Страстные сказки средневековья Глава 18.

ИЛЬ-ДЕ-ФРАНС.

— Гачек, вы не глупый человек — обратившись к собеседнику на «вы» дон Мигель как бы признавал за ним право на равное общение, -  однако четко отчертить границу между белым и черным не можете. Отсюда и все ваши проблемы.

Де ла Верда и вагант мчались в Париж, но иногда им все-таки приходилось давать отдых и себе, и сопровождающим людям, и лошадям, переходя на медленный аллюр.

— Что вы имеете в виду, мессир?

— Не хочу  морочить вам голову и сразу признаюсь: мне достаточно пробыть в стране несколько дней, и я уже вполне сносно понимаю местное наречие.

Гачек вспыхнул от смущения, вспоминая беседы с графиней. Неужели дон Мигель сейчас заговорит о его любви к чужой жене? Но нет: графа интересовали совсем другие вещи.

— Я сразу понял, что вы — еретик, но не по убеждениям, а по недомыслию. Речь идёт о такой опасной глупости, как ваше сомнение в существовании дьявола.

Встревоженный Гачек покосился на де ла Верду. Каталонец вызывал его на очень опасный разговор, но вагант почему-то был уверен, что граф на него не донесет.

-  Разве его существование можно доказать? Остается либо верить, либо нет!

Дон Мигель снисходительно взглянул на спутника — как на недалекого ребенка.

— Вы уже пали жертвой нечистого, несчастный! Самая любимая забава этого господина убеждать легковерных, что он не существует. А зачем бороться с тем кого нет? Вот люди и попустительствуют лукавому, объясняя свои грехи, чем угодно: и обстоятельствами, и настроением, но только не тем, кто находится в их основе. Зло реально существует — этого вы, надеюсь, не отрицаете?

— Нет!

— Но если оно реально, значит есть и источник зла, — терпеливо пояснял де ла Верда,-  кому-то нужно, чтобы люди грешили. А кому? Вывод напрашивается однозначный.

Так — то оно так..., но только не очень понятно!

— Зачем ему всё это? Просто, чтобы позлить Бога?

— Бога невозможно рассердить, потому что он слишком велик для его мелких козней. Хотя есть один нюанс, — дон Мигель благочестиво перекрестился, — когда Светлица был изгнан из рая, он попал в ад, а это место, где Бога нет. Но всему живому нужна божественная сила: благодаря ей даже кусок глины становится человеком. А как же жить дьяволу, если он её лишен?

Граф вопросительно посмотрел на попутчика, но Гачек только растерянно пожал плечами.

— Дьявол крадет у тех, кому она дарована Богом! Вот нечистый и смущает людей, доводит до такой степени, что их грехи уже не дают им возможности быть с Создателем, и они попадают в ад. Конечно, это слишком упрощенная схема отношений дьявола с людьми: тут есть масса нюансов, но нам они сейчас не нужны. Мы ведь не богословы, хотя я и закончил теологический факультет. В своё время я не принял сан лишь потому, что несколько лет упорно изучал демонологию, мечтая примкнуть к братьям доминиканцам и посильно им помочь. Но Бог распорядился по-иному: видимо, пока я не подхожу для монашества.

Славек задумался. Доводы дона Мигеля  не были лишены логики.

— Его можно увидеть? — наконец, с сомнением спросил он.

— Можно, — холодно усмехнулся граф,- только не нужно. Ничего хорошего из этого не выйдет. Это не балаганная забава. Кто имел несчастье его видеть испытали ложь, разочарование и неисчислимые бедствия. Сломанные судьбы  и обманутую попранную душу – вот что получат любопытные

— Но ведь святые...

— На то они и святые, — тяжело вздохнул граф. — Вот кто надоумил графиню пуститься в бега?

— Вы допускаете, что ваша жена подверглась дьявольскому искушению?

— По крайней мере, ангел-хранитель не мог подсказать юной красивой женщине идею в одиночку болтаться по опасным дорогам, имея при себе полоумного шута и идиотку немку!

У дона Мигеля сурово осунулось лицо.

— Стефания грешна хотя бы потому, что нарушила слова священного обета, сбежав от супруга. А грех, как лавина: стоит только ступить на эту дорожку, и уже не сможешь остановиться.

Гачеку стало не по себе. Он уже достаточно хорошо знал своего патрона, чтобы понять какая угроза нависла над головой молоденькой наивной женщины.

— Что вы намерены сделать со своей женой?

Граф раздраженно передернул плечами.

— Не знаю, — откровенно признался он, — может, покаяния будет достаточно, если конечно...

Вагант настороженно ждал окончания фразы, но погруженный в свои мысли де ла Верда почему-то замолчал.

Париж был одним из самых больших городов европейского средневековья. Разделенный на две части Сеной он давно вылез за тесные рамки двух городских стен, и уже тогда претендовал на первые роли в мировой политике.

Въехав в столицу Франции через ворота Тампля, наши путешественники не спеша преодолели пустынные в эту пору огороды предместий и остановились на одном из постоялых дворов близ Гревской площади.

Весь последующий хмурый осенний денек Гачек отдал изучению города. Прежде всего ваганта заинтересовал район Университета, но он побывал и на Сите. Заглядевшись на каменное чудо Нотр-Дама, восхищенный чех благоговейно прослушал мессу. После этого его можно было увидеть пересекающим мост в Новый город. Правда, дальше ратуши он не пошел, вернувшись к ужину на постоялый двор. Не сказать, чтобы Париж поразил его воображение особой красотой: Прага была более по сердцу. Но размеры этого густозаселенного города воистину ошеломили ваганта.

И теперь Гачек сидел за ужином напротив полного несокрушимой энергии графа в полной растерянности, с трудом представляя, как в таком скоплении людей можно найти двух женщин и шута, даже если они достаточно колоритное трио.

Затея ему казалась лишенной надежды на успех.

Зато дона Мигеля мало пугали предстоящие трудности. Он уже не раз бывал в Париже, кое-что о нем знал и ясно видел перед собой направления поиска, поэтому в первый же день пребывания во французской столице развил бешеную деятельность.

И сейчас, ужиная хорошо прожаренным окороком с черносливом, де ла Верда делился с Гачеком добытой информацией.

— Похожие на наших беглецов люди не въезжали ни в одни ворота, — говорил он, потягивая вино, — но кое-кто видел похожих странников на дороге в Париж. Правда, они утверждают, что женщина была рыжая. Говорят также, что их сопровождал молодой шевалье.

— Рауль де Сантрэ?

— Не исключено! Возникает вопрос: куда они делись потом? Почему их не заметили стражники? Не через стену же перелетели?

К вечеру пошел снег, поэтому подогретое вино было очень кстати.

— Ладно, — потянувшись, зевнул граф, — попробуем пойти другим путем.

— Каким?

— Придется подключить кое-кого, кто хорошо знает всё происходящее в Париже. Но сначала придется заставить его разговориться.

Де ла Верда отсутствовал несколько дней, не появляясь на постоялом дворе даже, чтобы переночевать.

А Гачек тем временем занялся  своими делами. Он посетил медицинскую школу университета: узнал какие магистры читают лекции по медицине в этом семестре, приценился к ценам на квартиру, побродил по рядам лавочников, подбирая себе принадлежности для письма и обучения.

Эти привычные занятия настроили его на умиротворенный лад. Действительно, скоро де ла Верда найдёт свою жену, и он расстанется с этой супружеской парой навсегда. И правильно: ему нужно заниматься тем, ради чего он и пустился в это путешествие.

В описываемый период в медицинской школе университета преподавали два знаменитых врача — Жак де Эпар и хирург Ришар Гелен. Они учили студентов умению составлять мази, лечить лихорадку и раны при помощи довольно экзотических средств (например, жаренных полевых мышей), да и многому другому, что особо интересовало нашего любознательного чеха.

Как-то вечером, не дождавшись дона Мигеля в очередной раз к ужину, Славек спустился в общий зал таверны и там краем уха услышал, что в Париже арестованы инквизицией несколько гадалок и предсказателей будущего.

— Кому они помешали? — недоумевал какой-то завсегдатай харчевни. — Ну читают люди по звёздам будущее: что здесь плохого, когда астрологи есть даже при дворе короля? Например, его врач и астролог Куактье: все говорят, что он — замечательный звездочет и могущественный человек.

На постоялом дворе наконец-то появился де ла Верда. Подсев к Гачеку, он прислушался к разговорам, а потом небрежно махнул рукой.

— Глупости все это, арестованные — просто шайка шарлатанов. Астрология — точная наука, и надо годы учиться прежде, чем изучишь звездное небо.

Когда они с аппетитом поедали фаршированную утку, к их столу подсел неприметный остроносый человек в плаще с капюшоном.

— Зачем вам понадобились наши братья, мессир?- проскрипел он. — Мы безобидны как осенние листья.

— Вы — обманщики! Выдавая свои бредни за веление небес, тем самым искажаете волю Господа нашего и являетесь еретиками, — невозмутимо пояснил граф, вытирая жирные пальцы платком. — Только не пойму: почему вы явились именно ко мне? Я — обыкновенный чужестранец, приехавший в ваш город по своим делам, и вся эта ересь меня не касается. Не мешайте ужинать: я устал и голоден вдобавок.

— Нам намекнули,- тяжело вздохнул посетитель, — что инквизиция действует по вашему наущению. Чего вы хотите взамен того, чтобы наши люди и дальше работали на парижских улицах?

Дон Мигель, высокомерно задрав бровь, пренебрежительно взглянул на парламентера. Этот визит был результатом довольно хитроумной комбинации, которую за некоторые тайные услуги, ему помог провернуть всемогущий кардинал Бурбонский. Теперь можно было пожинать плоды нескольких бессонных ночей.

— Где-то в столице есть поклонницы дьявола: они мне нужны!

Астролог испугался не на шутку, и неизвестно даже кого больше.

— Мои братья по цеху никогда не интересовались черными мессами, господин. Вы же сами понимаете: у каждого свой способ зарабатывать на кусок хлеба. Зачем нам такого рода неприятности? Духу не хватит.

В этом дон Мигель не сомневался. Быть последователями секты николаитов могли только люди отнюдь не трусливые, так как за ними охотилась инквизиция по всей Европе. Бродячие же шарлатаны — предсказатели судеб были заурядными мошенниками. Вот и сейчас его собеседник перетрусил не на шутку.

— Я не обвиняю ваш цех в связях с дьяволом: мне просто нужно узнать, где скрываются николаиты? Если хотите сделку, то она возможна только на моих условиях — освобождение бродячих астрологов в обмен на информацию.

Выбор был нелегким, но с другой стороны, редко кому чужие тайны дороже собственных интересов.

— Ладно, — задумчиво пожевав губами, согласился проситель, — постараюсь что-нибудь узнать.

— Только поторопись, — небрежно посоветовал граф, — а то получишь назад калек и придется вам переквалифицироваться в нищих попрошаек – обитателей Двора Чудес.

Гачек страдальчески сморщился. Ему не нравилось быть в центре подобной истории, но что поделаешь, если де ла Верда непонятно по каким причинам решил сделать его доверенным лицом.

Астролог испуганно кивнул головой и спешно направился к выходу. Впрочем, вечером следующего дня его фигура вновь возникла у их стола, когда дон Мигель и Славек приступили к ужину.

— Недалеко от ворот Сен-Жак, около аббатства святой Женевьевы, — быстро проговорил он,- дом с голубыми ставнями и флюгером в виде птицы. Скоро у них сбор!

И тут же исчез.

Де ла Верда немедля схватился за плащ.

— Я ухожу, — пояснил он Гачеку, — и меня не будет несколько дней. Занимайтесь, чем хотите, но каждый вечер ждите  здесь:  возможно  понадобится ваша помощь. Хотя, кажется, эта история подходит к концу.

Гачек с радостью воспользовался этим разрешением и, облачившись в ученическую мантию, стал посещать лекции заинтересовавшего его хирурга Ришара Гелена.

Сидя в аудитории за длинным столом бок о бок с другими студентами, он охотно слушал восседающего за кафедрой знаменитого магистра. Славека очень интересовала его теория о каналах жизни, которые связывают душу с телом, потому что он тоже считал, что в человеке всё  взаимосвязано.

Гачек с радостью окунулся в знакомый ещё по Праге мир студентов, экономов, деканов, с их веселой и бурной жизнью. Он спокойно перенес все традиционные издевательства, принятые учинять над "желторотыми" новичками и полноправно влился в толпу беззаботных школяров. Но как-то раз, выйдя  с товарищами из университета, Гачек отправился в полюбившийся ему трактир "Ворона и собака". Усевшись за стол с миской похлебки, он услышал, о чём гудит весь трактир.

— Инквизиция вчера ночью схватила множество ведьм прямо во время «чёрной мессы!

— Взяли на месте преступления, с черными петухами и голубями.

— Пылать теперь костру на Гревской площади. Опять капитулу расходы на дрова!

— А уж палачу-то работы! Наживется теперь: среди них, говорят, немало состоятельных дам.

После этих разговоров Славеку не хотелось возвращаться на постоялый двор, но он обещал графу дождаться результатов его поиска, и слова нарушить не мог. Гачек плохо понимал, какая взаимосвязь между парижскими поклонницами "черных месс" и исчезнувшей графиней, но дон Мигель, наверное, знал что делает!

Увы, его вера в могущество испанца поколебалась, когда спустя неделю де ла Верда появился на постоялом дворе осунувшийся от усталости и растерявший былую уверенность.

— Пшик, — горько ответил он на вопросительный взгляд ваганта, — пусто! Никто о них не знает. Правда, есть одна зацепка: одна из этих тварей проболталась о знахарке, торгующий травами около Тампля. Завтра пошарим ещё там!

Гачек с сомнением покосился на его расстроенное лицо, и ничего не сказал. И оказался прав, потому что ни знахарка, ни её подружки никогда не слышали об интересующей дона Мигеля троице.

Переполошили всех: и ворожей, и заклинателей, и гадалок, доставили немало неприятных минут даже Двору Чудес, но толком ничего не добились. Тоненькая ниточка привела упрямого испанца к одной малоизвестной парфюмерше, составляющей духи для очень знатных особ, но по понятным причинам, дамы тщательно скрывали знакомство с подозрительной торговкой.

— И что, — спустя три дня спросил Гачек графа,- нашлись следы донны?

Он был уверен в отрицательном ответе, но ошибся.

— Нашлись… — вздохнул дон Мигель.

У теплолюбивого испанца от бесконечных скитаний по продуваемому ледяными ветрами городу разыгралась простуда, и теперь Славек отпаивал его микстурой от кашля.

   — … только не следы, а их отсутствие. После встряски, которую я учинил, могу поручиться: графини в городе нет. Мне бы её выдали.

Дон Мигель горестно вздохнул, морщась от слишком горького питья, да и мысли его тоже были далеко не радужными.

— Даже и не припомню, когда столько работы пришлось провернуть практически впустую, просто ради морального удовлетворения! — грустно пожаловался он Гачеку.

— Моральное удовлетворение оттого, что вы напрасно подвергли пыткам стольких людей? — наладившиеся отношения с де ла Вердой позволили Славеку задать этот давно мучивший его вопрос.

Но разве дона Мигеля можно было смутить такой казуистикой?

— Но вы ведь лекарь, и когда вскрываете гнойники или даже ампутируете гангрену, то доставляете человеку немыслимую боль. Как же вы выдерживаете эту грязь, вонь, обезумевшие от боли глаза?

Гачек даже обиделся за столь неудачное сравнение.

— Я это делаю для того, чтобы человек остался жив!

— А я вязну в крови, чтобы осталась жива его душа! Неужели вы думаете, что мне — воину, главе знатного рода нравится ремесло палача? Нет, конечно! Но я знаю свой долг перед Всевышним!

Славек ошеломленно покосился на расстроенное лицо графа, и внезапно до него дошла вся тщетность их спора. Дон Мигель был искренен в своих убеждениях: переубеждать его в обратном было так же нелепо, как читать мораль волку по поводу задранных овец.

Гачек заботливо подлил кипятка в таз с горячей водой, в котором больной грел ноги. Вся обслуга уже давно спала, и только они не могли найти покоя, тревожась о потерявшейся юной женщине.

— Что вы собираетесь делать дальше? — осведомился Гачек.

Граф зябко передернулся, заворачиваясь в одеяло.

— Искать Стефанию — нет времени. Завтра приезжает епископ с посольством, и мне опять предстоят переговоры. Я сегодня виделся с кардиналом Бурбонским, и остаток ночи проведу за работой.

Гачек пораженно округлил глаза.

— И вы оставите попытки узнать, что случилось с графиней?

Дон Мигель недовольно почесал нос и вытер пот с покрасневшего лица.

— Осталась последняя зацепка — Рауль де Сантрэ. Я тут навел кое-какие справки об этом молодом человеке: его отец, с которым мы недавно общались, вдруг скоропостижно скончался. Так что теперь де Сантрэ  — барон де Ла Рош! Представьте себе, что он через три дня женится, и месяца не проносив траур по отцу. Невеста -  девушка из анжуйского рода Ведемонов демуазель Луиза. Всё это время я пытался его увидеть, но барон то готовился к свадьбе, то хоронил отца, то сопровождал на охоту своего принца. Мне надоело за ним гоняться, и я напрямую попросил его сюзерена Карла Французского устроить эту встречу. Надеюсь,  вы будете присутствовать?

Устройство головы испанца всегда оставалось загадкой для Славека. Но сейчас он вообще почувствовал себя донельзя озадаченным.

— Какое отношение может иметь графиня к собравшемуся жениться молодому человеку? Логичнее  предположить, что де Сантрэ влюблен в свою избранницу, поэтому и торопится. А его отец...  знаете, Господь часто призывает человека к себе, поразив внезапной болезнью. К тому же покойный барон был немолод.

— Здесь вы правы, — неохотно согласился граф, — и всё же исчезла Стефания, когда находилась неподалеку от де Сантрэ. А это наводит на размышления…

О чём тут было размышлять? Нет, де ла Верда иногда ставил своих собеседников в тупик, и оставалось только беспомощно развести руками, не в силах следовать за его оригинальными умозаключениями. И всё-таки, даже во многом с ним не соглашаясь, Гачек подспудно понимал, что у графа отлично развито чутье на такого рода тайны. А пропажа его жены была именно из области загадок.

Де Ла Рош появился точно к назначенному часу.

Гачек с любопытством рассматривал так долго разыскиваемого молодого человека. Рауль несомненно был похож на отца, но его черты поражали непривычной тонкостью и своеобразной красотой, мало заметной из-за отсутствия ярких красок на лице: белокурые длинные локоны, светло-серые глаза, даже губы и то бледные до бесцветности. Был он довольно высок ростом и даже не худ, а чересчур строен. Де ла Верда также напряженно вглядывался в гостя.

— Да,- безразлично ответил барон на их вопрос о графине,- я видел женщину с беременной служанкой и шутом-кривлякой. Их компания направлялась в Париж.

— Вы встретились в ваших владениях?

Дон Мигель и Гачек замерли в ожидании ответа. Теперь уже и чех не сомневался, что этот юноша имеет отношение к исчезновению графини. А вот почему он пришёл к такому выводу? Трудно сказать.  Впрочем, де Ла Рош не стал их долго мучить.

— Я видел их и позже, встретив по дороге  в Париж. Дама заболела и без сознания лежала в повозке: я едва её узнал!

— Какого рода хворь одолела её? — нахмурился дон Мигель.

Рауль чуть пожал плечами:

— Откуда мне знать!

— Что же было дальше?

— Дальше? Ничего не было!

— Не бросили же вы больную женщину посреди дороги на попечение идиотов-слуг?

Рауль слабо улыбнулся.

— Нет, не бросил. Зато сама дама сбежала от меня уже в предместье Парижа. Я пробовал искать, но…  знаете, своих хлопот предостаточно!

И трое мужчин одновременно вздохнули, только по разным поводам.

— Не можете точно сказать, какого числа это было? -  поинтересовался дон Мигель.

— Увы, — наморщил лоб в раздумьях Рауль, — всё-таки прошёл уже месяц! В середине ноября, а может позже… Нет, не припоминаю!

После его ухода граф и Гачек долго молчали.

— Что-то с этим молодым шевалье не так, — задумчиво протянул дон Мигель, — совсем не так!

Но Гачеку уже порядком надоели все эти сложности. Теперь, когда он убедился, что донна Стефания хотя бы месяц назад была жива и направлялась в Париж, он вздохнул свободнее.

— Судя по всему, барон не знает, где графиня!

Но граф думал иначе.

— Почему такая наивная женщина как Стефания не захотела ехать в компании молодого дворянина? Этому должно быть какое-то объяснение, — пробормотал он, и вдруг обрушил на голову опешившего студента следующее: -  У меня на это нет времени! Завтра у нас с епископом аудиенция у короля, и я уже сегодня съезжаю во дворец Сен-Поль, где официально остановится папское посольство.  Прекрасно осознаю, что не имею права вас к чему-либо принуждать, но не ради меня, а из уважения к Стефании, пожалуйста, займитесь проверкой слов этого странного молодого дворянина.

Лицо у Гачека вытянулось. Что уж говорить об учебе, когда ему претила сама мысль работать на человека, вся жизнь которого была связана с преследованиями ведьм. В существовании последних, что уж греха таить, Славек очень и очень сомневался! Но графиня была с ним так добра и милосердна, что он не нашел в себе сил отказать дону Мигелю.

— Что я должен узнать?

— В предместьях Парижа всегда толчется много народа: там огромное количество постоялых дворов, кабаков и прочих заведений. Всё равно наши беглецы где-то останавливались, покупали провизию, да и просто разминали ноги. И  наверняка где-нибудь отличился Тибо. Поспрашивай стражников, дай им его описание.  Также  узнай о бароне де Ла Роше: когда в город въехал он? Человек его ранга, наверняка, окруженный рыцарями, не мог проскользнуть незамеченным.

— Прошёл месяц!

— Даже если прошёл год, всё равно найдется помнящий о нём человечек, потому что ему нечем больше занять голову как разглядыванием въезжающих в Париж путников.

И на следующее утро недовольный Гачек поплелся наводить справки.

Папское же посольство торжественно въехало в Париж.

Под развернутыми знаменами и стягами в парадном, шитым золотом облачении легаты медленно и чинно продвигались по улицам города ко дворцу Сен-Поль на острове Сите. Фиолетовая, подбитая куньим мехом сутана епископа блестела, переливалось драгоценными камнями распятие, показывая всем скопившимся вдоль дороги зевакам, насколько велико могущество папского престола, сколь незыблема католическая вера, будучи сама по себе  бесценным алмазом в истории человеческого мироздания. Его свита также хранила горделивую невозмутимость, свойственную только людям, абсолютно уверенным в своем высоком положении.

Де ла Верда встретился с Братичелли. После обязательных приветствий, его преосвященство, окинув сочувственным взглядом осунувшееся лицо подопечного, спросил о графине.

— Горе обрушилось на мою голову, — пожаловался дон Мигель, — никак не могу найти Стефанию…

Рассказ испанца о розыске супруги занял не много времени, но епископ долго молчал, размышляя над сложившейся ситуацией.

— Кто знает, что у вас пропала жена?

— Никто кроме Гачека да  молодого барона де Ла Рош. Мы не говорили, кто именно пропал, когда давали приметы женщины.

Епископ, вытянув губы трубочкой, задумчиво покрутил большими пальцами рук.

— Вы можете, сын мой, попасть в очень сложную, буквально убийственную ситуацию, если станет известно, что ваша жена всё это время скитается неизвестно где. Вы не можете  позволить, чтобы ваше имя попало на язык парижским сплетникам. Поэтому, если даже графиня найдется и назовёт своё имя, мы объявим её преступницей и самозванкой, подлежащей немедленному аресту. А там видно будет!

   Это было очень опасное для жизни юной женщины предложение, но дон Мигель уже и сам понимал, что другого выхода нет! Стефания могла погубить не только себя, но и весь славный род де ла Верда, запачкав почтенное имя несмываемым позором.

— Пусть Гачек занимается потихоньку розыском, а мы будем делать свое дело. Кстати, зачем вам этот еретик? Почему  приблизили его?

Дон Мигель мрачно хмыкнул.

— Простая логика. Стефания, попав в Париж, сразу же кинется искать ваганта, потому что  никого здесь не знает. У неё нет другого выхода.