Чудеса

В этот год празднование памяти чудотворной Владимирской иконы Божией Матери пришлось на будний день. Народу в храме было немного. Несколько пожилых женщин стояли слева, ближе к алтарю, а правая половина пустовала. Мне надо было посоветоваться с отцом-настоятелем по одному деликатному вопросу и я, став недалеко от входа, ожидал окончания литургии. На клиросе уже пропели Херувимскую, когда позади меня послышался какой-то скрип. По пандусу в притвор на инвалидной коляске въехал мужчина. На вид ему было лет пятьдесят, может чуть больше. Давно нестриженые волосы, неряшливо торчали на голове. Одутловатое лицо, по-видимому, от длительного запоя приобрело синюшный оттенок. От него пахло дешёвым табаком и немытым телом.

Я помог ему преодолеть порожек, подкатил коляску и поставил рядом с собой.

Служба шла своим чередом. Лики святых торжественно и скорбно смотрели с икон. В подсвечниках тихо потрескивали свечи. Мне захотелось поближе рассмотреть своего соседа. Видно было, что он не часто посещал церковь, может быть, впервые сегодня решился преодолеть порог храма. Вслушиваясь в слова молитвы, неумело крестился. Повлажневшими глазами робко озирался по сторонам, как будто потерял кого-то. Шептал что-то запекшимися, усыпанными герпесом губами. Когда на клиросе запели, он подался всем корпусом вперёд, склонил правое ухо, в надежде уловить слова песнопения…

Я подошел к свечному ящику. Денег у меня с собой было немного, но на тоненький молитвослов должно было хватить. Маленьких книжечек в продаже не оказалось, был хороший полный молитвенник в твердой обложке. Его я и приобрёл незнакомцу, вытащив из карманов всю наличность.

– Благодарю вас, – сказал мужчина.

Эти слова он произнёс как-то по-особенному, с характерным акцентом, так, как мало кто говорит в наше время, кроме пожилых потомственных интеллигентов.

Между тем служба закончилась, я встретил отца-настоятеля у пономарки и в беседе с ним вскоре совсем позабыл о странном прихожанине, а когда вернулся, храм уже опустел.

На следующий день, ранним утром, я, как обычно, вывел погулять свою собачку. Мы быстренько пробежали через скверик, несколько раз прошлись туда-сюда по каштановой аллейке.

Вдруг, возвращаясь, я заметил лежавшие на скамейке деньги. Это была совсем новенькая, хрустящая купюра – пятьсот рублей! На улице дул ветерок, а она лежала, не шевелясь, будто приклеенная. Самое главное, я готов был поклясться, что когда мы проходили мимо, денег на скамейке не было и люди нам тоже не встречались. Взяв купюру в руки, ещё раз осмотрелся по сторонам, но вокруг было тихо. Только солнышко вдруг выглянуло из-за тучки, и какая-то мелкая пичужка весело защебетала в кустах…