Николай Тарасов

МОТИВАЦИЯ
— Живи, крутись, прощай, раба теши,
черти круги, земному соответствуй,
сей, жни, делись, по мелочи греши,
пиши… уж если.

ПОМЕХА

(РЕЦЕНЗИЯ-ОТСЕБЯТИНА)
Что мешает обозначить «Цепочку» «чернушным», натуралистическим и грязным произведением и даже порнографией?
Автор, цепью переходящих из одной главы в другую разнокалиберных звеньев, скреплённых между собой ловкими маневрами, постепенно подготавливает читателя к финалу.
Как бишь его? Тарасов? Почему бы мастеру не превратить Викторию в просто женщину, пусть немолодую, но обыкновенную,
счастливо выкинув из повести половину? Зачем же, в самом деле, недосягаемые глубины вдруг таковы?
Обозначив историю как документ, сочинитель берёт на себя ответственность за последствия; неловкость, с которой читающий ускорительно перелистывает страницы – понятна: Серафимов (вот на что фамилия такова!) выглядит (чем далее – тем более усугубленным диагностической характерностью) ожесточённым идиотом; в этом ему вовсю помогают родственники,
сами из себя тоже не абы кто… Девушка Ира да ещё собачка Такса – единственно тут положительны и просты,
с ними понятно и чисто; ещё – пейзажи: оные, в самом деле, хороши, живее сюжетной линии и говорливее диалогов.
Так что мешает обозначить повесть состоявшейся – так или иначе?
А ничего не мешает! Разве что смущённый самое цензор,
занёсший топор над давним своим и возмутительным дитятей.

КОРА
(из откликов на рецензии
************************
В этой разительной откровенностью иронии — тщательно выстроенная целесообразность:
смотрите все – каков, собственной личности кору стесываемый, уничижительный автор появился!
Да может тут такая игра – в среде правдой выдуманных и ложью натуральных героев,
которые и чином чванятся и соломкой пред читателем стелятся?
Этакий… фантасмагорий фанаберия, и всё ради одного — прикрыть сюжетным туманом слабые,
маяком сигналящие в творческой гавани текстовые ошибки и недочёты.
Достаточно по факту обратиться к искушенным критикам – а ну, черти чернильные, развенчайте! —
и развенчают, и от пера навеки отвадить могут, так ведь не обратится — себе дороже,
оттого в том самоедском слове вся его хитрость немудрёная.


********************************************
С благодарностью Рите за вдохновения.

ИРОНИЧЕСКАЯ ОТПИСКА — 4
М. и К.
ДЛЯ СЕБЯ
Будучи вольным путешественником во Времени (см. «Каждый следующий шаг», «Просто лодка»),
частенько ваш неблагодарный и ершистый слуга заглядывает за чертоги не токмо невероятного,
но и наоборот, приближен к вполне из себя летам седовласым, ещё не облысевшим пред Летой.
Скажем, в век девятнадцатый! Отсель и некоторая устаревшая вольность в слове, мудрёность слога и стиль…
вельми смесительный: крепостного, купца, помещика.
Любимый дедушка мой, Михаил Евграфович, был сложен для современников –
прежде всего вязким кручением бумажных фраз и щедрой язвительностью,
кои умело, на благо России, пользовал.
Я же, «ядоносец», ввиду «плавно-пустопорожней речи» и самолюбивой скромности,
составил счастье быть себя же критиком, да разве что иногда, когда найдут на меня, по примеру деда,
муки душевной изжоги – подстрекателем и обидчиком ни в чём неповинных читательниц моих…
Каюсь и вам, верные друзья, и простите, уж.

ИРОНИЧЕСКАЯ ОТПИСКА-3
«СОТВОРЕНИЕ ГЕРОЯ» (ПОРТРЕТ)
«И БЫЛИ ТАКОВЫ»
Ваше распутывать надо, как сбившуюся нить. И хочется. И – не распутать (кажется!). Что за напасть?
Но вдруг потянулась ниточка, и уже – клубочек понятный, тёплый – в ладонях.
Г.
Ай да автор, ай да плут! Дай же читателю просто путеводную верёвочку сюжета, и он, держась её,
пройдёт к финалу, попутно исследуя оную на крепость и градус – от начала и до конца…
Нет же, что мы имеем? какой-то ершистый клубок обрывков,
из которого торчат разнокалиберные нитки неизвестного происхождения!
Вот и в следующем произведении (клубком) „И были таковы“… так же:
тащишь одну – она или не даётся или обрывается, тянешь другую – вытягиваешь не нитку даже,
но цепочку японских междометий…. Походив вокруг да около сего словесного сооружения,
видишь: ага, вот с этого боку-то, тут всё ясненько и без размотки!
Трагедийный случай, возможно, былое, хотя писано уж больно скороговоркой,
но вот неизвестно откуда взявшиеся пожилые иностранцы с территориальными претензиями –
настораживают; и совсем уже непостижима часть подводная, типа сказочная, с переселением душ:
сардонически сентиментальный сочинитель со своими советскими рыбами, разговаривающими,
как им кажется, на языке лодочников, переходит всякую меру…
Разве что… тот самый мокрый плащ заградителя на велюровом кресле,
мои вооружённые пацаны, летящий по касательной груз, —
вот это человечески натурально, вне клубка.
И, признаюсь, правда.

ИРОНИЧЕСКАЯ ОТПИСКА -1

«СО-ЧУВСТВИЕ»
////Женщина хорошо пахнет, когда она ничем не пахнет///
О./
Это мысль какая-то«поверхностная», относимая, на первый взгляд, к Мойдодыру.
Но Вы, хотя и несколько догматически, всё же не о том, правда?
Смею утверждать, что тела без запаха не бывает.
А Женщины пахнут травою, землёю, яблоком, облаком, дождём, радугой, океаном,
будущими детьми, Космосом, тайною, прошлыми связями, бездной,
силками, местью, коварством, надеждой, любовью...

СОУЧАСТИЕ
Слова – бесцветны. Раскраска – прихоть пишущего.
Из ничего рождается нечто – иррациональной игрою интеллекта.
Цвет – вот главное, в нём – соучастие быть дано.
Этакое совокупление – до слезы, до дрожания, до мурашек!
Совпадение в цветопередаче: ты и твой читатель –
естество, единым колером.
Если Слову во благо.

ДОДАТЬ
Автор не имеет дотошно фиксированных дат яви в свет своих неразумных от рождения детишек,
но тщательно, до стерильности, правит их многочисленные изъяны;
годы уходят у него на то, чтобы – то одному, то другому –
приплюсовать облик людской, переплюнув изначальность:
исправить косоглазие или додать разумности…
Получается ли? Как знать…

* * *
Я боюсь, убогих высей ради,
не достигнуть истинного дна.

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
Мы несём не самое себя, а только то, что, по нашему разумению,
должно быть принято миром;
и только гении и сумасшедшие представлены миру лично.
Музы делают из нас… и тех и других.

МИМО МАХОМ
Какой день! сегодня, вот он, я, тщедушно-маетный сочинитель, взял и удалил…
20 своих вещичек (суммарно около тысячи просмотров), не удостоенных за 3-4 месяца
народной похвалы на сайте, оставив из таковских разве что самое для меня дорогое…
Может, к лучшему.

«ВЕШНИЕ ВОДЫ»
Запоздалые открытия классиков, в небрежной юности оставленных без внимания…
Неизъяснимо как-то от чтения «Вод»: плывёшь по ним и тонешь в омутах-страницах, и желания выкарабкаться нету;
иногда только, с трудом, вынырнув, бежишь по залитым нынешним светом коридорам до вод не освящённых своих –
ополоснуть от умилительных слёз лицо и, очнувшись, вглядеться в зеркало: где я?
И, посуху: эге, да тут перебор! — восклицаешь, вместе с героем ползая пред, и целуешь железное кольцо и нож, очищающий грушу…
Да зачем же это, и вот то, а здесь цыганщина пошла… но безропотно вживаешься в роль униженного.
Поостынешь, конечно, отбросишь в сторонку, перечитаешь чем-то другим, озаботишься сегодняшним и забудешь –
как всё прочее, трепетное и тонкое, требующее от тебя ненужных признаний: и жизнь другая, и пишут теперь не так,
и думают не так, да вот, поди же, — почувствовал, испытал нечто, и этим сам на себя не похож был.

ЧИТАЯ ЧЕХОВА
Сколько раз огибал вниманием «Палату №6», страшась домов с сумасшедшими, не вчитываясь далее страницы.
И вот, только после несметных чужеумьем Канетти, – решился. И что я увидел, сравнив?
А то, что Кин и компания произросли не из греков или Талмуда, а исключительно из чеховских семян!
Бывает, читаешь какого-нибудь инородца, да хоть вот вышеуказанного местечкового немца,
а видишь в букве его знакомый всхлип, и не знаешь – переводчик так перелопатил, или автор после Чехова слёз не вытер.
Но такого тебе хочется рёва, чтоб душа содрогалась в сочувствии, и сердце щемило– пьяным, каторжным и цыганским….
Нет, не смог немец Москвы взять, опять не смог: в пятьсот страниц воевал – и за тебя и с тобою, —
окопы рыл, мины закладывал, бомбы кидал, а Чехов – тот забрал, одной страничкой своей очистил – изыди, Кин!
Никто не нужен нам, кроме своих, – Достоевских, Тургеневых, Буниных, Чеховых! Не нужен!!!
Не пускай ты на полку взращённое в чуждости иного – ни характера, ни души славянской в том нету,
есть только перегнанный мёд, в веках передранное и перелицованное. И наше – дрань из греков, как же.
Но шито в том русским языком – для русского душегрейка…

НЕ ДАЙ СЕБЯ!
«Не дай себя обмануть»! – вот так бы по ней вообще, по этой лавке Времени,
со своими теперешними принципами и знанием!
Ан нет, и поныне, то в том, то в этом…лопух, тряпка!
Там мстительно и коварно зашибленная натура, здесь чей-то подсматривающий глаз и давящий ноготь,
и чья-то выставленная наперёд просроченная и обманная красивость, да мало ли что,
но вот уже в Кассе щёлкают холодные, равнодушные счёты, вот-вот будет предъявлен чек….
Я всё это купил, сам выбрал – шепчу, наблюдая за кружением осеннего листа, —
не в одночасье, но постепенно, обменял годы (сколько их звенело и шуршало в моём кошельке!)
на какие-то упаковки, коробочки фигурные, фантики…что в них?
я всё это съел, употребил, использовал, часто не понимая истины, не имея вкуса…
поддакивая и соглашаясь, повинуясь инстинктам и характеру.
«Это жизнь» – скажут ангелы в униформе, — «не ты первый!
Там, на выходе, человечество только и узнаёт себе цену»…

ПРИСТАНЬ, ЛОДОЧКА!
Сколь мучительно нехотя подвергаю цензуре написанное для общих глаз,
тем самым выпрямляя утлую лодочку письма,
чтобы, ненароком накренившись, она не зачерпнула волны….
Не всегда и выходит: иногда, не только хлюпающая на дне вода,
но и потёртые борта и дырявые паруса не по нраву берегу,
к которому направляюсь для смотра.
И напрасно спрашиваю себя – что из всего того станется?
Пристань – ваша, а скитальческая лодка – моя, – и я не выйду,
а лишь боком пройдусь, покажусь и – обратно, в море,
в своё море. Да вот, же, правлю….