Виталькины каникулы. Глава 2

На следующий день Виталька проснулся с приподнятым настроением. Вчерашние события многое прояснили в отношениях старухи и хуторян. Но главное — старуха, действительно, ведьма. И ещё, возможно, может превращаться в волчицу. И это было самым важным открытием. А неожиданно тёплое отношение старухи вызывало чувство собственной важности, ведь только к нему она была доброй. В этом он видел свою исключительность, и возможно, он сможет изменить отношения между старухой и сельчанами. Надо заметить, что старшие для него всегда были авторитетами. Особенно бабушка Катя. А в этом случае, впервые он увидел, что понимает и может решить то, чего не могут старшие. Оказывается, они тоже нуждаются в помощи и могут совершать ошибки. Ведь очевидно, что старуха напрасно обвиняла жителей хутора, и с этой ошибкой жила много лет. Никто из сельчан почему-то не пытался переубедить её. Только он знает как повлиять на старуху. А ещё его привлекало колдовство, которым она, наверняка, умела пользоваться. Превращение в волка — настоящая магия, и умение ею пользоваться может дать ему настоящее могущество. С этими мыслями он быстро позавтракал и направился к дому старухи.

Улочка встретила его мелким, почти незаметным моросящим дождём. Хутор как будто вымер. Нигде ни души. Серые тучи затянули небо и казалось, что своей мрачностью все вокруг наполняли тревогой. «С чего бы это, — подумал Виталька — ведь она мой друг и бояться нечего». Но чем ближе подходил, тем меньше была его уверенность. Бодрый шаг сменился на медленный, нерешительный. А у двора старухи и вовсе остановился. «Может, ну его, чего-то страшновато сегодня. А вдруг она волком по дому бродит?» Раздумывал, стоял у калитки, и не решался: идти или вернуться. И уж решил возвращаться, но в этот момент между штакетин забора засветились чьи-то глаза. Не человеческие!

Вот теперь стало по настоящему страшно. Ноги ослабли, подогнулись в коленках, тело не слушалось. Нужно бежать — понимал он и не мог. Страх наполнял его. Вокруг никого, только сосны мрачными мокрыми стражами строго смотрели на него поверх мокрой крыши старухиного дома. И эта пугающая тень за забором… «Может, волчица?» — но присмотревшись, заметил, что глаза у зверя добрые. Страх отступил, подошёл ближе, присел. Между штакетин к нему потянулась морда Шарика.

— Ну, ты и паразит! Напугал как. Чего хвостом виляешь? Оправдываешься?

Виталька сунул под морду псу совсем не грозный кулак.

— Вот это видел? Ишь чего вздумал. Меня пугать.

Шарик, похоже, не испугался и даже облизал совсем не страшный маленький кулачок. Не чуял он в нем врага и продолжал радоваться — подпрыгивал, энергично вилял хвостом и радостно скулил.

— Ну, что, Шарик, бабуля-то дома, нет? — Спросил осмелевший Виталька.

В ответ Шарик с готовностью побежал к калитке, толкнул ее лапой, просунул в щель мохнатую голову и радостно залаял. «Приглашает, помнит меня», — подумал довольный Виталька. Страх развеялся и он прошел во двор. Старухи нигде не было. «Наверное, в доме», — и направился к сеням. Замка на двери не было. «Наверное, дома бабуля,» — решил Виталька и постучал в дверь. Прислушался. Тихо. Постучал ещё раз, но уже громче и требовательнее. Опять тишина. «Может, спит бабуля?» — почесал в раздумьях затылок. — Ладно, в окошко гляну". Но и в окошко ничего не увидел, только печь да край полатей. «В лес пошла», — мелькнула мысль. Всё ещё не знал, что делать: то ли подождать старуху, то ли зайти в другой раз. К этому времени дождь усилился и нужно было на что-то решиться. «Пока добегу до дома, — точно вымокну. И стоять под дождем, — с крыши за шиворот капает», — размышлял Виталька и решил, что подождёт в доме, не мокнуть же. А дело у него важное, разговор. И решительно направился к двери. В сенях было темно. На всякий случай окликнул старуху и открыл дверь в жилую часть дома. В комнате царил полумрак. Опять засомневался: «Неудобно как-то без приглашения в дом. Но ведь дождь. Так и скажу бабуле». Приняв решение, отбросил сомнения и с любопытством осмотрел комнату. 

Взгляд зацепил зеркало. «И чего Лёха говорил, что оно колдовское? Обычное, старое,» — и начал внимательно его рассматривать, но ничего необычного не заметил, — «Трепло этот Лёха.» Возле печки стояла старенькая, почерневшая от времени табуретка, и устроившись на ней, скучая, уставился на свое отражение. Время как будто застыло. За окном монотонно шумел дождь. Он то дремал, то просыпался. В какой-то момент проснулся от неясной тревоги. Сердце стучало громко и часто. Что-то изменилось. Пока не понимал что. Происходило нечто странное. Поверхность зеркала стала похожей на воду и обрела объем. Мелкая, еле заметная рябь, пробегала по поверхности, искажая отражение. Появилось ощущение что там, внутри зеркала, есть кто-то наблюдающий за ним. Это он чувствовал, но ничего кроме своего отражения не видел и не мог отвести от него взгляд. Какая-то неведомая сила капканом удерживала его внимание. Вскоре начал терять ощущение себя, сознание затуманилось и уже не понимал что с ним, где он и кто он.

Полет. Какое же это счастье лететь высоко в небе. Восходящий поток теплого воздуха упруго ударяет в крылья и легко поднимает все выше и выше, в бездонную голубизну неба. Далеко внизу лес верхушками деревьев качается в необычном танце. Чувства восторга и необычайной свободы переполняют его. И как только поднялся высоко к облакам, а лес внизу превратился в мутно-зелёное пятно — сложил крылья и камнем упал вниз. Падение пьянило, плотный воздух с силой пробивался под перья и приятно охлаждал разгоряченное полётом тело. Земля неслась навстречу с безумной скоростью, но он знал, что сможет опять овладеть ветром и у самой кромки деревьев резко расправил крылья — и вот, уже неспешно парит над лесом. Он всегда был птицей. Он был счастлив.

Внезапно солнце заслонила огромная черная туча и через мгновение на него обрушился мощный поток ледяной воды. Попытался вырваться из этого потока и спрятаться в кроне деревьев, но ливень был настолько плотным что он потерял ориентацию и не понимал где небо, где земля. Вода заливала глаза, попадала в рот. Виталька закашлялся и очнулся в старухином доме на той же табуретке. На голову лилась вода.

— Ну что, паршивец, налетался? — приговаривала старуха.
И заметив, что Виталька очнулся, поставила ведро на пол. Кинула ему какую-то тряпку.
— Вытирайся, а то заболеешь. Возись потом с тобой.
А он всё никак не мог понять где он, ведь мгновенье назад он летал над лесом и его крылья сверкали под ярким солнцем. А сейчас сидел в темной лачуге на старом табурете, мокрый насквозь: то ли от ливня, накрывшего его над лесом, то ли от старухиного душа. Было холодно и он не понимал что с ним: то ли сон то ли явь? Однако воспоминание о полете было настолько ярким и реалистичным, что хотелось верить — полеты были реальностью. Но как он стал птицей? Зеркало! Вот ответ. Оно утащило его и превратило в птицу. Перевёл взгляд на зеркало и увиденное повергло его в ужас. В нем не было отражения, только черный провал и было чувство, что этот провал движется, спиралью закручиваясь, магнитом притягивает к себе. Старуха заметила его взгляд, достала откуда-то темное покрывало и быстро накинула на зеркало. Виталька начал понимать, что зеркало живое и оно опять тянет его в себя. И он опять станет птицей! Как же ему этого хотелось!
— Не смотри на него, — недовольно проворчала старуха и увлекла его из дома.

Как только вышли во двор, он как будто освободился от влияния зеркала. Свежий воздух прояснил немного в голове и Виталька решил, что видел сон, а злобная старуха рассердилась на него, что без спросу в ее доме сидел.
— Я спал, бабушка?
— Спал, конечно. Вот и наснилось всякого. — казалось старуха начала успокаиваться.
— А водой вы меня зачем?
— Так я думала вор залез, вот и ухватила ведро. Одна я живу, напугалась. А в темноте вижу плохо, вот и привиделось. Ты уж прости меня внучок. И без меня в дом больше не ходи. Нету меня — так жди или уходи. А по дому нечего шарить. И обиды на меня не держи, в воде ничего плохого нет, она нечисть смывает, помни это. А сон у тебя плохой был. Вот и помогла водичка-то.
— Почему плохой? Я птицей был, в небо летал. Это так здорово! А вам-то откуда знать чего мне снилось? А может не сон это и зеркало меня в птицу превратило?
— Глупый ты, во что хочешь — в то и верь. А ко мне больше не ходи. — взгляд старухи вдруг стал мрачным, в голосе послышалась злость.
— Ишь, чего, понравилось ему. Вороной облезлой полетал и радуется. Да не окати я тебя водой, так и летал бы невесть сколько, пока не околел где или зверь не поймал. Всё, хватит болтать. Чтобы я тебя здесь больше не видела, — взяла его за плечи, развернула и больно толкнула от себя. Виталька от сильного толчка пробежал до самой калитки и не оглядываясь побежал домой. И только сейчас, подбегая к дому, вспомнил, что так и не поговорил со старухой за её обиду на хуторян. Да и сам он на неё обиделся.
" Вот и делай добро после этого."— подумал сердито. — подумаешь, посидел в доме немного, а она водой обливаться. Врёт, что не узнала, специально водой окатила. Зашёл в дом и по быстрому прошмыгнул в свою комнату переодеться.
Бабка только об ужине чего то вслед, но он не слушал.
«Вот же вредина старая, водой меня! Не пойду больше к ней.

Виталька старуху больше не видел. Сменяя друг друга шли летние дни. Хутор жил своей неторопливой жизнью. Жара усилилась и все дни они с Лёхой проводили на озере. Вода тёплая, приятная, хоть часами бултыхайся. А вечерами бабушка рассказывала ему истории про местных партизан. Оказывается во время войны в дальнем Черном лесу был партизанский отряд. И там шли тяжёлые бои. И Виталька позабыв о старухе и колдовстве увлекся этими рассказами.

— И что, бабушка, и землянки там ещё есть.
— Да какой там. Времени сколько прошло. После войны мы, детвора, там были, взорвали немцы землянки. Только ямы остались. Васька Коржов там автомат выкопал, так отец узнал, выпорол его и в милицию автомат тот снёс.
— Во дела — то. Так может там ещё чего осталось?
— Да какой там. Сто раз там перекопано. Змеи разве что прячутся.
Виталька соглашался с бабушкой а у самого уже появился план.

— Привет, куда пойдём? — встретил Витальку, ожидающий Лёшка.
— Привет. Есть у меня идея. Тут бабка про Чёрный лес рассказывала, партизаны там были при немцах. Посмотреть бы. Как ты?
— Слыхал я. Ничего там нету. Ямы от землянок да окопы и все землёй засыпано.
— А мы лопату возьмём и покопаем. Вот зуб даю, автомат найдём или те-тешник, — уговаривал Виталька.
— Ну ладно, лопату я возьму и ещё спицу с велика надо взять.
— Спицу-то зачем? — удивился Виталька.
— Так щупать будем, вот.
—Ух ты! Так мы точно нароем шмайсер.
Время уже за полдень и надо было торопиться, до Чёрного леса путь не близкий, не менее часа по лесу. И друзья сговорились встретиться через час на опушке, за домом старухи.

Лес встретил их птичьим базаром и приятной прохладой, углубляясь по тропинке, они не заметили, как за ними настороженно наблюдала старуха. Она стояла почти у самой тропинки и была настолько неподвижна, что увлечённые планами будущих раскопок друзья, её не заметили и прошли как мимо обычного дерева.
Лес шумел верхушками деревьев, укачиваемых ласковым теплым ветром. Солнце играло бликами на стволах деревьев. Их ждало приключение, и Виталька уже предвкушал как будет рассказывать в школе про этот поход. За шумными разговорами они не заметили, как подошли к Черному лесу. Мрачной неприветливостью встретил он их, и Виталька сразу понял почему его прозвали Чёрным. Деревья стояли сплошной темной стеной, и если обычный, хуторской лес был в основном сосновым с редкими березовыми рощами и весь пронизывался солнечным светом, то Чёрный был лиственным и настолько густым, что Витальке сразу перехотелось заходить в него. Но Лешка уверенно потащил его по едва заметной тропинке.
Стало темно, солнечные лучи с трудом проникали сквозь густую крону лиственниц. Между вековыми огромными деревьями густо рос молодняк делая лес практически непроходимым. Ребята поутихли, разговаривать не хотелось, что-то тревожное чувствовалось ими, как будто из глубин чащи за ними наблюдали. Виталька давно уже пожалел о своем желании заняться раскопками, но признаваться в своем страхе не хотел и нарочито громким и уверенным голосом спросил у друга:
― Ну и где тут жили партизаны?
― Да где-то рядом ― почему-то тихим голосом, оглядываясь, ответил Леха.
― И где рядом? ― продолжал храбриться Виталька, ― Может ты и не был там?
― Сам ты не был, мы с братом тут грибы брали прошлым годом, заросло тут все. Не дрейфь, я в лесу как у себя дома, ― все так же негромко продолжал друг. Дальше шли молча.

Что-то разбудило молодого волка, он приподнял голову и прислушался. Тихонько зарычал и вот уже вся стая, потревоженная им, вскочила на ноги и навострила уши. Совсем рядом были люди. Волки тревожно втягивали воздух со стороны голосов в лесу. Люди всегда для них опасность, и обычно, при их приближении, стая сразу уходила в глубь леса, но в этот раз опасности они не учуяли. Слышны были детские голоса и по своему опыту волки знали, что от детей опасности нет. Вожака не было и любопытство молодых самцов пересилило осторожность, и они, осторожно ступая лапами по сухому валежнику, направились в сторону голосов. Остальная стая оставалась на месте и недовольно еле слышно неодобрительно рычали им в след.

Впереди показалась небольшая поляна и Виталька облегченно вздохнул — идти в густых зарослях от которых тянуло холодом и неведомой опасностью, было неприятно. Открывшееся пространство было светлым, и даже воздух теплее. Несколько вековых дубов закрывали густой кроной поляну от неба, а солнечные лучи, тысячами тонких ручейков, изливались сквозь листву и создавали причудливую подвижную мозаику. Контраст с темной тропинкой настолько разительный, что приятели на миг застыли, открывшийся вид зачаровывал, от него веяло сказкой.

― И где же землянки? ― опомнившись, спросил деловито Виталька.
― Да вот же она перед тобой, ― указал на небольшую, не более полуметра глубины и трех-четырех в диаметре, покрытую мхом, яму.
― Э-эта?
― Эта и есть, а вон за тем дубом ещё одна, поглубже будет, там и начнем копать. ― уверенно продолжал командовать Лешка. Его страх прошел, и он старался восстановить свой авторитет. Друзья увлеченно начали копать. Время летело быстро, и они не заметили, как солнце зашло за лес, сумерки опустились, и только в небе, сквозь листву, отблески оранжевого неба играли остатками уходящего дня.
― Леха, а ведь темно уже, ― первым опомнился Виталька.
― Фига себе, и правда, ― как-то растерянно пробормотал Леха. ― Давай домой побыстрее, скоро совсем темно будет, а у нас даже фонарика нет.
И подхватив лопату друзья быстро направились домой. Тропинка встретила темным тоннелем и им сразу стало не по себе. Прижавшись друг к другу и всматриваясь в темноту лесной чащи, они медленно, почти наощупь, стараясь не наступать на сухие ветки шли по тропинке. Темнота пугала. Молчали. В какой-то момент Виталька заметил впереди по тропинке горящие огоньки, их было много. От испуга он сильно сжал руку Лехи и заикаясь спросил:
― Что эт-то там?
― Тихо, волки это. Давай медленно обратно на поляну, ― прошептал Леха.

— Так у вас и волки есть?

— Есть немного, но они, когда светло, от людей убегают, а сейчас, вон, темно, уже их время. Да, попали мы с тобой. ― тихонько говорил Леха увлекая за собой друга назад к партизанской поляне. Теперь Виталька рассмотрел, что огоньки горели тремя парами. Они не приближались и не исчезали. Друзья медленно пятились к поляне и в какой-то момент не выдержали и бросив лопату, побежали. Вот и поляна, стало немного светлее, но вечер брал свое, темнота накрывала лес. Они сели под дубом и тревожно посматривали в сторону темного провала тропинки.