Изолятор временного содержания повышенной комфортности

­

Юмореска из цикла поэтесса Элеонора Лерура и её пушистые друзья
Всюду с паспортом, увы,
мы теперь ходить должны.
Без него за пять минут
вас к ответу привлекут.
Вот какие, брат, дела –
жизнь до ручки довела.[1]
***
Известная в узких кругах поэтесса Элеонора Лерура присела на видавшую виды скамейку, стоящую прямо посредине городского рынка, и открыла кошелёк. Деловито и озабочено стала пересчитывать купюры и мелочь, размышляя, хватит ли средств на покупку борщового набора, нехитрой закуски на тот случай, если припрутся лучшие подруги и, конечно же, на килечку для любимых кошечек. Через пару минут, запутавшись в «сложных вычислениях», вытащила старенький смартфон, дабы прибегнуть к помощи встроенного калькулятора.
В этот день Лерура встала с постели явно не с той ноги, и неприятности не заставили себя долго ждать. Для начала экран гаджета мигнул надписью: «Зарядка аккумулятора ноль процентов» и погас, а минуту спустя над ухом поэтессы кто-то гаркнул:
− Гражданка, чегой-то Вы тут расселись? Попрошу документики!
Элеонора вздрогнула и подняла глаза на здоровенного детину в полицейской форме с нашивкой на груди «Нечипоренко И.И. Младший сержант».
− А чего я такого сделала? А я ничего — сижу себе, деньги считаю. А Вы вот…
− У меня, понимаешь, приказ! Проверка документов на предмет выявления неблагонадёжных лиц, − бесцеремонно перебил её страж порядка, − Нет паспорта, попрошу в отделение, так сказать, для выяснения.
− Его при себе нет. Но я тут рядом живу, почти. Пойдёмте ко мне в гости, я и паспорт покажу и чаем с мятой угощу. Сама выращиваю, прямо под окнами, − поэтесса встала на цыпочки и заглянула господину Нечипоренко И.И. в глаза.
− Нам в гости не положено. С обыском положено, или на задержание. А я и так Вас задерживаю. Попрошу следовать за мной.
− Наручники надевать будете? − всхлипнула поэтесса, − прилюдно?
− Бесполезно.
− Это ещё почему? В кино всегда так делают. И вы обязаны! Поведёте меня в них через весь базар, а народ у нас жалостливый. И бедную поэтессу пожалеют. Побегут в книжный магазин, и стихи мои раскупят. Получается − есть польза от полиции, которая меня задерживает. Или это было при милиции, я запуталась.
− Сказал же бесполезно, значит − бесполезно, потому как у вас, дамочка, руки тонкие: возьмут и выскользнут. В общем, у меня план горит, а я с вами лясы точу. Ступайте за мной. Живо.
Полчаса спустя. Местное отделение УВД
В отделенье – ты никто!
Будь в горжетке иль пальто,
в «обезьянник» – только там
вас рассудит по делам
«Человечность»… Только он
знает друг ты иль шпион.
***
− Нечипоренко, Кружкин, кого вы сюда приволокли? − усталый капитан с покрасневшими от бессонницы глазами рассматривал задержанных.
− Согласно приказу — лиц без определённого места жит…, точнее, без документов, то есть паспортов, − синхронно гаркнули младшие сержанты.
− Мужчина в костюме, стоящем три зарплаты и плюс премия, похож на бомжа? А женщина, хоть и скромно одетая, но с высшим гуманитарным образованием. По её лицу же видно − красный диплом и ещё почётная грамота вдобавок.
− Прикажете отпускать? − поинтересовался Нечипоренко.
− С извинениями или без? − уточнил Кружкин.
Капитан на минуту задумался, почесал свой затылок и скомандовал: − Нет! В Обезьянник их, то есть, в Изолятор временного содержания, в котором программисты из главка свою хрень два месяца монтировали. Теперь требуют отчёт прислать об испытаниях. А на ком нам эту науку испытывать? На пьяницах, дебоширах и ворах? Вызовите дежурного следователя, пусть с ними дознания проводит, с помощью новейшей программы «Человечность 1.0»
Ещё через полчаса
Знает всё детектор лжи.
Отвечай и не спеши.
Поэтесса или шеф?
Правда это или блеф?
А соврёшь, того гляди
трое суток впереди.
***
Следователь Иван Тахов с грустью посмотрел на настенные ходики. До конца смены всего-то четверть часа осталось, и на тебе, капитан работёнку подкинул. Допросить задержанных, да не обычным стандартным методом, а с помощью этой треклятой «Человечности».
Вздохнув пару раз, Иван включил компьютер, видеокамеры и ещё какие-то непонятные штуковины и приступил к следственным мероприятиям.
− Мужчина, назовите своё имя, фамилию, место работы и должность.
− Финоплексин Егор Кузьмич, здешний ЖЭК, директор, − на одном дыхании выпалил задержанный.
И зелёная точка на мониторе замигала, сигнализируя, что всё сказанное − правда.
− Теперь дама. Кто вы и как здесь очутились?
− Элеонора Лерура. Поэтесса. По воле Нечипоренко И.И., младшего сержанта. Живу рядом. Из последних сил, но регулярно, плачу этому Финоплексину, чёрт его побери.
Дистанционный детектор лжи показал, что и это правда, а динамик, встроенный в потолок камеры, красивым меццо-сопрано предупредил: «Сквернословие запрещается!».
— Чёрт, это не сквернословие, а мягкая форма выражения сильных эмоций, примерно, как попа.
− Что? Это я попа? − возмутился директор, − Да ей сейчас как врежу, будет знать! − Он замахнулся на Элеонору, да так и застыл с поднятой рукой, потом ойкнул и опустился на мягкий диванчик, стоящий в углу.
− Предупреждение номер два, − сообщила меццо-сопрано, − рукоприкладство запрещено и наказывается слабым ударом тока!
− Понял, клещ кровососущий. Комар ненасытный, пиявка жековская, − поэтесса вошла в раж и осознала, что у неё появилась уникальная возможность высказать в адрес руководства конторы, всё, что накипело.
− Товарищ полковник, − взмолился Егор Кузьмич, повысив Тахова в звании аж на четыре ступени, − оградите от этой сумасшедшей. Она меня поносит, как хочет, а ваша железяка молчит и не вмешивается!
− Поясняю, − ответила за Ивана компьютерная программа, − у Элеоноры имеется бонус, она никогда не задерживала платежи за коммунальные услуги и ни разу их не оспаривала. Исходя из этого ей позволяется обматерить присутствующего здесь директора, но не более чем дважды.
− Я не умею, − пискнула поэтесса, − лучше я его ударю.
И она двинула ногой в бок Финоплексина.
− Товарищ генерал, это что же творится, в вверенной вам камере? Человека избивают, лишают трудоспособности, а железяка не реагирует! Сама же пищала, что рукоприкладство запрещено.
− Единичный случай ногоприкладства, допустим, в исключительных случаях, в качестве компенсации за переплату общедомовых нужд. Мною также выявлены иные способы незаконного обогащения задержанного. Начать перечисление по пунктам?
− Не надо, − взмолился Егор Кузьмич − срочно дайте лист, буду писать чистосердечное.
− Этого не требуется, − следователь извлёк из принтера солидную стопку бумаги, − «Человечность 1.0» за вас уже всё распечатала. Остаётся только подписать. Но в этом как раз и загвоздка. Личности не установлены. И пока их не идентифицируют, будете находиться здесь.
− Я согласна, − воскликнула поэтесса, − Диванчик мягкий имеется, кормить будут, раза три в день, никак не меньше. И главное, квитанции эти треклятые сюда уж точно не принесут!
− Конкретно вас, уважаемая Элеонора, мы сейчас выпускаем! Более того, срочно организуем творческий вечер в нашем красном уголке. Так сказать, в качестве компенсации за доставленные неудобства.
− А как же установка моей личности? Может быть, я это вовсе не я, а совсем другая…
− Скажите спасибо вашим котикам, − оборвал женщину следователь, − Не знаю, каким уж образом они связались с этой программой и прислали скан паспорта.
− Ой, мои киси, пушистики, они же с утра не кормленные, того и гляди мышей начнут ловить, с голодухи! Открывайте скорее кованые засовы, мне на базар срочно надо, рыбки любимчикам купить.
− А со мной, что будет? Суд, каторга, расстрел? − Финоплексин сложил на груди ладони и поднял глаза к потолку, обращаясь то ли к Всевышнему, то ли к динамику.
И последний не замедлил с ответом.
− Согласно заложенной во мне программе, на вас будет надет браслет, который стане следить до суда …
− Понял, понял, можете не продолжать, уважаемая «Человечность 2.0», всё верну, до копеечки и больше ни-ни…
***
От допроса и сумы
не отвертишься, увы.
Выходя из дома, знай,
не везде ждёт каравай.
А не веришь, гой, еси,
у Леруры расспроси.
***
Динамик ничего не ответил, ибо техника перегрелась и срочно перешла в спящий режим. Она же была отечественная, да к тому же экспериментальная, что с неё взять?
***
Ну, а теперь −фирменный бутерброд с килечкой, от нашей поэтессы.
Она утверждает, что однажды, в далёкие времена, член английского парламента Джон Монтегю, очень проголодался и решил перекусить на ходу, спеша с одного заседания на другое. Что он взял, да и положил на хлеб − сыр, рыбку, мясо Элеоноре доподлинно не известно. Но, в этот день свет появился, его величество − бутерброд!

НАМ ПОНАДОБЯТСЯ:
Хлеб (лучше ржаной или из обойной муки) – пара ломтиков.
Килька (пряного посола) – пять-шесть небольших кусочков
Свекла – одна
Маринованные огурцы- четыре штуки
Сыр (желательно потвёрже. Белорусский вполне подойдёт) – четыре ломтика.
Лук – половинка головки.
Молотый сладкий перец – две-три щепотки.
Майонез – одна большая ложка или парочка чайных.
ГОТОВИМ:
Перво-наперво варим свеклу. Даём ей остыть. Затем измельчаем на тёрке.
Затем берём наш лук, мелко режем и жарим до коричневой корочки. Кладём в касушку, с со свеклой.
Добавляем туда майонез, измельчённый перец. Тщательно перемешиваем.
Затем настаёт очередь огурцов. Их мелко режем и тоже отправляем в касу. Тщательно перемешиваем.
Отправляем в тостер наш хлеб.
Вытаскиваем и намазываем той пастой, что у нас получилась.
Кладём сыр и наконец нашу рыбку. Всё! Бутерброд готов!

− Все стихи, специально для этого рассказа написаны Николаем Францевичем Диком г. Азов