Камбала. Часть 3. Годок. Глава 5.

Камбала. Часть 3. Годок. Глава 5.

Глава V. «Сватовство»

***

Поговорка гласит: «Разделал, как Бог черепаху». В мифах говорится, что черепаха изначально была красивая и пушистая. А за какие-то провинности, а они могут быть такими, настолько позволяет нам наша испорченная разнообразием фантазия, Бог сделал её некрасивой и неуклюжей. И она вынуждена от всяческих врагов прятать голову под панцирь.

Что сделала изначально камбала, что Бог её сделал такой неповторимой? В одном из мифов говорится так: «Однажды Моисей жарил на очаге рыбу. Она поджарилась уже с одной стороны и стала коричневой, как вдруг огонь погас и топлива больше не было, чтобы дожарить другую сторону. В гневе Моисей бросил недожаренную рыбу обратно в море, и там свершилось чудо: рыба ожила и уплыла… С тех пор появилась камбала, у которой всегда одна сторона, обращенная вверх, темная, а другая, направленная вниз, белая...»

Хотя, камбала, появляется из икринки в виде маленькой рыбки, малька, совершенно нормального строения. Оба глаза располагаются по бокам головы, рот совершенно прямой, её тело, вытянутое в длину, тонкое, равномерно сплющенное с обеих сторон. Все строение вполне симметрично.

Малёк камбалы плавает, как и другие мальки в верхних водных слоях моря, питаясь мелкими обитателями. Но приходит время, когда рыбу начинают какие-то силы уродовать, крутить и изменять до той уродливости и неповторимости, какой она становится. Изменяется при этом и образ жизни, рыба опускается на дно, ложится на правый или на левый бок и почти перестает передвигаться. И лишь изредка меняет место своей дислокации волнообразными движениями своего тела. Лежащая же на дне камбала мало приметна и казалось, что вся жизнь, что происходит вокруг неё, ей безразлична.

Вот примерно с таким настроем проходит весь третий год моей службы. Я никогда не был пофигистом и вдруг стал, я не был равнодушен к тому, что происходит со мной и вокруг меня и таковым стал. Сказать, что я пал духом – не скажу, но изменения, произошедшие во мне или со мной, были глобальные. Нет, неурядицы и временные неудачи в службе, не сломили во мне внутренний стержень, духовно я был по-прежнему силён, но морально сильно подавлен комплексом обстоятельств.

Для исправления положения недостаточно было, как раньше, просто взяться, поставить цели и доказать всем, что я могу, я достоин большего, чем обо мне думают или говорят. Я решил просто отлежаться, как это делает израненный зверь, волк забирается в непролазную чащу своего логова и зализывает свои раны. Физически я был здоров и в форме, мог, как и раньше переносить перегрузки, пусть не равные «три джи», но, однозначно, высокие. А вот духовные силы были истощены основательно, а причина их в большей степени не внешняя, а самобичевание и самоедство.

Казалось бы, то, что произошло, уже не исправишь возвратом ситуации на изначальную стартовую позицию, а нужно было от финиша теперь уже на следующем этапе не бежать по гаревой дорожке, а проламывать себе тропу через неизведанные дебри. Я подпитывал себя духовно, читая запоем книги, где были правильные герои и, в большинстве своем, даже слишком. Мне даже не верилось, что такие правильные могут в наше время быть. Хотя, если вспомнить, что события, описанные в романе и герои были из поколения наших отцов, то всё становилось на места свои.

Хотел я на них походить? Не всегда и не во всём. Но мне была интересна дальнейшая судьба героев романа, может быть даже больше, чем моя собственная, от которой я, по большому счёту только ждал мая месяца следующего года.

Что меня ждало впереди за этот год описать довольно сложно и события, хоть и не броские внешне, но разнообразные и расталкивающие меня, не давая полностью зарыться в придонный ил. Если характеризовать это время с помощью привычной в моих рассуждениях синусоиды, то она практически не выходила, не только на апогей ни в «плюсе», ни в «минусе», а шла стабильно приближенная к нулю. Можно было бы сказать, что штиль на море – это замечательно. Я с этим не согласен. Так хочется взмахнуть боковыми плавниками, чтобы струсить с себя, собравшийся за долгое время неподвижного лежания ил и песок.

Когда моряка называют «Морским волком», подразумевая опытного и бывало моряка, никто не задумывается о том, что он при этом не шерстью должен быть с ног до головы обросшим, а…, догадались, нет? Ну это же просто, как раз, два, три. Конечно, он должен быть обросшим ракушками, морскими мелкими моллюсками и при этом, обязательным условием должно быть то, что ни на спине, ни на груди от них места свободного не должно остаться. Представили? Вот какой он страшный, этот «Морской волк».

И вы, конечно, размечтались, что для этого необходимо, чтобы тело просто просолилось морской солёной водой и ракушки, как грибы на грибницах попрут с неописуемой силой изготавливать вам живой «панцирь». Вот и не угадали. Корабль у пристани обрастает такими моллюсками куда быстрее, чем в море, где, даже если представить, что они приблизились к корпусу на близкое расстояние, могут быть просто рамазаны ударами стихии о борт. А вот неподвижная камбала – это то, что нужно для создания автономного ареала для их обитания и размножения.

Но обрести полный покой, как камбале, так и мне не позволяла необходимость исполнять должностные обязанности, как заступающего на вахту, так и исполняющего обязанности командира отделения. К тому же, даже уединение не помогает, а скорее всего наоборот, заставляет думать о том и о той, которая стала дорога моему сердцу и душа от этого стонала и рвалась, как птица, посаженная в клетку, на волю.

Потребность в свиданиях превышала возможность дважды и даже трижды в неделю увольняться на берег, при благоприятной обстановке и имеющейся возможности. А возможность всегда появлялась с желанием, коли нет запрета. Но и запрет на увольнения не становился камнем преткновения на пути достижения цели. Проще говоря, ничто меня не могло удержать от соблазна самоволки.

И как говорится, «аппетит приходит во время еды», а потому утоления желаний, как жажды не происходило, а чаще всего лишь усиливалось. И в виду того, что мой духовный мир был истощен сильно, мне, как вампиру нужна была новая свежая порция крови. Иринка подходила в качестве добровольной жертвы прекрасно.

Таким образом за осень, к ноябрьским праздникам я уже имел третий срок ареста с отбыванием на гауптвахте, очередные 7 суток в канун Великого Ноября. А было время, когда в праздничных приказах были поощрения за хорошую службу. Что это? Кто-то сглазил, что меня испортило или я таким и был, а прикрывался маской хорошего и послушного?

Думаю, что это в большей степени диктовалось тем, что мне шёл 23 год, самые лучшие молодые годы, когда человек влюбляется, проводит каждый вечер с любимым человеком, а порой и всю ночь, а мне служить и при том ещё и не тужить остаётся. Мне часто вспоминаются слова той молоденькой девчонки, которая отшила меня в отпуске на танцах словами «Дядя, я не танцую». Я, что уже стар? Я же еще и жить не жил и уже самые лучшие молодые годы позади?!

Нет уж, нужно наверстывать упущенное, твердил я в очередной раз, продумывая план самоволки. Всё чаще местом встречи был не наш посёлок, не Болдерая, а Старая и добрая Рига. Я уже изучил её узкие улочки лучше, чем улицы родного Ростова.

И как говорится, «сколько верёвочке не виться, а край всё равно будет». Я сидел и, как опытный «губарь» вшивал сигареты во швы шинели. Выбор шинели был продиктован по двум причинам. Во-первых, с 1 ноября мы переходили на форму одежды с ношением шинели вместо бушлата. Во-вторых, в холодных камерах «губы» шинель лучше спасала от холода, чем бушлат. В-третьих, в ней было больше всевозможных шхер, куда можно было прятать сигареты и спички. Это самое главное, что запрещалось и от этого безумно хотелось, курить.

В конце ноября пришла разнарядка, согласно которой от каждой команды нужно было выделить по одному человеку в командировку. Я очень сильно просился, что видимо командование поняло, если не отпустить, то и тут с меня дела не будет. Тем более, я уже к тому времени был годком. Весенне-летний период обучения с отработкой учебных задач на лодке завершен. А бегать в качестве швартовой команды, при штормовой готовности, это давно не моя обязанность, много молодых матросов и старшин, кому нужно учиться и служить.

Командировка была в старинный средневековый город Цесис. Мы должны были оказать помощь в быстрейшем пуске в строй Западной машиноиспытательной станции, строящейся здесь. Конечно же, состав командировочных был таков, чтобы и было кому работать, примерно в соотношении 2:1. Два тех, кому ещё положено работать и один, как я, которому уже необходим отдых в экзотическом старинном городке.

Довольно быстро я познакомился с девушкой и время проходило интересно и насыщенно разнообразными событиями. Мичман, который у нас был старшим, доверил нам, «годкам» следить за порядком и уехал домой в Ригу. Мы, действительно поддерживали требуемый порядок. Те, кому нужно было трудились на объектах за себя и того парня.

Вечерами мы посещали пивбар «Гауя», а потом, если было желание и время, гуляли по городу. Я даже успел провести одну ночь в камере «губы» на территории воинской части связистов, единственной, размещенной в этом городке. Когда мы вышли из пивной и заметили патруль, я решил отвлечь их на себя, а своего товарища, тёзку, который прослужил всего полтора года, направил в противоположном направлении.

А произошло всё неожиданно. Нам нужно было что-то узнать. По улице шел пожилой мужчина и посчитав, что это лучше у него спросить, чем у женщины, которая может себе чего-нибудь домыслить, мы обратились с просьбой объяснить, как нам пройти к старому замку.

Тот делал вид, что не может нас понять, а когда мы почти поравнялись со стоявшим на тротуаре патрулём, резко рванул к ним, громко крича:

— Держите моряков! Они хотели меня обокрасть.

Саня, как я и сказал бросился назад, а я, прописав перед патрулём полукруг «почёта» побежал в ту сторону, куда мы и направлялись. Днем мне не приходилось ещё гулять по городу и знал его не очень, а потому это меня и подвело. Я решил, что мне так не уйти по улице, тем более что с ними был военный автомобиль УАЗ-469, который развернулся и двигался в нашу сторону, быстро нагоняя. И тут я решился забежать во двор, думая уйти тёмными дворами. Кто же мог знать, что в Прибалтике, да ещё в старых городах, многие дома строили впритык и двор получался, как мешок.

Тут я и попался. Выхода не было, и я повернулся к патрулю. Лейтенант держал руку на кобуре, сказал злорадно:

— Попался морячок! Хочешь бежать? Беги! Ты же знаешь, я буду вынужден применить оружие.

— Какое оружие, а-то я не знаю, что вы туда сложили – рюмку, огурец и семечки вместо патронов.

— Ну, так беги! Посмотрим, какие у меня тут семечки.

Подбежали караульные и стали заламывать руки.

— Бросьте. Не буду я убегать. Ничего преступного не совершил.

— Разберёмся.

УАЗ ждал нас у подъезда во двор.

Время было позднее. В ихней дежурной части с меня сняли показания. По поводу мужика, благодаря которому я и попал сюда, дежурный сказал, что, скорее всего это и есть один из тех, которые специально прогуливаясь, привлекают внимание, чаще всего гостям города предлагает, если есть желание воспользоваться интим-услугами. Он сообщает, что знает где можно ими воспользоваться. Приводит к себе домой, как бы к женщине, оказывающей услуги, а на самом деле это его жена. Затем вызывает или угрожает вызовом милиции и шантажирует несостоявшихся «клиентов».

Я дал телефон, как я сказал старшего, указал фамилию старшины первой статьи, с которым были одного года призыва и в хороших отношениях. Дежурный обещал с утра позвонить.

Мне предстояло провести бессонную ночь, практически на улице. У них было две камеры, одна напротив другой, между ними коридор, а вернее проход без крыши и дверей. В дверях вместо окна был проём размером примерно 40х40 см и, естественно без стекла. Если в середине декабря температура на улице была не выше – 150, то в камере в лучшем случае градуса на три выше и то, потому что я надышал.

Лежать на голых нарах было небезопасно, можно было просто захолонуть. И я занялся физзарядкой, прыгал, приседал, делал различные упражнения, чтобы разогнать кровь.

Примерно через полчаса загремел засов соседней камеры. Оказывается, Саня, заблудился и не успел на наш автобус, потому и сел на остановке, где его и подобрал патрульный УАЗ. Не повезло парню. А я-то уже думал, что он в теплой кровати на втором этаже, где нас разместили в «красном уголке» МИС.

Утром приехал «годок» и после того, как я подмигнул, а потом сделал виноватое лицо и опустил глаза, он всё понял. Серега понёс меня на чём свет стоит прям там, в дежурке, а Сане и притворяться не нужно было, он и взаправду принял, что, как приедем на место, нам так влетит, что «чертям будет жарко».

Дежурный начал успокаивать разошедшегося старшину:

— Ну эти воспитательные меры вы им на месте предоставите. А сейчас я хочу обратить внимание, — и он указал на плакат с формами одежды, — вот смотрите, вы же в декабре должны перейти на ношение шинелей и шапок. А у вас у всех бушлаты и бескозырки.

— Интендантская служба виновата, не подвезли. Спасибо вам! Я ими дома займусь. Гальюн будут у меня неделю драить.

— Вот-вот, накажите. И пусть не нарушают больше форму одежды.

С Наташкой Корольковой, с которой я познакомился, мы встречались после того, как у неё заканчивалась смена. Она работала почтальоном, а жила в п. Лиепа. Когда она не успевала на последний автобус, оставалась у меня. Я брал ключ с рабочего вагончика, где был электрический нагреватель, и мы кантовали там длинные декабрьские ночи.

Однажды мы поссорились, Наташа ушла через лес домой, так как автобусы уже не ходили. Расстояние около 6 км. Я потом себя, конечно, клял, что позволил девушке ночью уйти одной, да ещё через ночь. Она же простыла и заболела. Я этого не знал и как самовлюблённый нарцисс, даже не звонил, считая себя правым в споре, как обычно, начавшегося из ничего.

***

В очередной раз, посидев пару часов в пивбаре, приняв на грудь изрядное количество ликера сверху пива «Рижское», решил просто прогуляться в сторону загадочного старого замка.

Идя привычным путем и уже подходя к стенам средневекового замка с толстыми полутораметровыми стенами, заметил в нише стены тень. Кто может быть в такое время, да ещё и зимой в такой исторической глуши? Подойдя ближе, я глазам не поверил, девушка. Лунный свет отражал от её яркой губной помады блеск улыбки.

— Девушка, вы, бесспорно, Ассоль, и ждете меня. Не так ли?!

— Вполне возможно, если вы есть мой принц, которого я так долго жду.

— О, прекрасная незнакомка, я готов прямо сейчас взять вас в жены.

— Я думала, что вы скажете «взять меня силой»…

— Как можно? Моряк ребёнка никогда не обидит, прекрасное такое вот создание, как можно?

— Я вам могу предложить свою руку? – с этими словами я подал девушке руку, так как от стен начиналась довольно пологий спуск и с учётом снега, который полностью успел покрыть землю, можно было легко поскользнуться и скатиться кубарем вниз.

— О, вы настоящий Грэй! – восторженно ответила девушка, подавая мне руку.

Рука была без перчатки и очень холодная.

— Давайте вторую руку, я их отогрею, — при этом расстегнул пару пуговиц бушлата, — просовывайте, не укушу.

Мы постояли так у подножья к замку минут пять, смотря в глаза друг другу. Я осторожно начал прижимать девушки к себе.

— Не торопись, моряк. Нужно делать всё по закону. Ты женишься на мне?

— Конечно, зачем вопросы.

— Ну, вот. Значит нам нужно благословение родителей, у меня здесь недалеко живут крестные родители. Попросишь у них моей руки, если желаешь, а я благословения. Ну, что, не трусишь? Не передумал?

— Я?! Русский моряк и трусить? Идём.

Мы спустились по улице ещё ниже и пошли вправо, в сторону противоположную той, откуда я пришёл. И действительно, пройдя пару кварталов, зашли в частный домик. Девушка лишь постучала, прежде открыв дверь и окликнула:

— Вы дома? Можно войти? Я не одна.

— Добрым людям всегда рады, — отозвался хозяин, — входите гости дорогие.

Мне казалось, что я сплю и потому, машинально ущипнул себя за кожу кисти руки, ощутив боль, успокоился, но не переставал удивляться тому, что происходило.

Мы вошли. Хозяину на вид было лет тридцать или даже меньше, его звали Виктор, его жене, которая представилась, как Илга, была от мужа года на три-четыре моложе. Видимо они недавно ужинали, что на столе оставались ещё закуски.

— Пройдите пока в эту комнату, — пригласила хозяйка, — сейчас стол накроем, и я вас покормлю.

«Создали людям хлопот» — подумал я, — «хотя идея же не моя, а…», — только сейчас я понял, что не познакомился с милой девушкой, у которой вот сейчас буду руку просить. «Вот это да. Что же делать? Как-нибудь разрулится, надеюсь, само по себе».

Но всё равно это не дело. Пока хозяева хлопотали на кухне, я спросил:

— Красотка, а как настоящее твоё имя, я же не буду у твоих крёстных родителей руки Ассоль просить?

Девушка закатилась смехом, потом успокоилась и ответила:

— И правда, не познакомились по-настоящему. Я – Таня. А ты?

— Саша. Очень приятно, прекрасная Татьяна.

— Взаимно.

— Идите к столу! – позвала хозяйка.

— Папа и мама, — обратилась Таня к хозяевам, когда мы вошли, мой молодой человек хочет что-то вам сказать.

— Так пусть говорит. Язык-то есть.

— Простите, я в такой ситуации впервые…, — не знал с чего начат и это не удивительно, не так часто приходится быть в таком положении, если ничего не сказать

— Ух, если бы был не впервые, — пригрозила Таня мне маленьким сжатым кулачком.

— Я хочу просить руку и сердце вашей дочери, крёстной дочери Татьяны.

Гробовая тишина. После чего первый пришёл в себя хозяин, Виктор:

— Дело хорошее, конечно. А сколько вы уже знакомы с Таней?

— Давно, уже сорок минут, — ответил я, посмотрев на часы.

Все рассмеялись.

— Да, это срок большой. И намерения серьёзные? – продолжил расспрос хозяин.

— Да я её всю жизнь искал, вот случайно зашли в Гаую, от шторма укрыться и вот такая роковая встреча.

— Что ты скажешь, доченька? – спросил крёстный отец.

— Папа, это тот, которого я ждала так долго, это судьба, любовь с первого взгляда. Мама, благослови нас.

Таня стала на колено перед сидевшей и молчавшей Илгой.

— Дитя моё, я желаю тебе только счастья. Пусть у вашей сказки будет счастливый конец. И, коли я приняла веру православную, то благословление вы получите с образом Иконы Казанской Божьей Матери.

— Благословляю вас, дети мои. Живите долго и счастливо. Целуйте икону.

Я не верил своим глазам. Это слишком сказочно, чтобы быть правдой, но это так и было. И было трудно сказать, была это подыграно и импровизировано, как шутка или всё так серьезно? Мне хотелось выйти на улицу, чтобы со всего маха окунуть голову в снег и не вынимать её оттуда, пока не дождусь шипения, как от металла, разогретого в кузнечном горне до красна и опущенного в воду.

— Дети, к столу.

Выходя из зала, я заметил на полочке макет подводной лодки «Буки» 641 проекта. И когда мы сели за стол с обновленной сервировкой на четыре персоны, я не выдержал и спросил, то, что меня волновало:

— Братишка, ты подводником служил?

— Да, на Севере, Оленью Губу слышал? На 641 проекте, штурманским был электриком.

— А ты братишка где и на чём?

— Я тоже на «Буки», только 611 проекта. Кстати, она к нам с Севера пришла. Может и у вас была, не знаю точно, кажется из Гремихи на Балтику перебазировали. Моторист, командир отделения.

— Вон оно как, «гора с горой не сходится, а человек с человеком всегда сойдётся». А, что же лычек не вижу или с чужого плеча бушлат?

— Да у меня их и нет больше. Так получилось, длинная история.

— Ну, что, предлагаю выпить за молодых, — предложил хозяин, — что будем, водку, ликер, вино?

— Я бы, пожалуй, ликера выпил. Вот до службы, да вообще до Цесиса понятия не имел, что такое ликер. А тут начал привыкать.

— Я винца немного, ладно, за компанию, тоже ликёра наливай, — игриво ответила, придвигая бокал для розлива.

Мы сидели часа два. Да, разве счастливые время замечают. Нам было хорошо. Потом хозяину захотелось над нами пошутить, он бросил в рюмку крошку, выпивая, достал из недопитой рюмки и произнёс: «Горько! Дети, горько!»

Я посмотрел на Таню, она улыбалась. Я наклонился к ней, она ко мне. Мы поцеловались и поцелуй был такой сладкий, толи от девичьих губ, толи от ликёра на них. Но мне очень понравилось. Да и кому, скажите, не понравится целовать молодую симпатичную, чтоб не сказать больше, девушку.

Меня в тепле быстро развозило, сказалось и то, что уже было во мне и то, что мы продолжали вливать в себя уже в чисто мужской компании. Время приближалось к тому, когда в наш поселок, где мы базировались отходил последний автобус.

Я засуетился собираться. С трудом находил свои вещи в чужой квартире. Начал прощаться:

— Мне пора. Иначе опоздаю, а пешком до утра топать.

— Так оставайся. Мы Таню всё равно уже никуда не отпустим, поздно. Оставайся. Найдем место, где переночевать, предложила гостеприимная хозяйка.

— Спасибо! Меня могут кинуться, что пропал.

— Ты завтра приходи. Запомнил дорогу? – спросила Таня, — я тебя у родителей буду ждать.

— Да, должен. Я по следам от замка пойду и найду, — неуверенно ответил на вопрос, который тяжело осознавался или вообще осознать не представлялось возможным, из-за тумана в голове.

Виктор, спросив, где на автобус садиться, объяснил, как лучше и быстрее дойти туда, не плутая, как ищейка по следу. Мы простились, я поцеловал свою молодую «жену» и пошёл на службу. Точно, средневековье какое-то, получается.

Я шёл и улыбался. Так замечательно, сказочно провёл время. Но главного я никак не мог понять, «а что это было?»

Нет, но ведь так в жизни не бывает, но и на сказку-то совсем не похоже, люди-то реальные. Ну почему я не попросил адрес или, если есть номер телефона записать. Найду я завтра этот гостеприимный домик или нет? Но сейчас не об этом нужно было думать, а о том, чтобы успеть на автобус.

Я шёл по пустынной улице рассуждал, уже появились знакомые строения. Вот тут уже найду дорогу. Прямо на дороге стоял автобус, большой, «Икарус». В нём горел свет и никого не было видно. Я знал, что к нам в посёлок, где располагалась МИС такие-то точно, не ходили. Это автобус междугороднего сообщения, как минимум.

Я вошёл в открытую дверь. Никого. Окликнул. Откуда-то из-под автобуса отозвался человек:

— Что ты хотел? Автобус сломался.

— Да я думал, что вы в сторону Валмиера поедете.

— Нет. Не скоро и в лучшем случае, как сделаю, в Ригу.

— Вам помочь? Я без пяти минут инженер, в технике разбираюсь. Помню, что тут двигатель под полом на боку лежит, так?

— Да, так. Раз решил помочь, чтобы я не вылазил подай мне ключ накидной на 14 и рожковый на 12.

Я подал и остался наблюдать, как водитель ремонтировал, хотя мне было плохо видно, а падать на сырой снег не хотелось.

— А ты морячок? Что тут забыл, здесь же моря нет.

— Да, в командировке на МИС, машиноиспытательной станции. Вот туда собрался ехать, да видимо уже опоздал.

— Понятно. Ну я скоро закончу, могу до развилки на посёлок довести, мне дальше направо, в Ригу, а тебе километра три всего, можно и пешком, при желании дойти.

Водитель выбрался из-под автобуса, достал настил и смотал переноску, загрузил инструмент и всё, что использовал для устранения неисправностей в открытое отделение багажника, опустил крышку и повернув специальным ключом, закрыв его, вошёл внутрь салона.

— Ты едешь? – спросил он у меня, замешкавшегося в ожидании водителя.

— Еду, конечно.

Усевшись в удобное кресло вблизи от водителя на месте сменного, как я понимаю, ощутил такую естественную благодать. Время перекатилось вместе с лунным диском в положение за полночь. Дорога, естественно, была в такое время суток свободна от транспорта.

Когда водитель доехал до перекрестка, где наши дороги расходились, мне в голову пришла, как всегда авантюрная мысль.

— Если вы не против, я с вами в Ригу поеду.

— Как хочешь. Но обратно не повезу.

— Спички есть?

Водитель подал зажигалку.

— А пепельница тут есть?

— Ну ты даешь, как в ресторане. Тут вообще не курят. Ну, ладно, на пол аккуратно струшивай.

В салоне уже хорошо прогрелось, я расстегнул верхнюю пуговицу бушлата, отстегнул и спрятал «сопливчик» в карман. Закурил, получая при этом истинное удовольствие, из-за того, что до этого курил только в гостях и это было часа полтора назад.

Вспомнил события этого вечера, улыбнулся сам себе и подумал: «Как там моя жена? Без мужа спать легла. Небось, тоже не спит и думает обо мне. Ну, а о ком же ей ещё думать? Не каждый день же — вот так, как сегодня сватают.

А зачем я еду в Ригу? Только сейчас я понял, что выбор маршрута был сделан на подсознании, необдуманно и, в принципе, бесцельно, хотя… На уровне того же подсознания, которое мне подсказывало, что о тебе там думают, вспоминают, там, куда ты сейчас направился, хотя мыслями ещё там, где провёл памятный вечер. Конечно, я ехал в Ригу к Ирине.

Сознание моё было до сих пор туманное, хотя я был при памяти и всё помнил и всё делал без принуждения, но не уровне разумного, а на уровне потаённых желаний, толкающих меня на до конца необдуманные импровизированные по ходу изменения ситуации поступки. Вечерами я приезжал и не раз к Ирине в самоволке, но, чтобы приехать вот в таком состоянии, после того, что случилось несколько часов назад, но уже вчера, ранним утром и лишь для того, чтобы сказать: «Доброе утро, Иринка! Вот и я припёрся, а ты не ждала?!» Ну, ты и даёшь, парнишка.

Расстояние до Риги было около 100 км, но дорога была зимней и автобус, как я понял по скорости движения, не совсем исправен, а потому мы двигались с небольшой скоростью. Проехали Сигулду, а это примерно полпути до Риги. Я посмотрел на часы, что были расположены на месте водителя, они показывали без малого три часа.

Мне захотелось спать, но я знал, как вид спящего рядом человека действует на того, кто исполняет какие-то функциональные обязанности, где нужно повышенное внимание – это может вызвать ответную «компанейскую» реакцию поспать за компанию на пару. И потому боролся со сном, как только мог. А мог я предаться воспоминаниям и анализу ситуации.

***

Только сейчас вспомнил о Наталке. Как она там? Видимо я сильно обидел, но не хотел же. А случилось всё в тот день, когда… Но обо всём по порядку.

Куда влюблённым молодым людям деться в зимний вечер, да ещё в чужом городе? Правильно, некуда. Нужно идти к месту временного пристанища. А оно где? Ну как где? Не в Карагаде же, в поселке Приекули, что рядом с г. Цесис. А, если ещё точнее, то в «красном уголке», что на втором этаже, как поднимешься наверх налево.

Моя «берлога» была на сцене вместе с ещё тремя «берлогами» «годков» здесь же. То, что мы были выше, чем все остальные, расположившиеся внизу, говорило уже о статусе касты, к тому же наши ложе могла, в случае необходимости и при отходе ко сну, прикрывали массивные шторы.

До сегодняшнего дня, а я вспоминаю день накануне нашей ссоры с Наташей, мы проводили большую часть вечера, когда хотели понежиться в тепле в рабочем вагончике. Все, конечно об этом знали. В один из вечеров, когда мы сняли верхнюю одежду, отогрелись после улицы включенным обогревателем и поцелуями, разнежились на нарах, в дверь требовательно кто забарабанил.

Я набросил бушлат, открыл дверь и вышел. Напротив двери стоял, согнувшись от холода Бата, как звали ефрейтора Санжакова, который нервно курил, прищурив и так узкие калмыцкие глаза.

— Слышь, Сань, делиться надо.

— Ты о чём, Бата?

— Ну, как о чём, ты же там с девушкой?! Давай делиться. От нее не убудет. Думаешь, только тебе хочется.

— Тебе прям сейчас в лоб дать или дать время подумать? Найди себе блядь и делай, что хочешь с ней и как хочешь, понял? И не дай, Бог, плохое слово услышу в присутствии или за глаза, не обижайся, — сердито, но без крика, чтобы не услышала Наталка, высказал, как плюнул в лицо, а хотелось в натуре это сделать.

— Нет, ну чего ты. Я же по-хорошему пришёл поговорить. Ну, нет, так нет. Я тут давно, замерз уже, пустите?

— Ты, брат, совсем стыд потерял или у вас там на твоей средневековой родине так принято и-то сомневаюсь. Не зли меня, иди.

— Кто там? – спросила Наташа.

— Да, братва на второй ужин звали, я отказался. Или пойдём.

— Нет, не хочу. Иди ко мне, я замерзла, пока тебя не было и в дверь холод зашёл. Иди, согрей.

— Иду, иду! – сбросив бушлат.

Это было накануне, даже двумя днями раньше.

На второй день, вернее вечер, когда я встретил Наташку с работы, мы приехали в Приекули, сразу я предложил ей:

— Пойдём к нам в гости. Там всё покультурней, я тебе со своими братишками познакомлю.

— Зачем мне твои братишки, у меня ты есть. Неудобно, Саш. Что подумают обо мне, скажут, что стерва конченная.

— Пусть только кто скажет…

— Что побьёшь из-за меня? – усмехнулась Наташа.

— Нет, попробую словами убедить, что так не хорошо судить о девушке, которая пришла в гости не одна, а со своим парнем, с которым дружит…, а сколько мы с тобой дружим? Вот, уже скоро три недели.

— Ладно, но, если что, я сразу уйду, и ты меня не удерживай. Договорились?

— Договорились!

Мы вошли в «красный уголок», который даже через дверь напоминал улей, но, при появлении меня с девушкой, настала гробовая тишина.

— Добрый вечер! – нерешительно, из-за моего плеча произнесла Наташа.

Публика отозвалась разноголосыми, накладывающимися друг на друга приветствиями.

— Моя девушка, Наташа, если кто не знаком. Прошу любить по-братски и жаловать.

В «предбаннике» засуетились, начали убирать те вещи, которыми было неудобно встречать гостей, развешенными после стирки носками и прочим, что портило впечатления и убранство сугубо мужского общежития. Мы прошли в «горницу», отодвинув штору. Двое из троих моих соседей просто дремали на раскладушках, третий чем-то занимался, сидя также на своей раскладушке. С мебелью у нас было скудно, если не сказать больше.

— Мы не помешаем? — тихо спросил я у, сделавшего круглые глаза, старшины 1-й статьи Сергея Тарасевича.

— Я пойду, покурю.

— Серёга, мы надолго, так что брат, не стесняйся, а мы постараемся не стеснить вас. Мы тут тихонько в уголочке посидим, поговорим. Тему тут вот недавно интересную подняли, «про любовь», дискутируем до хрипоты и потери чувств.

Серёга, заулыбался, вышел и задернул за собой штору. В «предбанники» слышались шушуканья.

— Приляг, отдохни. За день сколько улиц оббежала с тяжелой сумкой на плече. Кто это? «Это он, это он, с города Цесис почтальон» — это о тебе.

— Да не так же. Я помню стихи Маршака. Там так говорится:

Кто стучится в дверь ко мне
С толстой сумкой на ремне,
С цифрой 5 на медной бляшке,
В синей форменной фуражке?
Это он, это он,
Ленинградский почтальон.

— Потому ты и в почтальоны пошла?

— Да, нет. В институт не поступила, хотела врачом стать. Вот тут уже привыкла, мне нравится. До лета подумаю, если желание появится снова, буду готовиться и пробовать поступить. Хотя, сомневаюсь, если сразу не получилось…

— Поступишь, если сильно захочешь.

Наташа лежала, я оберегал её сон. Когда подходило время провожать девушку на автобус, я предложил:

— Останешься со мной? Позвони маме, что у подруги заночуешь.

— Неудобно, ладно там, в вагончике, а тут…

— Всё нормально, мы тихонько, как мышки будем себя вести.

Выйдя покурить, я позвал «годков», с которым обустроился по соседству в «горнице» на сцене и спросил:

— Мужики, вам будет не совсем комфортно, но я хотел Наташу оставить здесь. Мы простынкой уголок завесим. Вы, как? Не в обиде?

— Бессонная ночь нам предстоит, но чем не пожертвуешь, ради морского братства, — за всех ответил Серёга, — ладно, Сань. Только вы же там не буйствуйте, без охов-вздохов, иначе я за всех ручаться не смогу.

— Хорошо, Серый! Спасибо вам, мужики!

Кто пользовался хоть раз в жизни раскладушками ил алюминиевых трубок с пружинами и натянутого изначально, а со временем свисающего до пола брезентом, тот согласится, что эта такая галиматья. Короче, «не долго музыка играла, недолго фраер танцевал» и среди ночи на одной стороне трубка лопнула, и мы с грохотом оказались на полу. Ну не рассчитана эта вещь на двоих, да ещё буйных обладателей спального места.

Там и одному-то неудобно. Но нам было удобно спать в «два яруса». Натаха, довольно миниатюрная девушка не создавала особого давление на мою грудь и все члены, расположенные под ней, а лишь получал удовольствие, коим я, конечно же пользовался. А после «аварии» пришлось найти кирпич, книги и всё, что под руки попадется, чтобы восстановить наше ложе. К утру счастливые угомонились.

— Саня, на завтрак пойдёте, — шепотом спросил мой сосед за ширмой из простыни.

— Ой, не хочется идти. Если можно, что-нибудь вкусненького, булочек и ещё чего принесите. Я спать.

Когда ночь в очередной раз оказалась бессонной, утром так хочется поспать, спасу нет. Но я проснулся от громкого шороха штор на сцене. Через завешенную простынь увидел приближающийся силуэт. «Кто это? – подумал я, — все только в столовую ушли».

От резкого рывка, наспех пристроенная завеса упала и перед нами стоял мичман Зарубин, старший нашего сборного трудового отряда командировочных моряков. От увиденного у него челюсть отвисла. Он с трудом собрался, чтобы спросить:

— А это что так-к-кое? Одевайся. Выйдешь, мне нужно с тобой поговорить.

— Всё нормально, Наташа. Одевайся. Я сейчас. Всё будет хорошо, поверь.

Состоялся разговор, который, в принципе решил дальнейшее мое пребывание здесь после Нового года. Планировалось, что мы на новогодние праздники должны были уехать в часть, а после Нового года, числа третьего возвращались снова сюда. Кроме того, пока ещё об этом никто не сказал мичману, для него это был средней степени шок. Но кто-то успел проболтаться, что я тут и в комендатуре отметился. Видимо, мичман оставлял всё-таки стукача. И появление сегодня именно мичмана могло быть не случайным. Он мог «стукачу» оставить домашний номер телефона и тот, не упустил возможность «прогнуться». Да, Бог, с ним, со «стукачом». Главное, что моя, почти курортная жизнь скоро заканчивалась.

Вот после всего этого, когда вечером, Наташа, всё-таки приехала ко мне после работы и мы провели хорошо вечер. Я умышленно обманул её, когда она интересовалась временем, убавив один час. Делал я это умышленно, чтобы и сегодня она провела эту незабываемую ночь со мной. Она не знала, что моя командировка подходит к концу, а значит и нашим отношениям тоже приходит закономерный конец, за исключением возможности переписываться, конечно.

Когда Наташа узнала всё-таки правильное время, было уже поздно и от этого она сильно на меня обиделась и отговорки, что я со временем ошибся не возымели должной реакции. Мы стояли на первом этаже конторы МИС у окна, смотрели на заснеженные ели у входа в здание. Наташа рвалась уходить пешком, а я принимал все меры и способы уговора, чтобы осталась. Но она на этот раз была не поддающейся на уговоры. И вырвавшись из моих объятий, не поворачиваясь выбежала на улицу и растворилась в темноте.

Мне пока пришло в голову, какая опасность может подстерегать девушку в лесу, да ещё и в таком возбужденном состоянии, было уже поздно. Если бы хоть знал туда дорогу, смог бы минут за двадцать- тридцать догнать. Хоть бы раз я провожал её по заснеженной лесной тропе. Никогда и в голову не пришло. Сейчас казнил себя, но было поздно.

Утром я позвонил ей на работу, но мне ответили, что Наташи нет на работе, она заболела, дома, её подменяют. Слава Богу, что она хотя бы дома и самые тяжкие мысли отлегли.

***

Мы подъезжали к окраинным районам Риги. Улица Бривибас начиналась с северо-восточной окраины Риги сразу за Видземским шоссе. Мы проехали по мосту на границе двух озёр, между Юглас и Кишезерс. Сейчас было темно, но я вспомнил, как мы ехали днем из Риги в Цесис. Вот, если бы летом побывать здесь, тут красиво должно быть, озёра, лесопарк.

— Югла – крайний район Риги, — увидев, как я внимательно всматриваюсь в ветровое стекло автобуса, сказал водитель, — а тебе в центр?

— Как вы сказали, Югла?! Вот куда мне нужно, вот куда я хотел попасть, но не знал, где она эта Югла.

— Что-то или кого-то вспомнил?

— Да, вспомнил. Тут девушка моя живет. – Сказав это, я заулыбался. Вот соберутся все мои девушки, да как намнут мне бока. Ох, доиграюсь я в Дон-Жуана когда-то.

Я назвал улицу и даже дом, вспомнив адрес Алёнки, моей знакомой, с которой свела судьба в том же «матросском клубу» на танцах во время увольнений. Я ей тоже писал письма и встречался, а теперь совсем забыл.

— Не знаете где это? Если можно высадите где-нибудь поближе.

— Где-то здесь. Но, если что, спросишь. Тут и автобус, и трамвай ходит, да и посёлок не такой большой, найдёшь.

— Спасибо вам! Вы меня простите, если чё. Счастливого пути! – выходя я пожелал водителю.

Меня сразу обдало свежим морозным воздухом балтийского декабря. Здесь из сырости с моря, холод казался в разы сильнее, чем в другой местности с меньшей влажностью. Полез в карман за сигаретами, достал начатую пачку сигарет «Vecrīga». «Так у меня же спичек нет!» — вспомнил я. Но пошарив лучше в карманах, нашёл зажигалку водителя: «Ещё подумает, что спёр», — подумал я и пошёл в направлении перекрестка. Водитель не ошибся, «ювелирно» меня доставил на место. Спасибо ему за это.

Оставалось разобраться с номерами домов, я свернул налево и стал вглядываться в номера, прикреплённые на домах. Вот и тот, куда я отправлял письма. В доме горит уже свет. Сколько время, интересно. Думаю, что близко к пяти утра. Может быть свет на ночь просто не тушили. Покрутился, прошёлся взад и вперёд, в соседних домах было темно. Напротив, располагался каркас многоэтажного здания. Видимо, работы «заморозили» до весны. Интересно, что тут будет? А оно мне нужно?

Буду звонить, пошлют – значит пойду. А вдруг и не пошлют. Выждав после первого звонка около минуты, позвонил продолжительным нажатием на звонок повторно. Минуты через две вышла женщина и грубовато спросила, да и кому понравятся ранние гости, да ещё и не званные:

— Что нужно. Время какое, знаешь?

— Извините, знаю. Я приехал к Алёне. Хочу увидеть, она тут должна проживать.

— Фамилии её как? У меня две Алёны проживают, одна из Псковской области, а другая из Белоруссии.

— Я к той, что из Белоруссии.

— Как назвать? Может она и не захочет выйти. Они только повставали, на смену на фабрику собираются.

— Скажите, Саша подводник, она знает.

— Это же чем тебя в такую рань занесло. Эх, молодёжь.

Хозяйка ушла, а я стал нервно ждать девушку, которую, к моему стыду начал забывать. Конечно, не забудешь тут, если вчера вечером жениться уже собрался, засватал ту, которую день назад и знать не знал, а Наташка ещё дома сидит болеет. Нужно проведать, наверное, дня через три. «Ох и Камбала же ты, братец!» — сам себя обозвал я, так как рядом не было больше никого, кто бы знал о всех моих похождениях.

Вышла Алёнка, недоумевая, как я мог оказаться тут, да ещё в такое время.

— Саша, ты? Как ты? Что случилось? Почему не написал, не передал, почему в такую рань? Ты убежал, в самоволке?

— Здравствуй, Алёнка! Успокойся. Я просто соскучился и решил тебя увидеть. Вот взял и приехал.

— Ага, рассказывай, взял и приехал, вольный казак мне нашёлся. Говори правду.

— Алёна, что мы перед окнами высвечиваемся. Пойдём отойдём вот туда на стройку, там и не дует и…, в общем, никто не будет подслушивать и подглядывать.

— Ладно, только мне же в первую смену на работу. Полчаса, не больше. Хорошо? А, если опоздаю, мне влетит.

— Хорошо, хорошо!

Мы зашли в дверной проём и остановились у стены. От уличного фонаря падал слабый свет, но и от него было видно, как горят глаза у этого юного создания, которая, в отличие от меня трудится, зарабатывает денежки, обеспечивает себя и приносит обществу пользу. И я, какая с меня польза сейчас, паразитирующий элемент, можно сказать. Таким элементам место на страницах журналов сатиры или стенгазет.

«Цигель, цигель, ай-лю-лю!» — только и пришло мне в голову, как вывод на то, что я думал до этого. Крепко обняв и прижав к себе, Алёнку, я начал поиск всех возможных изменений на её разрумянившемся личике. Её пухленькие щёчки миловидного личика блестели от моих бесконечных лобзаний. Не выдержав длительной молчаливой атаки, Алёна, всё же отстранилась от меня и уже сердито спросила:

— Саша, что случилось? Ты куда-то влип?! Почему ты не говоришь правду, скажи, я буду переживать.

— Алёнка, некогда. Тебе скоро уходить. Я потом в письме напишу. Да не переживай ты, прошу. Всё хорошо.

Мы еще постояли минут десять.

— Мне пора. Если хочешь, обожди меня. Потом проводишь на работу, если время позволяет?

— Позволяет, ещё как позволяет, — заулыбался я в ответ.

Алёна ушла, я закурил и стал ожидать её возвращения. Она вышла с подружкой, что-то той сказала, и та пошла в ту сторону, откуда я пришел около часа назад. Потом она повернулась ко мне, заглянула в затуманенные глаза и произнесла:

— Пойдём? Мне пора на работу.

Мы вышли на ул. Бривибас. Я увидел название улицы и сказал:

— Не помню, где читал, но эта улица в 1812 году, была сожжена жителями, чтобы остановить продвижение Наполеона на восток, на Россию. Наполеон, в случае победы обещал передать Ригу Пруссии.

Алёнка смотрела на меня и улыбалась. Мы шли под руки друг с другом. Остановились на трамвайной остановке. Подъехал трамвайчик, и мы запрыгнули в него. Проехали немного и на конечной сошли.

— Вот моя работа, — Алёнка показала на рядом расположенные корпуса, — пока! Напишешь?!

— Пока, пока! Напишу.

После того, как я поцеловал Алёну, она отошла и сказала:

— Если тебе на автобус, то садись на трамвай и езжай на нём обратно до конца.

Я помахал ей рукой и воспользовался её советом. Сел в трамвай и задремал. Когда трамвай подъезжал к Старой Риге, все чаще в трамвай стали заходить военные и мне стало неуютно. Всё, что я мог сделать для того, чтобы обезопасить себя, это отдавать честь, чтобы не привлекать на себя вопросительные взгляды.

Часам к одиннадцати я благополучно прибыл в расположение нашего сборного строительного отряда. Конечно, кто-то уже сильно начал переживать, ждали звонка из комендатуры или, упаси, Господи, что и говорить вслух не хочется. А кто-то в злорадстве потирал руки, были и такие, кому мои «залёты» были, что бальзам для души, завистников всегда и везде хватает и с такими о морском братстве разговоры бессмысленны.

Продолжение следует.

Предыдущая глава 4 — http://pisateli-za-dobro.com/kambala-chast-3-godok...

 

Прочли стихотворение или рассказ???

Поставьте оценку произведению и напишите комментарий.

И ОБЯЗАТЕЛЬНО нажмите значок "Одноклассников" ниже!

 

0
18:42
352
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!