Граф Дракула против абрикосового варенья

— Вот, Григорий, а у нас беда — урожай. Особенно абрикосов, девать некуда. Жалко! Соседей наших мало волнует, когда под деревьями кучи яблок или алычи, но мы-то с тобой не в Болгарии выросли. Как вспомнишь российскую жизнь, когда вкус абрикосов носил в себе весь день, так на траву, заляпанную оранжевым, больно смотреть.

— Ну, подумаешь, можно же компоты крутить, варенье варить, сушить — под самодельную курагу-урюк.

— Не успеваем, рук не хватает. Деревья старые, огромные, плодовитые. Приходится по веткам лазить, даже с лестниц не добираюсь.

— А я машину купил, — Гриша как-то невпопад отреагировал… Неужели?!

— Слушай, приезжай к нам! Да нет, фантазия, ты же только учишься.

— Ну, учился-то я еще в школе, у нас специализация была, помнишь, «Каникулы Кроша»?

— Хороший был фильм. Заманчивый. Это ж полвека прошло? Ты же с тех пор руля не видел.

— Примерно. Матчасть освоил, теперь вот перешел к практическим занятиям. По городу езжу.

— До нас, конечно, из Таллина не доберешься, пару тысяч километров до греческой границы.

— А подумаю…

Надумал и поехал. Пока он пилил через пол-Европы, первый раз в жизни знакомился с автобанами и прочими прелестями водительского ремесла, меня пилила жена. За провокацию, «ты-то ведь понимаешь, во что ты Гриню втравил», за легкомыслие. А я вспоминал Гришкин авантюризм, знакомый мне с его внештатной работе при моем отделе в газете. Да и потом, когда помогал ему осваивать искусство верстки и правки. Надо бы оговориться, что в первом случае его лихая спонтанность (или спонтанная лихость?) была очень к месту: р-раз — и в командировке в степном стойотряде, у наших корреспондентов высоко ценилась такая отзывчивость, помню, одного из них послал на «Карабашке» (на заднем сидении мотоцикла нашего фотокора Володи Карабанова) где-то за 150 км. Они приехали — и колесо отвалилось, заднее… Но вот в наборно-верстальном цехе Дома печати, где Григорий представлял редакционный секретариат, лихость и спонтанность могли обернуться ударом в лоб. И не просто рукой — «бобашкой», кубиком из типографского сплава с гранью … скажем, один см. Тяжело и больно, но справедливо — ведь работникам этого этажа приходилось, если что, заново переставлять строки и крепить полосу этими самыми «бобашками»…

Наших маленьких девочек Григорий завоевал без помощи историй с «бобашками»-«Карабашками», он проходил в семье под позывными «сумасшедший шляпник». Уже знакомые с Алисой и прочими чудесами в ее стране, дочки перенесли на постоянного гостя симпатию и звание после того, как он мгновенно соорудил из картона необходимую для утренника шикарную шляпу с большими полями. А еще однажды в самые зверские морозы на нашей памяти он пришел поздравлять нас из Дома печати с Новым годом, сказал, что ему надо спешить в Черниковку, к родителям, и ушел. Часа через три в дверь позвонили — Григорий или полу-сосулька? Что случилось? Мороз, оказывается, пошел за пятьдесят, чего в Уфе давно не видели, автобусы-троллейбусы не ходили, до родителей надо было идти от подъезда к подъезду более десяти километров, он попробовал — и вернулся. Часы, как в сказке, уже собирались сдваивать стрелки, когда шампанское, которое он приберег для родителей и нес за пазухой, где оно оледенело, так вот оно оттаяло в теплой ванне и мы его употребили. А Григорий еще два дня не мог от нас выбраться, слушая по радио истории о лопнувших столетних городских липах и тополях.

Так что мы и от его путешествия из Таллина, где он давно живет, к нам на юго-запад Болгарии тоже ждали каких-то приключений. Ну, в общем, дождались!

Григорий появился все равно неожиданно — мы не сочетали его образ с такой красавицей «фиестой», отвыкли в окружающей среде, что кто-то рассекает на свежей машине, а не бывшей в употреблении. Он стал заруливать в гараж и тут же широким мазком ободрал о бетон левую заднюю дверцу. Вышел, посмотрел, сказал с хрипотцой Карлсона: «Пустяки, дело-то житейское!». В дальнейшем выяснилось, что был вдвойне прав. Но об этом — потом.

А пока Гриша поскакал по нашим старым кайсиям, прыгал с ветки на ветку, набрал минимум пять ведер (точно не помню все детали процесса), достал из багажника пакеты со специальным датским сахаром, видимо, популярным в близкой к викингам Эстонии, и начал варить варенье. Сахар с желатином, он и у нас продается, нужен для конфитюрной плотности варенья, но Григорий не стал полагаться на случай и привез с собой. В промежутках мы ходили по горам, фотографировали и всласть поговорили, хотя с Гришей это и трудоемко: приходится выжимать. В духе его экономии слов не буду растекаться и перейду к дальнейшему сюжету.

Я вручил ему свою свежую книгу, выпущенную в Москве, и навигатор «Гармин». Поскольку выяснилось, что до нас он доехал по маленькому бумажному атласу автодорог, пальцем отмеряя расстояние до очередной развилки. Но ведь доехал! Мы убеждали его, что с навигатором будет лучше, он пожал плечами. И опять был прав! Скоро расскажу подробности…

Григорий принял от нас литр пятидесятиградусной самодельной ракии, разлил в две бутылки из-под минералки, книгу обернул и положил в багажник рядом с пятью пластиковыми контейнерами варенья, «Гармин» закрепил на «торпеде» и рано утром отправился в обратный путь. До сербской границы добрался комфортно и довольно быстро, оттуда позвонил: «Не пускают!» Выяснилось, что для бдительных пограничников его паспорт «негражданина Эстонии» — диковинка, не позволяющая ему въезжать в эту страну. Сербия, кстати, тоже «негражданин» ЕС, хоть и в центре Европы, поэтому особенно щепетильна, возможно — и обидчива. «Фиеста» рванула обратно, просквозила всю северную широту Болгарии и вышла к румынской границе, благо болгарские соседства позволяют менять варианты пути. Там Гришин паспорт приняли.

Вот ведь упрямец, скажу я в скобках! Что ему стоило сдать языковой экзамен и получить паспорт гражданина? Но нет, нюансы отношений мешали это проделать, хотя в Эстонии он прожил к тому времени лет тридцать, в профессиональной сфере (журналист, полиграфист) и в быту общался на любом доступном собеседникам языке. А экзамен сдавать не хотел. В результате чего и оказался в тот день в Румынии уже во второй половине дня. Надо еще было доехать от Дуная до Польши, там он собирался заночевать.

… Очнулся он в канаве. Но целый. Чего нельзя было сказать о недавно свеженькой «фиесте». Из ближайшего города, а он катапультировался с дороги между пунктами с символическими названиями Brat и Deva, выехала полиция. Он ждал ее и смотрел на потеки знаменитого болгарского киселова мляка на ветровом стекле, на разбитый «гармин», на холмы вокруг, на одном из них высился замок графа Дракулы. «Колдун проклятый!» — сказал Григорий, хотя понимал, что заснул-то он сам после десятичасовой шоферской вахты. Подъехала полиция, мляко вызвало смутные подозрения, но оказалось, что биволско, а дальше гаишники в смятении смотрели на развороченную «фиесту», пропитанную непонятной светло-коричневой субстанцией с неожиданно приятным запахом. Варенье?! Так много?! Тут любые языковые способности не помогли бы быстро все объяснить. Григорий бросил останки машины и решил другим способом добираться домой, прихватив бутылочки с ракией и мою «Машинку для точки лезвий» (книга почти не пострадала).

В самолет его пустили с бутылочками, хотя в прошлый раз в другой таре ракию реквизировали. Полиция ознакомила страховщиков с бывшей «фиестой», они сообщили о ДТП дилеру и банку, которые входили в холдинг вместе со страховой компанией. К тому времени свежеиспеченный водитель и обладатель свежей машины Григорий заплатил только первый взнос за «фиесту» и с понятным интересом ждал, сколько еще ему придется выплачивать за ночной кувырок у замка Дракулы.

Вскоре позвонили из банка и сказали, что страховой случай позволяет Грише больше не платить за разбитый «фордик». Но у них есть еще одно предложение: не хочет ли Григорий за свой взнос взять другую машину? Новую. «Тойоту Аурис». Хочет! Так он получил лучший, чем «форд-фиеста», автомобиль. И выяснилось, что был вдвойне прав, когда не расстраивался из-за изуродованной дверцы: машину ждало полное уничтожение, но это не повлияло на перспективы вождения.

Вот только варенья ничто не заменит. В следующий раз, когда он приехал уже на «тойоте» и с навигатором в телефоне, случился неурожай абрикосов. Не все в жизни поддается везению и обаянию легкого авантюризма.