"Уж сколько их упало в эту бездну..."

30 октября в нашей стране отмечается День памяти жертв политических репрессий. С некоторых пор задавалась вопросом, кому угодно, чтобы люди, одаренные светлым разумом, жаждой учения и, самое главное, желанием делиться этим с другими, оказываются вырванными из жизни. И не нелепой случайностью или трагическим случаем, а намеренно и целенаправленно уничтоженные злой волей завистников, клеветников и трусов.

Я хочу рассказать о большом даре мордовской земле, талантливейших ученых-лингвистах, литераторах, братьях Рябовых, Анатолии и Владимире.

Судьба этой семьи настолько трагична, что, изучая материалы для написания этой статьи, я негодовала на злой случай, убивший их и стольких людей, способных беззаветно, не для грамот и званий, принести огромную пользу своей республике и стране.

Страшный 37-й, как и годы Великой Отечественной войны, мало какую семью обошел стороной. Но я считаю его гораздо страшнее, так как война-это борьба с внешним врагом, а куда как ужаснее враг внутренний, убивающий свою страну путем уничтожения ее настоящей элиты: творческой интеллигенции, талантливых военных, крепких хозяйственников. А самое страшное — это очерненное имя и изломанные судьбы семей, детей на многие годы вперед.

«Враг народа». Кому в голову могло прийти такое? Интересно, а кем назвать нынешних «радетелей-благодетелей»?

Итак, еще одна кровавая страница в «личном деле» многострадальной России — Рябовы. По словам племянницы Элеоноры Васильевой до сего времени судьба творческого наследия Владимира Рябова никому неизвестна. Оно не собрано и не изучено. А цель жизни этого человека состояла в том, чтобы мордовский народ не только узнал свою культуру, которая на протяжении долгого времени попросту затиралась, но и все великое из мировой литературы. Рябов перевел на эрзянский язык произведения Пушкина, Лермонтова, Некрасова, Толстого, эпос «Калевала» и Конституцию СССР. Кстати сказать, что И.П.Кривошеев, старейший поэт Мордовии и основоположник эрзянской поэзии, ранее сделал прекрасные переводы сказок Пушкина и других классиков русской литературы, которые были изучены лингвистами нашей страны и зарубежных стран (что в то время было не сплошь и рядом) и оценка их – блистательны и высокопрофессиональны. Но…и они до сих пор не изданы.

Вернемся к семье Рябовых. Братья Владимир и Анатолий родились в крестьянской семье, рано оставшейся без кормильца. Мать их, Александра Михайловна, неграмотная мордовка, с трудом говорившая по-русски, каким-то особым чудом сумела зародить в своих детях желание учиться, да так, что они один за другим поступили в лучшие ВУЗы Москвы, Ленинграда, Украины и Мордовии. И впоследствии только одна эта семья подарила республике полтора десятка педагогов.

Один из братьев Рябовых – Анатолий. Лингвист, педагог, общественный деятель, профессор. Окончил Починковское духовное училище, Нежинский пединститут, аспирантуру НИИ народов Востока, преподавал в учительской семинарии и педтехникуме Омска. В 1932году он разрабатывает новый эрзянский алфавит на латинской основе и предоставляет его в Президиум Верховного Совета ВЦИК. В 1934-37 годы он заведует кафедрой мордовских языков Саранского агропедагогического института. Свою научную работу Анатолий Павлович начал в 20-е годы. Еще в бытность аспирантуры стал участником лингвистической экспедиции АН СССР под руководством Д.В. Бубриха. С начала 30-х годов сотрудничал с профессором – лингвистом Е.Д. Поливановым. Вместе с ним написал большой труд – книгу «Систематическая описательная грамматика эрзя – мордовского языка», которая так и не издалась. Две главы рукописи этой книги хранятся в архиве АН Чехии (Прага).

Перечислять все труды Анатолия Павловича — занять целую колонку. И при всем этом оба брата – сами люди высокой культуры, что является главнейшим в человеческих отношениях, и как никогда актуально в наши дни, когда хамство и бескультурие вылились через край. Как я уже писала в одной из статей, именно они первыми встретили Анну и Илью Кривошеевых, когда молодая пара только приехала в Саранск после свадьбы в Миргороде. И до последних дней бабушка вспоминала эту встречу и всегда отзывалась о них с большим добром и уважением.

1936 год. В семье Рябовых все хорошо. У Владимира Павловича родилась дочь Галя. Сам он получил ответственное задание от ЦИК МАССР перевести на мордовский язык Конституцию. И вот, в конце 1936 года заступивший на пост Наркома внутренних дел Н.Ежов начинает жуткий террор, объявленный Сталиным после убийства Кирова. Начался новый процесс «охоты на ведьм» под названием «враги народа». Незначительные недоработки, упущения, маленькие ошибки расценивались как вредительство или диверсия. Даже за неосторожное слово или поведение ребенка родители могли расплатиться свободой и жизнью. Доносительство и клевета стали нормой поведения в обществе и, более того, поощрялись.

Страшные и тревожные события обсуждались и в семье Рябовых. Владимир Павлович увещевал жену: « НКВД зря никого не арестует. Если и случится ошибка, то разберутся быстро и все восстановится. Так что нам опасаться нечего». Ах, как бы так и было, но…

На работе у Владимира Павловича арестовали директора книжного издательства Зуева, забрали в НКВД односельчанина Рябовых скульптора и начальника управления по делам искусств при СНК МАССР П.В.Галаева. Причем в вину ему ставилась пропаганда в Мордовии творчества «невозвращенца» Степана Эрьзи. А также редактора Комвуза Гребенцова, ИО директора научно-исследовательского института мордовской культуры Сибиряка ( Поздяева). Соседи, коллеги, знакомые- все попали под «лопасти» страшной мясорубки 37-го.

И вот беда пришла и в дом Рябовых. Поздней ночью сотрудники НКВД арестовали Владимира Павловича. Супруга Анна Павловна, кое-как проведя ночь, побежала к Анатолию. И там беда — взяли и его. В ночь с 4 на 5 июня 1937 года по Саранску прошли массовые аресты. Арестованных собрали на углу улиц Гражданской и Советской. Анна Павловна побежала туда, узнать хоть что-то о судьбе мужа и его брата, но охранники даже разговаривать не стали.

Почти год просидели под арестом братья Рябовы. До суда и расстрела

23 мая 1938 года. Обвинялись Рябовы в том, что оба являлись активными членами мордовского право-троцкистского, буржуазно-националистического террористического блока и по его заданию якобы занимались шпионажем, вредительством и подрывом советского образа жизни. С этой целью Владимир Рябов будто бы организовал из писателей и работников книжного издательства террористическую группу. А Анатолию предъявляли обвинение в попытке расчленения Советского Союза и организации выхода Мордовии из его состава. Бред сумасшедших!

Признания же обвиняемых в буквальном смысле слова выбивались палачами. Такие пытки мог родить только извращенный разум недочеловеков. Так, к примеру, в задний проход (если это мужчина) и во влагалище (если женщина) вставлялась бутылка, которую потом разбивали прикладами, ударяя по животу, на мелкие осколки. Надо ли описывать дикие страдания заключенных? Мой дедушка Илья Петрович Кривошеев, вернувшись из заключения, рассказывал о так называемом «кресте», которому подвергся сам. Это, когда заключенному дают в обе руки бутылки из под шампанского, наполненные песком. Руки он должен раскинуть в обе стороны и так, на вытянутых руках, держать эти бутылки. За малейшее нарушение равновесия — жуткие побои. От чудовищной силы физического напряжения человек падал, уже не ощущая града ударов. Причем пытки начали применяться при допросах, когда на пост начальника НКВД заступил Николай Красовский, получивший прозвище «Палач». О встрече с ним рассказывала бабушка. Она пришла к нему на прием тогда, когда в доме закончились все деньги и не на что было кормить двух маленьких сыновей Ильи Петровича. А накануне самим Красовским или по его приказу была избита и сброшена с лестницы жена поэта Якова Григошина, пришедшая с просьбой дать хоть какую-нибудь работу. Анна пришла с такой же просьбой. Красовский повел себя вызывающе, куда девалась подобающая происхождению интеллигентность (Красовский потомственный дворянин). Разговор был тяжелым. Красовский насмехался, говоря, что профессора умоляют его дать возможность мыть полы, лишь бы не умереть с голоду. Анна от негодования за стольких замученных и лишенных практически всего людей, рассвирепела и бросила Красовскому в лицо: « Я умру вот на этой половице, но не наклонюсь вымыть ее». Вне себя от гнева Анна выкрикнула, что ее мужа освободят, а его расстреляют. После этих слов Анна ждала, когда Красовский выстрелит в нее. Но к ее непомерному удивлению, он …дал ей работу в Ардатовском доме ребенка кормилицей. А слова Анны оказались пророческими: по одним данным Николай Красовский был расстрелян в 1939 году. Место захоронения неизвестно, не реабилитирован до сих пор. Согласно другой – отбыл наказание, воевал, удостоен наград.

Не все из арестованных дожидались окончания процесса и оглашения приговора. Кто – то умирал, а кто-то лишался рассудка. Так случилось и с Анатолием Рябовым.

На расстрел братья вышли вместе. Владимир бережно обнимал старшего, защищая в последний раз…

Вся мерзость этой системы заключалась еще и в том, что клеймо «враг народа» передавалось, так сказать, « по наследству». Так, дочь Владимира Павловича, Галя, пытающаяся после окончания школы поступить в высшее учебное заведение, во многих местах получала отказ. Из-за чудовищных деяний извращенных умов вырванными из жизни оказались целые семьи, разрушены судьбы огромного количества людей, вина которых состояла в большинстве своем в яркости, таланте, умении работать и жить, а, главное, в желании видеть свою родину образованной и достойной.

В заключение приведу слова Элеоноры Рябовой-Васильевой, племянницы братьев Рябовых. Каждое слово, которой хлестко бьет и должно бить тех, кто и после мученической смерти таких людей, не спешит вымолить прощения, и делами загладить вину своих предшественников.

«Я считаю себя дочерью мордовского народа, и мне не безразлична судьба наследия мордовских лингвистов, переводчиков, этнографов, имен которых нет в новейшей истории. Везде уже «зеленый», но кто-то до сих пор держит руку на «красном». В 1931 году вышла монография моего отца Т. Васильева, но на многочисленные просьбы о переиздании книги отвечают отказом. Книга есть в библиотеке в Саранске. Теперь знаю, что из нее отдельными «учеными» списаны (!) целые тексты. Я выступала на съезде мордовского народа и просила похоронить мучеников, расстрелянных в ночь с 23 на 24 мая, а это 100 человек. У мертвых тоже есть права. В ответ – молчание.»

(Сейчас же настораживает непрофессионализм и безграмотность немалого числа представителей власти, полагающих, что «свадебными генералами» (а-ля многострадальный Жерар Депардье),! спешным и неумелым ряженьем в цивилизованность и прозападность можно привлечь внимание мировой общественности к нашей земле. Но на ней жили люди, которые своим талантом сделали это давно и блестяще, и их вклад в мировую культуру неоспорим и не потесним: это Первая Народная мордовская сказительница Е.П.Кривошеева, ее сын, Основоположник эрзянской поэзии И.П. Кривошеев, герои этой статьи братья Рябовы и многие, многие другие. Непонятно одно, почему не гордиться настоящей сокровищницей своей земли, пропагандировать и популяризировать тех, кто ее прославил? По этому поводу приходит лишь одна мысль, что на фоне таких талантов и величин, слишком бледно выглядят нынешние «герои».

И снова призыв Элеоноры Васильевой, который необходимо привести дословно:

«Голос попранной справедливости и долг памяти заставляет меня искать могилы наших мучеников. Я писала, я просила, а также и вас прошу: защитить лучших сынов эрзянского народа от умолчания»

Из Мордовии репрессиям подверглись:

Журкин В.В. – секретарь Ковылкинского РКВКП (б)

Вилков Д.С. – засл. Учитель МАССР

Морозов И.П. – засл. Учитель МАССР

Рябов В.П. – лингвист, ученый, переводчик

Рябов А.П. – первый мордовский профессор постреволюционного периода.

Кривошеев И.П. — Основоположник мордовской (эрзянской) поэзии, Засл.Учитель МАССР

Горбунов В.В. – ученый, профессор-филолог

Рачков И.И- врач-хирург

И около 300-х человек колхозников.

Что ж, как говорят, долг платежом красен, и пусть позор за кровавые деяния против своей страны ляжет и на тех, кто не хочет должно чествовать память мучеников.

Сейчас отмечено место, где погибли люди во время страшной «мордовской Варфоломеевской ночи», как назвали ту дату в Мордовии.

Потомки этих людей, общественные деятели и просто люди, любящие свою страну, хотят достойно чтить память мучеников. Во всех городах России проходят митинги в день поминовения жертв советской системы, установлены памятники и обозначены места, где погибли люди и только Мордовия упорно замалчивает об этом. Есть что скрывать? Может, есть страх, что потянется ниточка и приведет к слишком шокирующим открытиям? Хочется верить, что Правительство и общественность Мордовии сделают все возможное, чтобы жертвы политических репрессий не были забыты, их труды опубликованы и переизданы, а История не была искажена.