​ Жизнь - для алкоголиков! И больше века длилась ночь…

​ Жизнь - для алкоголиков! И больше века длилась ночь…

— Эй! Тебе обязательно надо сейчас сбежать с друзьями? Я ведь знаю, что вы упьётесь, и с утра ты начнёшь орать, мотать мне нервы, пока не свалишься дрыхнуть в зюзю.

— А если знаешь, чего спрашиваешь? Ты ведь такая ясновидящая!
— А мне что делать?
— Тебе что — делать нечего? Тебе работы подкинуть?
— Иди отсюда с глаз долой!
— Нет, я могу! Если что – обращайся!
Откуда-то опять свалились друзья, лупятся, ухмыляясь, едва разжимая свинячьи щёлочки глаз, типа не вмешиваются, в семейные разборки… сами уже давно готовенькие, не по разу, но пока ещё не понимают сего. Вырвавшийся на свободу муж, облегчённо вздыхает, — отбрехался, — ить ты и твоя мама! Почти добровольно отпустила, сама же сказала: «Иди!» – мол, — он и пошёл! – он же не спрашивает, чего она делать будет?.. Дел ей, видите ли не хватило!..
— Дел не хватает? – Оборачиваясь победно орёт, — догоню, добавлю! – и пока не передумала, сам убегает с дружками, выигравшими этот эпизод жизни.
А она, послонявшись по комнатам, вопя внутри себя, молча, и вопрошая: «За каким лешим?» — принимает входящий вызов.
— Оля! Я в смену! А мой сидит с дитём! Сходи проведай, сердце не на месте! Как бы его Гаврики не закрутили! Что твой –то? Поди, уже готовый?.. Что ты говоришь! Сбежал, подлец! Ну! Тебе же не привыкать! Ты уже его должна натуру знать! Вот будет развлечение, ты моего покарауль, чтоб не назюзюкался, а то с малым, как бы, чего не утворил! Я уж с тобой потом рассчитаюсь!
И вот Оля, видно, больше всех надо, с одобрямса подружьего, добровольно — принудительно, уже к соседям прётся! Чего ж не сходить, не развлечься! Позыркать, как чужой мужик один с дитём малым сидит, пока жена на заводе в ночную вкалывает, — развлечение бог послал, или не бог! Ё-ё! Свой-то сбежал на блядки – колядки! Где подадут. А где и поддатут! Кто ж в такую ночь не напьётся!
Сосед открыл хмурной. Типа спал, разбудила: «Чего надо?»
— Что так неприветливо? Твоя звонила, зайти просила, узнать, всё ли нормально?
— Узнала?
— Ну, ладно, чай, новый год! Что одному сидеть?
— Да я и не один! Мы с Антоном третьего ждём!
Уже прошла в прихожую, а ведь не приглашал! Пузо вперёд выставил, как штык! Прошла сквозь препятствие, словно он дух какой бесплотный! – «Ох, и шмонда!»
— Я буду третьим!
— Не-е! Мы президента ждём!
«Шельма! В комнату метит!» — А там стол накрыт! И не спал он вовсе. Телик работает! Малой на королевском троне – высоком табурете – детском стульчике восседает, гулит! С ложкой в руке, долбит ею свой отдельный столик. Как по барабану! – Клиент требует!
— Ну, ждать президентов не будем, без них выпьем да закусим?
Да он сам только что выпить собрался! От Людка стерва – прислала соглядатальницу! Теперь по-тихому не наклюкаешься! С тостами придётся, да и выпито будет вполовину меньше!
— Тётя Оля пришла! Нам спать не дала!
— Я же вижу, что не спал, телик смотришь!
— Я хоть дома, а твой где, раз ты в гостях?
— Ты неправильно формулируешь! Я в гостях, потому что мой не дома!
— Да нам всё с Антошкой по барабану! Да, Антошка?
Антошка ложкой «бам- бам»! – «Может выпьет рюмку и уйдёт?» – надеется папашка, разливая: «Как в новый год соседке не налить, когда пришла, якобы, жинкой присланная, а может, не якобы? Одна, вот и подкатывается, пока её кобелино по сучкам шляется».
Мужик взял в руку увесистый булыжник, то Людка его на капусту кваситься клала для веса, то как пресс-папье использовала на рабочей поверхности письменного стола, прикинул – тяжёлый подлюга, если им со всего маха по макушке бабы этой надоедливой хрястнуть, черепок проломится? Или просто сотрясение мозга будет? Есть ли там чему сотрясаться-то?
Оглянулась, словно, почувствовала, что: «Ну, ты чего копаешься-то? Чай, от одной рюмки не захмелеешь!» — «Это, как закусывать!» — отвечает. И с сожалением относит камень на письменный стол. Возвращается. Разливает.
— А, хорошо пошла! Ну, после первой не закусывают?
— Да, и перерывчик не большой, между первой и второй! – Может, напиться с ней, коли другого не дано, или выставить попытаться? Придётся, хоть подтяжки надеть, а то штаны на пузе не держаться, спадают, не на поправляешься каждый раз. Нашёл недалеко убежавшие подтяжки. Поиграл с ними. — «Пройтись бы ими, как ремешком по мягким бокам, чтобы не совались некоторые в чужие ячейки общества! А вот кабы сейчас обернуть их вместо своих телес разросшихся, эту хрупкую вертлявую шейку, сколько бы раз их обмотать вокруг неё хватило. В пять оборотов подтяжек?
Обернулась: «А! У тебя интим! Боишься, что штаны спадут? Чего я там не видела-то!» — Что тут скажешь!
— Так, что не одевать подтяжки?
— Да хоть вовсе штаны сымай! Что ты у меня за спиной крутишься! Садись уже за стол! – Ты смотри, словно, это он к ней в гости напросился, уже и командует! – Устроил проминаж у неё за спиной, но ничего не придумал, как сесть за стол.
— Ну, что там! Бог, един в трёх лицах! За отца, сына и духа святого!
— Постой, а первых два тоста мы за кого пили?
— Да. Проехали!
— А-ах! Поехали! За космонавтов, значит?
— Первый – за нас!
— За каких «нас»? «Нас» без вас хватало!
А Олечка смотрела и думала: «Раз дома пьёт – хороший человек, значит!»
— Второй – за тех, кто с нами!
— А кто с нами? Тётка Олька с нами! За тётку Ольку второй тост, значит?
А он всё больше распалялся и тоже мыслил, понимаешь: «Вот впаять бы сейчас этой бабе за то, что пить помешала! Вот просто от души врезать бы кулаком по мордасу! Вот бы она заскулила, и под глазом фингал бы стал синеть – пожаловалась бы она своему или нет? Пришёл бы он разбираться или нет? Он бы ему накостылял или тот ему?»
И пока они так каждый своё думали, Антошка удивлялся, чего это его спать сегодня не укладывают? И от этого, чтобы напомнить и о себе заявить, ещё повизгивать начал и ложкой махать, да не удержал, обронил. Ложка загремела. Мужик уже было изготовивший руку, сжавший в кулак, отвлёкся на шум. А баба воспользовалась подставленной, казалось, щекой и поцеловала её! – «С Новым годом!» — Мужик аж клюв открыл, и кулак сам по себе разжался. – «Чёрт! Ну, как же после такого ей залепить-то? Ишь как с третьей-то развезло! Пожалуй, что и соврала, что Людка прислала… Не полезла бы целоваться, если бы Людка! Да при малом, что ли её, оприходовать при живом сожителе?.. А если не получиться? Ещё позорить да шантажировать этим будет при встрече? Нет. Где рядом живёт, там не ворует и цыган! Гуляй так, чтобы жена и знать не знала!»
Уже давно президент произнёс речь. Пьяненькая Оля, позабыв для чего она здесь находиться, пыталась поцеловать слабо отбивающегося пьяненького соседа: «Я болен… у меня ничего нет… я – алкаш… у меня корона и омикрон…»
— Это ничего… — успокаивала его Оленька, — «У меня всё есть, кроме омикрона…»
Антошке нечем было стучать. Забытый всеми, он восседал на троне, и ждал конца вечности… и больше века длилась ночь…

 

Прочли стихотворение или рассказ???

Поставьте оценку произведению и напишите комментарий.

И ОБЯЗАТЕЛЬНО нажмите значок "Одноклассников" ниже!

 

0
17:31
298
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!