Хроники одной еврейской семьи (продолжение 29)

Г Л А В А   25

 

Наступила зима. Столько снега Нихама никогда в своей жизни не видела.  Каждый день с Матвейкой они откапывали свой дом, расчищая его от снега.  Он радовался и веселился, и работал до полного изнеможения, помогая бабушке.  После, усталый и довольный, приходил домой и они топили большую русскую печку, на которой они и спали вместе.  Печь была большая, и дров уходило много. Нихама договорилась с Митрофанычем, и он раз в месяц привозил им из леса целую телегу.  Делать это было нельзя, но проследить за ним тоже было некому. Дороги занесло так, что пробиться в деревню к ним никто не мог.  У Нихамы были деньги, которые она хранила от продажи серег, и она давала Митрофанычу за каждую поездку. Он сначала категорически отказывался, но после смирился и, опустив низко голову, нехотя брал.  Другой возможности заработать живых денег у него не было. А деньги их семье, как и любой другой, были нужны постоянно.  Загодя Нихама, по совету Сони, запаслась всем необходимым: мукой, солью, керосином,  Поздней осенью, когда она приехала, то привезла много разных консервов,  крупы и еще много чего.  Они проговорили до утра.

— Вот мой номер телефона – служебный,  — сказала Соня,  — позвонить ты можешь только из Семенова. Ну, это, в крайнем случае.

Дни шли за днями, складывались в недели и, по сути, были однообразными.  Только холод и снег тревожили Нихаму. Температура иной раз опускалась до – 35. В Краславе таких зим не было, и она очень переживала за Матвейку.  Но Бог миловал, больше Матвейка не болел. Наступил март, затем апрель,  солнышко все чаще  пригревало и снег начал подтаивать.  Он все еще  ослепительно блестел в сугробах, но все больше захватывает снежные покровы влажная корка. Вокруг началось половодье. Вереницей искрятся на солнце ручьи, радостно журча, бегут вниз по склонам. Зацвела ольха, а это верная примета теплой весны. В  один из апрельских дней в дверь к Нихаме забарабанили. На пороге стоял взъерошенный  Митрофаныч.

— Беда у меня. Жена заболела,  — простонал он,  — может, лихоманка, не знаю.  Мечется бедняга, стонет.

— Пойдем, Митрофаныч, – сказала Нихама,  — посмотрим, чем помочь можно.

Она быстро собралась и пошла за  Митрофанычем, который чуть не бежал впереди нее.

Войдя в дом,  Нихама поморщилась от спертого воздуха, и вообще пахло в избе чем-то кислым. В углу на лавке, разметав по подушке волосы, лежала жена Митрофаныча. Лицо у нее было в каких-то пятнах,  на лбу блестели капельки пота. Она была без сознания и, судя по всему, у нее был сильный жар.

— Надо сбить температуру, – сказала Нихама, – у тебя есть уксус?

— Откуда, соседушка.  У нас прошлой  осенью все аспиды эти отобрали,  ни муки, ни пшена, какого давно уже нет.  Так отсевки с корой дубовой мешаем, так и живем,  слава тебе, Господи.

— Я же деньги тебе давала,  Митрофаныч?  За дрова.  Да и вообще, что ж ты не попросил у меня припаса какого?

Стоит Митрофаныч, опустив голову. — Попрошайничать  сил моих нет.  Ну, а деньги?  Деньги целехоньки, все до копеечки тута лежат, – показал он рукой в сторону массивного сундука.

Нихама в бессилии махнула рукой и побежала домой за уксусом.

После она намочила тряпку и потихоньку стала протирать лоб и виски больной женщине. Вскоре она стала дышать ровней и перестала метаться. 

— Спал  жар.  Я вот оставлю тебе тут.

Она протянула узелок, в котором лежал хлеб, который она испекла накануне, немного овощей и крупы.

Нихама протянула узелок Митрофанычу, который так и не решался его взять. В глазах у него стояли слезы, губы дрожали.

— Голубушка. Ну, за что? Как же это? – В смущении лепетал он, – век за тебя молиться буду.

Он рухнул на колени  и Нихама, вконец  смущенная поведением этого взрослого, большого мужика, сунула насильно ему в руки  припасенный узелок.

Она и забыла совсем, как осенью продотряды раздевали крестьян, до нитки отбирая все продовольствие, какое могли найти, а кого-то и вовсе выселяли из собственных домов. И вот теперь это давало свои всходы. Далеко не все крестьяне в деревне пережили эту зиму. Умирали от  холода и голода целыми семьями, деревнями, районами.

Прошло два дня.  Легче жене Митрофаныча не становилось. Нихама проводила с ней  все свободное время.  Судя по всему, у нее температура не снижалась,  а лицо стало красным и одутловатым.

— Митрофаныч, ее в больницу надо. Срочно,  — сказала Нихама, – боюсь, сами мы с болезнью не справимся, да и лекарств у нас никаких нет.  Надо было сразу ее везти. Но что уж теперь. Поспешай, Митрофаныч.

— Дороги  развезло. Не знаю, проедем ли?

— Ничего не поделаешь, надо везти.

Сама Нихама этой ночью не спала. Тело ломило, и она чувствовала, что и у нее поднимается температура. Думать о плохом не хотелось, но она боялась другого.  Ведь если она заразилась,  то и Матвейка тоже может от нее заразиться.  Решение пришло внезапно.

— Запрягай, Митрофаныч. Я с вами поеду.

— А Матвейка как же?

— Он дома останется. Мы за день обернемся. Твою жену в больницу определим, и я себе лекарств каких-нибудь раздобуду. А вечером мы и вернемся.

Она пошла, собираться, а Митрофаныч запрягать лошадь побежал.

— Останешься один.  Я поеду в больницу и вечером приеду, – сказала Нихама, вернувшись, домой.

— А я? Мне что, нельзя с тобой? – Матвейка разволновался.

Он еще никогда не оставался дома один,  и сейчас немного трусил.

— Нельзя, Матвейка. Боюсь, что и я заразилась. Вот и нельзя тебе с нами. Не дай Бог, и ты еще заразишься. Но ты не бойся. Когда я уеду, дверь закрой и никому не открывай. Да и не придет  никто. Кушать, сам знаешь, где что, а вечером  я приеду. Договорились?

— Хорошо, бабушка. Все сделаю, как ты сказала.

Нихама быстро собралась, оделась и, выходя, хотела на прощанье поцеловать внука, но опомнилась, опасаясь за его здоровье. Сказала:

— Почитай  что-нибудь, Матвейка, а то тут одичал совсем. Уже и буквы  забыл, наверно.

— Хорошо, бабушка, я почитаю,  — ответил послушный Матвейка.

Вдруг сердце у Нихамы защемило так, что ноги подогнулись. Она посмотрела на маленького и такого беззащитного  внука,  и ей показалось, что она его больше никогда не увидит. Хотелось прижать его к себе и никуда не ехать.  Но Нихама быстро пришла в себя и, успокаиваясь, подумала:

— Глупости все это. Старею. Ничего, вечером приеду, испеку ему его любимые тейглэхи.

— Все, Матвейка. Закрывайся. Вечером жди – сказала она и вышла на крыльцо.

Митрофаныч  уже стоял около дома, а в телеге  поверх соломы  лежала его жена, укутанная в большой тулуп.

— Трогай, Митрофаныч. Нам еще вернуться надо успеть.

Как они добирались по бездорожью, только Бог знает. Однажды телега совсем увязла в грязи и лошадь, как ни пыталась, не могла ее вытянуть из ямы. Тогда Митрофаныч спрыгнул прямо в грязь и стал подпирать плечом телегу,  изо всех сил напрягаясь. Нихаме тоже пришлось прыгать в грязь и помогать ему. После очередного рывка она почувствовала, что сама и разогнуться уже не может. Такая накатила на нее слабость.  Хорошо, что все же пошла телега, вынесла из последних сил ее утомившаяся коняга. Митрофаныч подошел к полусогнутой Нихаме.

— Что с тобой? Почему не садишься? Спину, что ли, схватило? – Митрофаныч не на шутку встревожился.

— Не знаю, Митрофаныч. Шагу ступить не могу и разогнуться не могу.

— Ниче. Обопрись на меня рукой, я помогу тебе.

Он почти обхватил Нихаму и, приподняв от земли, бережно подсадил на телегу.

— Ниче. Авось доберемся.

Больше они нигде не застряли, и уже скоро показался Семенов.

— Позовите врача! Быстрей! Позовите врача! – Почти кричала в приемном покое сестра, – и отойдите все остальные. Вон все отсюда – уже не выдержала она.

В сопровождении двух медсестер быстро пришел врач и, едва взглянув на привезенную больную, спросил:

— Откуда она? Кто ее привез?

— Вот эти, – указала медсестра на Митрофаныча и Нихаму.

— Так-с! Откуда прибыли граждане? А что-то лицо мне ваше знакомо, – сказал доктор, обращаясь к Нихаме, – не ваш ли мальчик осенью у нас был?

— Да, доктор. Матвейка это был.

— Ну а сегодня как вас угораздило?

— А что?

— Как? Вы не знаете? Тиф! Тиф это! У нас уже почти полный барак вот таких, – воскликнул доктор.  — А ну-ка постойте. Подойдите ко мне.

Нихама несмело приблизилась к доктору. А тот тем временем оттянул веко и внимательно посмотрел в глаза.

— Покажите мне язык, голубушка.

Она повиновалась.

— Так я и знал.  Вы контактировали с  больной?

— Да, – ноги Нихамы отказывали, снова голова кружилась.

— Вы тоже больны.  Я вынужден вас оставить тут.

— Но. Но как же,  доктор.

— У меня приказ, – довольно строго ответил тот, -  в районе эпидемия. Введена чрезвычайная ситуация. Всех заразных мы немедленно помещаем в специальный барак.

— Но я не могу здесь остаться, – взмолилась Нихама, – у меня маленький ребенок один в доме. – Она чувствовала, что силы оставляют ее. Из последних сил она схватила доктора за рукав халата, но тут сознание покинуло ее, и она кулем скатилась на пол.

— Так, обеих  несите в барак, – приказал доктор санитарам, которые сноровисто уложили Нихаму на носилки.

Вместе с женой Митрофаныча их понесли в специальный барак для больных тифом. В районе бушевала эпидемия, и доктор уже давно получил приказ от партийного руководства области  об обеспечении  локализации заражения.  Никто, заподозренный в заражении тифом, не мог покинуть территорию больницы.  Для усиления и наведения порядка ему было придано спец. подразделение НКВД.

— Так, – сказала доктор, — теперь ты, – обратился он к Митрофанычу,  — отвечай, кто это? — И показал на носилки с больной женщиной.

— Дак это… Как ево. Жена моя. Законная, – почему-то добавил перепуганный Митрофаныч.

— Подойди ко мне и покажи язык.

Митрофаныч раскрыл рот и закрыл глаза. Он подумал, что его сейчас будут бить.

— Странно.  Ничего нет,  — доктор задумался, -  но все равно, инкубационный период  длится 12-14 дней. – Вот что, голубчик, отпустить тебя я тоже не могу. Здесь пару недель побудешь.  Видишь, сколько работы у нас мужицкой,  нам поможешь,  и я понаблюдаю за тобой. Если зараза не пристала, то через две недели домой поедешь.  Спать тут в приемной будешь, а что  делать, тебе сестра скажет, – и, повернувшись, быстрой походкой пошел по коридору.

Наступил вечер, и солнце, коснувшись верхушек сосен, стало постепенно погружаться в густое вечно зеленое море. Матвейка отложил книгу, и в который раз подбежал к окну, пытаясь рассмотреть окружающую картину. Быстро темнело, и последние лучики солнца освещали дорогу, по которой уехала  бабушка. Он выглядывал в конец дороги у развилки в надежде, что вот сейчас появится лошадь, послушно везущая повозку, на которой будет впереди сидеть Митрофаныч, а за ним на охапке сена притулившаяся бабушка в темно-синем пальто.  Именно такой он ее и видел, когда  утром  она уезжала. Матвейка так отчетливо себе это представлял, что порой даже вскрикивал,   понукая невидимую лошадь Митрофаныча.

— Ну! Давай! Давай!

Нет. Дорога  по-прежнему  была пуста.  Лишь один раз  с ветки сосны упал на дорогу подтаявший  снег, и Матвейка вздрогнул,   но…

Когда совсем стемнело,  он зажег керосиновую лампу.  Матвейка иногда по просьбе бабушки делал это. Целый день он ничего не ел, все думал, что дождется бабушку и покушает с ней вместе, и сейчас есть хотелось сильно. Взяв кусок хлеба, и посолив его, он с удовольствием стал кушать, вдыхая аромат, исходивший от испеченного бабушкой хлеба. В избе было тепло, бабушка, уезжая, затопила печь,  да и день был теплый, так что было не холодно. Матвейка забрался на теплую печку и сам не заметил, как уснул. 

Проснулся Матвейка,  когда солнце, уже вовсю светило в окна. Печь за ночь остыла, и было ощутимо прохладно. Но самое главное, отчего сдавило сердце Матвейки,  бабушки  не было. Если бы не день, если бы не солнце, весело пускавшее свои весенние лучики в окно, он наверно бы испугался. Но день был светлый, и Матвейка решил удивить бабушку, когда она  сегодня приедет. Он решил истопить печь. Много раз он видел, как это делала бабушка, и часто помогал ей, но сам  никогда не топил. Но ничего, справился. Наколол топором щепы, открыл заслонку, сложил дрова, как учила бабушка. 

Порядок, загорелись дрова. Дом стал наполняться теплом. Потом он разогрел в чугунке суп, сваренный бабушкой. После решил прибраться в доме – вот бабушка обрадуется. Затем почистил картошку и, залив в чугунок воды, поставил в печь. Он много раз видел, как бабушка готовила, и делал все так же. Так за домашними хлопотами прошел еще один день. Снова наступил вечер, а бабушки все не было.  Тревожно стало Матвейке, страшно.  Он проверил, как учила Нихама,  входную дверь, зажег лампу и, взобравшись на теплую, впервые им натопленную печь,  стал поджидать бабушку.  Все повторилось, как накануне.  Матвейка снова уснул.

Утром разбудил его стук в окно.

— Бабушка! – Закричал Матвейка и бросился с печки открывать дверь. Никого не было.

Матвейка растерянно обернулся и увидел в окне маленькую птичку. Она что-то клевала на подоконнике на улице.  Вот ее стук и разбудил его. Солнце по-прежнему пригревало,  и снег почти везде растаял.  Остались лишь рыхлые грязно-серые сугробы.  А что и говорить, был уже конец апреля, и в городе давно уже все растаяло.  Зато  в деревне весна всегда затяжная, долго зима не уходит. Матвейка вспомнил, как в прошлом году в конце апреля он был в Москве.  Там ничего похожего на снег не было. Люди вообще без пальто ходили.

Он оделся,  позавтракал вчерашней картошкой, которую сам сварил,  с хлебом, посмотрел, сколько осталось дров. В голове все время крутился вопрос:

— Где бабушка? Где бабушка?

Но не только бабушки не было.  Не было и Митрофаныча со своим конем.

— Что-то случилось, – думал  он,   — наверно, телега у Митрофаныча. Она у него часто ломалась. Вот и в этот раз  тоже, наверно, развалилась. – Ладно, – решил он про себя, – еще день подожду, а потом пойду им на помощь.

Он решил подготовиться к завтрашнему дню. Взял  большой мешок и стал укладывать в него, как ему казалось, все, что могло пригодиться  в ремонте. Моток веревки, топор, чугунную кочергу,  молоток и еще много других инструментов. Мешок получился очень тяжелый.  Он с натугой взвалил его на плечи  и аж присел.

— Да, тяжеловато будет идти. Надо что-нибудь отложить.

Он стал перебирать инструменты, все прикидывая, как и что. Так за хлопотами прошел еще один день. Он снова истопил на  ночь печь и полез наверх,  заснув почти мгновенно.

 

Прочли стихотворение или рассказ???

Поставьте оценку произведению и напишите комментарий.

И ОБЯЗАТЕЛЬНО нажмите значок "Одноклассников" ниже!

 

0
21:56
516
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!