Камбала. Часть 2. Глава 5.

Глава V. «Погружение»

Видимо кульминацию своего падения по синусоидальной траектории в отрицательную четверть я уже прошёл, теперь требовался резкий подъём, даже лучше, если это будет взлёт. Где его можно было добиться? Я же не на российско-китайской границе, где можно было бы легко поймать лазутчика. Да и мичману Кушмиру на складе ГСМ делать нечего, чтобы на нём отыграться. Остаётся что? Остаётся отличаться там, где у меня лучше всего получается.

И я с большим усердием начал готовиться к политическим занятиям, у меня уже практически не оставалось места в 96-листовой тетради. Ну, если и вырвал из неё для письма пару листиков, не больше. Всё значимые работы Ильича были кратко, по существу, законспектированы. Кто этого раньше не делал, даже не знает, что в них является важным, а что можно опустить. Это я так рассуждаю потому, что выполняю эту работу уже повторно.

Но, а кому это интересно, главное – результат. А результат был «на лицо».

Мы побывали экскурсиями в Военно-историческом музее Черноморского флота, на Графской пристани, посетили Мемориальный комплекс Малахов Курган. Посчастливилось не только побывать на фестивале конкурса патриотической песни, проводимом на Сапун-горе, но и посмотреть знаменитую диораму. После принятия присяги, были попытки давать увольнения в город, но и сразу же запрещены.

Просто первые же увольняемые, так «хорошо» отдохнули, что их пришлось забирать из комендатуры. На том, не успев, как положено начаться, эта привилегия «накрылась медным тазом».

В строевой подготовке, в физической и в учёбе у меня результаты были примерные. Во многом из-за того, что за время госпитализации меня хорошенько привели в себя. Теперь я понимаю, что наша военная медицина всегда на высоте.

Неожиданный приезд мамы, как бы «проездом» из мест отдыха в Анапе, через Керченский пролив и Симферополь в Севастополь для того, чтобы доставить мне приятных несколько часов общения – это очень дорогого стоит и это нужно ценить. Такое могла сделать только мама. И она сделала. Вот только сейчас я пожалел, что всю учебку лишили увольнений из-за проступка 2-3 наших курсантов. Ну, да Бог с ним, с этим увольнением. Мама увидела сына, а я её.

Мы сидели в беседке возле КПП и в отведенное по разрешению командования время, могли общаться. Потом я возвращался к тем делам, которые пропускать не разрешалось, а мама в это время «била свои ноги», знакомясь с достопримечательностями Севастополя. Я вспомнил, как мы с ней навещали старшего брата в армии и, хоть я мало что из того помню, но в увольнение его с нами отпускали.

Мама угощала меня персиками и другими покупными продуктами, потому что из дому специально, конечно, привести и сохранить где-то на квартире частного сектора не могла. Да и не это важно. Главное, увидеть дорогого, самое родного человека, какой только есть – маму. Единственное, что осталось на память – фото о её пребывании у меня в учебке, в Севастополе.

Мама уехала, и дикая тоска начала преследовать меня. Душа была растравлена, после трёх месяцев службы, когда уже привыкаешь к службе и не тоскуешь, как в начале по дому. И тут опять. Но не мать же в том виновата, а человеческая сущность. Главное, что мама уехала с уверенностью, что видела сына здорового, у него всё как бы хорошо и даже замполит отзывался лестно. Её материнское сердце успокоилось на время, как минимум.

Я как-то не вытерпел и похвастал уже заранее, что за примерную службу и, в основном за большой вклад в помощи организации и проведении занятий по политической подготовке и оформлении учебного класса, мне был объявлен краткосрочный отпуск домой. Это было сделано заранее, до окончания учебки, видимо, из-за того, чтобы можно было мне и второму счастливчику до экзаменов и распределения по флотам, успеть вернуться из отпуска.

Ох, если бы меня отправили в отпуск сразу же на следующий день. Но нет же, это требовало оформления документов и из-за этого задержался мой отъезд. А тем временем, жизнь в учебке текла своим чередом. Я уже мечтал, что я буду делать на гражданке, как покажусь перед теми, к кому рвался всем сердцем.

Начался сезон сбора винограда, где-то на виноградниках за Херсонесом. Что-то я так расслабился, что не изъявил особого желания в этом участвовать. Высказал своё нежелание, ну конечно, кому же ещё, как не своему дружбану, Сане одесситу. Тот, как всегда, стоял «за любой шухер» и на этот раз, тоже поддержал меня в моей авантюре.

— Погодка прекрасная, солнечная и уже не так жарко, можно позагорать. Ты, как, чтобы на крыше нашего бункера пол дня поваляться?

— Шанец есть позагорать, нужно использовать, раз сильно хорошо хотите, — спокойно ответил Санёк.

Решено, после завтрака, сразу «линяем». Обычно в таких случаях, в отличие от культпоходов по «парадке», переклички не делали. Кто-то был на вахте, кто-то в лазарете. Короче, я сейчас раскрыл «пробел» существовавший в вооруженных силах СССР. Мог бы стать ценным «агентом ЦРУ», если бы не был по-настоящему патриотом своей Родины, хоть и порядочным разгильдяем одновременно.

Поступила команда, при выходе из камбуза, перекур 5 минут и построение на плацу, где должна была ставиться задача для личного состава, отбывающих на оборудованных для перевозки личного состава ЗИЛ-131. Что другое, а «линять» нас учить не нужно было, движенья отработаны и на подъем мы были легки – шесть секунд, все шесть до взрыва гранаты, после того, как вырвана чека и сработал спусковой механизм и столько же нужно было нам, чтобы нас уже не достали не только осколки разорвавшейся гранаты, но и зоркие глаза командиров.

Прислонившись к остывшему камню бункера, неспеша достав сигареты, прикурили и столь же медленно, расслабленно выпуская струйки дыма, наслаждались хорошим утром. С плаца доносились команды о погрузке личного состава то одной, то другой роты. Взревели моторы и колона автомобилей двинулась в сторону КПП.

Когда гул стих, я предложил Сане:

— Может на крышу, позагораем, пока не жарко и «шарик» не такой раскалённый?

— Ко мне вопросов быть не надо, — как всегда, жаргоном одессита ответил дружбан и прыжком опёршись на край крыши, уже вскарабкался наверх.

Из-за того, что уклон был с юга на север, потому и солнечные лучи сильно не жалили, а лишь нежно ласкали наши оголенные торсы. Подстелив под себя снятые голландки, устремив взор в чистое крымское небо, мы предались не по возрасту наивными мечтами, иногда схожими с юношескими грёзами.

Саня высказал мнение, что, как отслужит, вернётся в свою любимую Одессу, устроится в Ильичёвский морской торговый порт в Черноморске на какой-нибудь сухогруз и будет бороздить моря и океаны. Как он будет иметь хорошие «бабосы», боны и классное шмотьё из-за «бугра», девахи табунами за ним будут убиваться – не жизнь, «малинка».

— А ты, Санчо, не думал после службы «в загранку» походить? А-то ко мне приедешь, я из тебя настоящего одессита сделаю. Ты ел когда-нибудь камбалу черноморскую, запечённую до золотистой корочки? А форшмаком водочку приходилось закусывать? Нет, вот видишь. А бычки по-одесски не ел?

— Вот что-что, а бычки я по домашнему приготовлению очень часто ел. Мне бабушка готовила, я, как наловлю ей «черпаком» из гардины, с привязанной для приманки свежей макухой, бубырей и пескарей ведрами ловил. У нас в пруду, пока окунь не расплодился, столько было. А на удочку, на вареную кукурузу или молодую картошку карпов или дикого сазана когда-нибудь ловил? Вот это удовольствие. Крючки и леску рвёт, удилища ломает, сила – не сазан.

— Я ж на море вырос, не на пруду, вот барабульку ловил с дедом, он меня брал часто на рыбалку. В море, да ещё дилетантам выход закрыт, опасно. У нас сколько детворы пропало. Никому ничего не говоря, брали лодки и глаза загорались, что они «робинзоны», а когда опомнятся, то уже и не понять, в какую сторону грести.

— А я тебе скажу, Одесса, что вкуснее вяленного донского, цимлянского леща, да ещё и с пивом, вот сейчас бы, ох, лучше я не знаю. Вкуснятина. Мой дружбан, когда я в институте учился, чемоданами возил из дому, а мы её без хлеба жрали. Даже окуни вяленные такие вкусные, а жирные, не передать. До полусотни за раз ловил, посолю и на просушку, вещь деликатесная.

— Шо, ты мне аппетит всё нагоняешь? Мы так до приезда наших, без «ДП» не протянем и «раскрываться» нельзя, «спалимся». Давай менять тему разговора.

Я рассказывал ему свои истории из счастливого детства и занятные, лирические из студенческой юности, Саня отвечал тем же. Время летело быстро. Лишь изредка, мы поднимали головы, чтобы осмотреться, но больше надеялись на слух. Да и кто нас тут будет искать, думали мы, когда все уехали на виноградники, а начальство, воспользовавшись этим затишьем делало свои личные дела. Ох, как мы в этом ошибались.

Потеряв бдительность, даже вздремнув на солнышке, мы не видели и не слышали, как по дороге от штаба в сторону камбуза, по каким-то своим делам шел штабник, капитан 3-го ранга и, видимо совсем не был озабочен какими-то глубокими раздумьями, с обычным в таких случаях, потупленным в землю тусклым взглядом, а совсем наоборот. Он видимо прогуливался и радовался теплому и пока не жаркому августовскому деньку, рассматривая с любопытством всё вокруг до тех пор, пока его взгляд не привлекли два светлых пятна, контрастно выделяющиеся на крыше склада утиля, который мы прозвали «бункером» — это были наши с Саней, размякшие в неге тела на чёрном фоне рубероида.

Когда мы услышали оклик, сразу и не поняли, что попались. Офицер стоял на расстоянии метров в 50-ти от строения, врытого в косогор, иначе, с более близкого расстояния он или мы, как лучше сказать находился, или находились в «мёртвой зоне», вне досягаемости не только «для обстрела», но и для обзора.

— Матросы, ко мне! – скомандовал капитан 3-го ранга, не сводя с нас взгляда, как бы желая нас поджечь, подобно великому греческому инженеру и учёному Архимеду, который время Второй Пунической войны, сжёг целый флот римлян с помочью луча, сфокусированного мощными зеркалами, при попытке захватить греческие Сиракузы, где тогда и жил Архимед.

Мы могли бы, конечно, спрыгнув со стороны камбуза «сделать ноги» и где-то «перешхериться» до приезда наших с уборки виноградников Херсонеса. И вспомнив это, сопоставил два события, в которых отличились греки: сожгли римский флот и построили крепость и целое государство. Но как это давно было, ещё до нашей эры. Но я бы не удивился, если бы оказалось, что этот штабной офицер по национальности грек. Так часто бывает, стечение, казалось, изначально несовместимых событий в одном месте и в одно время.

Я к тому же вспомнил, что сам мог являться потомком скифов, проживающих в Приазовье, и то, что их попытка завоевать Херсонес ими была неудачной. Князь Владимир намного позже не только смог взять это византийский форпост, но и дочь императора Анну, заодно и распространив заодно и христианство на всю Киевскую Русь.

О чём я думал, мне о другом нужно было думать, а не высоких материях. Я даже не почувствовал, как обычно, что мое «движение по синусоиде» успехов и неудач, устоявшись некоторое время, как поршень «двигателя прогресса» в «верхней мёртвой точке», стремительно движется вниз, с ускорением, превышающем ускорение, при «разгоне» до третьей космической скорости, равной 16,6 км/с. Столь стремительного падения, даже не с ускорением свободного падения, а значительно большим я обрывался в пропасть, даже не с высоты крыши бункера, а с высоты тех успехов, достигнутых честным трудом и стараниями, без подхалимажа и «прогиба шестёркой».

Если бы и «сделали ноги» сейчас, то нас на раз-два вычислили, устроив перекличку прибывающего с работ личного состава. И тогда бы нашему начальству влетело, а не только нам. Нужно быть мужчиной, принявшим присягу и по уставу отвечать за проступок. И мы ответим, правда немного по-разному, имею в виду Саню и меня.

Я не мог врать капитану 3-го ранга, к которому я подошел первым, на ходу заправляя голландку в брюки под ремень и представился, как полагается по уставу:

— Курсант 7-й учебной роты, матрос Иващенко.

— Курсант 7-й учебной роты, матрос Крамарец, — доложил Саня, став рядом со мной плечо в плечо.

И ростом мы были с ним одинаковы и даже чем-то схожи внешне, как в сказке, вернее в мультфильме – «два брата из ларца одинаковых с лица».

— Доложите командиру роты, что вы наказаны. Я вынужден буду на вас написать рапОрт на имя начальника училища. Сейчас бегом в расположение роты, а я проверю.

— Есть! – в один голос ответив, сделав поворот «кругом» побежали в свою казарму.

Наши сослуживцы приехали вместе с облепившими их, не дававшими даже прохода, осами, обожающие просто виноградный сироп. Гальюн, по понятным причинам стал, после приезда роты, самым посещаемым местом, как музей виноградарства и доказательство того, что немытые фрукты могут быть причиной непредсказуемых обстоятельств. И от этого мне было бы смешно, если бы не было грустно.

На следующий день, при построении роты, был зачитан приказ командира части:

— …За нарушение воинского распорядка, неподчинение приказа командира роты и нахождение на территории части с нарушением установленной формы одежды, приказываю:

1. матросам, Крамарец Александру Викторовичу и Иващенко Александру Ивановичу, объявить по трое суток дисциплинарного ареста с отбыванием на гауптвахте;

2. матроса Иващенко Александра Ивановича, лишить, объявленного ранее, краткосрочного отпуска домой, сроком 10 суток.

Командир воинской части 34204, капитан 3-го ранга, инженер, Бронштейн… Дата. Подпись. Печать.»

Зачитан был перед строем приказ и воцарилось такое молчание, что бесшумный обычно хронометр, размещенный на стене у поста дневального по роте, каждую секунду отбивал ударами корабельного колокола и секунды были неизмеримо длинными и мучительными. В крайнем случае, так мне, казалось, и продолжалось это до тех пор, пока не послышалась команда – «разойдись!»

Есть поговорка, что «не бывает огня без дыма», а другая гласит «это только цветочки, будут ещё и ягодки». Тем более, что осень – пора сбора урожая. По своему внутреннему ощущению, я в движении по синусоиде вниз, не достиг «абсолютного нуля», скажу лучше языком механика – «не достиг нижней мёртвой точки».

В один из дней к нашему общему другу с Саней Крамарцем, а для него он ещё и зёма, к Степану Добринову приехали родители из Одессы. Как и в моём случае, его не отпустили в увольнение, и он также довольствовался тем, что встречался с родителями у КПП.

— Пацаны, сегодня на ужин не идём. Я банкую! — объявил нам Степан.

Ну, банкуешь – банкуй, какие вопросы у матросов? У матросов нет вопросов.

В нужный час, по кивку головой Степана, мы сорвались одновременно со своих мест и как в полёте звена истребителей, ведущим в котором был Степка, а мы, справа и слева – ведомые, «полетели» туда, «куда не ходят одесские поезда», ещё точнее, если сказать – «место встречи изменить нельзя» — в бункер.

Когда мы проворно и привычно опустились в это «злачное» и до тошноты знакомое и привычное место, как по трапу в рубку подводной лодки, Стёпа с улыбкой, взяв в руки край какой-то ветоши, возможно, что раньше это были форменные брюки рабочей формы м с магическими словами:

— А теперь, брюки превращаются…, превращаются брюки…, в пузыри чачи! – и одновременно поднимает тряпку в руках.

Мы не поверили глазам, но перед нами, на перевёрнутой боком тумбочке лежали три бутылки, закрытые пробками и рядом какие-то свёртки.

— Падайте! Не светитесь, — произнёс уже тише Стёпа, сам занимая место за «банкетным столом».

Братцы мои, «кролики», я пробовал чачу впервые в жизни, да и как бы не впервые вообще спиртное за четыре с лишним месяца службы. В свёртке была колбаса и что-то запечённое из домашней дичи, а также несколько персиков. Виновник торжества банковал, как и обещал. Благо, что мы к концу пиршества не запели, потому что крепкий спиртной напиток домашнего приготовления серьёзно тупил наши мозги.

Благо, что вечерело уже раньше, чем наступал отбой, иначе налива не избежать было бы. Закуску под такую-то выпивку грех было не скушать. Одна бутылка оставалась нетронутая.

— Назавтра, — сказал Стёпа, — опохмелимся с утра.

— Завтра же экзамен по устройству ПЛ, — вспомнил Саня.

— Одесса-мама, Ростов-папа! Прорвёмся! – утвердительно сказал Степан, явно навеселе, как и мы все, поднялись и «пошли на всплытие».

На вечерней поверке всё прошло штатно. Спали, как младенцы, так думаю и за своих товарищей, как и за себя. Утром присутствовал ощутимый «сушняк», хоть голова и не болела, но состояние было угнетающее.

На первом же круге мы со Стёпой привычно «сошли с дистанции» и направляясь на тропу, ведущую вверх к входу в бункер, оглянулись на третьего нашего товарища, но Саня покачал головой и как-то без задора «замкнул» собой колонну удаляющейся роты.

Первые глотки и внутри всё обожгло 60-градусным напитком, заодно вспомнилась поговорка: «Водку, в жару, гранёнными стаканами? Давай, наливай!» А тут и гранённого стакана не было. Да и на гражданке, когда приходилось выпивать где-нибудь за клубом или на тенистой скамье в парке, то не такой же «огненный напиток». На первый случай закусить ещё оставался один персик.

Потом уже пришлось, занюхивая рукавом и закусывая сигаретой. Как-то быстро время пролетело. Выглядывая, привычно, в щели, видели, как строились роты и проходили мимо на завтрак.

— Не пойдём? – спросил я, уже чуть изменившимся голосом.

— Не пойдём! – ответил Степан.

Допили бутылку, меня серьёзно повело. Стёпа, с материнским молоком, как истинный болгарин, приученный к вину, а с годами, наверное, и к чаче, держался как-то уверенней. Заметив, что у казармы снова началось движение, поняли, что это построение на экзамен, раз все были одеты в парадную форму. Праздник же. У нас тоже – вчера к Стёпе родители приезжали, однако.

— Где вас носит? – прикрикнул старшина Коломиец, — живо одеваться и на построение!

Старшина привёл нас без строя чуть позже остальных. Экзамен уже начался. Меня замутило, я подошёл к умывальнику, расположенному в углу коридора и начал жадно пить воду, от чего мне лучше не становилось.

Проходивший офицер, увидев меня сгорбленным над умывальником, подозвал старшину и сказал:

— Старшина, ваш матрос? Смотрите, ему плохо. Может быть в санчасть отвести.

— Хорошо, товарищ капитан 3-го ранга, я разберусь.

Принимали экзамен, каплей, который вёл у нас занятия, незнакомый старлей и ассистентом был наш старшина. Коломиец, давно поняв, что со мной, цепко держа меня выше локтя, провел в учебный класс и остановив перед столом, сказал:

— Тяни билет. Садись готовься.

Какой там готовиться. Умереть бы сейчас или от стыда провалиться, но стыда, почему-то я не ощущал. Офицеры переглянулись, но ничего не сказали. Когда я сидел без признаков обдумывая вопросов билета уже приличное время, каплей подозвал старшину и что-то сказал.

Николай Коломиец, пододвинул ко мне стул и сказал:

— Рассказывай по билету.

Я, осознавая, что прекрасно знал вопросы билета, но мозги заклинили и я никак не мог найти другой клин, которым можно было вышибить первый. Что-то отрывками всё же сказал, а старшина заполнял «пробелы» в речи и таким образом, «дуэтом» мы ответили.

Старшина вывел меня на улицу, проследив, как я буду спускаться по трапу и потом, внизу спросил: «Дойдёшь сам?» На что я ответил: «Так точно!»

— И спать, ложись спать! – добавил старшина, проводил меня немного взглядом и возвратился туда, где продолжался экзамен.

Больше всего был расстроен капитан-лейтенант Осипов, а ведь я подавал такие надежды. Конечно, он не знал, что я подвержен колебаниям волн, волн правильной синусоидальной формы, давшей, как на кардиограмме сбой: в тот момент, когда линия должна была плавно ползти вверх, «самописец» наткнулся на некачественный материал моего сознания, сделав скачок и «слетел», как игла патефона, попав на глубокую риску поперёк музыкальной дорожки, резко съехав с характерным звуком. Каким?

Это был очередной приказ, в котором и к счастью, что называлась всего одна фамилия, и к моему же несчастью, мне было объявлено «пять суток дисциплинарного ареста»

Учёба подошла к концу, а служба только начиналась. Леша Дубровин вернулся из отпуска счастливый, как и положено отцу будущего казака. Я начинал службу вновь «с нуля», как секретарь, исписав лист на печатной машине, прокручивает барабан, убирает лист в папку или отлаживает на подпись, если работа завершённая, а новый лист заправляет. Так и я, писал-писал историю, вынул исписанный лист, смял и выбросил в урну. Зарядил новый лист и жду, обдумывая, с чего начать. Всё нужно начинать сначала и на новом месте. Я готов. Я настроил себя на подъём, я обязательно поднимусь, я добьюсь, я всем докажу…

Продолжение следует

Предыдущая глава - http://pisateli-za-dobro.com/kambala-chast-2-kamba...