" Эрзянский Соловей"

Я хочу поведать о моем дедушке Илье Петровиче Кривошееве, одном из старейших поэтов Мордовии и основоположнике мордовской (эрзянской) профессиональной поэзии. Его творческий псевдоним – Илька Морыця, что значит Илья – Певец. Певец, воспевающий красоту родной земли не вокальным мастерством, а Словом, поэтическим даром той силы, благодаря которой современники именовали его «Мордовский Пушкин».

Александр Сергеевич был для Ильи Кривошеева Путеводной Звездой и не только как поэтический кумир, а еще и как человек, подаривший его роду фамилию. Кривошеев – не настоящая фамилия, ее придумал лично Александр Пушкин.

Случилось это так.

В те времена, когда Александр Сергеевич собирал материал о пугачевском восстании, познакомился он не то с ямщиком, не то просто с лошадным крестьянином Иосифом Стесиным. Иосиф заинтересовал Александра знанием огромного количества русских и мордовских песен, преданий, сказов да легенд. А еще виртуозной игрой на скрипке.

Много узнал поэт от оригинального своего возницы, а потом попросил его исполнить одну небезопасную забаву – пронестись на тройке сквозь огненное кольцо из подожженной соломы, да так, чтобы ни один волосок курчавой головы его не опалился.

Иосиф это исполнил. А напоследок, как стали прощаться, Александр Сергеевич одарил Иосифа пятью рублями и своим портретом с автографом.

А еще предложил вот что. У Иосифа отчего-то была искривлена шея, возможно родовая травма или приобретенная, и Александр сообщил, что отныне Иосиф будет носить фамилию Кривошеев.

Иосиф только подивился шутке забавного барина, а через год прищла бумага, где сообщалось о том, что отныне сам Иосиф Стесин и потомки его станут именоваться Кривошеевыми, а еще прилагалась вольная, потому как Стесины до того дня были крепостными. Так и повелось.

На подаренные деньги семья Иосифа (уже Кривошеева) выстроила дом, который через некоторое время сгорел в пожаре, сжегшим весь хутор.

А вот мама Ильи Петровича Кривошеева, сама впоследствии ставшая Первой народной мордовской сказительницей, чье творчество вошло в золотой фонд мирового фольклора, рассказывала, что видела портрет Александра, висевший на стене в доме ее мужа. Портрет также погиб в пожаре. А вот скрипку спасли.

Илья рос в небогатой семье сказительницы и кузнеца. В семье родилось одиннадцать детей, семеро из которых умерли в младенчестве от голода и болезней. В те времена медицинской помощи не было, мордва жила сложно.

Оставшиеся четверо достойно воплотили мечту родителей об образовании, особенно матери Ефимии Петровны, которая мечтала об образовании с ранних лет. Она не знала ни одной буквы, а устные произведения создавала гениальные.

Илья оканчивает церковно-приходскую школу, затем школу-семилетку, затем поступает в Казанскую инородческую учительскую семинарию и в Казанское военное училище, а венцом его образования становится Саратовский государственный университет им. Чернышевского.

После окончания Саратовского университета и преподавания в сельских школах, И.П.Кривошеев был приглашен на работу в Мордовию, так как преподавателей такого уровня образования в республике было очень мало. Илья Петрович был направлен на работу в рабфак. В Саранск он уже прибыл с молодой женой Анной, с которой познакомился на отдыхе в Миргороде. Это был 1935 год. В стране уже шли репрессии. Начались они и в республике Мордовия. Илью Петровича арестовали по доносу соседки. Она увидела в доме Кривошеевых фото Ильи Петровича, где он был заснят в форме прапорщика царской армии. На тот момент Илья Петрович только что окончил военное училище и сфотографировался в форме. А через 25 дней произошла Великая Октябрьская революция. Спустя год Илья Петрович уже служил командиром Красной Армии.
Арестовывать пришли ноябрьским дождливым вечером, когда семья только отужинала. У Кривошеевых на тот момент уже было двое мальчиков, одному два года, другому год и восемь месяцев. Работники НКВД вели себя грубо и цинично. Видя, что мужу становится плохо, Анна обратилась к одному из сотрудников НКВД с просьбой разрешить Илье Петровичу присесть на стул. Но услышала в ответ:
— Насидится еще.
Анна не стерпела. Донская казачка, она не могла видеть такое. Оттолкнув НКВДэшника, Анна усадила мужа. То, что ее не ударили или не арестовали, было сродни чуду. Илью Петровича увели, а все его труды, записи уникальных сказов матери, редкие книги, которые он приобретал, будучи еще студентом на сэкономленные со стипендии деньги – все было грубо свалено на брезент и загружено в машину.
А для Анны и двух малышей начались страшные дни. Зарплату Ильи Петровича ей не выдали. Анна носила мужу передачи, а поскольку детей оставить было не на кого, брала их с собой. Привязав их по-цыгански шалью к груди, в обеих руках несла поклажу с чистым бельем, махоркой и немудреную, но домашнюю еду. Выходила из дома в полночь и за два часа по ноябрьскому холоду с двумя грудными детьми добиралась до тюрьмы по пустому, темному городу, без тротуаров. Приходила Анна и становилась по счету в очереди уже 862 – й. Женщины в очереди жалели ее.
Когда в доме стало нечего есть, Анна решилась на отчаянный шаг – идти просить работу у начальника НКВД Николая Красовского. Этот человек носил прозвище «палач», так как именно при нем начались пытки и зверские избиения заключенных. Брат Ильи Петровича на коленях молил Анну не делать этого. Накануне Красовский сбросил с лестницы жену поэта Якова Григошина, пришедшую также просить работу. Женщина сильно разбилась. Анна намеревалась навестить женщину в больнице, но та запретила, передав это через знакомых, иначе Анну тут же бы арестовали.
Анна подошла к зданию НКВД. Удивило ее то, что на входе не было часового. Не было никого и внутри. Анна сочла это знаком и поднялась на второй этаж. Увидев дверь с табличкой «Начальник НКВД. Красовский», вошла. Красовский сидел за столом, изучая документы или делая вид, что изучает. Анна поздоровалась. Ответа не последовало. Анна поздоровалась снова. Опять молчание. Анна произнесла:
— Ну, раз здесь никого нет, я пойду.
— Сядь. – Раздалось, наконец.
Анна выбрала стул в углу комнаты, мысленно прикидывая, куда она вцепится Красовскому, если он вздумает ударить ее.
Красовский подошел к шкафу, извлек книгу стихов Ильи Петровича, ткнул пальцем в его фото и спросил:
— За него пришла просить?
— Нет.
Этот ответ его удивил. Красовский перевидал в своем кабинете несчетное число тех, кто просил за своих мужей, жен, детей, братьев, друзей, произнося одни и те же слова, что арест их – это ошибка, недоразумение. А здесь…
— Я пришла просить работу. – Ответила Анна.
Красовский секунду смотрел на нее молча, а потом разразился таким гомерическим хохотом, что Анна засомневалась в его вменяемости.
Прохохотавшись, Красовский произнес:
— Да знаешь ли ты, что здесь меня умоляют профессора, академики, хоть о какой – нибудь работе, хоть полы мыть, и я им не даю этого.
Анна рассвирепела. Может ли называться человеком этот…, что насмехается над чужой болью и отчаянием? Она встала:
— Я умру вот на этой половице, но не наклонюсь вымыть ее.
Красовский замер. А Анну понесло. Она «выплюнула» ему в лицо все, что наболело.
— И еще я знаю, что мой муж скоро выйдет, а вы сядете на его место, а может быть, вас и расстреляют! — выкрикнула она напоследок.
Красовский слушал. И вдруг произнес:
— Может быть, может быть, ты и права. Хорошо, я дам тебе работу.
И, видя, как засияли глаза Анны, добавил:
— Но эта работа будет для тебя хуже, чем ее отсутствие.
И протянул ей руку.
Анна ее не приняла, сказав, что руки врагам народа не пожимает.
То, что она вышла из кабинета Красовского невредимой после такого поведения, впоследствии она сама называла чудом.
Анну направили в Ардатов в «Дом малютки» кормилицей, где она должна была кормить грудью трех государственных детей. Так назывались осиротевшие дети партийных работников. Собственных детей у Анны  сразу забрали и поместили в бокс. Спустя некоторое время она узнала, что ее мальчики умирают от голода. Она врывается к главврачу и слышит в ответ:
— Мы не обязаны кормить и лечить детей врагов народа.
За Анной установили слежку. Когда женщина уже была в отчаянии, она вдруг заметила, что слежку сняли. Потом ее допустили к детям. То, что она увидела, повергло ее в ужас. Это были почти два трупика, исхудавших и синих. Дети начинали болеть. И только сейчас их стали прикармливать и лечить. Оказалось, что Илье Петровичу так и не смогли предъявить обвинения и, за недоказанностью улик, освободили. В заключении Илья Петрович провел почти два года.
Когда он пришел на квартиру, где жил до ареста с семьей, его встретили незнакомые люди. В панике Илья Петрович кинулся искать своих и нигде не находил сведений о семье. И только потом узнал, где они находятся.
Илья Петрович вернулся из заключения с пошатнувшимся здоровьем от побоев и пыток. Он рассказывал о «кресте». Осужденному давали в руки две бутылки из под шампанского, наполненные речным песком. Требовалось, чтобы человек стоял несколько часов, раскинув руки в стороны. Когда заключенный падал от изнеможения, начинались побои.
Когда Илью Петровича освобождали, он напомнил о своих трудах и книгах, что были конфискованы в момент ареста. В ответ услышал:
— Если не хотите вернуться сюда снова, подписывайте, что все получили обратно.
Илью Петровича и его семью направили в Ичалковский район на педагогическую деятельность. Жилье не предоставили. Уже с тремя маленькими детьми Илья Петрович и Анна сменили 22 съемные квартиры. За Ильей Петровичем установили слежку. Наушничали на его уроках под дверью. Своего жилья так и не было. И наконец, правительство Мордовии решило начать строительство дома для поэта и его семьи к 60-летию Ильи Петровича. Но премудрые ичалковские административные работники решили поживиться. Они объявили Илье Петровичу, что в казне района денег сейчас мало, и ему желательно вложить свои средства, которые он получил за несколько вышедших сборников. А потом ему все возместят. Илья Петрович даже не мог и помыслить не поверить людям, и сделал это. А когда дом был построен и Илья Петрович пришел за расчетом, ему было сказано, что никаких денег от него никто не получал и доказательств этому нет (Илья Петрович от великой порядочности не мог требовать квитанций за стройматериалы) и в результате дом стал коммунальным. И человек, переживший бедность, революцию, войну, еще одну войну, голод, арест, пытки, и ни разу не возроптавший, на этот раз заплакал.

Умер Илья Петрович в 1967 году от рака желудка. Мужество этого человека было таково, что, испытывая жуткие боли, он не издал ни стона, боясь побеспокоить ночью близких, забывающихся коротким сном.

Похоронен Илья Петрович в Ичалковском районе. Его именем названы улица и Детская библиотека. Илья Петрович воспитал замечательных педагогов (он еще и Засуженный Учитель) и множество талантливых литераторов.