Немой свидетель

В центре небольшой полутёмной антикварной лавки стояли трое.

— Сколько? — небрежно произнес маленький толстый мужчина, указывая пухлым, украшенным дорогим перстнем, пальцем на старинное зеркало в тяжёлой бронзовой раме из дубовых листьев с латинской надписью: "Мemento mori".

— Видите ли… — начал задумчиво антиквар, — я приобрел его на одном аукционе во время распродажи имущества какого-то разорившегося шотландского дворянина. Оно сделано приблизительно в пятнадцатом-шестнадцатом веке в Венеции и, по-видимому, было свидетелем многих дворцовых интриг и переворотов. Кто знает, сколько тайн хранит его холодный блеск… — закончил загадочно он свой краткий исторический экскурс на патетической ноте.

— Послушай, старик, если бы я хотел знать историю этой стекляшки, я бы купил парочку очкастых профессоров, которые бы мне рассказали даже о том, как звали мамашу этого стекольщика, — несколько раздражённо произнёс покупатель, наполняя антикварную лавку ароматным дымом дорогой кубинской сигары.

— Если дон Винченцо спрашивает: "Сколько?" — значит, он спрашивает: "Сколько?", и всё, — услужливо добавил двухметровый детина, похожий на зачехленный в пиджак танк.

Владелец лавки горько усмехнулся и произнёс:

— Я думаю, что восемьсот долларов — не слишком большая цена за эту вещь?

— Антонио, выдай старику восемьсот монет и отнеси зеркало в машину, — произнес равнодушно коротышка и, не прощаясь, вышел.

— Понял, босс, — кивнул головой верзила и, достав из бумажника восемь стодолларовых банкнот, небрежно бросил их на прилавок. Затем он легко снял со стены массивное зеркало и двинулся к выходу...

                                * * *

— Вот так, чуть-чуть правее, — уютно расположившись в кожаном кресле и попыхивая неизменной сигарой, дон Винченцо давал указания своему телохранителю, вбивавшему массивный крюк в стену напротив камина.

— Ну вот, пожалуй, и всё, — удовлетворённо произнёс Антонио, вешая зеркало на крюк.

— Да, босс, забавная вещица, — подобострастно продолжил телохранитель. — Дон Карло сдохнет от зависти, если узнает, что вы отхватили эту древность из его родной Венеции, да ещё и по дешёвке. — А теперь можно я схожу на кухню и перекушу чего-нибудь, а то их гамбургеры мне, как слону дробинка?..

— Ладно, иди, только не застревай там надолго. Через час у меня будет дон Карло. Сегодня исторический день, мы должны прекратить взаимные распри и объединить наши семьи! Вот тогда… – “крестный отец” радостно потёр руки.

Когда телохранитель ушел, дон Винченцо бросил удовлетворённый взгляд на то, как языки пламени, отражаясь в зеркале, облизывают потемневшие дубовые листья рамы, и тяжело поднялся, чтобы плеснуть себе ещё мартини из уже полупустой бутылки.

Внезапно он почувствовал на затылке чей-то взгляд и тяжелое дыхание. Дон Винченцо резко обернулся.  В комнате, кроме него, никого не было. "Крестный отец" усмехнулся и, пригубив бокал, мельком взглянул на зеркало — и замер. Вместо камина в нем отражалась какая-то галерея, по которой, стремительно приближаясь, бежал человек в старомодном плаще и бархатном берете. Добежав до последней арки, незнакомец резко поднял голову и в упор посмотрел на дона Винченцо. Через всё лицо незнакомца проходил глубокий шрам; глаза его были наполнены ненавистью. Он зловеще улыбнулся и прикрыл лицо полой плаща. Внезапно дон Винченцо заметил, что стекло стало выпуклым, и будто бы пластиковая плёнка обтянула лицо пришельца. Затем плёнка лопнула, и из нижнего угла зеркала появилась рука с длинным обоюдоострым узким кинжалом.

"Крестный отец" попятился, и, выхватив позолоченный "браунинг", трижды выстрелил. Одна из пуль попала в зеркало, которое покрылось сетью тонких трещин. Изображение исчезло. В то же мгновение в комнату с грохотом ворвался Антонио. В одной руке он держал огромный сэндвич, в другой сжимал не менее внушительный "кольт" 45-го калибра.

— Что случилось, босс? — растерянно оглядывая пустой зал, спросил верзила.

— Кажется, я перебрал мартини, — уставившись в зеркало, неуверенно произнес "крестный отец".

— Послушайте-ка босс, дали бы вы мне свою пушку от греха подальше, а не то, не ровен час, вы здесь всё перестреляете.

Дон Винченцо протянул свой "браунинг", и тот, словно снежинка на раскаленной сковороде, буквально растаял в громадной ладони телохранителя.

— Ладно, пойду на кухню, сварю вам кофе покрепче, — сказал Антонио, дожёвывая сэндвич.

Обессиленный дон Винченцо упал в кресло, устало прикрыл веки и погрузился в забытье. Когда он очнулся, то увидел перед собой два горящих ненавистью глаза и нелепый красный берет, виденный в каком-то историческом боевике. Ужас костлявой рукой сдавил ему горло...

— А вот и ваш кофе, — распахивая дверь ногой, радостно провозгласил Антонио. Ответом было молчание. Когда недоумевающий телохранитель взглянул на кресло, предметы кофейного сервиза один за другим полетели на пол… Багровый цвет лица и вылезшие из орбит глаза Дона Винченцо делали его похожим на огромного жука из сюрреалистического фильма ужасов. Правда, вместо булавки он был приколот к спинке кресла старинным итальянским кинжалом. Антонио, озираясь, повернулся и увидел на зеркале сделанную кровью надпись: "Да здравствует Венеция!".

На негнущихся ногах он подошел к телефону и набрал номер.

— Алло, Роберто, это я, Антонио. Дон Винченцо убит. Собирай ребят, навестим дона Карло, у меня для него есть отличный подарок.

И он долгим, тяжелым взглядом посмотрел на зеркало. Сеть трещин и кровавая надпись исчезли, зеркальная поверхность беспристрастно отражала модерновую обстановку комнаты и уже начавший остывать труп дона Винченцо, пригвождённый к спинке кресла средневековым кинжалом...