Бесхарактерный

Если на стоянках геологоразведочных партий и перевалочных базах можно было увидеть только загорелых бородатых мужчин в штормовках и энцефалитках, с огромными рюкзаками и теодолитами, то в главном управлении геологической службы картина выглядела иначе. Бородачи, периодически появлявшиеся здесь разношерстной компанией и поодиночке, чувствовали себя в светлых конторских коридорах не в своей тарелке. Даже басили как-то потихоньку, словно боялись кого-то за большими дверями кабинетов разбудить. Но там естественно никто не спал. Наоборот — кипела жизнь. Отстукивали многочисленные пишущие машинки, беспрерывно звонили телефоны, торопливо и деловито сновали по этажам и коридорам совсем непохожие на полевых геологов их кабинетные коллеги.

Вероника немного нервничала, понимая, что может не успеть, но терпеливо ждала. Она время от времени выглядывала из комнаты ожидания в длинный коридор хрупкая и неприметная на фоне покорителей таежных широт.

— Ты бы попила чайку, дочка, — заботливо предложила ей пожилая дежурная, на вахте наполняя заварник из пузатого самовара, — оно с дороги согреться, не помешает, а то пока всех дождешься.

— Да нет, спасибо Вам, я по срочной телеграмме, меня должны сразу принять без очереди.

— Это что ж за срочность такая, на дальний кордон в разведпартию, что ли собираешься?

Но Вероника не успела ответить, дверь приемной кабинета отворилась. В коридор вышла женщина совсем неслабой комплекции и, подвинув нестройные ряды, зычным голосом, поглотившем все остальные звуки, крикнула:

— Сергеева, кто Сергеева?!

***

В кабинете с развешанными на стенах стендами с образцами горных пород и минералов было тихо. Начальник управления крупный высокий мужчина стоял возле окна, поблескивая сединой в лучах утреннего солнца. Сбоку за столом сидел еще один немолодой человек в мешковатом коричневом костюме и галстуке, держа в руках бланк телеграммы.

— Так это Вы значит Сергеева? — обратился он к вошедшей Веронике — и нисколько не смущаясь, что она еще ничего не успела ответить, с нескрываемой иронией добавил — я, конечно, понимаю, значение науки для развития грандиозного прогресса цивилизации, но почему все происходит так спонтанно, где планирование, где системный подход. Неужели нельзя было раньше предусмотреть все эти моменты. У них, видите ли, специалист заболел, срочно нужна замена и корабль через два дня уходит, все одно к одному.

— Она не заболела, она сломала ногу, — чуть слышно возразила Вероника.

— Как будто это что-то меняет, — развел руками мужчина.

— Михалыч, ну чего ты набросился на девушку? — повернулся начальник управления. — Она то при чем? Вы проходите, присаживайтесь, сейчас решим что-нибудь.

— Да что тут решишь, Валерий Аркадьевич, у меня все проводники по партиям расписаны, и лодку послать не могу, в открытое море сейчас выходить опасно!

— Сними кого-нибудь, раз так надо.

— Да рад бы помочь, но в управлении сейчас нет никого все на маршрутах.

— А Морошкин? Я его полчаса назад видел, у склада слонялся.

— Ну, куда я ее с Морошкиным отправлю? — удивленно поднял брови человек в галстуке.

— Подожди, я что-то не понял, он у нас на должности или выгонять пора?

— Справляется вроде, — как-то неуверенно выдавил Михалыч, — и, покосившись на Веронику, добавил, но не всё, что хотел сказать, — да он же… через полуостров никогда и не ходил, только берегом.

— Ну, вот пусть берегом и идут, дольше конечно, зато безопасней, как раз с одной ночевкой и успеют, если сейчас выйдут.

— Бесхарактерный он, мягкотелый, не дай бог, что в пути случиться, я ж его раньше всегда только с мужиками посылал, — продолжил, наконец, Михалыч нервно поглаживая большие усы, когда за Вероникой закрылась дверь.

***

У одноэтажного похожего на большую коробку склада тоже было не протолкнуться. Выдавать и принимать снаряжение заведующий хозяйством лысоватый старичок в вязаной жилетке считал делом важным и ответственным. Спешить ему было некуда, поэтому очередь двигалась в час по чайной ложке. Люди роптали, но ничего поделать не могли. Завхоз был непреклонен, тщательно все проверял и неторопливо записывал в толстой амбарной книге.

Веронике не пришлось долго искать. Морошкина она узнала сразу, по короткому описанию, данному ей начальником управления. Лицо его не имело бороды и усов этого непререкаемого для таежника атрибута. Для себя же она отметила, что не увидела, как предполагала высокого, широкоплечего, прошедшего огни и воды лесного бродягу. Ниже среднего роста, худощавый темноволосый парень в защитном брезентовом плаще, тихо стоял почти в конце длинной очереди. Он не лез вперед и не толкался, как другие с покорностью и невозмутимым спокойствием ожидая. Вероника была несколько разочарована, ее представлению о проводнике он совсем не соответствовал.

— Вы Морошкин? — бойко протиснувшись сквозь толпу, спросила она, с сожалением отметив, как мало интереса он представляет для нее.

***

Грузовик, с час, трясясь по колдобинам грунтовки, добросил их до последнего селения западной части полуострова. Здесь дорога кончалась. За время пути, не считая дежурных фраз при знакомстве, они почти не разговаривали. Вероника, боясь опоздать, погрузилась в свои мысли. Морошкин, молча, созерцал бескрайнее море, все чаще обращая внимание на посеревший горизонт. Небо дышало осенью. С моря даже днем тянуло холодом. Отпустив машину, они двинулись пешком по единственной улочке небольшого рыбацкого поселка, с одноэтажными побуревшими от времени и ветров домами.

— Вы какие конфеты любите? — вдруг ни с того ни с сего спросил он.

Вероника, до сих пор находившаяся под впечатлением, что проводник вовсе не подходит под созданный ее воображением образ людей этой трудной и опасной профессии, заносчиво ответила:

— А почему вы решили, что я вообще люблю конфеты?

— Насколько мне известно, женщины любят сладкое, — спокойно ответил он, перевесив поудобнее на плече короткий кавалерийский карабин.

— Вы прямо большой знаток женских слабостей, — с усмешкой бросила она.

И хотя Морошкин ничего не сказал в ответ, Веронике стало как-то неловко, за свое поведение. Воспитанная девушка из интеллигентной семьи она поняла, что не имела никаких причин для этого.

— Андрей, извините, я не хотела вас обидеть, я, конечно же, обожаю всякие шоколадные радости, а почему вы спросили?

На что он, улыбнувшись, молча, повернул к синенькому домику с высоким крыльцом, единственному не обнесенному забором, с потускневшей от солнца вывеской — «Сельмаг»

***

Снабжение сельского магазина было на уровне, но выбор сладких лакомств оказался невелик. Все больше подушечки, ириски, да карамель в пестрых обертках. Андрей забрал с прилавка последнюю шоколадку «Три медведя» и пакетик не совсем шоколадных конфет с помадной начинкой с ботаническим названием «Ромашка». Рассчитываясь, он расстегнул плащ, доставая из внутреннего кармана деньги. Под плащом оказалась энцефалитка перепоясанная широким ремнем. Вероника обратила внимание на красивую резную рукоять охотничьего ножа уютно сидевшего в длинных кожаных ножнах ручной работы. Оружие ее определенно впечатлило.

— Далеко собрались, молодые? — спросила полная улыбчивая продавщица, вложив особый смысл в слово «молодые».

Вероника вдруг почувствовала, как по всему телу у нее пробежала дрожь, и от чего-то приятно потеплело в груди, исключив всякое желание, что-либо возразить по этому поводу. Встретившись взглядом с Морошкиным, она улыбнулась и промолчала.

— Мы идем на северную пристань, — коротко ответил Андрей.

— Ничего себе даль, какая! — с беспокойством сказала женщина, поправляя кудри под белым кокошником. — Опасно сейчас в тайге-то. Лесозаготовители жалуются, медведи в этом году одолели совсем, повадились прямо на деляну ходить. В поселке за последнюю неделю три лошади пропало, уже наверно и не найдем.

— Ничего, мы смелые, мы берегом пойдем, — пошутил Андрей.

Но женщина не уловила шутку, и серьезно сказала:

— Берегите себя.

***

День пути по каменистому берегу дался Веронике нелегко. Вся поклажа, за время коротких остановок на отдых, плавно перекочевала в рюкзак Андрея, по его доброй воле. Теперь Вероника несла только палатку и пару консервов. Но и это мало помогло ей непривычной к такого рода путешествиям. Спина и ноги ныли, как расстроенные гитарные струны.

Уже стало смеркаться, когда Андрей, наконец, убедил ее, что пора остановиться и разбить лагерь. К тому же место, как он выразился было удачное — небольшой открытый участок, метрах в ста от горного ручья. Вероника хотела сначала возразить против того, чтобы ставить палатку на открытом месте и перейти под кроны деревьев, но усталость сделала свое дело. Лежа на спальном мешке, раскатанном для нее Андреем и видя, как ее проводник, проявляя удивительную энергию, умело устраивает бивак, она не смогла даже пошевелить языком.

Скоро среди камней запылал жаркий костер, отпугнув сгустившуюся вокруг темноту и наполнив уютом их маленькое пристанище. Андрей еще долго хлопотал около палатки, проверяя все ли в порядке, заготавливал дрова и варил ужин.

Небо заволокли тяжелые тучи, жадно поглотив тусклый свет далеких небесных светил. Только пламя костра и маленький брезентовый домик, были теперь спасительным островком в холодном безбрежном океане таежной ночи.

***

Укутавшись в спальные мешки, они уставшие быстро уснули. Но ненадолго. Ночью разыгралась ужасная буря, разбудившая их. Сильный ветер гнул и ломал деревья, струи дождя хлестали по стенам палатки, морской прибой, разбивавшийся о камни, оглушал артиллерийской канонадой, сливаясь с раскатами грома. Веронике стало холодно и страшно. Она поджала ноги, свернувшись в спальнике и мелко мелко задрожала. И вдруг почувствовала, что Андрей обнял ее.

«Сейчас будет приставать, — подумала она — пусть только попробует!»

Но он и не думал, просто прижав ее к себе и согревая своим теплом. Она еще какое-то время лежала в напряжении, а потом незаметно погрузилась в глубокий сон. Ей приснилась родительская квартира теплой весной, мама готовящая завтрак, и папа как всегда неизменно варивший утренний кофе. Вероника улыбнулась и открыла глаза. Отойдя от дремоты, она огляделась вокруг и поняла, что проспала всю ночь и, это был всего лишь сон. Но единственное, чего она никак не могла понять, это вполне осязаемый терпкий аромат свежесваренного кофе, в реальность которого в этой глуши невозможно было поверить.

Она приподнялась, откинув покрывало и обнаружила, что находится в палатке одна укрытая спальником Андрея. Снаружи было тихо. Странная тревога за него вдруг овладела ею. Удивившись своему чувству, она торопливо устремилась к выходу. В это время брезентовый полог отодвинулся. Девушка слегка вздрогнула и, подняв голову, увидела Андрея с дымящейся кружкой в руке.

— Вероника, надеюсь, вы не будете спорить, если я также решил, что кофе в постель не самое последнее женское желание?

Она вдруг почувствовала, как лицо ее покраснело в полумраке палатки и, взяв кружку из рук Андрея, лишь тихо сказала:

— Спасибо.

***

Утро приветливо встретило их наступлением погожего дня. Огромное, яркое солнце поднималось над вершинами сопок, радуя глаз яркостью красок осенней тайги. Напоминанием о ночной грозе осталось лишь несколько поваленных деревьев, да усеянный после шторма лентами ламинарии каменистый берег.

— Вероника, я за водой, — Андрей поднял с земли чумазый от копоти котелок.

— Я с вами, хочу размяться немного, заодно и умоюсь родниковой водой, — ответила она, потирая болевшие от вчерашнего перехода стройные ноги.

— Судя по карте, мы вчера прошли больше половины пути, так что если сегодня будем держать такой же темп, успеете на ваш корабль.

***

Они, неспеша, двинулись к источнику, любуясь восходом солнца. И не сразу обратили внимание на поверхность земли. Картина берега возле ручья, которую Андрей не разглядел в темноте вчерашнего вечера, испугала его. Земля кругом была изрыта. Повсюду, с глубокими следами когтей валялась вспоротая рыба-кета. Множество совсем свежих отпечатков огромных медвежьих лап, вырисовывалось на мягком грунте.

— Андрей, что это?! — взволнованно прошептала Вероника, уловив, как задрожал ее собственный голос.

— Надо уходить отсюда, — коротко ответил он, машинально зачерпнув котелком воды.

Но берег, с другой стороны ручья, густо поросший камышом и высокой травой неожиданно приковал их внимание. Они услышали хруст ломающихся веток валежника и шумное носовое дыхание, больше похожее на сопение, приближающиеся в их сторону. Судя по звуку в зарослях, быстро передвигалась тяжелая масса в три или четыре раза больше человека.

— Карабин в палатке, бежим! — Андрей вскочил на ноги, освободившись от котелка, и взглянул на девушку.

Он увидел большие, полные ужаса глаза. Увидел как она, обессилев от страха, сползла на подкосившихся ватных ногах, на холодные острые камни и понял, что не сможет утянуть ее за собой и если успеет убежать, то только один.

И как-то сразу померкли в свете реальности надуманные ею образы. Вероника почувствовала себя совсем маленькой и беззащитной.

Но в это мгновение, увидела его, быстрого и сильного в своей решимости защитить, жертвуя собой. В руке его блеснул острый клинок, и он закрыл ее плечом от надвигающейся опасности. В это время расступилась трава и в серебряную воду ручья из зарослей спокойно вошла большая белая лошадь.

Они еще долго стояли в оцепенении, провожая лошадь взглядом. Потом опустив оружие, Андрей повернулся к девушке. Неожиданно она крепко-крепко обвила его руками за шею. По лицу ее текли слезы. Не отрываясь, они долго смотрели в глаза друг другу. И поняли, что не расстанутся больше никогда.