Интимные тетради

* * *

Неподсудная грешность простого наброска –
карандаш, пальцы, плоть…к ней портреты без лоска:
зов Данаи, Монро и льняная полоска…
в ощутимой безбрежности – морок подростка.

Сладость тел, близость лиц, и с дрожаньем ресниц
под последним штрихом оживает эскиз…
и струится экстаз, и он падает ниц,
и вольётся в альбом затихающий бриз…

* * *
Женщина переходит из белого в розовый
пурпурный цвет там где она и блаженство
соединяясь уносят в сильное потрясение
сквозь туман приближения чувствую
открытая створка касается языка
пурпур обволакивает

желанная я целую твоё от кончиков до конца
я врываюсь в зажатое томление
множественного в единственной
нет секундантов дуэль нескончаема
раствориться в нежности ласк
горячим скольжением сейчас и всегда

я засыпал её тело струями ладоней
проникая сквозь убеждаюсь
она рядом

****************************************************************************************
Интимные тетради на развалах твоего букинистического прошлого, выданные за новеллы будто бы выдуманной действительности – как быть с ними? Отцветающие с каждым годом всё более, натуральные краски откровений; давность их превращает близость в дали вероятного, в мираж, во сны; что ты – супротив Времени?
Становясь ныне мечтателем, обманщиком, – ваяешь ли ты только себя и заново, или, правя и освежая холсты текстов, начитанный сторонними вернисажами сексуальности, рядишься в чужое и заимствуешь – в том числе, изощрённую извращённость?
Всё было бы, так или иначе, творчеством, если бы не чрезмерность степени обнажения; мудрость же художника – во владении искусством прикрытия распятой голи вуалью вероятного, дымкой домысла, в дразнящей мягкости граней исподволь ранимо-острого – как для внимающего чужим грехам читателя, так и для исповедующегося ему автора.

*****************************************************************************************
1988-2018