Приглашает автор! Ольга Вербовая

Не бывает напрасным прекрасное...

Да, то правда, оно так и есть.

Не напрасно, пусть время ужасное,

Благородство, и совесть, и честь.

Пусть кричат: «Донкихотство напрасное!

Не добьётесь ведь вы ни шиша!».

Всё же лучше, коль сердце прекрасное,

Чем черна, словно сажа, душа.

Вот надену я платьице красное

И приду я к тебе, милый друг.

Ведь любовь никогда не напрасная,

Пусть коварство и злоба вокруг.

Этот стих я написала недавно, в виде отклика на стихотворение Юнны Мориц, которое случайно попалось мне на глаза в Фейсбуке. Но если сама Мориц писала про природу, то меня в творчестве как-то больше к людям тянет.

Что рассказать о себе? Родилась в 1986 году в городе Ярцево, что от Смоленска недалеко. Отец мой был инженером, мать домохозяйкой. Как все девочки, играла с подружками в куклы, ходила в школу, в пятом классе смотрела сериалы и с подружками ставили «кукольные спектакли» по их мотивам. Одна их моих подружек и соседок страдала ДЦП, и мы, когда гуляли, возили её по двору в инвалидном кресле. Поэтому для меня было открытием, когда узнала, что некоторые мамы при виде ребёнка с ограниченными возможностями закрывают глаза своим чадам, не говоря уже о том, чтобы разрешить им с ним общаться и играть вместе. Зачем они это делают, вообще непонятно? ДЦП – это же не вирус гриппа, воздушно-капельным путём не передаётся. Более того, считаю, что такими мерами родители убивают в своих детях способность к состраданию и терпимость к не таким, как они. Тогда я даже не думала о том, чтобы стать писателем. Мне казалось, это сложно и неинтересно. Хотя ещё в детстве делала попытки сочинить сказки и выдавала их за прочитанные где-то. Когда училась в пятом классе, побывала с мамой и с бабушкой в Египте и стала интересоваться древнеегипетской мифологией. Тогда у нас в семье появился питомец – сибирский кот Семка, полосатый, с жёлтым животиком, белыми гольфиками и подследничками на лапках. Я любила сочинять про него различные истории в жанре фэнтези – про его любовь к Алисе, любимой кошке египетского фараона, и разумеется, про приключения и подвиги ради Алисы. Также любила придумывать истории про героев любимых фильмов и сериалов, которых в реальности на экране не было и в помине. Потом рассказывала, как мне довелось побывать в Аргентине и пообщаться с героиней Гресии Кольменарес (я тогда очень радовалась, что у меня такие же длинные и светлые волосы, как у неё), пыталась составить киносценарий к фильму «Клеопатра» на новый, более современный лад, но получилось как-то совсем уж неправдоподобно.

В 1998 грянул кризис. Отец в то время работал вахтовым методом в Москве, куда вскоре перевёз всю семью. Москва встретила нас недружелюбно. Ведь мы там жили на съёмной квартире, и прописки столичной у нас не было. Работодатели неохотно брали на работу мать, устроить меня в школу тоже было проблемно. Когда же, наконец, это сделать удалось, одноклассники не приняли меня как свою – приезжая, матом не ругается, про секс ничего не знает (мне тогда было лет 12-13). Ещё больше одноклассникам не понравилось, когда я рассказала им свой сон – про то, как римский император Август на метле летал (не нравился он мне тем, что обижал Клеопатру). Словом, по собственному опыту пришлось убедиться, что сюжеты, описанные в романе Стивена Кинга «Кэрри», и снятые в фильме Ролана Быкова «Чучело» — вовсе не надуманность, а вполне жизненная реальность. Учителя разбираться в ситуации не хотели – когда меня обижали, бездействовали, а когда я давала обидчикам отпор, называли меня хулиганкой и угрожали классом коррекции, вечерней школой, колонией для несовершеннолетних и нелестной характеристикой, которая могла бы мне испортить дальнейшую жизнь. А у родителей тогда тоже были свои проблемы, и они очень злились, что я своими проблемами в школе хлопот им добавляю. Отец откровенно обвинял меня в неумении ладить со сверстниками, говорил, что если я буду болтать направо и налево про Октавиана на метле (так звали по имени императора Августа), то на меня всегда будут смотреть как на чокнутую и бить, и вообще раз общаться с людьми не умею, то ничего хорошего меня в жизни не ждёт. Мать тоже не торопилась поддержать морально. Фразы «Не обращай внимания», и «Подумай, может, ты в чём-то неправа» — то, что тогда звучало из её уст. Мысли были всякие – и расправиться с обидчиками, мягко говоря, не совсем законными способами, и убить себя, чтобы не продолжать эту никчёмную жизнь. Но от первого удерживала мысль, что в тюрьме будет ещё хуже. А от второго – боязнь попасть в ад, а также порадовать обидчиков видом своего трупа. Лучше уж подпортить им настроение хотя бы тем, что живу и дышу. К тому же была слабая надежда, что родители всё-таки окажутся неправы, и хотя бы после окончания школы закончатся мучения изгоя, и начнётся нормальная жизнь. Чтобы не лишиться её в зародыше, я и начала писать рассказы – про добро и зло, где первое непременно побеждает второе. Очень уж хотелось верить, что кроме злобных двуногих, всегда готовых толпой на кого-то наброситься и загнобить, есть на свете и настоящие люди. И действительно, вскоре мне стали такие попадаться. А когда я закончила школу, хорошие люди стали мне встречаться гораздо больше и гораздо чаще. Правда, поначалу мне было стыдно за то, что в школе была жертвой травли, но потом поняла, что «если сотня воя оголтело, кого-то бьёт», тем более, не за дело, то стыдно должно быть не тому, кого она бьёт, а всем, кто был в этой сотне, а вернее, каждому из них. Тем более тем, кто участвовали в коллективном избиении просто чтобы быть как все. Кто должен каяться перед судом истории – еврей, который повидал пытки и унижения в Освенциме, или фашистские палачи, которые там людей мучили? На выпускной я не пошла – это было бы так же нелепо, как американцу отмечать День независимости на Трафальгарской площади в Лондоне. Поехали в Ярцево, посидели в кафешке с подругой. Тогда-то я и пообещала самой себе… Нет, не избегать участи изгоя любой ценой, а никогда не поступать так же, как мои одноклассники – не участвовать в коллективной травле одиночки, особенно если тот одиночка ничего мне плохого не сделал. Даже если придётся занять место рядом с ним.

Впрочем, такой выбор мне пришлось сделать уже лет в двадцать пять, когда оголтелая толпа в массовом порядке повторяла, как заклинание, будто симпатичные мне люди, подвергшиеся несправедливости, враги чуть ли не всего живого на планете Земля. Но я следила за теми событиями более внимательно и с некоторыми из них общалась. С них же я писала положительные образы в своих рассказах и сказках – людей неравнодушных, готовых заступиться за слабых и обездоленных, даже если обидчики имеют силу и власть, людей, для которых правда и справедливость – не только слова. Я сразу решила, что не буду скрывать от широкой общественности, на чьей я стороне. Кто ко мне действительно хорошо относится, а также имеет голову на плечах и предпочитает думать ею, а не тупо слушать, что говорят другие – те поймут и не станут корить. А кто не поймёт и отвернётся – такие «хорошие» и «верные» товарищи, значит! Ради них жертвовать чем-то, наступая на горло собственной песне, точно не стоит – всё равно не оценят. Именно так – как в стихотворении:

Кричат мне: выбирай! Пусть так и будет!

Я, доброту души твоей любя,

Пускай меня за это и осудят,

Но коль велят, так выберу — тебя.

Поверь, мне наша дружба слишком важна,

Чтобы её на глупость променять.

Кто мне взаправду друг — поймёт, уважит,

А лжедрузей не жаль и потерять.

И кстати говоря, потом ни разу не пожалела о том, что сделала выбор по велению души и сердца, а не мнений света. Многие из них и поныне мои друзья.

Душа к тебе тянулась не напрасно,

И сердце подсказало мне: поверь.

Ведь человек ты честный и прекрасный.

Не зря тебе души открыла дверь.

Не зря презрела я молву людскую,

Симпатии к тебе не променяв.

Не ангел ты, — конечно же, учту я,

Но крылышек ведь нет и у меня.

И сожаленье душу мне не гложет,

Что «умных» не послушала людей.

Конечно, обмануть и сердце может,

Но домыслы обманут поскорей.

Ну, а мода она не вечна, сегодня люди в большинстве своём считают так, завтра, вполне вероятно, будут думать совершенно иначе. И если каждый раз свои представления о добре и зле подстраивать под модные веяния, так ведь и с ума сойти недолго.

Кстати говоря, стихи я начала писать гораздо позже – уже когда закончила институт и пошла работать. Устроилась я в историко-просветительское, благотворительное и правозащитное общество – нет, не библиотекарем, не историком, не архивистом, а бухгалтером-кадровиком. Но разговоры коллег, познавательные документальные фильмы, тематические экскурсии лишний раз убедили меня в том, что даже в самые лихие времена, когда в чести доносы и наветы, оставались те, кто стремился жить по совести – чтобы не стыдно было в зеркало смотреться.

Времена не выбирают -

В них живут кто как горазд.

Кто-то за других страдает,

Кто-то ближнего предаст.

Кто-то верит: в тёмном царстве

Непременно будет свет,

Лицемерью и лукавству

Твёрдо скажет «нет» в ответ.

Кто-то, о себе лишь мысля,

На любую ложь пойдёт

И своей всей жизни смысл

В материальном лишь найдёт.

На кого-то ветры злые

Налетят, только держись.

Но во времена лихие

Кто есть кто, покажет жизнь.

А про «Октавиана на метле» я всё-таки не забыла. Не так давно написала сказку-фэнтези «Волшебная метла», в которой главный герой – пастух с таким именем случайно находит выброшенную ведьмой метлу, и с этого начинаются его приключения. И кстати, пока ещё читатели особо не кидались тапками. Хотя конструктивным критическим замечаниям я как автор, конечно же, буду рада.

Что я ещё люблю, кроме благородных людей, готовых за идеалы правды и справедливости на амбразуру кинуться? Люблю речные круизы, познавательные экскурсии, сказки и фэнтези, кошек, советские фильмы, песни 70-80-х, наши и зарубежные, клубнику со сливками и кофе с лавандой, вышивание крестом и бисером и вязание крючком и многое другое. Например, путешествия. Кроме уже названного Египта, доводилось мне бывать в Испании, в Греции, в Хорватии, в Таиланде, в Казахстане, в Польше и в Украине. Знаю английский и испанский языки, не сказать чтобы так уж хорошо, но книжку на них прочитать смогу. А вот с греческим и польским не очень, их я учила по самоучителю. Мечтаю побывать в Чили и надеюсь, что когда-нибудь это удастся.

Пишу в различных жанрах: от фэнтези до реализма. Ужастиками тоже не брезгую, однако стараюсь избегать трёх вещей: безнадёги, пропаганды зла и излишнего натурализма. Безнадёги потому, что по себе знаю, каково это, когда в сложной ситуации у тебя отнимают всякую надежду. И если ты писатель, то должен сказать читателю не то, от чего ему захотелось бы повеситься, а то, от чего он бы передумал это делать, даже если бы и собирался. Точно так же задачей писателя считаю научить читателя чему-то доброму и хорошему, предостеречь от зла. И сделать это эстетично. Но это не означает, что главные герои моих произведений все сплошь благородные рыцари без страха и упрёка. Есть и такие, которые совершили ошибки и вынуждены за них расплачиваться и в конце концов стать лучше себя прежних. А есть и такие, которые, поддавшись страстям и порокам, творят зло и в финале получают заслуженное воздаяние.

Ну, а что касается людей в реальности, один мой коллега сказал, что хороших всё-таки больше, чем плохих. И сказал он это в то время, когда у него из-за лихих людей были крупные неприятности. Сама не знаю, согласна ли я с ним, и действительно ли добрых больше, чем злых, но точно знаю одно – добрые люди есть на свете. И за это им большое спасибо!