С Рождеством Христовым!
Сегодня, в Рождественский Сочельник или в Навечерие Рождества Христова, мы открываем дверь в этот светлый праздник.
Вспомним, как эту атмосферу чуда, тайны и любви описывают русские писатели и мемуаристы.
В народе существовала традиция: в Сочельник до первой звезды не есть. Логика проста: когда в Вифлееме родился Младенец Иисус, на Востоке зажглась новая звезда — об этом рассказывает Евангелие от Матфея. Вот верующие и старались не есть, поститься до того момента, как на небосклоне не взойдет первая звезда.
«В Сочельник, под Рождество, — читаем у Ивана Шмелева, — бывало, до звезды не ели. Кутью варили из пшеницы, с медом; взвар — из чернослива, груши, шепталы… Ставили под образа, на сено. Почему?.. А будто — дар Христу. Ну… будто, Он на сене, в яслях…» Кутьей Шмелев называет сочиво, взвар — это крепкий отвар из чернослива, груши и сушеных абрикосов — они же «шепталы».
К Рождеству готовились заранее, Рождественский сочельник — апофеоз подготовки: в домах уже витало ожидание чуда, царила атмосфера любви, радости и тайны. Раньше, в отсутствии гаджетов и ТВ, эту атмосферу умели создавать. И неудивительно, что воспоминания о семейной подготовке к Рождеству, сам праздник, запечатлелись в памяти мемуаристов так живо и ярко.
«Елку украшали всей семьей. С утра в Сочельник на рояле, на столах и креслах, на подоконниках и даже прямо на полу появлялись легкие картонные коробки с гнездышками внутри, где в опилках, в стружках, в шелковой бумаге, в вате ютились райские птички, деды-морозы, девки-чернавки, яркие разноцветные стеклянные игрушки… причудливый, фантастический мир детского счастья, такой хрупкий и такой прекрасный, такой волшебно нереальный и в то же время теперь, через многие годы, кажущийся единственно реальным из всего, что было когда-то в жизни», — вспоминала в конце 80-х поэтесса Елизавета Рачинская. Ровесница века, пережившая все его потрясения и сохранившая на всю жизнь память о «светлом чуде семейного праздника».
Подготовка начиналась с Рождественской елки и похода на елочный базар. «Наше Рождество подходит издалека, тихо. Глубокие снега, морозы крепче, — рассказывал своему семилетнему французскому крестнику Иван Шмелев. — Перед Рождеством, дня за три, на рынках, на площадях — лес елок. А какие елки! Этого добра в России сколько хочешь. Не так, как здесь, — тычинки. У нашей елки… как отогреется, расправит лапы, — чаща. На Театральной площади, бывало, — лес… А снег повалит — потерял дорогу! Мужики в тулупах, как в лесу. Народ гуляет, выбирает. Собаки в елках — будто волки, право. Костры горят, погреться. Дым столбами. Морозная Россия, а… тепло!».
Украшение лесной красавицы — целый ритуал. В одних семьях к изготовлению игрушек и развешиванию их на пушистых лапах-ветвях привлекали детей. В других елку наряжали взрослые, при закрытых дверях, стараясь сделать так, чтобы до Рождества дети ее не увидели. Анастасия Цветаева делилась: «Взрослые прятали от нас, детей, елку ровно с такой же страстью, с какой мы мечтали ее увидеть». А вот в автобиографической повести Алексея Толстого «Детство Никиты» встречаем другую традицию.
«В гостиную втащили большую мерзлую елку. Пахом долго стучал и тесал топором, прилаживая крест. Дерево наконец подняли, и оно оказалось так высоко, что нежно-зеленая верхушечка согнулась под потолком. От ели веяло холодом, но понемногу слежавшиеся ветви ее оттаяли, поднялись, распушились, и по всему дому запахло хвоей. Дети принесли в гостиную вороха цепей и картонки с украшениями, подставили к елке стулья и стали ее убирать. Но скоро оказалось, что вещей мало. Пришлось опять клеить фунтики, золотить орехи, привязывать к пряникам и крымским яблокам серебряные веревочки. За работой дети просидели весь вечер, покуда Лиля, опустив голову с измятым бантом на локоть, не заснула у стола».
Вчитайтесь, с каким живым чувством вспоминает это изготовление игрушек старшая дочь Льва Толстого Татьяна Сухотина-Толстая: «По вечерам мы все собирались вокруг круглого стола под лампой и принимались за работу… Мама приносила большой мешок с грецкими орехами, распущенный в какой-нибудь посудине вишневый клей …, и каждому из нас давалось по кисточке и по тетрадочке с тоненькими, трепетавшими от всякого движения воздуха, золотыми и серебряными листочками.
Кисточками мы обмазывали грецкий орех, потом клали его на золотую бумажку и осторожно, едва касаясь его пальцами, прикрепляли бумажку к ореху. Готовые орехи клались на блюдо и потом, когда они высыхали, к ним булавкой прикалывалась розовая ленточка в виде петли так, чтобы на эту петлю вешать орех на елку. Это была самая трудная работа: надо было найти в орехе то место, в которое свободно входила бы булавка, и надо было ее всю всунуть в орех. Часто булавка гнулась, не войдя в орех до головки, часто кололись пальцы, иногда плохо захватывалась ленточка и, не выдерживая тяжести ореха, выщипывалась и обрывалась».
Ну, разве не удивительно, с какой ясностью всплывают в памяти мемуаристов эти детские ощущения пальцев от прикосновения к шершавому ореху, который золотили более чем полстолетья назад?!!! И отчего, через десятилетия, губы помнят ласковое прикосновение легких, тончайших лепестков золотой бумаги, которые ты, ребенок, отдуваешь, чтобы взять очередной?!!! Просто воспоминания детства? Нет, атмосфера тайны, чуда и любви! Рождество!
«При украшении елки соблюдались раз и навсегда принятые порядки, — читаем в книге Елизаветы Рачинской „Калейдоскоп жизни“. — В глубине, ближе к стволу, вешались сначала крымские яблочки, просвечивавшие сквозь темную хвою своими розовыми бочками; потом шли орехи, которые никогда не допускались выше середины дерева. Ствол и крестовина, покрытая ватой с блестками, опутывались золотыми и серебряными бумажными цепями и цепями из цветных леденцов. Внизу же вешались шоколадные фигурки зверей, птиц, детей и чудные печатные пряники с картинками, незабываемо вкусные, без которых не обходилось ни одно Рождество. Чем выше, тем елка становилась наряднее и ярче. На кончиках ветвей повисали блестящие стеклянные шары, покачивались, распустив хвосты, райские птицы; подняв паруса, куда-то в неведомую даль по зеленым хвойным волнам плыли сказочные корабли, летели ангелы, прижимая к груди миниатюрные елочки, веселые колокольчики на самом верху, вблизи лучистой Вифлеемской звезды, казалось, вот-вот зазвенят хрустальным праздничным звоном, а серебряные пушистые цепи и дрожащий, струящийся „дождь“, наброшенный, как сверкающая сетка, поверх всего этого великолепия, превращали елку в какое-то сказочное видение, от которого трудно было оторвать глаз».
Подарки к Рождеству — отдельная история. Готовили их, конечно, не в сам сочельник, раньше. Но в Сочельник приготовления завершали и прятали под елкой, у крестовины, под белой простыней. Анастасия Цветаева вспоминает «золотые обрезы книг в тяжелых, с золотом, переплетах, с картинками, от которых щемило сердце» — фолианты дарили им с сестрой. А вот что рассказывает сын Льва Толстого Илья: «Запас наших игрушек пополнялся раз в год, на елке… В сочельник вдоль стены ставились столики с подарками: цветная почтовая бумага, сургуч, пенал, это почти всегда дарилось всем… Огромная кукла, „закрывающая глаза“… Детская кухня, кастрюлечки, сковороды, тарелки и вилки, медведь на колесиках, качающий головой и мычащий, заводные машинки, разные всадники на лошадях, мышки, паровики и чего-чего только нам не дарили».
Дети тоже готовили подарки, сделанные своими руками, дарили их родителям, детям победнее, которых приглашали в дом на Рождество.
В Сочельник к вечеру «бывало, ждешь звезды, протрешь все стекла. На стеклах лед, с мороза. Вот, брат, красота-то!.. Елочки на них, разводы, как кружевное. Ноготком протрешь — звезды не видно? Видно! Первая звезда, а вон — другая… Стекла засинелись. Стреляет от мороза печка, скачут тени. А звезд все больше. А какие звезды!.. Форточку откроешь — резанет, ожжет морозом. А звезды..! На черном небе так и кипит от света, дрожит, мерцает. А какие звезды!.. Усатые, живые, бьются, колют глаз. В воздухе-то мерзлость, через нее-то звезды больше, разными огнями блещут, — голубой хрусталь, и синий, и зеленый, — в стрелках. И звон услышишь. И будто это звезды — звон-то! Морозный, гулкий, — прямо, серебро. Такого не услышишь, нет…
Идешь и думаешь: сейчас услышу ласковый напев-молитву, простой, особенный какой-то, детский, теплый… — и почему-то видится кроватка, звезды.
Рождество Твое, Христе Боже наш,
Возсия мирови Свет Разума…
И почему-то кажется, что давний-давний тот напев священный… был всегда. И будет» (Иван Шмелев «Лето Господне»).
С наступающим Рождеством, уважаемые Добряне! Давайте делиться в комментариях своими историями о праздновании Рождества и посвященными ему строками.
(При подготовке материала использованы статьи Марии Городовой).
Елена, спасибо, что так тепло рассказали, напомнили о Рождественском Сочельнике. Мне с детства запомнилось описание в «Детстве Никиты». Действительно, всё начинается с семьи — традиции, привычки, почитание праздников, вера в добро.
Делиться, так делиться. Начну с отрывка из песни:
Заметелит, закружится,
Снегом белым завьюжится.
Лес морозный, серебренный,
Небо вызвездит ночь.
___ И любовью, и счастьем, и…
___ И теплом, и участием
___ Поделиться б отчасти нам,
___ Да, и двинуться прочь;
От насиженной местности
Потропить снег в окрестности.
Мы не канем в безвестности
В эту чудную ночь…
Бог любит Троицу, вот я предложу три рождественских прозаических миниатюры:
proza.ru/2013/12/17/813
proza.ru/2013/12/17/816
proza.ru/2013/12/17/809
Ангелов хранителей всем нам:
m5zgcztpnvqw4ylnfzxgk5a.cmle.ru/works/436615
Как не вспомнить о соседях, даже если они уже встретили Рождество:
litset.ru/publ/16-1-0-60349
Счастливого Рождества!
«Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецех благоволение!» (Лк.2:14)
Ударяет в сочельник мороз.
И в метель, как в рыбацкие сети
Ловит души младенец Христос.
Спит Россия.В предпраздничной дрёме
Где-то благовест тонет в ночи.
Я одна и в нетопленном доме
Мне тепло от горящей свечи.
Сползают с неба ветви и лианы,
Лаская камни преданной земли,
Укутывают нежностью туманы,
И провожают грустью журавли.
Цветут, росой хрустальной плача, вёсны.
Встречает неизбежная беда,
Когда – черны, длинны и високосны –
Грядут неотвратимые года.
И – в этом, до конца не пережитом,
Как дети – веря в свет и волшебство,
Кто с полной чашей, кто с пустым корытом
С надеждою встречает Рождество.
© Сергей Фомин
Семикаракорск
26 ноября 2020 г.
Рождество
Озарилась вся планета,
Ночью стало в миг светло,
Ярче солнечного света-
К нам приходит Рождество!
На душе светло и нежно,
Хочется нести добро
И тихонечко надежда-
Дарит нам свое тепло.
Как же трудно сыну Бога-
Было путь такой пройти,
Открывая нам дорогу,
В Православие войти!
Было в мире все не вечно,
До тех пор пока звезда,
Озарив, даря нам вечность-
Засияла навсегда!
В статье Елена упомянула о книге Ивана Шмелёва «Лето Господне». Долгое время я находился под впечатлением этого произведения. Через несколько лет в 2006 году как-то само собой написалось вот это:
Рождественское
Зимний вечер – души именины,
Печь пылает, стреляют поленья,
В полумраке избы скачут тени,
Стужа пишет на окнах картины.
Ребятишки, тепло выдыхая,
Окна греют, чтоб видеть как звёзды
В чёрном небе дрожат и мерцают
Сквозь прозрачный рождественский воздух.
Рождества непременные знаки
— На базарах мохнатые ёлки,
И гуляют меж них, словно волки,
Всех мастей городские собаки.
Для уюта, не холодно чтобы,
Кто-то снежные хлопья бросает,
Снег ложится в большие сугробы,
С фонарей и заборов свисает.
Но невидимой чьей-то рукою
Оторвёт вдруг лавину с карниза.
Та несётся до самого низа,
Рассыпается снежной мукою
У подножия голой берёзы…
А какие стояли морозы?
А сосулек хрустальные слитки?
Как трещали, чуть тронешь калитки,
Как пылали и щёки и нос,
И снежинки под валенком пели
Чистым хрустом: рродилсяхррисстос…
Рождество — это время подарков.
Долги ночи, короткие дни.
Это звёзды, горящие ярко…
Боже праведный, Русь сохрани!
Хочу ещё раз поздравить всех с Рождеством и замечательным культурным, моральным и нравственным наследием, которое оставили нам наши великие писатели.
Рождество
На Всенощном бдении люди молились,
И небеса им Святые открылись …
Хоть грешными славили Бога устами,
Он слышал … и был, разумеется, с нами.
Не очень глубоким раскаянье было,
О многих грехах не сказала – забыла…
И всё ж замирала от тихого счастья:
Дарует Господь мне Святое Причастье…
За трапезой общей, с запахом хвои,
Себя ощущаем единой семьёю,
Ведь ясно здесь нам, у Святого распятья,
Мы – русские люди, мы – сёстры и братья!
В глубокую ночь я спешила домой,
Темно, но не страшно… Господь был со мной…
Рождественской ночи несла Благодать,
Боялась испортить её – расплескать…
Порхал на Рождество снежок,
Гулял морозец лёгкий,
А шаловливый ветерок
Сдувал снежинки с ёлки.
Снежинки падали, кружась,
Колокола звонили
Как будто плыл небесный вальс…
О Деве, о Марии
Молитва в храме вознеслась,
Что миру в утешенье
Когда-то Сына родила
Во благо и спасенье.
Горит торжественно свеча
И перед образами
Молитва наша горяча:
Бог да пребудет с нами!
Волшебный сад на рай похожий
мороз рисует на окне…
День занимается погожий.
И ветви нежные извне
вот-вот на солнце заискрятся,
добавив таинства в саду…
И нынче, если верить святцам,
часы нас к Рождеству ведут.
Оно пока что притаилось
в картине дивной на окне,
что дарит нам, как Божью милость,
мороз уверенно вполне.
Всем здоровья и радости — Христос родился!
С Рождеством Христовым! Счастья, здоровья, радости — всем!