Хроники одной еврейский семьи ( продолжение 15)

— Нихама, а что это за вундеркинд с тобой?

— Его зовут Матвей – это мой внук.

— Исаака?

— Да.

— Бедный мальчик! Боже мой, какое несчастье, – запричитала Фира, и после, без перерыва сказала: — иди сюда Матвейка, мой скорей руки, я буду тебя кормить.

В большой комнате стояло огромное белое корыто – это потом Матвейка узнал, что на самом деле это была ванна. В стене был кран с блестящими красивыми ручками. Тетя показала, как они поворачиваются. После дала ему кусок душистого мыла, и Матвейка впервые за долгое время наконец-то вымыл тщательно руки.

— Проходи, Матвейка, в залу, к столу, – сказала ему тетя Фира, – сейчас я все принесу.

Комната была на самом деле большая, как и все в этой квартире, по сравнению с тем местом, где они жили. Раньше ему казалось, что их дом просто огромный. Хотя он и в самом деле был большим, но много места занимали подсобные помещения, мастерская,  они были не жилые. А сами комнаты, по сравнению с этой, были, конечно, меньше. Даже  большая комната, где собиралась вся их семья,  тоже была меньше этого зала. Стол, за который его посадили, был просто огромен или ему так казалось тогда. Но он представил, что здесь спокойно могло обедать не меньше 20 человек.

-   Так!  А идише коп, – сказал дядя Абрам, – такому серьезному молодому человеку я предлагаю, хоть и не время обеда, но все- таки начать с нашего супа.  Боже мой, как моя Фира делает куриный бульон с клецками, из мацы. Вы просто себе представить не может.  Но сейчас мы это исправим.

-  Фира, дорогая, таки, где вы ходите, мальчик уже давно голоден.

— Иду, иду, – донесся откуда-то голос тети Фиры,  и тут же она вышла с полным подносом вкусно пахнущей еды.

Перед Матвейкой поставили глубокую тарелку, с густым и наваристым куриным бульоном, в котором плавали апетиные  шарики из мацы с морковью.  Сбоку от  супа встало блюдо со свежайшим форшмаком.  Рядом легла тарелка,  наполненная муфлетами – тончайшими многослойными блинчиками. От вида такой вкусной еды у Матвейки прямо голова закружилась. Он взял красивую серебряную ложку, зачерпнул один шарик с бульоном  и отправил в рот.  Сказать, что это было вкусно, значит, ничего не сказать.  Конечно, Матвейка был голоден, и вообще мог  съесть что угодно, но этот обед он запомнил.  После супа с блинчиками, тетя Фира принесла  фаршированные куриные шейки и заправку из хумуса.

-  Понимаю, понимаю,  — ответила на немой вопрос бабушки тетя Фира, когда увидела,  как та смотрит на нее, удивленная количеством еды,  — мы, конечно, не знали, что вы приедете, но вчера был большой праздник и поэтому я столько наготовила. Если бы мой Абрам так ел каждый день,  то пришлось бы каждый месяц заказывать ему одежду у портного.

-  А я уж подумала невесть что – в тон ей ответила Нихама.

— Кушай, Матвейка, кушай – тетя Фира с умилением смотрела на поглощающего еду Матвея.  Сейчас я подам мой любимый цимес.  Нет! – снова воскликнула она  — есть Бог, столько еды наготовили,  а тут и вы приехали, как раз.

Матвейка от количества съеденного просто осоловел. Конечно, и мама готовила вкусно, да уж и бабушка тоже,  но здесь прямо что-то невероятное. Он глазами смог бы съесть еще много, но больше, чем сегодня, он уже не мог.

— Попробуй, Матвейка,  мой морковный цимес, — Фира поставила красивую посудину прямо перед ним.

Он жалобно посмотрел на бабушку и в изнеможении потянулся рукой.

-  Подожди немного, отпыхни.

Она, видимо, тоже плотно поела и смотрела влажными глазами на уставленный едой шикарный стол.

— Спасибо вам,  дорогие мои, – обратилась она к хозяевам. Давно мы так не радовались, как сегодня, вы нас побаловали.

— Ничего. Сейчас немного отдохнете, и чай попьем, с моими сладостями. А пока расскажи, что там у вас происходит?

Матвейка тем временем оперся руками о стол и задремал, пока бабушка рассказывала  про их житье. Фира только ахала и причитала.

-  Ну, надо же, какой негодяй, – повторяла она, – Абрам! Нет, ты послушай, что он вытворяет.

Это последнее, что услышал Матвейка, перед тем как окончательно уснуть. Он не слышал,  как бабушка взяла его на руки и отнесла в комнату, где раздела его, и он окончательно уснул.

На следующий день, когда он проснулся, бабушка с Фирой опять его плотно накормили и поехали куда-то по своим делам.

-  Вот, Матвейка, твоя любимая Тора.  Читай, а то скоро совсем все забудешь – сказала ему на прощание бабушка.

— Азохен вей! – это уж тетя Фира, – бедный, бедный ребенок, – Дай Бог тебе здоровья.

Матвейка тоже не понимал, почему  Фира называла его бедным. Он не знал, о чем вечером говорили взрослые. А Фира  на самом деле отговорила свою сестру оставаться в Риге.

— Я не знаю, будут ли здесь погромы, но уж точно что-то будет, – говорила Фира своей сестре. Не спокойно здесь, прямо в воздухе что-то витает нехорошее. Опять или война или революция будет. В синагоге слышала, как наши потихоньку деньги в Америку переправляют, да и вообще, многие уже собираются.

— А что  конкретно-то назревает? Откуда на этот раз ждать?

— Не знаю, слышали вы там, или нет про теракт?

— Откуда. Мы там ни чего не знаем.

— Ну и ну.  Про это все газеты писали.

— Нет. Ничего такого не слышали.

-  В синагогу  нашу националисты местные гранату бросили. Какой-то Громовой крест, чтоб ни дна им, ни покрышки.

-  После магазин Розенблюмов. Ты наверно их помнишь?

— Да, конечно, мой Гершон дружил с ними.

— Так вот, спалили, подчистую.  Хорошо, что они застрахованы были,  а то бы в чем мать родила, только и остались.

— Какой кошмар! — только и воскликнула Нихама.

Она отлично помнила этих уважаемых и набожных людей. И дом их тоже помнила трехэтажный. На первом этаже как раз и был их шикарный магазин – ателье женской одежды.   Исаак Розенблюм был великолепный портной и шил умопомрачительные наряды. К нему приезжали даже из-за границы. А еще в магазине были и готовые вещи. Модный по тем временам был у них магазин.

-  А с ними то, что  стало? – Спросила Нихама.

-  А как деньги по страховке получили, так сразу в Америку и уехали.

Вопреки легенде о прекрасных межнациональных отношениях, в довоенной Латвии, на самом деле было не так уж и мало межнациональных конфликтов. Существовали юдофобские газеты, которые непрерывно поливали грязью и подстрекали местное население к мордобою, против евреев.  Организовывались антиеврейские демонстрации. Уже ходили слухи о национализации предприятий, принадлежащих евреям,  что и привело к уплыванию еврейского капитала на Запад. Постепенно правительство Латвии начало вытеснять евреев с экономических позиций, и хотя де-юро  евреи не подвергались дискриминации, но на практике правительство проводило антиеврейскую экономическую политику. Особенно  это отразилось в лишении государственной поддержки еврейских коопераций в получениях кредита, в более высоком налогообложении.

Всю ночь сестры обсуждали  создавшиеся положение. Вспоминали и былые дни,  всплакнули, конечно, и на утро решили, что оставаться в Риге было опасно.  Тем более, что и сама Фира по страшному секрету сказала, что и они с Абрамом вскоре собираются выехать  в Америку.

-  Ни одна живая душа не знает об этом, – шепотом на ухо поведала Фира, — и ты уж постарайся никому лишнего не сболтнуть.

— Ты не обижай меня, Фира! Я вообще ни когда болтушкой не была.

-  Ладно, ладно – это я уж со страху на воду дую.  А то, решайся, может, и ты в Америку?

-  Нет! – Твердо сказала Нихама  — если бы в Риге – наверно бы, осталась. А так наметили мы уже к Басе в Москву,  а там видно будет.

-  В России  тоже не сахар, не земля обетованная.

— Поживем, увидим – спокойно ответила ей Нихама.

Вот на утро сестры и отправились на вокзал, узнать насчет билетов на Москву.

Г Л А В А   15

    Когда обе женщины вышли на улицу, то увидели,   как группы молодых людей, возбужденно что-то обсуждавшие, двигались в сторону центра.

-  По моему, сегодня опять что-то будет, – Фира кивнула головой в их сторону.  В прошлый раз вот такие молодчики  и сожгли магазин Розенблюмов.

— Да, я гляжу, неспокойно тут у вас.

Они подошли к остановке трамвая и стали ждать.  Когда прошло более половина часа и, видя, что трамваи не ходят, решили пойти пешком.

-  Я знаю короткую дорогу.  Трамвай делает большое кольцо, а мы дворами пройдем.  Да и вообще по такой погоде прогуляться только на пользу, и обе женщины бодро зашагали в сторону вокзала.

Четверть часа они проходили один двор за другим. Везде было чисто, ухожено. Каждый из дворов, где они проходили, был по-своему оригинален.  Где-то стояли красивые резные скамейки, где-то была интересная детская площадка,  где резвилась детвора. Один двор поразил Нихаму своими цветочными клумбами. Каких только не было здесь растений, да и росли они не как попало, а представляли собой оригинальные композиции.

— Нравится? – Спросила Фира

-  Прямо глаз не оторвать, как тут все красиво.

— Это знаменитый двор,  сюда даже, люди специально полюбоваться приходят,  на скамеечке посидеть и на красоту эту посмотреть.  А следит за всем этим, не поверишь – двое сильно пожилых  людей,   тоже евреи, между прочим.  Почти весь день они со своими цветами возятся.   Вон  они кстати – показала Фира на двух старичков, мужчину и женщину, которые что-то подкапывали под цветами.

— Здравствуйте, уважаемая Сара Генриховна.

— А Фирочка! – Воскликнула та,  — здравствуй дорогая.  Ты что-то сегодня рано.

-  Да так получилось. Ко мне сестра приехала.  Вот и решили прогуляться, да на вашу красоту посмотреть.

-  Да, пожалуйста, глядите.  Вот сейчас мой Менахем еще кое-что посадит. Очень редкое растение. Вчера вечером нам привезли из Голландии.

Дамы  немного полюбовались роскошными композициями и заспешили по своим делам.  Когда они вышли с этого двора на улицу, то вдалеке услышали какие-то крики. Кричали много людей, как будто на стадионе, на состязаниях.

— Идем скорей, — испуганно  поторопила Фира. — Ох, не вовремя мы с тобой двинулись.  В такие дни лучше вообще из дома не выходить. Ну да ладно, почти пришли, не возвращаться же.

И точно, пройдя еще через один двор, они оказались на площади, и Нихама с удивлением увидела огромные ангары центрального рынка около вокзала.

— Слава  Богу, добрались, – сказала  Фира.

Они быстрым шагом направились в здание вокзала, где увидели огромную толпу народа, скопившегося возле касс. Раздавались возмущенные крики.Кто-то лез без очереди. Обстановка внутри вокзала была какая-то нервозная.Желающих уехать было много. И женщины поняли, чтоэто мероприятие надолго.

                   -   А что я тебе говорила, – обратилась Фира к сестре, – многие сейчас хотят уехать. Сама видишь, как неспокойно у нас стало. Ладно, я что-нибудь придумаю. Ты помнишь Бронштейнов? 

                     — Нет,  не помню,  — немного подумав, ответила та.

                         — Это наши  хорошие приятели.  Однажды они были у нас — как раз, когда вы приезжали с Гершоном.

                         — А-а-а,  — неуверенно протянула Нихама, — что-то припоминаю.

                         — Так вот, – продолжила Фира, — их племянница работает здесь кассиром. Надо только разыскать ее,  и она нам обязательно поможет.

Женщины стали обходить все кассы подряд, в надежде увидеть свою знакомую. Они пробирались сквозь возмущенную толпу, извиняясь и раскланиваясь, пока не прошли все кассы, находящиеся там. Нет, племянницы Бронштейнов нигде не было видно.

— Может быть, у нее сегодня выходной?  — Эх, я сама виновата. Надо было позвонить ей накануне.

Они встали в конец очереди, запасаясь терпением, когда их внезапно кто-то окликнул.

-  Здравствуйте, уважаемая, Фира! – раздался чей-то голос.

Сестры обернулись и увидели миловидную женщину небольшого роста, с густыми, черными волосами, с типично еврейской внешностью. Она стояла и улыбалась,  протягивая руку для приветствия.

— Здравствуй, дорогая Соня! – воскликнула Фира, – А мы как раз тебя разыскивали.

-  Да я вас увидела сама и специально вышла. Вам нипочем ко мне было не пробраться.  Все как обезумели в последнее время. Нервные все такие, куда-то всем срочно понадобилось уехать.

— От хорошей жизни, дорогуша, не уезжают. Вот и нам тоже нужны билеты.

— Как? – Удивленно спросила Соня, -  и вы, уважаемая Фира, тоже уезжаете?

— Пока нет! А вот сестре моей нужно два билета  на Москву.

— Москву? – Опять удивилась Соня, – туда вообще мало кто уезжает. Или военные, или торговцы.  Так что билеты в Москву всегда есть. Когда вам надо?

Переглянувшись  с сестрой, Нихама ответила:

— Завтра. Нечего тянуть, раз решили, так тому и быть. Вот деньги, – сказала она и протянула пачку Соне.

— Хорошо. Я быстро.  Идите в зал ожиданий и сидите спокойно, я сама вас найду.

Женщины прошли в большой зал, где на узлах и чемоданах сидели, лежали, нервно прохаживались люди. Людей было так много, что Нихама, растерянно оглянувшись на сестру, спросила:

— Как же она нас найдет?

— Не волнуйся. Это для нас тут неразбериха, а для Сони пара пустяков.

Мест свободных, где можно было присесть,  не было, и женщины расположились у одной из стен. Они принялись разговаривать, вспоминая минувшие дни. Но не прошло и десяти минут, как они услышали бодрый голос Сони.

— Вот вы где!  Все в порядке  — вот два билета на московский поезд.  Паспорта у вас в порядке? А то на границе спрашивают очень строго. Чуть что не так, ссаживают без разговоров, – быстро сказала она и протянула билеты Нихаме.

— Паспорт у меня на месте, а у ребенка выписка из церкви о рождении есть.  Я, как знала, что ее на русском языке надо сделать. А то, если на идише, то наверно бы не приняли и разбираться бы не стали, – ответила Нихама и убрала билеты в сумочку.

— Спасибо тебе большое! – воскликнула Фира, – передавай привет родителям и дяде с тетей.