Камбала. Часть 1. Дядя Саша. Глава 15.

Глава XV. «Тут моя могила»

Я уже говорил, что так на студенческом жаргоне расшифровывается раздел технической механики, изучаемый в институте. Не хочу вспоминать, кто и как вел у нас лекции по ТММ, а что касается практических занятий, то их вела красивая женщина средних лет, по поведению, насколько я в те годы мог разбираться в женщинах, знающая себе цену, даже можно сказать, что гордячка.
У нас был негласный закон: лекции можешь проспать, а практические, кровь из носу, а ходить нужно. Честно сказать, пропустил я несколько занятий, не помню, по каким причинам. И это как-бы не смертельно, если бы не ещё один факт.
По этой дисциплине, кроме решения практических задач, у нас по программе было курсовое проектирование. За прошедшие 46 лет я многое забыл и это естественно, но как вчера помню задание курсового проекта. В нём необходимо было выполнить расчет распределения сил в механизме, схема которого давалась вместе с данными для расчёта. Мне нужно было рассчитать кривошипно-шатунный механизм двигателя и выполнить графическую часть, в которой, кроме схемы самого механизма строился силовой многоугольник из условия равновесия сил.
Честно скажу, что курсовой проект интересный, да и все курсовые проекты у меня вызывали интерес, а их сложность чаще всего раззадоривала только. Но на этот раз, толи много времени я посвящал общению с представительницами прекрасной половины нашего общества, но изначально запустил работу, думая еще рано, нагоню. Вообще «штурмовщина» — это моё. И после жизнь не раз доказывала предпочтительный стиль моей работы уже после учёбы в институте.
А, что касаемо подготовки к экзаменам или зачётам в институте, то многие подтвердят, что тот, кто хоть раз не «штурмовал» курс дисциплины за двое-трое суток, тот не студент вовсе. Большинство, как минимум советских студентов именно так поступала. Ещё у меня было «золотое правило» — в последний день перед экзаменом, отдыхать, гулять, ходить на танцы, свидание, но ни в коем случае не учить. Из предыдущей практики хочу сказать, что тот последний материал, который зубрился, забивал весь остальной до того изученный. И большое счастье, если попадались вопросы с этими «свеже»-изученными вопросами. Зато, приходишь на экзамен со свежей головой, где все уложилось на полочки и нет в ней хаоса, как при зубрении в последний день.
Преподаватель ТМТ, мало того, что не имела даже к студентам «из кожи лезущих» определённых симпатий, даже была, на мой взгляд, излишне строгой, что ей явно не шло к лицу. С большой долей уверенности можно было сказать, что у неё не всё было в порядке в личной жизни. Но не будем лезть в личную жизнь других. Тут бы со своей разобраться.
Время летело быстро и мои одногруппники, выполнив расчёт в пояснительной записке, брались за графическую часть. Я этого времени, как счастливые не замечал.
По этому поводу вспомнился анекдот про Василия Ивановича и его верного помощника, Петьку:

«Летят они на самолёте. Белые обстреляли и сбили самолёт. Падают. Одевают парашюты и выпрыгивают из горящего самолёта.
— Василий Иванович, за кольцо пора дёргать, — беспокоится Петька.
— Рано ещё, Петька.
Падают вниз. До земли метров 200:
— Василий Иванович, теперь пора!
— Нет, Петька, рано ещё.
Земля рядом, два метра остается:
Василий Иванович, пора! Два метра до земли!
— Петька, ты что со второго этажа через окно никогда не прыгал…
Шлёп и в лепёшку».
И вот эта граница между «рано» и «пора», она определяется не только твоими способностями умственными и физическими, реакцией, прозорливостью, но и от других факторов, независящих от тебя, на которые ты повлиять никак не сможешь. Вот, к примеру закрылся магазин или аптека и больше уже негде взять то, что ставит на весы даже жизнь в одну чашу, а смерть в другую и не факт, что тебе пойдут навстречу, откроют и отпустят. Всё зависит от того человека, кто окажется по ту сторону, в данном случае двери.
С одной стороны, я видел еще на первом курсе, когда сдавал работы по инженерной графике или машиностроительному черчению преподавателю Мироновичу на кафедре, которая была расположена в «голубятне» на самой высокой отметке над уровнем моря постройке института в те годы, какие специалисты работают главными специалистами крупных предприятий.
Видимо тогда проходила сессия у заочников. Представительный мужчина, хорошо, даже очень по тем годам одетый, лет сорока сдаёт зачет или графические работы. На поставленные вопросы, он смотрит на преподавателя так, как будто тот говорит что-то неприличное и молчит. Пытаясь добиться хоть какого-то ответа, тем более что этому затянувшемуся процессу имеется случайный свидетель в моем лице, он задает совсем детские вопросы:
— Назовите, что это за фигура? – достав из кармана и показав ему, вращая в руке спичечный коробок.
— Квадрат! – отвечает тот.
— Подумайте ещё.
— Прямоугольник….
Человек не понимал разницы между проекцией и фигурой объёмной, которой являлся спичечный коробок. Разве он знал когда-нибудь такое название, как прямоугольный параллелепипед? А как он будет на третьем курсе изучать сопромат, ТММ, выполнять курсовые проекты. Сомневаюсь, что он это сможет когда-нибудь выполнить сам.
— Не добившись ни одного более или менее верного вопроса, преподаватель задаёт тот вопрос, на который тот должен уверенно ответить:
— Кем вы работаете и где?
— Главным инженером зверосовхоза в Краснодарском крае.
— А каких зверей вы выращиваете?
— Чернобурку…
— Можно мне позже прийти? – обратился я к преподавателю, для которого такие студенты, в отличие от меня, были привычны и не в первой.
— Хорошо. Идите, — ответил преподаватель, видимо даже забывший до этого, что я стал невинным свидетелем диалога.
Оставалась неделя до защиты курсового проекта. Включился таймер, отсчитывающий минуты и часы до времени «Х». Одновременно с включением таймера, щелкнуло реле, переключив весь мой потенциал на решение уже не учебной задачи, а проблемы, требующей незамедлительного решения.
— Пора! – приказал я себе, и работа закипела.

Определенную помощь, при испытании затруднений мне оказывали товарищи. Три-четыре дня и три-четыре ночи и курсовой проект у меня в руках, а я счастливый, что успел на подножку уходящего поезда, как говорят, бегу на практические занятия. Представлял, как преподаватель удивится моей прыти. Ох, как я ошибался.

Небрежно посмотрев на развернутый чертежный лист, не открывая пояснительную записку, равнодушно и спокойно говорит мне:
— Где вы были все эти дни, когда нужно было приносить и показывать весь ход вашей разработки на всех этапах. Вам его кто сделал, а вы теперь пытаетесь его представить, как свой труд. Я не верю, что это ваша работа.
— Так в том и состоит защита, чтобы проверить студента и понять при этом не составит особого труда, сам он делал или кто-то. Разве не так?
— Вы дерзите, молодой человек?! Учите, как следует поступать преподавателю. Не много ли вы на себя берёте? Я у вас не приму работу ни-ког-да! – с этими словами указала мне, где находится дверь.
Что я в тот момент подумал о ней, нужно просить у Господа прощение, Он-то точно меня услышал. А старая дева лишь могла догадываться по выражению глаз, что там внутри меня творится.
Своими думами я загнал себя до состояния истерии, которая отразилась так, что за несколько дней у меня сформировалось стойкое желание послать всё и всех, бросить это учёбу, не сошелся же на ней клин. Какие-то силы мне помогали в этом. Может быть таким вот нестандартным способом вырывала меня «с корнями» из той почвы, в которой я прочно укоренился. Но судьба или сила, что в данное время мной управляла и я ей безропотно подчинялся, не обращала на это внимание, рвала уже довольно мощные корни живьём, они кровоточили соками непонимания, что же, чёрт побери, происходит. А она отвечала уверенным голосом – «так надо!»
Сейчас, работая много лет в колледже, где из «биологического материала» мы «куём» специалистов, техников-механиков, т.е. на ступень ниже, чем готовили нас в институте. И тоже по моим дисциплинам, которые, в отличие от тех времен, называются профессиональными модулями, в разделе «Ремонт машин» студенты выполняют курсовые проекты и конструируют приспособление, разрабатывают графическую часть, т.е. сборочный и рабочие чертежи. Я подумал просто, вспомнив подход госпожи Ведищевой, если бы я указывал на дверь так же моим студентам, то к защите дипломного проекта не дошла бы и половина студентов. Другие времена, другие подходы, мы другие, система образования другая, но главное, видимо в другом – в человечности.
К началу сессии, я был морально сломлен. Еще пара попыток добиться того, чтобы неприступная преподавательница изменила мнение и приняла у меня курсовой проект, ударялись в стену безразличия.
Был десяток самых разных вариантов решения этой проблемной ситуации, это я прекрасно понимаю сейчас. Но тогда я был глух к уговорам товарищей и нем в пробивании этого вопроса и, как минимум доведения информации о данном конфликте до сведения деканата. Сейчас эта проблема кажется смешной, а тогда, раздутая моим внутренним я до размеров катастрофы, казалась неразрешимой.
Мне было тяжело морально здесь находиться. Я, просто собрал вещи и уехал домой. По какому-то родительскому предвидению, иначе не назовёшь, в тот же день, отец, почувствовал неладное ехал из дому ко мне в Зерноград. И мы, конечно, разминулись.
Приехав, он не пошёл в деканат, а пришёл в общежитие и просто поговорил с моими товарищами и друзьями, с которыми я учился два с половиной года. Он слишком хорошо меня знал, знал моё упорство, даже упертостью и сопоставив факты, не стал даже «хвастать» своим офицерским галифе и «хромачами», как он называл свои сапоги на выход. Кто-то скажет, вот деревня, кто же так одевается. Да, были у отца в то время и одёжка с обувкой посовременней, но это он делал не для тех, кто видел его, а для себя. Он привык, с послевоенных лет, различать обыденные дела и важные и исходя из этого и даже настроя должна быть соответственная амуниция. Эта одна из традиций, которой он не изменял на протяжении четверти века и, возможно он так одевался крайний раз, больше я его в таком наряде не видел.
На ужин жильцы комнаты 21 не пошли, нельзя было отказать гостю в гостеприимстве, тем более что в полной сумке гостя было много домашних вкусностей, которые студенты, в лучшем случае, смогут отведать уже дома на новогодние праздники или каникулы.
Переночевать отцу довелось на моей кровати в общежитии, не смог отказать добродушным друзьям в гостеприимстве, хоть и в нарушение порядков, но к этому им не привыкать. Да и какой это мог быть сон, можно было, конечно, догадаться. Наверняка, только ноги отдохнули от дальней дороги с двумя пересадками, а голова, передумавшая столько за ночь, что и мне должно быть в это время сильно икалось.

Долго разговаривали о жизни, сам затронув эту тему, так как молодые люди, из-за стеснения не могли этого сделать. Это не были нравоучения, он просто рассказал несколько занятных и в какой-то степени нравоучительных случаев из своей жизни или пересказов историй товарищ. Утром, для полноты картины студенческой жизни, посетил студенческую столовую, позавтракал и отправился в обратный путь.

***
Мне вспомнился трогательный, простой, без прикрас фильм «Отец солдата». И этот эпизод в моей жизненной ситуации отличается лишь тем, что там сын, к которому отец шел через тяготы, препятствия и саму войну, успев повоевать, встречается с сыном, чтобы проститься навсегда. А у меня эпизод с отцом отличается тем, что происходит моё прощание с Дядей Сашей, как героем романа, хоть он сам по себе никуда не делся, просто будет уже представлен в другом амплуа, а отец просто стал свидетелем этого ключевого момента. Но приехав домой, конечно же, серьезно, по-мужски поговорил со мной и понял, что насилие бесполезно.
— Время рассудит: кто был прав, а кто неправ; верным ли был совершённый поступок или необдуманный и глупый; сломался ты, как человек идущий к цели или, наоборот, твой жизненный стержень становится несгибаемым от закалки, которую тебе только предстоит пройти. Твой выбор, хоть и не скрываю, что я не одобряю его, дерзай, только не потони в дерьме, голова на плечах есть и не глупая, не руби с плеча, можешь судьбу на корню загубить. Завтра иди раньше утром в правление, чтобы на планерку попасть и проси у председателя работу. Не на нашей же шее до весны сидеть думаешь?!
— Пойду, па. Только съезжу в институт, заберу документы.
— Добро! А теперь, как в анекдоте, ты должен помнить, «бери вилус, грузи навозус и вези на огородус…», коли сделал такой выбор.
— Па! Я не говорил, сейчас скажу. В прошлом году, когда был дома на практике, работал на «Алтайце». Мне дали задание распахать бурьяны на бывшей немецкой колоне.
— Ты, что трактор в подвал провалил? Там же в бурьянах не видно.
— Нет, я их обходил. Случилось другое. Я-то устройство двигателя знаю хорошо, а вот выявить неисправность не смог. Заглушил на обед трактор, а при запуске у меня двигатель заклинил, как я подумал. Сколько потом усмешек от трактористов и механика, дяди Вани, у которого до войны всего 4 класса было и больше не учился. От стыда готов был провалиться. Я как представил, что завтра получу диплом и приеду в колхоз работать главным инженером – стыдно-то как.
Отец рассмеялся от души и успокоил:
— Ты, что ли первый или последний. Все через это когда-то проходят. Потом опыта наберешься, а теории же тебе не занимать и «заткнёшь всех за пояс». Нашёл от чего горевать. Дурь из головы выгонишь, ума наберёшься, а там…, от армии, конечно, не уйти, но после заочно будешь «добивать» свои университеты. «Наломать дров» сумел, теперь берись и исправляй. Алексея вот летом женили, шофёром работает, твой братушка-двойня через год из армии придёт, а ты весной ему «на подмогу» пойдёшь. Где наша не пропадала?! – подвёл чёрту разговору батя, чуть помолчав, что-то обдумывая и добавил, — ты и из-за этого ещё упорно не хочешь продолжать учёбу?! — догадался отец, но больше ничего не сказал.

У меня в душе было такое ощущение, что лучше он меня обматерил, как он умеет делать, хорошо так, «с переборами» или ещё лучше, если бы ударил в лоб, чтоб выбить то, что мне мешало, что завоёвывало господство над позитивным, разумным и единственно верным. Видимо мне нужно было время. «Наломать дров», как отец назвал то, что я сделал, легко, а вот разобрать хлам и в первую очередь в своей голове не так и просто.
Приехав в Зерноград, изначально, конечно, встретился со своими друзьями-товарищами. Много было высказано предложений, как решить вопрос и действительно, хоть сессия была в разгаре, но нет безвыходных ситуаций.
— Нет, пацаны. Спасибо вам за дружеские советы, я уже всё для себя решил. Забираю документы. Отучился, видать, Дядя Саша.
— Дядя Саша, да брось ты ересь нести, — подключился комсорг Паша, — давай я сам пойду и поговорю о тебе в деканате, а?
— Спасибо, Паша! Не стоит.
Получив «бегунок» в отделе кадров, сдал книги, рассчитался в общаге, сделал необходимые подписи, описав некий «круг почёта», пришёл за документами.
Опытный кадровик, выслушав меня, улыбнулся и сказал:
— Хорошо. Заберут тебя в армию. Нужен там будет тебе аттестат о среднем образовании?
— Ну, нет, наверное, не очень.
— Вот, не нужен. Здесь у нас документы не пропадают. Надумаешь после службы где-то учиться, приедешь и заберёшь. Но поверь моему многолетнему опыту, будешь ты учиться ещё у нас, будешь. Я в этом уверен. А ещё лучше, если ты сейчас напишешь заявление с просьбой перевести тебя на заочное отделение, то лучшего варианта в данном случае я не вижу
Доводы этого немолодого специалиста были убедительны и я, согласившись с ними, написал заявление, поблагодарил его за совет и с каким-то облегчением и ощущением того, что «душевный лёд» тронулся, отправился прощаться с одногруппниками.

***

Вот так, не на самой веселой и позитивной ноте закончилась эпопея Дяди Саши, свидетелями некоторых отрывков из его жизни вы стали свидетелями. В институте, в общаге и в городе постепенно забудут о Дяде Саше, только друзья, при встрече в воспоминаниях вспомнят каким-нибудь словом, а тот, кто носил это прозвище останется ещё долго в списках студентов из-за жизненных перипетий и прочих обстоятельств, повлиявших на то, что диплом я конечно получил, а с ним уже у меня был большой багаж жизненного и профессионального опыта, которого мне так не хватала в той студенческой жизни дяди Саши.
В колхозе меня определили напарником к моему соседу, человеку предпенсионного возраста, участнику войны, прошедшего ад плена и гонений после освобождения, деду Павлу на трактор ДТ-75. И первые два зимних месяца, январь и февраль мы с ним провели в «М-Курганской райсельхозтехнике», в мастерской по ремонту тракторов.
Говорят, что было застойное время. Сейчас бы нам этого «застоя» побольше. Вы выполняли капитальный ремонт трактора, повторюсь, именно капитальный ремонт. Сейчас во всем районе не найдется ни одной мастерской, где можно техническое обслуживание трактора произвести, не говоря о текущем или капитальном ремонте. Вот где пригодились полученные мной знания, и я приобрёл неоценимые умения, и практический опыт в выполнении технологических процессов на производстве и само производство.
Значение этого опыта скажется намного позже, при работе на различных инженерных должностях, от инженера по сельскохозяйственным машинам, инженера-комплектовщика, инженера-контролёра до заведующего центральными мастерскими совхоза. И тем более, без него я не смог бы давать высокого уровня знания и, в отличие от педагогов со студенческой скамьи, делиться ценным практическим опытом, который накапливался годами, учащимся профессионального училища и студентам колледжа, будущим техникам-механикам.
Прожив длинную жизнь, каждый человек старается подвести, хотя бы промежуточные итоги. Я не хочу делить все поступки на «правильные и «неправильные», складывая на чаши весов, чтобы понять, каких в жизни было больше. Да и где те критерии оценок, по которым это можно сделать? У каждого своя шкала, свой шаблон, да и то, с годами эти шаблоны могут претерпевать определённые изменения в ту или иную сторону.
Но, как говорится «свято место пусто не бывает» история, даже можно сказать, эпопея сюжета «Отец солдата» вновь повторилась, с незначительной разницей. Мой студент, не дядя Саша, а сын Сан Саныч, учился в педагогическом, который я и посоветовал ему, из-за того, что уже в те годы с производствами стало совсем туго, а вернее их не стало. С 1994 года, я уже, с большим опытом работы инженер, нашёл себя в педагогической деятельности и не жалею.
Так вот, чувствует родительское сердце, что-то неладное с сыном происходит. Не одевал я офицерские сапоги и галифе, но свою морскую тельняшку непременно одел и поехал в институт, а вернее, сначала на квартиру, где мы его определили сразу с первого курса. Поздняя осень, заканчивается осенне-зимний семестр на физмате, где учился Сан Саныч. И, естественно, чутьё моё не подвело.
— Студент-то уже второй месяц спит до обеда, а потом куда-то уходит допоздна, — чуть не плача, объясняет мне хозяйка, — Я бы позвонила или написала, но он мне даже адреса не давал. Ох, выгонят же, — переживала сердобольная хозяйка.
— Жалко, — помолчав немного и вытерев суетливо платочком заплаканные глаза, продолжила хозяйка, — Саша-то парень хороший, добрый, а дружки-то его, упаси, Господи...
Что дальше? Понятно, что. До весны работал на тракторе МТЗ-80. Весной призыв, последним призывом на 2 года, после которого был переход на одногодичную службу. Повезло, служил в Кисловодске, в ССО, обеспечивал правительственную связь.
Вот сейчас проанализировав всё пришёл к одному главному выводу: начиная с моего дяди, маминого родного брата, погибшего в конце февраля 1945 года в Германии, когда было так обидно погибать в самом конце войны, обеспечивавший связь между подразделениями; мой старший брат служил в войсках связи; я поступал в военное училище связи и поступив, бросил, поняв — не моё; сын на службе обеспечивал правительственную связь. Три поколения связаны в цепочку одним общим, что есть между нами — связь, и родственная связь и связь, как средство доставки информации.
Вторую закономерную линию можно провести от другого моего дяди, брата отца, в канун войны окончившим тот же институт, который через более чем через четверть века довелось «штурмовать» мне. Сын после службы окончил мой колледж. Нас объединяет одно, то, что мы все механики, с той ли разницей, что я и дядя — инженеры, а сын — техник. Но его еще всё впереди. А самое интересное, что мой внук, которому всего 4 года, просто «нашпигован» техническими знаниями, он знает названия не просто автомобилей тракторов, но иногда меня поправляет: «Дедушка, это не трактор — это экскаватор», «Нет, не машина, а грузовой автомобиль-тягач».
С таким профи спорить бесполезно, не нужно ему мультяшек обычных, подай познавательные, развивающие. Не хочу сглазить внучка Вову, но должен быть механиком от Бога. Видимо ВладиМира Господь в темя поцеловал. Дай-то Бог!
Вот не хочется мне прощаться с Дядей Сашей, а придётся. Сами видите, поджимают младшие поколения. Мне с ними не с руки уже соревноваться, стар уже дед Саша, стар.
Дядя Саша ушёл в историю, лишь может посмотреть на то, как его изменило время, через десятки лет с любительских фотографий тех лет. Но высказать своих эмоций, как раньше не может. Но скажу по секрету, он нет-нет, да и показывает свой былой нрав, только в другой телесной оболочке, в изрядно постаревшем теле седого человека, в душе которого, хоть и не бесятся черти, но иногда бесёнок ущипнёт за чувствительный нейрон, а тот, возьми, да и выдай такое, что хоть стой, хоть падай, но всё реже и реже.
В ком это происходит? А, вы, что разве не догадались? В Иваныче, конечно, в ком же ещё. Ох, уж эти читатели, так и норовят «ума попытать». Да не выжил ещё пока, слава Богу. Но не зарекаюсь, как и от сумы и от…, упаси, Господи, даже думать не хочется. Но времена-то какие настали?! Как же тут Господа не вспомнить и за упоминание нечистой силы, прости, Господи!

продолжение следует

Предыдущие главы 13, 14 - https://www.chitalnya.ru/work/3115659/