А НЕВЕСТКА СМЕЁТСЯ и ПЛАЧЕТ, гл 15 (роман)

Прошло полгода. Морозы стояли лютые, за сорок. Чтобы дышать на улице, приходилось лицо укутывать шерстяным шарфом. Оставались одни глаза с ресницами, густо покрытыми инеем. Красиво, но холодно. Утром вставать на работу не хотелось, в комнате остывала печка, и было около 10 градусов. Мы жили в небольшом деревянном доме в частном секторе на окраине города, сменив до этого две квартиры. Не повезло нам с хозяевами! У одной сын вернулся, у другой муж пил. После долгих поисков нашли этот домик с двумя комнатами и печкой посредине, общей кухней, холодным коридором и туалетом на улице. В одной, меньшей комнате, квадратов 14, жили мы, в другой — пенсионерка баба Оня. приветливая и сердобольная старушка. Я до сих пор не знаю, как её полное имя и отчество. Как нам сказала, так мы её и звали. Когда мы договаривались о сроках и условиях проживания, она спросила:

— А детей вы планируете?

— Нет, что вы! Какие дети! Мы ещё сами не оперились! Да и квартиру пока не обещают, — за двоих ответил Саша.

Теперь, прожив у неё только четыре месяца, мы не знали, как ей сказать, что летом ждём малыша. Да, не планировали, не собирались, всем об этом говорили, но… Всегда получается, что решает кто-то за нас. Судьба? Я тогда в неё не верила. Когда два раза в критические дни приходилось вызывать «Скорую помощь», а потом три доктора подряд вынесли вердикт, что ничем помочь не могут и порекомендовали забеременеть, выхода у меня не было. Либо умирать от кровопотери, либо родить. Слава Богу, что смогла забеременеть! Как выяснилось при обследовании, у меня отрицательный резус-фактор и несовпадение с положительным у мужа, что часто осложняет протекание беременности. Уже тогда мне сказали, что больше двух детей я выносить не смогу. А мы планировали как минимум троих! Но зачем в данный момент расстраиваться из-за неизвестного будущего, когда настоящее, если посмотреть со всех сторон, не вызывает оптимизма? Сказать хозяйке, что мы её обманули и нарушили договор? Как она отреагирует? Выгонит нас посреди зимы? Не хотелось так думать о людях, но мы не всегда можем предсказать их реакцию. Конечно, муж, взяв справку о беременности, пошёл в профком с просьбой ускорить получение жилья, но там развели руками, что пока не могут помочь, своего жилья у завода нет, а когда заложат фундамент нового дома, они не знают. Нарушить правила и поселить нас в общежитие они не могут, и так взяли на себя ответственность, чтобы нас там прописать. А без прописки мы попадали под статью, нас могли оштрафовать, это раз, а также ни в одной поликлинике не принимали, чтобы стать на учёт по беременности. Поехать в декретном отпуске рожать куда-нибудь к родственникам я тоже не могла. Нет у меня таких, кто бы протянул руку помощи!

— Саша, что же мы будем делать? Как жить дальше? Получается, что в целом мире мы никому не нужны! — я стала плаксивой и расстраивалась по любому пустяку. Но ведь жильё — это серьёзно!

— Родная моя, мы что-нибудь придумаем! Не может так быть, что среди зимы нас просто выставят на улицу! Давай ещё немного подождём, а потом поговорим с хозяйкой! Мне кажется, воспитав таких заботливых сыновей, она войдёт в наше положение. Мы же с ней ни разу не ссорились, я всё время колю дрова, топлю утром печку, хожу в колодец за водой, да и продукты, когда она просит, покупаю… Машенька, не плачь, всё у нас образуется! Да, временные трудности у всех бывают. Бывает и хуже. Мы здоровы, у нас есть работа, мы ждём малыша и любим друг друга! Что ещё для счастья надо?

— Свой угол, — я старалась держать себя в руках, но слёзы лились рекой. Я была в отчаянии.

— Тише, тише, хозяйку разбудишь, — Саша вытирал мне слёзы, гладил по голове и целовал в висок. Обнявшись, мы согрелись и уснули.

Конечно, первая, кто узнала о моей беременности, была свекровь. Я сама ей написала сразу после того, как врач со стопроцентной уверенностью подтвердил диагноз. Не помню дословно, но в ответном письме она выражала радость и озабоченность одновременно. Я, глупенькая, тогда думала, что после лета, где мы с ней установили доверительно-близкие отношения, написала ей всё, как есть. О своём резус-факторе, о трудностях с пропиской и жильём, о недомогании и плаксивости. Я даже не могла подумать, что всё может обернуться против меня! Но это будет потом… А пока Нина Даниловна писала, что после родов я с малышом могу приехать к ним, мол, Саша, в случае, если нам откажут в жилье, один может претендовать на общежитие.

Мы, сидя у себя на диване за маленьким журнальным столиком, пили чай после работы. Чай хоть немного согревал, пока печь не разгорелась. Баба Оня, по сути своей деревенская женщина, чтобы экономить дрова, после обеда ложилась отдыхать, накрываясь двумя одеялами, а когда мы возвращались с работы, в комнате утреннее тепло улетучивалось.

— Конечно, спасибо маме за поддержку, но я вас с малышом на неопределённое время к ним не отправлю! Ещё чего! Мы ведь обещали друг другу и горе, и радость делить пополам! Да и не доверяю я Грише! Ещё в пьяном виде перепугает малыша, что мы потом делать будем? Я сам напишу маме, что такой вариант меня лично не устраивает. А то я знаю, что ты в письме отказать не сможешь, мама будет надеяться, а потом выскажет мне претензии. Я лучше знаю свою мать.

— Саша, ты не доверяешь не только Грише, но и маме?

— Маша, всё не так просто в наших с ней отношениях. Но тебе сейчас не стоит лишний раз волноваться, не буду тебе ничего рассказывать.

— Саша, в любом случае, я ей благодарна за поддержку и за то, что она приняла меня как дочку!

— Я тоже рад, что ты ей понравилась. Давай пока закроем эту тему. Может, прямо сейчас постучим хозяйке и поговорим с ней? Сколько можно тянуть? Пока она сама живот не заметит?

— Ладно, давай чай допьём, дождёмся, когда дом прогреется, и пойдём. Ой, как я боюсь! — мы в комнате всегда разговаривали почти шёпотом, потому что стенка, отделяющая нас от хозяйки, была тонкая, мы всегда знали, кто пришёл к ней в гости, и слышали весь разговор.

Одетые как полярники, в тёплые свитера, спортивные брюки с начёсом, в шерстяные носки и валенки, мы постучали к хозяйке.

— Входите, не заперто!

Бабушка Оня, привыкшая к прохладному воздуху в своём доме, сидела за круглым столом, накрытом льняной скатертью, в байковом халате и накинутом на плечи оренбуржским платком серого цвета. Она посмотрела на нас приветливо и указала на стулья:

— Присаживайтесь! Может, чаю налить?

— Нет, спасибо, мы только что попили, — ответил Саша.

— Мы к вам по делу, — добавила я и смутилась.

— Бабушка Оня, я не знаю как начать, — Саша посмотрел на старушку. — Мы, честно, не хотели вас обманывать. Так получилось. И мы сейчас боимся, что, узнав нашу новость, вы нас отправите искать другое жильё.

— Вы о беременности Маши? А я давно догадалась и всё ждала, когда же вы решитесь со мной поговорить. Я родила четверых пацанов, воспитала их одна, потеряв мужа на войне, горя хлебнула через край… Неужели вы думаете, что я могу вас выставить из дому, да ещё зимой? Да и привыкла я к вам, мне дома не так одиноко. Оставайтесь, пока не получите квартиру, и будем вместе растить вашего пацана!

— Почему вы думаете, что родится мальчик? — удивилась я.

— По всем признакам, о которых ты, по молодости, ещё не знаешь.

— Спасибо вам, бабушка Оня! Гора с плеч свалилась, — вставил словечко Саша, боясь, что мы перейдём на тему беременности и родов.

— Да, спасибо, — я встала и обняла бабушку за плечи. И мне на минутку показалось, что я обнимаю свою родную бабу Дашу. Как же я скучала по ней! И как жалела, что нет мне там, в родном городе, среди родственников, места под солнцем. Понять и простить мать я пока не могла. Время ещё не пришло...

 Продолжение романа можно прочитать на Прозе.ру.