Пропавший в 44-м. ч. 2 Братишка

 В подшефном селе пяток лошадок осталось и то, мне кажется, чтоб зимой на санях погонять или на свадьбах за невестой на тройке подкатить.
 Один — два раза в месяц, городские по своим планам-графикам ездили работать в деревню. Не потому, что без города на селе не управятся, а чтоб связь не терять с «корнями». Также и деревенские приезжали работать на стройки, перерабатывающие фабрики, базы хранения. Получали профессии, которые им пригодятся дома. Если какой- то сельсовет или кооператив планировал построить у себя цех или заводик, мог заранее обучить своих людей, нужной профессии. Программа обмена называлась «Смычка».
 Кому-то эта госпрограмма не нравилась. В прошлом году многие Советы обратились с просьбой к правительству отменить для городских, или скорректировать по возрасту, мол, пожилым трудновато, да и освоили они нехитрую крестьянскую работу. Теперь обязательно ездили только до 30 лет. Мы с ребятами с удовольствием ездили и всегда просили дать работу потяжелее. Как правило, это выливалось в соревнование с местными, кто выдохнется первым. К всеобщему удовольствию, обычно заканчивалось ничьёй, хотя потом дня три ныли некоторые мышцы, но эта боль была приятной.
 Замигала жёлтая лампа, подъезжаем. Замки заднего тента долой. Остановка, зеленная горит, выгружаемся. Приехали.
 Через четыре часа,  наскоро попрощавшись, курсанты разбежались по своим делам.

Мы с греком решили пройти пешком пару остановок, пока народ схлынет. Ветер почти стих, но всё равно было промозгло и холодно.
 Хорошая ходьба, греет лучше огня! Если бы не форма рванули бы бегом, но форма обязывала изображать некоторую степенность.
— Зайдём в гастроном, поесть чего-нибудь куплю.
— Чего баракатиться, пошли к нам, — ожидаемо пригласил Гришка.
 У него было тринадцать сестёр и братьев. Кто- то уже вырос и жил самостоятельно, но дома всегда было полно народу. Вкусная горячая еда имелась в любое время. Мы с Гришкой, росли вместе и давно не отличали, где чей дом, где чья мама. Только после недели казарменной суеты, хотелось полежать в тишине, полистать книжку про приключения или путешествия.
— Не, я домой.
— К Варьке побежишь?
— Не знаю, позвоню конечно, если дома — может погуляем.
— По такой погодке только гулять.
— Ну, может в кино, Варенька чего-нибудь придумает, если уже не убежала.
 Варя была нашей одноклассницей, моей лучшей подругой. Доверенным лицом. Ей я рассказывал, то чем не делился даже с братом. Дальше дружбы наши отношения почему-то не заходили. Сделать шаг за грань этих отношений я подумывал, но боялся разрушить, то что у нас уже было. Характер у неё – огонь! Что творилось в её кудрявой русой головке не знал никто. Если она хоть как-то обозначит желание сблизиться: «Я, вот он здесь, я собран в миг, я жду заветного сигнала».
 Купил в магазине две французские булки и бутылку молока. Ужин и завтрак.
— Григорий, а помнишь два года назад мы сюда на охоту ходили.
— На зайчиков.
Домой возвращались на троллейбусе. Проезжая мимо стоявшего в лесах Владимирского собора, Гришка перекрестился. Завтра родня его точно на заутреню потащит.
Мой отец был атеистом, учил надеяться только на себя, мама тоже ходила в церковь, когда кто-то болел. Отец над ней подшучивал:
— Мечеть ближе, какая разница, где Бога просить.
— Нужно будет я, и в синагогу пойду. Лишь бы семья моя была здорова. Ты смеёшься, а я когда свечку Матери Божьей ставлю, слышу, как она мне говорит:
— Иди Арина с Богом, всё хорошо будет!
— И ведь всё хорошо!
 В доме комсостава, где местный совет оставил за мной комнату, горел свет. Кто это может быть? Два года назад отцовский полк перевели в Монгольскую губернию. Когда уехали семьи, дом решили использовать как военную гостиницу. Видно сегодня у меня будут соседи.
 Первого, кого увидел, открывая дверь, старшего братишку. Виталий разговаривал по телефону:
— Подожди, братишка пришёл, –  мы обнялись и закружились по коридору.
— Как вытянулся за полгода! Меня перегнал.
— Зато, вон какие плечи отрастил, чего это на тебе надето?
 На брате были странные штаны в зелёно-коричневых пятнах и такая же майка. Дополняли наряд старые мамины тапки с красными помпонами, если учесть, что Виталькины пятки находились на полу, смотрелся он комично.
 Из кухни тянуло восхитительным запахом жареной картошки с луком.
— Погоди, я с Немцем договорю, — брат снова взял телефонную трубку.
— Немец, ты мне хвоста не крути. Всех, кто в городе, через час на нашем месте,
— …
  — Кого не застанешь, передай: завтра все на Скачки — я участвую.
— …
— Куда дальше, потом разберёмся. Через тридцать минут — доложишь. Можешь по телефону, можешь сам забежать.
— …
-  На старую квартиру.
Это был мой братишка! Вечный вожак и предводитель, не только своего класса и выпуска. Генка Браумюллер был при нём вроде начальника штаба.
— Всё, до встречи.
Виталий, повернулся ко мне:
— Что в пакете?
— Хлеб, молоко.
— Картоху будешь, жаренную?
— Буду, а поговорить ещё больше хочу. Ты же сейчас с Немцем и остальными завеешся до утра.
— Не сегодня. Завтра скачки. Нужно отдохнуть. С четырёх утра на ногах. На военно- транспортном по воздуху и сразу на ипподром, лошадей разбирать и тренироваться.
— Вить, какие соревнования, ну лучше меня ты в седле держишься, ну кое- что умеешь, но тут ведь уровень какой, практически чемпионат страны.
 Братишка отсыпал в глубокую тарелку картошки на двоих, отломил полкруга полу копчёной,
— Пошли в нашу комнату, только на диване чур, ты спишь.
 По квартире шастали мужики разных родов войск. Все знали Виталия. Это он их уговорил переночевать без начальственного пригляда.
 В бывшей родительской спальне. Виталий к своим чудным штанам одел не менее странную пятнистую куртку.
  — Во! – повернулся вокруг себя.
Форма новая экспериментальная,  даже названия пока нет. Наш курс второй месяц испытывает. Меня на скачки послали. Чтоб всем показал. Так, что занять призовое место, задача не стоит. Да, я только в джигитовке участвовать буду.- Он потрепал меня по голове,
— Чего ж, Спиридоныч мало нас гонял? Я и в училище всё свободное время с лошадками, и на смычке ветеринар меня к себе забирает. Мы в коневодческое товарищество ездим, у них табун тысяча голов.
— Прям тыща?
— Может и больше, кто их там считает. У нас дядька-наставник казак с Кубани Кочубей. Гадюку облизать на скаку научит.
— Вить, ты, правда, считаешь, что лошадь это перспектива?
— Нет, конечно, но жалко. Мы первое поколение, кто от лошадок отказывается. Сейчас такие новинки, просто жуть берёт. Вам ещё не доводят, да и к нам по крохам просачивается.
 В 41-м лейтенант зенитчик Толик Китов предложил новую схему управления системой ПВО Теслы через электрические вычислительные машины, что сократило энергопотребление системы в пять раз, а это столько, сколько потребляют вместе Варшава, Краков, Брест и Львов. Сейчас, он доктор наук и разрабатывает Единую государственную сеть управления армией и государством. Ввод системы сильно сократит, а со временем,                сделает ненужной институт исполнительной власти. Автоматический подсчёт и распределение ресурсов от губернии до отдельного гражданина. Он читал у нас в ДТ курс лекций, потом пригласили к нам в училище. Общались часа четыре. Нормальный парень, но головастый…

 Всего-то старше лет на пять — семь. Про чудо — машинки рассказывал, про свою систему, это вроде как господа Бога запрячь на страну работать. Про ракеты. У нас сейчас на старших курсах ввели теоретические предметы, вроде «Расчёт баллистических траекторий», где высота этих траекторий больше пятидесяти километров. Понятно из пушки на такую высоту не добьёшь.
— Так вот, братишка, в космос мы не завтра, а вот-вот полетим.
— Космос, другие планеты это здорово, читал. Может сперва здесь свой чудо — сад построим?
— Экий ты Вилька приземлённый. Смотри. За двадцать лет социализм мы построили? Каждый по труду получает? Слышал, что Социалистическая партия России самороспускается? Ввиду выполнения своей программы. За пару лет подровняем уровень по губерниям  и к коммунизму семимильными шагами.
— Как у тебя гладко получается.
— А ты чего сомневаешься. Вспомни, что обещало правительство за первую пятилетку.
 Каждому землю и работу, нет голоду, долой неграмотность. Через пять лет каждый сможет купить, костюм и велосипед. Выполнили?
— Не помню, я маленький был.
— Ладно. Вторая пятилетка. Трам- там- там. Сельское хозяйство, наука, образование, замена промышленного оборудования каждые пять лет. Каждой семье отдельное жильё. Выполнили?
— Ну выполнили, чего ты пристал?
— Нет, давай дальше. Техническая революция. Телевизор в каждый дом. Высшее образование. Работа по интересам. Пенсия после двадцати пяти лет стажа. Непреступная граница. Двести ПЕ-8, способных разнести за день столицу любой страны, которая рискнёт напасть на нас. Сделали?
— Сделали, ну чего ты завёлся, что я, против космоса. Я очень даже «за»!
У нас ещё, просто, здесь полно работы.
— Кто мешает? Занимайся чем нравиться, кстати, что делать будешь.
— Учиться хочу, а где не знаю.
— Экий ты у нас неуверенный. Иди к Китову, в Московское Высшее техническое. Они там такого затевают! Вся наша Техреволюция чепухой покажется.
— А сам- то чего?
— Я, братишка пушки люблю! Настоящее мужское занятие. И головой работать нужно и силушку есть куда приложить.-Он одним движением скрёб на край стола почти пустую тарелку, ложки.
— Давай на руках, пяти секунд не устоишь!
Всё как в детстве, только я на турнике один из лучших. Выход силы не на «разы», а на время делаю. «Солнце» без ремней кручу.

Локоть к локтю, вторую руку за спину, ладонь в ладонь.
— Три-пятнадцать!
Через три секунды моя рука, как и раньше лежала на столе.
— Ну, ты, здоров.
— Артиллерия, брат – это сила! Давай левыми.
— А смысл?
 Тут в комнату ворвался Немец. Высокий, худой в шляпе и длиннющим шарфом — кашне. Художник, что с него взять. Точнее будущий художник. Они с Варей учились в Крымском художественном.
— Всё, одеваемся, пошли, пока все не околели, чего это ты придумал в такую погоду на берегу всех собрать.
— По морю, Гена я соскучился. Хороший город Ростов-на-Дону, река красивая, особенно как разольётся, но не море. Хоть пять минут постоим, потом в кафе погреемся.
 Он достал из-под кровати непривычно высокие ботинки. Тёплую куртку выше колен, тоже двухцветную и смешную шапку-ушанку.
— И чего, удобно?
— Очень удобно и тепло.
— Документы не забудь, а то патруль враз тебя в такой форме свинтит.
Генка-Немец оглядел брата с ног до головы:
— Ты не на военного похож, а на…,- он некоторое время подбирал правильное сравнение,
— на норвежского контрабандиста.
— Плевать! Зато на местности заметить труднее и не горит, не рвётся. Это прототип. Промышленность пока только двух цветов ткань выпускает, через полгода обещают четыре цвета.
Через полчаса мы уже жали руки и обнимались с десятком братишкиных одноклассников. Кто-то хлопнул меня по спине…
Ой, что ж так больно!
 Мир, вдруг перевернулся. Пропало море, брат, ребята. Вместо шума прибоя — ржание лошади, ломающей лёд и свои ноги, пытаясь спастись от тяжести орудия и второй, убитой кобылы, уже скрывшихся под серой озёрной водой. Серую воду и сероватый лёд окрашивает кровь и части тел бойцов моего орудия.
— Как это? Почему?
Придёт весна, растает лёд, зацветут деревья. Девушки оденут лёгкие платьица. Мир будет прекрасен, только меня в нём не будет. Как это? Он же всегда был, а теперь умрёт вместе со мной?
-  Я не хочу!
— Мама! Мамочка!
Серая вода сливается с серым небом, заливает глаза…

Извещение

 Колобов Вилен Тимофеевич, 1926 г.р., призванный в августе 1941 года Севастопольским РВК, пропал без вести в боях за освобождение  г. Выборг в феврале 1944 года.

г. Краснодар                                                                                         Июль 2017 г.