Хроники одной еврейский семьи ( продолжение17)

Вот в лапы этих молодчиков и попались Нихама и Фира. Но именно в этот день Господь простер свою длань над ними.  Потому что, когда митинг закончился, главарь той банды, которая захватила их, сказал:

— Посмотрите внимательно на этих людей, собравшихся здесь  в едином порыве.  Это — цвет нашей нации. Это — наша гордость и наше будущее. Запомните этот исторический миг  на всю свою жалкую и безрадостную жизнь. Донесите до своих  жидовских семейств, увиденное вами сегодня, и объясните, что вскоре, если они не покинут добровольно нашу родину, то гнев и ярость падет на их голову.

Он говорил это все громко, отчетливо, выговаривая каждое слово так, будто молотком вбивал гвозди в их головы. Никогда еще Нихаме не было так страшно, как сегодня на этой площади. Осознание собственного бессилия, перед этой озверевшей толпой, заставляло цепенеть,  подавляло волю к сопротивлению. Хотелось одного — убежать как можно быстрей от этого места.

— Я надеюсь, вы все поняли, что здесь происходит,  — сказал он, закончив свое выступление.

— Теперь бегом отсюда, и чтоб я вас здесь больше не видел!– Прокричал он,  — и передайте своим,  со всеми подробностями, что вы здесь видели и слышали. 

— Пропустите их, пусть донесут весть о нашем  повелении всем жидам  этого города, – скомандовал главарь. 

Толпа разъяренных молодчиков расступилась,  образуя узкий проход, по которому, вжав головы, насколько возможно быстро побежали сестры домой.  От пережитого они даже не разговаривали, настолько раздавлены они были происшедшим.  Только в одном месте они остановились, как вкопанные.  Это был тот самый двор, который поразил Нихаму своей красотой и прекрасными цветочными композициями. Теперь это был перепаханный сотнями ног участок земли с вывернутыми  корнями молодых деревьев.

На мостовой, в комьях земли, виднелись остатки красно-желтых цветов вперемешку с  камнями, и сломанной небольшой деревянной оградой. А у самого парадного, где жила эта пожилая чета, на земле лежал окровавленный плащ, принадлежавший одному из супругов.

— Боже мой! Что же это такое?! – Воскликнула пораженная Нихама.  — Что происходит в этом городе? Почему бездействует полиция? – Засыпала она Фиру градом вопросов.

— Нихама! Дорогая! Сейчас не время что-то здесь выяснять! – Умоляюще протянула Фира, -  Нам  немедленно надо домой.  Там  остался наш ребенок  — один.  Вдруг,  не дай-то Бог, что случилось.

Только эта фраза подстегнула обоих, и они опрометью бросились через дворы к своему дому. По счастью, в том районе, где находился дом Фиры, никаких беспорядков не было.  Сюда не долетали крики, которые они слышали  еще достаточно долго. Тут, по-прежнему, светило весеннее солнышко.

 Во дворе мирно играли маленькие детки.  Мамаши с колясками, не спеша, прогуливались  по небольшому скверу, расположенному во дворе их дома. Ничего, абсолютно ничего не напоминала картину, виденную ими всего лишь каких-нибудь четверть часа назад. Сестры, почти бегом, проскочили мимо привратника  в их парадное. Забежав на третий этаж, дрожащими руками открыли квартиру.

— Матвейка, – негромко произнесла Нихама.

Тишина в ответ. Только часы в прихожей тикают.

— Матвейка! Боже мой, где ты? 

И снова нет ответа .

— Фира, – простонала Нихама, — я сойду с ума. Где ребенок?

— Да успокойся ты, наконец, дверь-то мы своим ключом открыли.

Они быстро побежали в комнату и увидели мирно спящего на кровати Матвея,  прижимавшего к себе книгу.

-  Фира! Фира! Что же это? –  Нихама, в бессилии, опустилась на пол. Слезы так и текли по щекам Нихамы,  ужас пережитого страха стал отпускать, и силы покинули ее.

-  Нам надо успокоиться. Идем на кухню. Необходимо принять успокоительное. -  Фира взяла за руку сестру.

Они затворили дверь комнаты, где спал Матвей, и прошли на кухню.  Фира из буфета достала графинчик и две рюмки.  Дрожащей рукой налила почти наполовину в каждую.

— Это кошерное, – протянула  Фира рюмку.  — Давай! Лехаим. 

Они выпили, не ощущая алкоголя, и присели на стулья.

— Теперь ты понимаешь, почему? – Фира понемногу успокаивалась.

— Я представить себе этого не могла. Чтобы у нас, в Риге. В столице.  Такое. Просто не могу поверить. Вы не писали нам ничего об этом.

— Так стало, совсем недавно. Раньше, хоть и были какие-то разговоры, но до откровенного антисемитизма не доходило.   Думаю, скоро эту страну ждут большие потрясения, но нас уже точно здесь не будет.

Пророческими оказались слова Фиры. Из-за этих антисемитских  выступлений еврейский капитал сначала понемногу, а потом все больше и больше, стал  утекать из страны,  что в конечном итоге привело к серьезному экономическому кризису.

Вечером, когда со службы пришел Абрам, сестры рассказали ему обо всем.  От услышанного он пришел в большое возбуждение.

— На службе у нас говорили об  антисемитском митинге и предупреждали, чтобы мы не совались в центр. Но я и подумать не мог, что  вы туда попретесь. Вас запросто могли убить.  Это не просто уличные хулиганы – это отпетые негодяи, садисты и убийцы. А то, что они вам передали, я уже давно знаю.  Так что это для меня не новость.  А вот, что полиция не вмешивалась, так это как раз  и есть самое нехорошее в вашей истории. Для нас это знак! В общем, в этой стране нам делать больше нечего.  Вот проводим вас завтра, и сами уже будем все решать.

На следующий день, уже без приключений, сестры доехали на трамвае до вокзала. Нихама крепко держала за руку Матвейку, а Фира и Абрам несли их багаж. Поезд уже стоял на перроне.

— Спасибо вам! Спасибо за все! – со слезами в голосе произнесла Нихама.

Хоть и виделась она со своей сестрой нечасто, особенно в последнее время, но расставаться  почему-то было очень жалко. Понимала ли Нихама, что, быть может, больше никогда не увидит их. Наверное, да. Но все равно, знала она и другое – калейдоскоп судеб в этом мире непредсказуем. Никто точно не мог знать, как повернет судьба,  да и в конце концов:

— Господь миром управляет по своему разумению, и если Богу будет угодно, то… — Додумать она не успела, потому что слезы подступили к горлу, и как ни крепилась она, а все равно заплакала.

Фира тоже зарыдала. Так и стояли они, обнявшись, и плакали. Матвейка недоуменно поглядывал на них.   Ну не способен он был еще понимать весь трагизм происходящего. Да и чего, собственно говоря, плакать.  Приключения продолжаются.  Вон, опять на поезде они уезжают. Да и сам поезд другой,  новый, с красивыми блестящими ручками, ведущими в темный тамбур, и окна в вагоне тоже были другие.

— Я знаю адрес  нашей Баси – сказала сквозь слезы Фира.  И как только у нас все наладится, я напишу ей. А уж ты, если что, решишь, как тебе быть дальше. Ладно, вон уже и зеленый свет вам дали.  Абрам, заноси чемоданы и помоги им там устроиться, а я не пойду внутрь. Все, дорогая Нихама,  прощай, – сказала она напоследок и, отвернувшись, пошла  с поникшей головой.

А  тем временем Абрам занес чемоданы в купе и, задвинув их под лежак, оглядел вагон.  Народу в поезде было на удивление мало. Только еще два купе были заняты. В одном ехала группа военных, а в другом – пожилой солидный господин с супругой.

-  Все, Нихама – сказал, отдуваясь, Абрам, – всего вам хорошего. Побегу я, а то видишь, как моя Фира расстроилась. Он поцеловал Матвейку, пожал руку Нихаме и вышел из вагона.