Золото Плевны ч 8-3 Фрацузы

Весь день мотался между имением и селом, Подсказывал крестьянам как лучше прятать имущество и как маскировать эти схроны. Дважды заходил к поручику, оба раза неудачно. Один раз, Иван спал, решили не будить, второй, он ушёл представляться хозяйке. Хотел оставить ему карабин, но доктор отговорил, мол, со сломанными рёбрами, всё равно не сможет стрелять. 
Чем бы ни занимался, преследовал какой-то зуд. Бегущая армия-раздолье для казака. Малочисленные не связанные друг с другом группки — лёгкая добыча. Засиделся я без дела. 
Та, группа, что обстреляла знакомца Дончо, если двигается по дороге, должна к ночи подойти к развилке. Ночью они вряд ли пойдут по незнакомым местам, заночуют, можно попробовать их найти. 
Вернувшись к управляющему, плотно поужинал и лёг спать, наказав разбудить через два часа. После полуночи вернулся с пятью винтовками и всем огневым припасом, что нашёл у пятерых дезертиров. Не бог весть, какие трофеи, но хоть гайдуков вооружу современным оружием.
 Во флигеле доктора, одно окошко светилось. Направил лошадь на огонёк.
 По моему разумению, не спали в комнате поручика. Стараясь не шуметь, спешился, снял шапку, осторожно заглянул в окошко.
 Точно, поручик с доктором. Накурили так, что разглядел с трудом.
 На мой стук, окошко отворилось. Мгновение и радостный граф левой рукой обнимал, похлопывал по плечам, спине, одновременно пытаясь помочь снять задубевший на морозе полушубок. Ещё мгновенье, расторопная девка, повинуясь голосу лекаря, потащила полушубок, застирывать кровь, густо плеснувшую из горла последнего, пятого дезертира. Он что- то почувствовал или услышал, сел, начал тянуть к себе винтовку, пришлось с корточек прыгнуть на него. Своим весом прижать к земле, одновременно провести ножом по шее. Хотя  сразу же скатился с него через левый бок, но горячим плеснуло добре. Может и раньше не уберегся, но белая овчина была основательно замарана.
— Холодной водой мой, не жалей рук, шельма,- кричал в дверь доктор.
  — Знаю, не раз кровавые тряпки стирала, — донеслось вместе с громыханием железного таза.
— Совсем от рук девка отбилась, огрызается!
 Иван произнёс фразу про вожжи и они с доктором засмеялись, а я потихоньку вертел в разные стороны поручика, рассматривал со всех сторон.
То, что поправиться было, несомненно, но воевать с ним ещё рано. Поразило другое, он стал старше. Шрам на щеке, с ещё не сошедшей коркой.
Тонкая белая полоска седины, наискось в чёрных усах, делали его мужественно взрослым.  Какого–то неопределённого возраста. Знавал я такой тип. Не постепенно мужают и старятся, а как по ступенькам поднимаются по жизни. Спускались за выкупом почти ровесниками, а теперь передо мной воин, лишь бы судьба дала возможность полностью восстановиться.

 ***

Я снова сидела напротив окна. Солнце скрылось за пеленой дымчатых облаков, и теперь сумрак мягко скрадывал день, глуша контуры предметов.
В натопленном помещении жарко, но иногда холод сковывал тело так, что приходилось кутаться в платок, перебарывая мелкий озноб. После столбняка всегда приходила трясучка, начинаясь кончиками пальцев рук и заканчиваясь  судорогой в коленях. В животе неожиданно больно кололо, а неясная тревога сжимала сердце. Что же со мной творится? Захворала? Самое время снаряжаться и идти в деревню к ведунье, и просить леченья от сердечной болезни – сил совладать с собой самой не было. Здесь не совет нужен, а травы сильные. Сердцу верить, так всё погубить можно – голова ясной должна остаться – впереди дела великие. Знахарка поможет, а то, и какое верное средство даст на приворот любимого – такой деться некуда не должен. Чую судьбу свою дивную. Женой не стану, хоть мысль проклятая есть, так хоть горничной. А там и деток нарожаю. Устраиваться надо. Да только, как совладать с собой? Как мысли в голове удержать, если сердце бешено колотится, мешая  правильно мыслить. Сил нет. Люблю его, как никого и некогда, так что дыхание скрадывается и теплом низ взрывается. Господи, хоть бы обнял поскорее, да и увёз бы в свои снега. Зелье ведьмено должно помочь. Нечего сидеть, с утра и снаряжаться в дорогу надо.
Дела не деланные, ждали моих рук, но я никак не могла оторваться от скамейки и, как приворожённая смотрела в мутное стекло, ожидая возвращения русского офицера из хозяйского дома. Воин не шёл, визит затягивался. Что же там может такого происходить? Или поняли, что он не француз? Так тайну эту только я знаю, да доктор, больше не ведомо некому, а плешивый не выдаст, побоится. Трусливый человек больно, как только и повадился на такое, что русского в имение привёз? Видно, выгоду, какую почуял. По-другому и быть не может. А может….
 Тут сердце моё снова заколотилось и в жар бросило – сняла платок.
Может … шашку кто увидел? Но быть такого не может! Вот загадка, так загадка! Откуда у русского офицера шашка убитого хозяина имения? Прятал в ножны её хорошо, не видно со всем, а как достал, и лимон стал резать, так и обомлела. Признала сразу. Видела не раз. Семейная реликвия. Сам визирь за заслуги господина наградил. Рукоять вся в золоте, так и сияет! Такое владение чужого оружия и жизни ему стоить может! Уж, как плакали  по убитому на войне господину. Сколько слез пролито было. И не только моих горьких капель, но и жены старой, да дочки своевольной. Понесла же её нелёгкая ездить на позиции  и искать  могилу отца. Любовь дочкина и погнала. Легко отделалась. А могла бы и пропасть. Так не взял ли он шашку на ужин семейный? Ой, бахвальство то до добра не доведёт. Ох, тревожно то мне как. Ой, что же будет теперь.
От волнения закачало. А тут на улице хмельная фигура появилась. Странная, то прямо спину держала, то скрюченно шаталась, пугая и беспокоя редких дворовых, да наряд гайдуков.
Сердце дёрнулось, признавая любимого. Вскочила на ноги, не помня себя, платок с плеч упал, запутался между сапожками. Чуть не упала, но побежала к дверям. Входная дверь громко хлопнула. В полутёмном коридоре с улицы зайдя, темнее кажется. Лампу надо было бы зажечь, да не успела я, теперь стояла, прижимаясь спиной к холодной стене, заходясь от волнения. Всё же русский господин запнулся о низкий табурет и чертыхнулся незлобно, балансируя, спасаясь себя от падения, смешно махая одной рукой. Прыснула я от смеха нервозного, не сумев совладать с собой. А он резко голову поднял и, кажется, зажглись глаза его любовью ко мне. Я робко шевельнулась навстречу порыву мужскому. Обмякая как-то сразу – ноги подогнулись. Зашаталась, готовая упасть от дурноты нахлынувшей. Справилась как-то. Откуда силы взялись только. Не зря ждала – желанна значит тоже. Сердце ликовало.
 Видела  в  мечтах своих, как берет меня мой господин. Представляла всё не так. Не было никаких поцелуев и страстных объятий. Не было и любовного шёпота. А я ведь так много хотела сказать ему. Русский грубо схватил меня, развернул к себе спиной и сильно прижал к стене. Так, что глаза мои расширились от внезапного страха. Руки по-хозяйски прошлись по телу, ничего не пропуская, рванули кофту, справляясь с крючками, а затем резко наклонили меня и закинули юбку на спину.
Когда хватка немного ослабла, и я смогла обернуться, чтобы точнее подстроиться под своего любимого, русский снова меня напугал. Закатив глаза, он скрежетал зубами и выдавливал из себя слова. Сначала я не могла понять, а потом чётко услышала имя. Сердце моё оборвалось. Холод сковал тело. А ведь где-то была потаённая мысль, что не я, а кто-то может приворожить моего любимого. Но не думала, что так быстро такое может произойти.
— Малика! – захрипел русский. — Малика! -  Казалось, в самое ухо выдохнул слово ненавистное. Имя соперницы моей. С той, с кем я даже состязаться не могу, ибо не равны мы перед Богом и судьбой. Слезы крупные полились из глаз, и не в силах я была остановить их. Не видел никто слез моих. Не пожалел и не утешил. И высохли глаза мои. Запылали гневом.
Счастья захотели? Лебединого?
Будет вам счастье. Будет. Скоро.

Продолжение http://pisateli-slaviane.ru/7413-zoloto-plevny-ch-9-1-sbory-v-poisk.html