Камбала. Часть 4. Метаморфоз. Глава 5.

Глава V. Вожделение

***

Я понимал, что я без раздумий снова бросился в омут любви. Мне этого давно хотелось, но я не признавался ни самому себе ни, тем более близким, с кем приходилось общаться и отвечать на часто задаваемый вопрос: «Как дела на любовном фронте?»

Мы все знаем, что человек не может прожить без кислорода в воздухе, пищи и трудно прожить одному, хоть и возможно, как какой-нибудь Робинзон, изолировав себя об общения с людьми, да – можно, но какая это жизнь. Можно и прожить без любви? Да, можно и кто-то так живёт, но какая это жизнь?

Мы получаем питание и подпитку жизненных сил, духа, эмоционального фона, творческого вдохновения и без этого не может быть гармонично-развитой личности. Я повторюсь о том, что для всех не является новостью, что «красота спасёт мир», а любовь способна поднять человека на головокружительные высоты и не только в грёзах, а в достижении целей, смелых планов, гениальных открытий, шедевров в искусстве и к тому же может сделать счастливым, как минимум одного, в лучшем случае двоих влюблённых людей.

Всегда ли любовь приносит счастье? Конечно, нет. Иногда, наоборот, муки и страдания, боль разочарование в жизни. Но это в любом случае будет потом. А в начале, когда мы только поняли, что влюблены – мы без ума от счастья. Делаем глупые поступки, чтобы удивить и порадовать любимого человека, сделав ему что-то приятное. Не всегда и это имеет предполагаемый эффект. Кто-то может просто не понять «изюминки» в вашем поступке, вашего чувства юмора или нестандартного поведения, которое должно было сразить обожаемый субъект своей неповторимостью и оригинальностью, а вместо этого – «облом».

Один человек, ещё со школьной скамьи понимает для себя безошибочно, что он влюблён, ему это не кажется и уверенно добивается руки и сердца, а добившись, проживает долгую и счастливую жизнь. Но это, скорее всего, исключение из правил, чем закономерность. А на самом деле, мы можем десятки лет перебирать кандидатов или кандидаток на то, чтобы стать нашей половинкой, в конце концов, женимся и после только к нам приходит озарение – «дурак, нужно было жениться на той, которую не понял, не воспринял, оттолкнул», но «поезд ушёл». Она живёт с нелюбимым, и вы тоже. Два несчастных человека в свою очередь делают несчастными тех, кто связал с ними свою судьбу. При этом часто приходится врать, в первую очередь самому себе, что вы любите и у вас все хорошо.

Не придумано ещё пока «эталонов», по которым, как «тестом на беременность» определить можно было бы – любовь это или просто кажется. Мне часто, казалось, и только, после многих лет, анализируя прошедшее, можешь уверенно сказать, что это было. Не могу констатировать, как факт и отвечать за всех, у всех, бесспорно, по-разному, но мне судьбой было прописано влюбляться и не один раз. К сожалению, есть и люди, которые прожили всю жизнь, как семейные люди, но никогда и ни к кому не испытывали этих чувств. Это мы понимаем, что это трагедия, а они, скорее всего, просто не могут сравнить и понять разницу.

***

Сегодня я с настроением шёл на работу и тому была причина. Эта причина носила платья и мини юбки, на ногах чаще были не туфли на каблуках, а лёгкая спортивная обувь, типа тенниски, прямые стриженные волосы и дамскую сумочку через плечо и звали эту причину – Таня. В том, что не нужно назначать место для свиданий, есть безусловно большой плюс и огромный минус в том, что не остаётся манёвра для «отступления». Не знаю почему, но вот такой вариант периодически проскакивал среди прочих мыслей, большинство из которых были, бесспорно, позитивные.

А вариант «отступления» напомнил мне случай в г. Цесис, когда я убегал от патруля и был уверен в том, что легко уйду, но попал в своеобразный капкан из-за незнания обстановки и устройства, собственно говоря, непроходных дворов. И вообще, почему мне такие нехорошие мысли временами всё же лезут в голову в такой радостный день – прочь их, прочь.

Толя тоже был, как говорят «в ударе», полон трудового энтузиазма. Вообще мы с ним были во много схожи характерами, хоть он и был постарше меня, но понимали друг друга хорошо и часто мнения по разным аспектам сходились воедино. Подходила смена к концу, он подошёл ко мне улыбающийся и заявил:

— Может останемся на вторую смену, да «дадим Родине угля, хоть мелкого, но дохера»? Пока простоев из-за деталей нет. Деньги они тоже не помешают, на те же «Дюны».

— Нет, Толя, в «Дюны» я больше не ходок. А вот для тебя там контингент найдётся. Да и сегодня никак не могу. Сегодня у меня свидание с девушкой.

— Когда ты успел, вроде после той ночи никуда не ходил, а где нашёл? Кто такая? У неё подружки для меня нет?

— Извини, брат, нет. Да ты её знаешь.

— Откуда? Мы с тобой ни с кем не знакомились. Я там с одной якшался, было, а с тобой ни разу нигде ни с кем не знакомился. Ты что-то путаешь, наверное или с этим, как его, забываю, ну нашим соседом по комнате, когда ходили гулять где-то, кого-то зацепили?

— Нет, Толя, я из ума не выжил и «до чёртиков» не напивался. Это вахтёрша наша, Таня.

— Ну, молодец! Кто бы мог подумать, за тридевять земель ходил, искал, а нашёл у себя под носом. Хорошая девушка, такая простая и живая. Поздравляю! Нужно бы «вспрыснуть», а, Саня?

— Хорошо, но не сегодня. Хотя, помоги мне выбрать, ты же опытнее меня, что лучше взять на свидание, вино или шампанское?

— Это зависит от того, где планируете «банковать», если в ресторане, но неплохо бы было и шампанское. Опять же, смотря как вы хотите посидеть, основательно или чисто символически.

— Да, нет, ни каких ресторанов, она сегодня заступила на смену, ей нельзя работу бросать. Я думал после 23 часов, когда закроет входную дверь, посидеть немного в общаге.

— У нас в комнате?

— Ага, щас, губу раскатал. У нее есть комната, вернее комната, для отдыха вахтёра, направо от входа.

— Ну тогда возьми лучше хорошего вина. Ты знаешь её вкусы?

— Да, откуда?

— Ну у тебя будет время, целых пять часов, за это время ты у неё тихонько спроси и сходишь в гастроном, купишь, что нужно.

— Спасибо, Толя! Я знал, что ты поможешь.

— Вот, ценить это нужно. Значит, проставишься потом, ага?

— Хорошо, я не против.

Мы подходили к общежитию, и я ещё издали заметить «причину» моего беспокойства через верхнюю застеклённую часть дверей. Она, по всей видимости или принимала нового жильца или выписывала старого, скорее всего, всё же первое, так как на ночь кто будет уезжать. Тут, я думаю, как и в гостинице, существует расчётный час, обычно это 12 часов. После этого времени идут следующие сутки пребывания. Потому, администрация гостиниц, старается до этого часа рассчитать и выселить выезжающего жильца и заселить того, который уже несколько часов сидит в вестибюле в ожидание обещанного места. Думаю, что здесь тоже примерно так происходит.

Она тоже бросила взгляд на входные двери и заметив нас, заулыбалась. И продолжала смотреть, пока мы не подошли к самой двери.

— Вот теперь вижу, что не соврал, — обратился Толя ко мне, — смотри как она тебя встречает или это она мне улыбается?

— Толя, не расстраивай меня.

— Добрый день. Какая у нас сегодня красивая администратор будет на смене. А мы с вами и не знакомы, — начал, опередив меня Анатолий.

— Здравствуй, Таня! – сухо, из-за того, что вокруг были люди, поприветствовал я.

— Здравствуйте! – ответила Таня.

— Ну, вот, он меня и здесь опередил. Значит вы – Таня?!

— Да!

— Я – Анатолий! Очень приятно.

— Взаимно!

Отвлекать сейчас, как Толя выразился, администратора общежития, было бы нетактично, и мы прошли в свою комнату.

Обмывшись и побрившись в общем умывальнике, я одел спортивную майку и плюхнулся на кровать, чтобы ноги отдохнули. Там целый день нужно было находиться на ногах, а иногда, нагибаться и становиться «на корточки». Я прилёг и сразу провалился в сон, даже забыв «завести будильник».

Вскочил с испугом, что мог проспать всё и чувствовал, как моментально от волнения заколотилось сердце. Глянул на часы, было половина седьмого. Выглянул в коридор, около вахтёра никого, кроме неё не было, Таня сидела и видимо читала книгу.

— Добрый вечер, девушка! Вы скучаете? – спросил я, подойдя из-за спины.

Её спина вздрогнула от неожиданности, так как мои шаги в тапочках были неслышны и, скорее всего, я и хотел подойти неожиданно, но не пугать.

— Ох, ну разве так можно пугать? Я же тебя не видела. У меня же на затылке глаз нет.

— А я думал, что у моей зайки глаза, как и положено видят всё, что сзади. Ты это знала? Я тебе, как охотник, хоть и не с очень большим стажем говорю.

— Да?! А я думала раньше, что они могут видеть, когда глаза сбоку?

— Ты как прожила эти дни?

— Как-то так.

— А я скучал, не мог дождаться. Таня, у меня предложение: давай отметим наше знакомство сегодня немножко, я сбегаю что-нибудь куплю. Ты, что больше любишь из выпивки?

— Ты серьёзно? Ну тогда десертное вино. Люблю сладенькое.

— Ох, ты моя сладенькая!

— Даже так, твоя?!

— Разве нет?

В ответ Таня только заулыбалась своей нежной непринуждённой улыбкой Венеры. Я огляделся, вокруг никого не было, нагнулся и поцеловал в то, с чем соприкоснулся раньше всего, в носик.

— Ну, Саша?! – запрокинув назад голову, чтобы, сидя на стуле лучше было меня видеть, произнесла Танюша.

— Я побежал? Я быстро. Хотя?

— Что-то не так?

— Да, всё равно спешить не стоит, ты же в 23 двери замыкаешь?

— Ну, да! А ты приходи раньше. Мы можем организовать игру в карты, в дурака. Часов в 8-9 вечера придёшь?

— Конечно! Я просто мечтаю у тебя дураком остаться или с тобой, как лучше?

— Как хочешь, можем и с тобой на пару играть. Ну иди. Гастроном ближний до 20 часов работает. Да аккуратно, а-то опять в сети «путан» попадёшь.

— Таня, ну хватит. Я же говорил, что это не моя инициатива была. Я после этого шёл через пол города и плевался. Куда я теперь, у меня ты есть. Даже Толян, а он в женщинах разбирается и тот похвалил и красоткой назвал. Я чуть не приревновал.

— Иди уже, Отелло.

Быстро одевшись и, спросил у своих мужиков – «ничего не нужно в магазине?», вышел на улицу. Вечер был свежий и приятный. Дышалось полной грудью и тому причиной было то, что вокруг были сосны и сосны. Одним словом, мы попали не в командировку, а на курорт.

Девушка, продавец вино-водочного отдела внимательно выслушав мою просьбу помочь в выборе вина, чтобы моей девушке понравилось, великодушно предложила крымское вино с двухгодичной выдержкой с названием «Бастардо». Я, конечно, никогда такого не пробовал и положился полностью на мнение и способности оценивать продукцию, как дегустатора, девушки, за что был её признателен. К вину взял коробку конфет ассорти и летних яблок, привезённых, скорее всего из Белоруссии.

Ближе к восьми часам вечера, вернувшись в общежитие, я попросил Таню, если можно, убрать покупки к себе в служебную комнату, из-за того, что в моей начнутся расспросы, а потом ещё предложат – «давай попробуем, что за «бодяга», это вино». И, между прочим спросил:

— Карточная игра состоится? Мне можно тренироваться или как?

Таня только заулыбалась и ответив положительно, предложила не опаздывать:

— Минут через двадцать будь тут или место займут постоянные и тогда жди своей очереди до «посинения».

— Так я уже «забил» очередь, если что, — подошёл и постучал по столу, — да и могу ожидать в «живой» очереди.

— Жди, если хочешь, — улыбаясь, ответила Таня, делая какие-то записи в своем служебном журнале.

Вскорости на «турнир» подтянулись мужики лет по 45-50 с виду. С этими можем и не справиться, опытные игроки, видать по всему, не любители, а в каком-то смысле профессионалы. Но я ошибся, они были обычные, как и мы все тут любители и пришли играть просто чтобы время скоротать. Но первую партию мы с Таней проиграли. Я не знал манеры игры напарника, нужно было по ходу игры это всё запоминать. И, конечно, хорошо изучать своих противников.

Немного разговорились, мужики приехали, как и мы в командировку на учёбу из Белгородской области. Василий, который постарше работал оператором АВМ-0,65, а тот, что помоложе, его звали Григорий, был в колхозе механизатором. Они затеяли разговор о работе, о том, что у них практически нет, как у нас культурных насаждений трав, типа люцерны, а практикуют заготовку пойменного и лугового сена. Мне это было неинтересно и, поныв это, они перестали меня донимать расспросами типа «а, как у вас?».

Игра шла с переменным успехом, оживлённо, с комментариями с обеих сторон и для нас, как и для наших соперников по игре, главным было тоже «убить» время. Когда зевак стало побольше, мы с Таней решили уступить желающим своё место, а сами присели рядом, она на своё рабочий стул, а я рядом, при этом больше молчали, смотрели периодически друг другу в глаза, улыбались и думали о своем. Как и я, полагаю, что Таня думала и обо мне, и о нас вместе. Конечно, этот вопрос беспокоил обоих, а её, пожалуй, ещё сильнее из-за того, что она-то была не свободная девушка, молодая женщина, вернее.

После десяти часов вечера игроки начали расходиться и где-то в половине одиннадцатого, пара тех, которым хотелось предложения турнира, предложили нам, но мы отказались. И они, поднявшись, поковыляли в свои комнаты. Настала тишина, а главное, что можно было уже не шепотом разговаривать.

После наступления «комендантского часа», Таня закрыла на засов дверь. Убрала журнал дежурного и ещё какие-то бумаги и вещи в стол.

— Ну, что пошли?! День отстояла, осталось ночь продержаться», — с улыбкой и явным намеком на меня, сказала Танюша и это не могло не вызвать у меня улыбку.

— Ну мы же вдвоём! Продержимся, а может быть и геройских подвиг какой-либо совершим.

— Какой же, интересно?

— Кабы знать наперёд. Но желание большое и всё говорит в пользу этого мнения.

— «Интересно посмотреть, как попы дерутся», — ответила Таня.

— Откуда у тебя одна из моих любимых поговорок?

— «Одна бабка сказала».

Мы рассмеялись вместе. Таня включила в комнате свет.

— Не нужно. Смотри, тут и от уличного света половина комнаты освещена, мимо рта не пронесем, тем более что не салат, а конфеты. Согласна?

— Ты прав! И с улицы глазеть не будут. Хоть и шторки есть, но просвечивают силуэты, видно, что человек не один. А мне это очень нежелательно, разговоры могут пойти.

Выключили свет и действительно, свет от фонаря немного наискось сверху вниз освещал часть комнаты, от окна на треть внутрь комнаты и от стены противоположной той, где располагалась кровать до середины комнаты по ширине, остальная территория была в зоне рассеянного света. А когда глаза привыкли, то было всё то, что нужно было видеть, видно. Но мы к тому же не кройкой и шитьём собирались заниматься, уж я-то точно. У входа слева стоял небольшой платяной шкаф на одну дверку, за ним небольшой холодильник и столик, как в столовых, выполненный из столешницы и металлических ножек, под него были придвинуты два стула, а справа кровать со спинками их плит ДВП, за неё тумбочка.

— Вот здесь я отдыхаю. Располагайся, где нравится. Я сейчас ужин достану. Сегодня не перекусывала, как-то некогда было.

— Это я виноват, нужно было на посту часовым минут двадцать постоять, за порядком последить, а ты бы покушала.

— Мы сейчас нагоним. Я хозяйка не очень, но старалась, шарлотку испекла с яблоками. Конечно, если бы была горячая, лучше, но голодные поедят и холодное. Так говорят?! И котлеток, вот приготовила, с гарниром. Пару штук на ужин Николаю оставила и парочку на завтрак. Ой, прости! Не подумала.

— Всё нормально. Не за что извиняться. Как же своего хозяина не накормить. Это я тебе кто? Никто. Мог бы и подумать, что от конфет сыт не будешь. Не практичный я, «замужем» не был, как ты.

Оба смеялись с моих слов «замужем». Я хотел сначала сказать «ты не первый год замужем, знаешь лучше», а получилось, как получилось. Таня поставила еду на стол, посмотрела на меня испытывающим взглядом и спросила:

— Или пойти на кухню и разогреть? Как ты?

— Ты сама сказала, что если головные, то поедим и холодное и я с этим согласен. Главное, чтобы десерт не был холодным.

— Вино? Так оно в холодильнике недолго стояло, и он так холодит, что за сутки может что-нибудь и пропасть.

— Нет, не вино – ты! Ты, моя сладенькая.

— Да, прям, ты меня ещё плохо знаешь, раскусишь, когда, а внутри горечь. Ты же только крем слизал и вишенки с тортика скушал, а сам торт из чего приготовлен не знаешь. Может быть пуд соли и много, но хотя бы холодный ужин со мной скушай и поймешь, как минимум, какая я хозяйка.

— Замечательная. Я даже перец буду кусать и облизываться, показываю всем видом истинное удовольствие от твоей стряпни. А потом, когда горькими губами стану тебя целовать, ты поймешь этот маленький свой недостаток.

— Не знаю. Мне кажется, за такие вещи голову нужно бить.

— Нет, не стоит. Она же одна и любимая. Знаешь, как неудобно потом будет целовать, обходя раны и синяки. А сейчас – благодать – начал с пяток и закончил темечком, всё ровненько, гладенько и, главное, что вкусненько.

— Ты мне просто льстишь. А, что это ты расслабился? Я уже стол накрыла, а ты ещё и бутылку не открыл. Давай пошевеливайся. Если штопор нужен, в дверке холодильника возьми.

— Будет исполнено, моя госпожа!

— Да, прям, госпожа. Мои родители простые, из деревни, под Гатчиной живут. А я всего-то курсы парикмахеров и закончила. Муж сначала дома держал, на работу не разрешал устраиваться, в вот, как… так получилось, ребёнка потеряла и не послушала его, сама из дому хотела убегать, чтобы мне меньше что напоминало об этом и дома от нечего делать, мыли тяжёлые голову не покидали. Ой, Саша, не обижайся, год уже прошёл, а я никак не научусь жить по-новому.

Чтобы Таню отвлечь от этих мыслей, я не стал успокаивать, это не даёт эффекта, я знаю, а резко просто поменял тему разговора.

— Таня, я налил. «На брудершафт»?!

— Как скажешь.

Мы выпили, Таня, хотела чем-то закусить, но я её прервал:

— Так не пойдёт! А поцеловаться?!

Мы обнялись и застыли в долгом нежном поцелуе. Если бы это было на свадьбе, то все приглашённые, скорее всего не дождались бы окончания этого процесса, «убили» бы того, кто сказал «горько» и разошлись по домам. Да и лучшей закуски на десерт нет, чем уста девушки, любимой или, как минимум волнующей душу, заставляющей учащенно биться сердце и той, которая ежеминутно присутствует в мыслях.

— Давай, я за тобой немного поухаживаю, воть котлетка, попробуй. Гарнир – пюре положить? Покушай. Я и себе сейчас тоже, за компанию поедим, аппетит друг другу нагоним.

— Спасибо, Таня! Зря ты на себя наговаривала, очень вкусная стряпня твоя. А ещё пирог твой попробую, я сладкоежка.

Слова диалога лились потоком и чем больше мы выпивали, тем поток этот становился полноводнее. Мы выпили пол бутылки и покушали. Я хотел курить, но терпел, не хотел прерывать эту идиллию, которая сложилась, между нами.

— Нужен передых, — заключил я, — как думаешь?

— Как ты, так и я.

Я привстал и увлёк за собой Таня на кровать. Мы присели, а потом, выбирая положение поудобнее, Таня прилегла на подушку, а я наклонился к ней, сидя на краю кровати. Затем поняв, что ей неудобно, встал и перенёс ноги на кровать, придав её телу удобное, для отдыха и расслабления уставших за рабочий день ног, положение. Я, опираясь на руки, нагнулся в ней настолько, чтобы можно было в полутьме отчётливо видеть её лицо и молча, пристально смотрел так минут десять.

Потом, неожиданно для неё, начал неистово целовать в губы, всё лицо, веки, уголки глаз, мочки ушек и призвав на помощь пару грубых, но при этом и нежно ласкающих рук.

— Саша-а-а, я дверь не закрыла.

— Фу, ты! На самом интересном месте. Запомни, где я остановился, хорошо.

Я встал, подошёл к двери и повернул защелку накладного замка. Быстро вернулся «на исходную позицию».

— Ну, на чём мы остановились?

— Я не помню. Начинай сначала.

— Слово женщины – закон! Сначала, значит сначала. Теперь нужно самому вспомнить, с чего я начинал – шучу, конечно.

Сделав перерыв, чтобы восстановить дыхание и частоту сердцебиения, начали вспоминать, а за что мы пили? Сначала, как бы за знакомство «на брудершафт», а второй раз, просто так, что ли?

— Ой, я совсем забыл, мы же за неё не выпили…, так поднимаемся или тебе помочь? Пьём за неё!

— Кто это у тебя есть, что ты за неё тост произносишь, а?

— А у тебя нет? У меня есть она… любовь моя!

— Да, ты, что?! И кто же она? – сделав лукавый взгляд с прищуром, Таня спросила тихо, но пронзительно мне на ухо.

— А ты и правда хочешь знать?

— Мы же, женщины, такие любознательные до противности. Теперь точно с тебя не слезу, пока не признаешься.

— А ты можешь держать слово?

— Могу, конечно, что за вопрос, — кокетничала Таня.

— Тогда сдержи своё слово. Я буду молчать, как партизан, а ты с меня не будешь слазить…

Две минуты молчания и потом такой заливистый смех, которым можно разбудить не только наше общежитие.

— Ох, ты и Жук!

— Вообще-то, я, до недавних времён был Камбалой, меня на службе командир такое почётное прозвище присвоил, да я и не был против, Камбала, значит Камбала.

— Дай я угадаю, потому что подводником служил?

— Это тоже, конечно, но нас же было более пятидесяти человек, только срочников и из всех он только меня так нарёк.

— Могу только догадываться, здесь что-то одно из двух: либо ты отличился в чём-то, что другим и не снилось, либо, наоборот. Угадала?

— Умница! В «десяточку» моего страдающего сердца. Дай я за это тебя поцелую в темечко.

— Почему в темечко? Что я ребёнок?

— Да, нет. Умников или умниц целуют, как правило в лобик или темечко. А ты куда хотела?

— Сюда! – Таня закрыла глаза и указательным пальцем показала, улыбаясь, на губы.

— В зубы?!

— Я сама сейчас дам тебе в зубы, — с некой злостью сказала обидчица и вытянув губы в трубочку, потянулась ко мне.

Я, не став больше шутить, выполнил её просьбу с удовольствием. А-то вот так можно дошутиться до чего-то обидного, чего я сам себе представить не мог. А кому от этого будет хорошо? Правильно, только завистникам.

— Ты меня совсем запутал, так кто она?

— Ты, любовь моя! За неё – за любовь, значит. За тебя хочу выпить, можно?

— Нужно! За любовь пьем. Наливай! – Танюша сказала это с таким искренним азартом, что я понял, что сегодня ночь скучной не будет.

Мы друг друга стоили – это точно. Я налил, как и раньше понемногу в обычные гранённые стаканы и разве это главное и подняв свой навстречу стакана моей девушки, негромко и неспеша сказал:

— За любовь! За тебя?

— И за тебя!

— Не нужно. Если хочешь, то следующим тостом будет, хорошо? А сейчас – «За тебя!»

Я взял и развернул конфетку и как только Таня опустила стакан, поднёс её к влажным от вина губам. Она с благодарностью приняла конфету, а чтобы она, каким-то образом не выскользнула, как сыр, помните в басне «Ворона и лисица», я сразу предотвратил такую ситуацию, известно как, конечно же поцелуем. Ох, как он был сладок и какой замечательный букет в себя собрал: вкус её губ, аромат вина, вкус конфеты, ощущение взаимного желания и избытка чувств. Подобного букета я вообще не помнил, да он и был, скорее всего единственным в своем роде и неповторимым. И это, я вам скажу – счастье, которым не каждый может похвастать, счастье быть вдвоём, счастье любить друг друга, ласкать, целовать и получать от этого умопомрачительное удовольствие.

Какая вкусная была шарлотка, приготовленная, уверен, с любовью и душой, вложенной, как изюминки в кекс. Это не я первый сказал, что от того, с каким настроением женщина готовит, хоть что, от этого и будет зависит, вкусная будет еда, пересоленная, безвкусная или даже скармливать животным её нельзя. Тут явно, когда готовила, было хорошее настроение и, возможно песни пела. Но спрашивать не стану, может быть это такой маленький, но всё же секрет.

— Бесподобно! Я такого вкусного пирога никогда не ел. Не вру, даже пальцы хочется вслед за ним не облизывать, а откусить. Тебе нужно было не на парикмахера, а на кулинара учиться. Ты же знаешь, что «путь к сердцу мужчины лежит через его желудок». Пользовалась бы у всех мужчин большой популярностью, за тебя бы баталии устраивали или устраивают?

— Шутить изволите, сэр?! Я дома очень мало и редко готовлю и, если готовлю, в основном одной себе, когда дома. Муж привык на работе даже завтракать. Их там хорошо кормят. Обедает, конечно, там. А ужинать привык в кафе. Другой раз приходит, я ему ставлю ужин на стол, а он заявляет: «Я не голоден. Поужинал в кафе, по дороге домой». А ты говоришь, что нравится моя стряпня всем. Не всем, видимо. Что я его сегодня столько вспоминаю? А сколько время?

— Хороший вопрос. Начало второго.

— Ого! Нужно же отдыхать. Ты к себе пойдёшь?

— Ну, если прогонишь, то точно не любовницу искать.

— Ну, что ты. Я не так хотела спросить. Ты останешься?

— Я этого ждал полжизни. Конечно, буду осчастливлен этим, моя королева.

— Ты опять шутишь?

— Тебе нравятся серьёзные мужчины? Я понимаю, что атомщик не может быть мыслями таким шалопаем, как я. И ты, наверное, привыкла говорить только серьёзно, да?

— Отчасти, ты прав. Но не забывай, что все дни с утра и до вечера, я общаюсь с кем-либо и не все люди «бяки». Всё. Хватит на сегодня. Столько друг другу наговорили, что теперь двух дней мне не хватит, чтобы всё по полочкам в голове разложить. Будем спать.

— Мне выйти, будешь переодеваться?

— Так я же свет не буду включать. Смотри, какое я себе бельё купила, что перед тобой похвастать, — сбросив с себя верхнюю одежду, с кокетством произнесла Таня.

— Дай-ка, дай-ка мне пощупать, — обняв и прижав к себе, принял вызов с большой охотой.

— Да, нет, это же не бельё!

— Я знаю. Но нужно же, не с лёта, как маньяки делают, а с «прелюдией», неспеша «на посадку заходить, подкрылки выпуская».

Таня тоже цепко обняла меня за шею, и мы начали кружиться по свободному от мебели пространству комнаты, пока я не взял её на руки, оторвал от пола, приподнял, покружил ещё немного и аккуратно опустил на кровать. Таня засмеялась:

— Потерпи ещё чуть-чуть, я бельё сменю. Собиралась днём сделать, да и забыла, девичья память.

— Ты меня отпустишь покурить?

— Нет. Если уйдёшь, сразу дверь на засов. Иди уже, горе моё.

Я открыл входную дверь, вышел на крылечко. Небо было звёздное и по всему видимо, в это время в августе начинаются звездопады. Но у меня не было желания любоваться звездами, меня ждала не далёкая и холодная, а совсем близкая, ощущаемая и осязаемая, горячая звездочка, обжигающая сердце. Я выкурил сигарету за несколько глубоких затяжек и от этого у меня даже голова закружилась. Закрыл входную дверь и осторожно потянул за ручку дверь от ларца, где ожидало меня счастье.

— Закрывай дверь, мы же никого не ждём? Все дома, да? – Таня лежала в кровати, прикрыв простыней себя снизу до половины, — ну, где ты там? Я же жду.

А я действительно застыл, как столб. Но после этих слов, меня за рекордное время слетела вся одежда, кроме того, что скрывало то, что Адам закрывал, если верить библейским историям, фиговым листом. Я довольно проворно нырнул под простынь, а вернее, отбросил простынь и меня сковало что-то похожее на дрожь, но не от холода, а что-то необъяснимое. Я прикоснулся к горячему женскому телу, и вся дрожь моментально исчезла, а появилось новое чувство, это было неудержимое желание. Руки почему-то меня не слушали, я не мог расстегнуть бюстгалтер.

— Тут не так застёгивается, попробуй открыть, как защелку на калитке. Ну вот, молодец. Быстро учишься.

Я проверил поцелуями всё, что оставил два с половиной дня назад. Вроде бы, всё было на месте. По поводу спины, поверил без проверки поцелуями, а лишь руками наощупь. Теперь предстояла ответственная работа, которая заключалась в аккуратном снятии ажурных трусиков, так как они были слишком нежны для моих мужских рук. Но не стану же я говорить: «Сними, дорогая, трусики, чтобы я их не помял во сне. Сплю-то я беспокойно. Будь, ласка!»

Поняв мою заминку, Танюшка, прогнулась мостиком, и я без проблем, но осторожно я и с этим справился успешно. Теперь передо мной в слабом, матовом от фильтрации через шторы свете с улицы лежала Афродита, сама Богиня красоты и любви. И всё было так таинственно, не так совершенно, как в первый раз, когда даже я, из-за стеснения часто старался прикрыть глаза, так как мы были наедине, при дневном свете. Сейчас, наоборот, свет был примерно такой, как при печатании фотографий, только не красный, а белый, матовый. И я смотрел на неё широко открытыми глазами с восхищением и неуемным вожделением.

— Тебе тоже помощь, — спросила Таня, видя, что я замер неподвижно.

Она потянула вниз мои плавки, но у неё это так быстро не получилось, по известной причине, из-за чего она сначала сделала несколько легких рывков вниз, а потом, поняв в чём дело, рассмеялась. Я перебросил часть своего белья через преграду и вот уже Афродита и её возлюбленный Адонис пребывают в страстных объятьях, осыпая друг друга поцелуями.

— Ты мой, Кудряшка, я так тебя хочу…

— Ты прочитала мои мысли, Венера, ты моя. А я – твой. И эта ночь только для нас. И наши Ангелы небесные держат над нами свечи.

«Вот, наглец, а! Чтобы я тебе свечку держал? Слышал, что этот ухажёр твоей, тобой хранимой девы, предлагает? Свечи держать. Где такое видано?!» — возмутился мой Ангел.

«Не серчай на него, он же не со зла. «Молодо–зелено». Мы же всё равно здесь, можно и подержать, если нужно», — ответил добрый Ангел хранитель Татьяны.

Я целовал Таню в губы, а она гладила меня по голове и как только я прервался произнесла:

— Я хочу от тебя такого вот маленького Кудряшку.

Думаю, что, если бы мне хотелось просто переспать с девушкой-ли, с женщиной-ли, меня бы эти слова должны были насторожить и, как минимум быть осторожным, принять меры предосторожности, чтобы, как говорят «не залететь». Тогда, думаю, что не только я, который не держал в голове дурных помыслов и ложился в постель не потому, что хотелось просто переспать с девушкой, как ещё грубее говорят – «поиметь», а потому, что не эти лишь желания толками меня и её к близости, это были чувства, сильные взаимные чувства. Я, как и моя прекрасная партнёрша в этом, не нами первыми совершенном грехе настолько доверяли друг другу, веря в то, что это судьба и счастливая судьба и все те, и от счастья предохраняются нельзя, иначе это будет не любовь, а простое физическое влечение, только ради удовольствия.

Да и большинство любящих людей в те годы, доверяющие друг другу, даже и в мыслях не допускали такие интимные вещи, как любить друг друга не естественно и натурально, а с применением противозачаточных средств защиты. Первые случаи заражения СПИДом в СССР будут известны лишь через два года и даже, если бы и об этой «чуме ХХ века тогда так широко было известно», думаю, что это не изменило бы наше отношение друг к другу, как к партнёрам в сексе. Мне даже эти определения чужды и не потому даже, что «в Советском Союзе секса не было», а потому, что мы это называли проявлением любви и чувств, как разгон лыжника-прыгуна на вышке перед прыжком, который станет высшей степенью воодушевления, неописуемого восторга, называемого экстазом, который переносил, получающих его в результате различных физических манипуляций и духовного подъёма, как-бы в другое измерение, совершенно иное физическое и духовное состояние, прекрасней коего трудно или невозможно придумать. И в нашем случае «изделие №2», только омрачало бы эти незабываемые, порой на всю оставшуюся жизнь моменты. И беден тот человек, кто в жизни не испытал счастья любить и в результате любви испытать то, что не с чем не сравнимо, что заставляет людей просто летать. Это чудо, это вершина нахлынувшего счастья, отрывающего человека от реальности в какой-то другой, прекрасный мир, где царит любовь.

Эта ночь мне запомнилась на всю жизнь, как одна из самых счастливых, она напоминала мне душевный шторм в любовных отношениях. Волны эмоций захватывали нас и плавно поднимали на вершину гребня, где мы испытывали истинное наслаждение, неповторимое каждый раз, но наступающее в апогее вожделения, и это было не «седьмое небо» — это было где-то за пределами нашей галактики, потому что, всё, что происходит в нашей галактике изучено довольно хорошо, а это явление не подлежит математическому анализу и объяснению с точки зрения физики тел. Это, как минимум было пятое измерение, когда мы на всё земное и на себя в том числе, как элементарные частицы, смотрели откуда-то свысока, где мы были невесомы, и не только наши души, но и грешные любовным грехом тела. За такие моменты не жалко и полжизни отдать, чтобы вторую её половину вспоминать с наслаждением и упоением.

Продолжение следует.

Предыдущая глава 4 — http://pisateli-za-dobro.com/kambala-chast-4-metam...