​Чудо нового времени…

Вступление

Поезд, постепенно набирая скорость, едет от станции Щукинская к Тушинской. Нет, не под землёю – а по улице.

И вдруг, словно чудо, словно видение Мира Духовного, вырастает удивительной красоты Святыня цвета Божественных энергий. Она недавно здесь «выросла»…

Много-много раз уже говорилось, что храм, даже самый маленький, наскоро «собранный», сразу становится центром любого пространства земного – и приобретает оно смысл – или лучше сказать — осмысленность, от безликости избавляясь.

И сейчас при взгляде на Храм вдруг ощущаешь это с особой силой. Белый храм – «алавастр чистоты» — сказал однажды Иеромонах Роман. Белый Храм среди торговых центров, автобусных, трамвайных путей и железной дороги. Но он центр всего окружающего.

Это, наверное, трудно объяснить словами — можно лишь прочувствовать, ощутить: всё вокруг словно освящается…

Да пора уже войти, перекрестившись. Здесь, внутри этого удивительного пространства, видна удивительная «логика» в том, как пространство это «устроено», как образы иконописные в нём пребывают...

Глава первая «Из глубины веков на нас взирающие»

Справа в рост человеческий Образ Святителя, на Русь из четвёртого века пришедшего. Мы о нём, наверное, больше всех беседовали – и неудивительно.

Он помощник и неправедно осуждённых, и путешествующих. Он тайный благотворитель. Будучи безмерно добрым и милосердным, ударил он по щеке богохульника, на Первом Вселенском Соборе Сына Божьего оскорбившего.

За то был Святитель брошен в темницу, да явились ему Сам Спаситель с Матерью Своей Пречистой. И поняли все тогда, что праведный гнев был угоден Богу.

Святого и Россия, и Италия почитают, а русские иконописцы нередко изображают его на цветущем лугу, каких на земле самого Святителя не было, какие только на Руси есть.

Взирает Святитель с образов – часто с нескольких – во всех святынях православных – и кажется, взгляд его вслед за молящимися идёт.

А будучи ещё младенцем простоял Святой три часа в Крещенской Купели… Его благочестивый дядя тоже священником был – с тем же именем…Николай.

Святитель Николай Мирликийский с Образа взирает! Да разве не догадался ещё хоть кто-нибудь?!

Правило веры и образ кротости,/ воздержания учителя/ яви́ тя стаду твоему́/ яже вещей истина;/ сего́ ради стяжал еси́ смирением высокая,/ нищетою богатая./ Отче священноначальниче Николае,/ моли́ Христа́ Бога// спастися душам нашим.

(См. также «Пространство глубокой сосредоточенности», «Храм, что на трёх горах…», «Как хорошо со Святителем рядом!», «На страже Правды и Справедливости», «Снова о Храме Святителя, из глубины веков на Русь пришедшего».)…

Вокруг Святителя Мирликийского – вернее рядом – те, что тоже из глубины веков на Русь пришли…

Этот Святой тоже на том Соборе пребывал. Святитель, явивший миру, что значит Триединое Божество, когда из руки вырвалось вверх пламя, вниз вода потекла, а на ладони песок остался.

Он опоздал на корабль, что в Никею на Собор уплывал – и тогда, помолившись, положил на воду мантию, встал на неё и поплыл.

У мощей Святого решил известный русский писатель, что не будет больше нечисть изображать. (Разумеется, Н.В.Гоголь).

А беседовали мы, конечно, о Святителе Спиридоне Тримифунтском. (См. также «Видение Мира Духовного…»).

А ещё рядом Святые, не столь известные – да мы уж говорили как-то, что людям, а не Богу. По земле в четвёртом веке ходившие Амвросий Медиоланский и Макарий Иерусалимский, и чуть ранее – на рубеже веков – Афанасий Александрийский.

А над ними Семья Святая – только не супруги, а мать и сын.

Святой Император, которому накануне сражения явлен был Крест в Небесах и надпись: «Сим Знаменем победишь».

Приказал Император Крест на оружии, на щитах начертать – и победил. После того прекратились чудовищные гонения на христиан и возвращены были святыни христианские.

Он и Первый Вселенский Собор открывал. При нём был Крест Господень обретён и воздвигнут.

Крестовоздвижение – единственный Праздник Двунадесятый, что не ко временам апостольским восходит, а к четвёртому веку.

Мать же Императора сыну во всём помогала — в семьдесят лет руководила работами по строительству храмов.

Как говорит предание, не была она царского рода – да будущий супруг, поражённый красотой девушки, напитки продающей, взял её в жёны. Наверное, поражён был всё-таки не только красотой лица.

Да вроде и сам отец рода царского не был. Кто теперь знает – столько веков прошло…

Только должно нам знать, что есть то, что много больше земной знатности и красоты телесной. То, что в Вечности. То, на что Промысел Божий указывает.

А беседовали мы, конечно, о Святых Императоре Константине и Матери его Елене…  

(Продолжение следует)