Глухарь

На околице деревни Козотяпка обнаружился труп. Прибывший участковый констатировал, что тело без признаков жизни, одетое в рыжую лисью шапку, овчинный полушубок, стеганые штаны и обутое в черные растоптанные пимы с галошами, не подавало признаков жизни. Огнестрельных или колото-резаных ран участковый на трупе не обнаружил. Никаких признаков физических мук на обветренном сорокалетнем лице тоже не замечалось.

Никто из местных его здесь отродясь не видел. Может, с райцентра, или даже из области. Неподалеку от Козотяпки — озеро рыбное. И летом и зимой сюда рыбаки тянутся. Вот и этот, наверное, из них. Только почему-то ни снастей, ни короба рыбацкого поблизости нет. Да и приезжают сюда больше на машинах. А этот — безлошадный. Но и рыбаков приезжих в последние дни деревенские не видели. Самые холода стоят, вода на озере сильно промерзла. Плохая сейчас рыбалка.

Тогда кто он и откуда взялся?

Исследование карманов покойного ответа на вопрос не дало. Не было в них ни документов, ни денег. Даже табачных крошек. Только помятый троллейбусный билет. Значит, скорее всего, — городской.

«Надо у озера его причиндалы поискать. Только сначала труп в район увезти и дело по всей форме завести», — решил участковый и облегченно вздохнул. Тащиться сейчас на озеро не хотелось — пусть следственная группа приезжает и разбирается, а он свое дело сделает.

Часа через полтора участковый подрулил на дряхлом «козлике», готовом каждую минуту развалиться, к райотделу и передал валявшегося на заднем сиденье «клиента» в более компетентные следственные руки, удовлетворенно потерев свои.

Далее события развивались так…

Чтобы выяснить истинную причину гибели обнаруженного в Козотяпке мужского тела без признаков насильственной смерти требовалась тщательная экспертиза. Но из-за жуткого недофинансирования собственную судмедэкспертизу райотдел давно сократил. Следователи теперь сами, «на глазок» определяли, самостоятельно или с чьей-то помощью преставился потерпевший. А в особо непонятных случаях покойников для квалифицированного заключения отправляли в областной центр. Наскребали по сусекам сопровождающим лицам деньжонок на командировочные и накладные расходы и отправляли. По причине сломанного автотранспорта или отсутствия бензина — чаще всего на поезде. А куда деваться?

Именно такой случай был и сейчас. Хорошо — зима, труп не успеет испортиться.

Ответственное это задание поручили двум бравым сержантам — Боре и Вове. Были они двоюродными братьями. Всего год назад, дембельнувшись из армии, переоделись в милицейскую форму. Служебным рвением Боря и Вова не отличались, любили и «горло прополоскать» при случае. Но, как говорится, на безрыбье…

Неожиданной командировке братаны обрадовались. Такая возможность за казенный счет прокатиться в областной город! А труп — не помеха. На него тоже деньги выделены.

Свалившееся на них счастье братаны тут же решили обмыть. За что и взялись с рвением и без промедления.

Опомнились Боря с Вовой только на следующий день, когда деньги уже подошли к концу, а ответственное задание еще не начало выполняться. Надо было как-то упаковать труп, сесть с ним в проходящий поезд, да и в городе — куда следует доставить.

Однако братаны были хоть и не семи пядей во лбу, но сообразительные ребята. Тем более — милиционеры. Прервав веселье, они извлекли одетого по-прежнему в полушубок, ватные штаны и рыжую лисью шапку покойника из холодного сарая во дворе райотдела, подсунули свои головы ему под мышки и поволокли, словно пьяного, к станции, благо находилась она так близко, что два бугая даже вспотеть не успели.

Поезд уже стоял у перрона.

— Куда вы его такого? — поинтересовался проводник плацкартного вагона, увидев двух милиционеров, волокущих мертвецки пьяного мужика в полушубке.

— На экспертизу, — не моргнув, ответствовал Вова.

— В трубку дышать будет? — хохотнул проводник.

— Не будет — заставим! — сурово заверил Боря.

Они втащили бесчувственное тело в вагон, проволокли его по узкому коридору, отыскивая свободные места.

— Это ж надо так нажраться! Только работу людям задает, — услышали они по пути от какой-то сочувствующей пассажирки.

Наконец отыскали купе с двумя свободными полками — нижней и средней. Сидевшие напротив двое мужчин уже явно «приняли на грудь» и настороженно смотрели на вновь прибывших.

Вова с Борей взяли своего «клиента» за руки, за ноги и, поднатужившись, забросили во всем одеянии на среднюю полку.

— Пусть проспится, — сказали они соседям по купе.

И ушли поправлять на последние шиши испорченное накануне здоровье в вагон-ресторан. Колосники у братанов горели, и было им не до мыслей о предстоящем.

После ухода милиционеров мужчины в купе оживились, достали из-под нижней полки початую бутылку, выпили, крякнули, и один из них сказал:

— Курить хочется.

— Кончилось курево, — похлопал себя по карманам другой.

Набрав приличную скорость, поезд резво шел, ритмично стуча колесами. Вагон раскачивало. Небрежно заброшенный на третью, багажную, полку фибровый чемодан с твердыми кожаными углами на металлических заклепках одного из мужчин-собутыльников елозил по ней, как живой, то и дело норовя свалиться на головы сидящих внизу. Чемодану явно хотелось вниз.

Когда вагон очередной раз дернулся в движении, тело на средней полке перевалилось со спины на живот, к самому краю так, что голова его свесилась вниз, к сидящим мужчинам.

— О! — сказал один из них, заметив свесившуюся голову, — Давай спросим у него. — Эй, дорогой! — обратился он к свесившейся голове. — Закурить не найдется?

Голова хранила молчание.

— Спит, — констатировал тот, кто первым заявил о желании закурить, и предложил: — Ты его толкни — проснется.

Товарищ внял и решительно затормошил бездыханного за плечо.

Поезд в это время вышел на поворот. Рельсы запели тягучим похоронным альтом. Вагон тряхнуло, и чемодан, свободно катавшийся по верхней полке, все-таки сорвался вниз. В своем стремительном падении он шваркнул по свесившейся голове. Едва не досталось и вовремя отпрянувшему мужчине, пытавшемуся растормошить бесчувственное тело.

— Во, блин, ездют! — пробормотал он, поддерживая свисавшую голову. — Ты, кореш, извини: не я — поезд так…

Его напарник, кряхтя, приподнялся, подобрал чемодан, свалившуюся лисью шапку, но тут же и выпустил их из рук.

— Земеля, — сразу охрипнув, сказал он, — глянь! А ведь он, никак, дуба дал!

«Земеля» только сейчас разглядел безжизненное восковое, уже начавшее синеть, лицо «почивавшего» гражданина. Трезвея, он потормошил его еще, убрал безжизненную голову на полку. Сомнений не оставалось: гражданин был мертв.

У мужчины подкосились ноги, и он свалился чуть ли не на колени своему соседу по купе.

— Это его чемоданом по кумполу, — авторитетно заявил тот. — Ежели б ты на его месте оказался, то же самое было бы.

— Господи!.. — испуганно пробормотал тот, кто просил закурить. — Он же убит!

До него, видно, это только сейчас начало доходить.

— Убит, — меланхолично подтвердил сосед.

— Что делать? Что же теперь делать? — взвизгнул тот, кто просил закурить. — Менты придут, а мы им — что? Чемоданом по кумполу!… передразнил он. — Да нас самих тогда — по кумполу! И на нары. А мы с тобой уже меченые, не отмажемся, нам любое дело пришить — как два пальца…

— Да не дребезжи! — хмуро отозвался его напарник. — Щас прикинем, что к чему… Да, — сказал он удовлетворенно через несколько секунд, — они ж его сюда пьяного приволокли…

Поезд ходко шел по Барабинской равнине. Проводник в служебном купе, отдыхая от трудов праведных, разгадывал кроссворд. Когда он дошел до «мертвого тела из четырех букв», в открытую дверь купе увидел, как два нетрезвых пассажира волокут на плечах третьего. Личность его проводнику кого-то напоминала. А с другой стороны, все мертвецки пьяные одинаково похожи. Стоит ли обращать внимание?..

Мужчины вытащили тело в овчинном полушубке, рыжей лисьей шапке и пимах с галошами в тамбур, прислонили к стенке.

Один из них нажал на ручку входной двери, потянул ее на себя. Тамбур был рабочий, и проводник лишний раз ее не закрывал.

Мужчины распахнули дверь. Уже совсем стемнело. Свет вагонных окон выхватывал белые полосы снега под насыпью. А дальше угадывалась бескрайняя, покрытая свежим зимним покрывалом, «степь да степь кругом».

— Давай! — тихо скомандовал один из мужчин.

Они подтащили бездыханное тело в овчинном полушубке, шапке и валенках к подножке, мгновение подержали на весу и с силой вытолкнули на вольный простор. Как приземлилось тело, смотреть не стали. Быстренько закрыли дверь и вернулись в купе.

Минут через десять появились Вова с Борей. Здоровье они поправили и находились в том самом замечательном расположении духа, когда остается только поспать и забыть во сне про все прошлое, настоящее и будущее.

Поезд должен был прийти в областной центр рано утром.

Вова начал укладываться на нижней полке. Боря намылился на верхнюю, и тут вовремя вспомнил, что едут-то они не одни, что с ними должен быть некто третий, да еще и неживой.

Боря растерянно разглядывал пустую среднюю полку и усиленно соображал: он уже спит, или еще нет.

— Вова, — сказал он. — Ущипни меня. Где «клиент»?

Вова встал рядом и недоуменно вытаращился на пустую полку.

— Был же! Вот тут лежал, — похлопал он по полке.

— А точно был? — стал сомневаться Боря.

— Ну, как же… Мы его волокли… потом сюда закинули… Да вон и мужики видели…

Мужчины смиренно молчали, вперив немигающий взгляд в темное окно.

— Мужики! — обратился к ним Вова. — Тут пьяный лежал. Куда он делся, не знаете?

Мужики нехотя оторвались от созерцания оконной темени, переглянулись, и один из них самым невинным тоном ответил:

— А, пьяный? Да недавно покурить вышел…

Какую кару обрушили на головы ментов-братанов их начальники, мы не знаем, но хлопот Боря с Вовой задали не только им и себе.

Дело в том, что соседи по купе выбросили тело в овчинном полушубке, лисьей шапке и пимах с галошами уже на территории другого района. А поскольку братаны в спешке и похмельном тумане перепутали поезда и ехали в противоположную от областного центра сторону, то и еще более дальнего, чем их собственный.

Следователи местного райотдела полиции добросовестно, но также безуспешно, пытались выяснить, что за птицу они нашли в бескрайной степи возле стальной колеи. Обойтись здесь решили без экспертизы, поскольку денег не то, что на командировки, но и зарплату не всегда хватало. А взвесив все обстоятельства этого темного дела, пришли к выводу, что тело в овчинном полушубке, лисьей шапке и пимах, обутых в галоши, есть не что иное, как заурядный «глухарь», каких немало валится невесть откуда и зачем на их бедные полицейские головы.

Ну, что ж, философски заключили сыщики — «глухарем» больше, «глухарем» меньше…