Камбала. Часть 5. Судьба. Глава 7.

Глава VII. Новый год

Я с трудом стянул с себя хромочи, а вернее даже сказать, мне Володя, зять помог стянуть, так как мокрые они совсем не хотели сниматься.

— Ну, ты, брат даёшь! Ноги же испортишь и заболеть на раз-два можно. Держи носки шерстяные, только нужно помыть сначала в теплой воде, а я постепенно буду горячую подливать, садись к печке.

Я беспрекословно выполнял указания старшего названного брата, который, в отличие от меня служил в Заполярье, на острове Новая Земля, а там морозы – нечета нашим, четыре года служил и даже перенёс на себе последствия ядерного заражения, после подземных ядерных испытания там зарядов в 2 кт в сентябре и 20 кт в октябре 1964 года. И они, военнослужащие тогда были там, как «подопытные кролики», так как о последствиях заражения и изучения поражаемости, симптомов и последствий, необходимо было медикам «добровольцы», которых, конечно же никто не удосужился спросить, желают ли они в этом участвовать или нет. Принял присягу – будь добр выполнять любой приказ Родины.

Как приятно было сидеть, сняв сапоги, портянки с опущенными в чашку с теплой водой ногами. Вова налил для внутреннего согрева по стаканчику и это был метод «подогрева» изнутри. Мы закурили, конечно и я за весь день получил впервые истинное удовольствие от того процесса, в коем сам оказался, как остывший и промокший подопытный кролик.

Пришлось вкратце рассказать о том, каким состоялся мой разговор при встрече с Олькой. Вова покачал головой, но не стал комментировать сказанное мной. Сестра зашла к нам и позвала в дом ужинать. Володя попросил жену принести еду сюда, в нашу с ним монопольку. Женя покачала головой, но поняв, что спорить с мужиками не имеет смысла, пошла за сковородой, в которой затушила жаркое мясо молодой свинины, зарезанной хозяином под Новый год.

Мы «банковали» до полуночи. Поговорить было о чём, тем более что давно уже так душевно не говорили, а тут случился такой неожиданный повод. Усталость дала о себе знать, и я начинал «клевать» носом за столом.

Как я себя чувствовал утром, я совсем не хочу даже и объяснять, скажу одно – я был скорее «труп», чем живой. С вечера была только мышечная усталость, особенно ног, а теперь болело всё, даже кости. Обеденным рейсом автобуса я уехал домой со звенящей пустотой в душе. Моей слабой надежде не суждено было сбыться. И, как говорят в таких случаях – «и поделом тебе!»

Нужно жить дальше, это не приговор и не трагедия – это недоразумение, недопонимание, обида и гордость, которые и стали причиной конфликтной ситуации, которую, если спокойно разобрать «по косточкам», то она «и выеденного яйца не стоит». Новый год – это семейный праздник и хотелось его встретить с наметками на образование новой семьи. Високосный год заканчивался, а значит, новый год должен принести какие-то перемены и мы, конечно, всегда надеемся на лучшее.

Родители по-моему внутреннему состоянию, которое было крупными буквами на лбу написаны поняли, что меня лучше не досаждать расспросами, что нужно будет, потом сам расскажу. А сейчас самое лучшее, что я мог сделать, это просто, раздеться, обмыться и погрузиться в, хоть и непродолжительный, но восстановительный, в плане сил, сон. Что я и сделал.

Вечер прошёл у телевизора и в приготовлениях праздничного стола. Хотя, львиную долю этих хлопот взяла на себя мама. Нам предстояло встречать праздник втроём. Брат был, по обыкновению с одной из своих пассий. Стол получился шикарный ещё и потому, что всё внесли в это определённую лепту. Я из-за того, что хотел мою избранницу приятно порадовать чем-либо вкусненьким и деликатесным, что было возможно в те годы. Я даже приготовил три витых свечи, для создания праздничной и заодно интимной обстановке на время, когда я думал остаться с гостьей наедине. На столе было и шампанское и марочное вино и, конечно же, как же без нашего национального напитка, водочки.

В новогоднюю концертную программу на телевидении включали часто новые песни наших отечественных исполнителей, и я приготовил магнитофон для их записи на бобину. Конечно, это не студийная запись, но хоть что-то свежее, а главное, что время хорошо убивалось и мог отвлечься от невеселых мыслей. Сели, проводили старый год. Поужинали и в ожидании новогодних курантов, родители, всё же не сдержавшись, расспросили у меня, что же всё-таки у нас с Олей произошло. Я бы ответил, если бы сам знал.

— Скорое всего, это непонимание друг друга. Или ей обо мне что-то рассказали нехорошее, а что я даже не знаю. Бывают же «доброжелатели», делающие пакости, чтобы было не только им плохо, а за компанию и другим, — ответил откровенно то, как понимал сам ситуацию.

— Сын, ты же собирался ещё летом жениться. Разве всё так изменилось в худшую сторону? Я не замечал, лично, по твоей невесте, когда ты приводил к нам и часто, она всегда улыбалась и ничего не говорило о надвигающейся «грозе» в отношениях, — попытался помочь разобраться в ситуации отец.

— Да, Оля, просто свою гордость показывает. Я вам, как женщина говорю, что она хочет немного тебя испытать, что ты предпримешь. Или, просто родители строго наказали, боясь за то, что её просто «поматросишь» и бросишь. Но, у тебя, я же смотрю, всё серьёзно?! Так же?! – спросила мама.

— Ма, ну конечно! Я уже с ума схожу, зачем так мучать человека. Давайте, после праздников, когда там можно будет, после Рождества, поедем сватать. Мне лучше даже, если «гарбуза получу в ответ», чем вот такая неопределенность, сердце рвётся.

— Сына, это так просто не делается, нужно предупредить, чтобы люди ждали, были готовы, — ответила мама.

— Ну, да, гарбуза из подвала достать, чтоб успели, — усмехнулся я ей в ответ.

— Да, не чуди! За такого молодца любая с радостью пойдёт. Я помню, как за тобой пытались ухлёстывать девчата, а ты их не замечал, всё думал об этой Наташке из Новочеркасска. Любовь глаза затмила, это понятно, но голову терять никогда не стоит, — мама говорила серьёзно и убедительно, — давайте, в новогодний тост пожелаем, чтобы у тебя, наконец-то всё сложилось счастливо.

— Не горюй, сын, на твой век девок хватит, если и не эта, мы найдём ещё лучше и краше, — пытался успокоить батя.

— Па, никого мне не нужно, кроме неё, я же Вам говорил и говорю. Хорошо, после праздника поговорю с ней, она-то сама не решит, а съездит домой и потом ответит результат по сватовству, если сама «от ворот поворот не даст».

— Всё будет хорошо, не напрягайте обстановку. Батя, наливай! Новый год в окно стучится.

— С Новым годом! Будь счастлив, сынок! – произнесла под бой курантов тост мама

— Всем счастья и здоровья! – ответил я.

— С Новым годом! С новым счастьем! – подытожил батя и под звон бокалов и со сказанными пожеланиями мы вступили в новый 1981 год.

Не было и часа новогодней ночи, как родители изъявили желание отдыхать.

— Саша, ты писать музыку думаешь? Тогда я пойду к тебе, в твою келью, покурю там и буду спать, — сказал батя.

— Тебе тут всего хватит, а что лишнее в холодильник сам уберёшь или мне убрать, чтоб не заветрилось? – спросила мама.

— Ма, отдыхайте. Я разберусь, оставлю, отложу себе чего хочется, остальное уберу.

Я подключил наушники, которые привез со службы к телевизору, чтобы не мешать домочадцам отдыхать, включил магнитофон на «паузу», чтобы успевать включать, если песня понравится и, усевшись удобно за столом, стал размышлять о житие-бытие. Периодически наполнял рюмку водки и легонько чокаясь ею о бутылку, проговорив в мыслях то пожелание, которое я желал своим родным, своей избраннице и себе, любимому и легко опрокидывал. Водка шла легко и с удовольствием. Закуска была отменная, хотя много еды уже в меня не входило. Настроение постепенно переходило из категории депрессивного в категорию «хорошо сижу».

Часа в три ночи, между прочим, заглянул отец. Ничего не говоря, молча посмотрел на пустую бутылку на полу у стола, на половинчатую на столе и покачав головой стал выходить.

— Па, по пять капель?!

— Нет, не хочу. А-то тебе не хватит.

— Хватит. Я же и сам на всякий случай запасся. Так, что?

— Не, не хочу. И ты не увлекайся. Да, ты же собирался утром на охоту идти или ноги не пойдут? – вспомнил батя моё желание задолго до праздника.

— Обещал, значит пойду. Еще часиков 5-6 посижу. Спать совсем не охота. Ну, если есть желание, я сейчас рюмашку ещё пропущу и пойдём покурим в келью, а?!

— Когда я был против покурить. Приходи, покурим.

До чего мне всегда нравилось с отцом говорить, нравились его рассуждения, его юмор, его жизненная позиция. Мы выкурили по паре сигарет, поговорили на самую актуальную на данный момент тему, обо мне, о ближайших планах на январь.

— Па, тут одна загвоздка, я же решил ума набираться и восстановился на учёбе в институте. А там или в феврале, или в марте сессия. Вызов-то они мне пришлют, а вот, если всё сложится, когда свадьбу тогда гулять? Месяц дают на обдумывание в ЗАГСе, приготовиться надо, скупиться.

— Думаю, что в феврале лучше. Кабанчика на Рождество резать не будем, пусть растёт ещё, как раз к свадьбе мясо уже будет. Да, институт закончить нужно, а-то нехорошо, инженер наполовину, получается как-то так.

Ближе к утру и аппетит вновь разыгрался. Я открыл третью бутылку водки, выпил рюмашку, покушал с удовольствием и не мог понять, почему меня водка не брала. Водка хорошая и спирты в норме, а в чём дело? Видимо это было связано с моим эмоциональным настроем. Голова была ясная, настроение в основном и преимущественно хорошее, сквозь темень будущего пробивался луч позитива и уверенности в том, что всё будет замечательно. И эта уверенность проявлялась всё отчётливее и отчётливее.

— Ты, что ещё не ложился? – спросила утром мать.

— Да, вот как-то не хотелось, а теперь уже вставать в самый раз, на охоту собираться.

— Какая ещё охота? Отдыхать нужно, ночь не спал.

— Жизнь длинная, высплюсь ещё. Сейчас, ма, не время спать. У меня всё по плану и всё под контролем, пока.

— Чего вы тут кричите? Что стряслось? Почему шум, а драки нет? – зашёл в зал отец.

— Осталось чего-нибудь или «где это видано, чтобы у собаки на шее колбаса висела»? – поинтересовался отец.

Я показал на оставшуюся в третьей бутылке водку:

— Хватит? У меня больше нет. И-то, литра из мои запасов была.

— Хватит! Раз собрался на охоту, то вообще бы не следовало пить, — ответила вместо отца мама, закусывайте лучше, пьянчужки.

— Мать, извини, тебе не достаётся. Тут нам только по сто грамм. Если хочешь, то доставай свою из сундучка, я же знаю, что ты запасла и не одну, — «отшил лишний рот» отец и в шутку, и в серьёз.

— За удачную охоту! – произнёс я и мы дружно подняли рюмки.

***

Из-за того, что сапоги после «марш-броска» до конца не высохли, засыпанные зерном, я решил обуть войлочные ботинки, они легкие, а ходить много я не собирался, лишь бы из себя негативный дух выпустить. Вышел на улицу. Погода явно менялась, после метели и крепкого мороза, тянуло на оттепель сыростью, висел лёгкий туман, осаждаемый на ветви деревьев изморозью.

Выйдя из дома, сразу направился через поле в сторону трассы и уже пройдя каких-то 400-500 метров, понял, что войлочные ботинки подходят только для бесснежья. Часто приходилось выковыривать снег из них, после того, когда ноги прогрузали в довольно глубокий снег. Перейдя через очищенную дорожной службой трассу, пересёк ещё два поля и метров за пятьдесят до конца второго повернул вправо, пошёл параллельно лесополосе.

Далеко от меня, метров за 150 поднялся заяц и пересёкши лесополосу ушёл вверх на восток. Это говорило о том, что он недавно улёгся в лёжку и не успел ещё хорошо придремнуть. Я направлялся на юг, в сторону Солёной балки, пересёк дорогу и до балки оставалась одна клетка, засеянная озимой пшеницей. Это можно было определить по выбитым по краю поля зайцами поляне, где они, добравшись в новогоднюю ночь до сочных стеблей озимой пшеницы «пировали» этой ночью, изрядно наследив лапами и резцами зубов, сделав «стрижку», хорошо раскустившимся озимым всходам.

Дойдя до балки, вдоль которой была организована свалка твёрдых, а в котловане и жидких отходов, стал думать – перейти через балку, но можно промочить ноги или лучше подняться вдоль свалки к виноградникам, где была большая вероятность поднять косого в самих виноградниках, да и лисы там были частыми гостьями из-за того, что ниже к ручью, были обширные заросли камышей, излюбленное место охоты рыжей плутовки.

Выстрелы по ту сторону балки заставили меня поменять планы. Охотников, видно, не было, но по количеству и звуку выстрелов можно было определить, что цепь приличная, обычно такими массовыми загонами пользовались таганрогские охотники и шли они в мою сторону. Я опустился метров на двадцать-тридцать от дороги и присел в овражке, внимательно наблюдая за тем, что происходило на другой стороне. После затишья, вновь открылась канонада и по количеству выстрелов было понятно, что зайцы поднимаются далеко и уходят, не достигнутые дробью выстрелов.

И тут я заметил серое пятно, катившееся шариком сверху поля вниз к балке и это, происходило ровно напротив меня, только по ту сторону балки. Оставалось гадать, рискнёт ли косой перепрыгнуть через заросший высокой балочной травой и кугой ручей или уйдёт вдоль ручья вверх, так как внизу, метрах в 150 начинались камыши и дальше пруд с оживлённой трассой и животноводческими фермами за ней. Но бывали случаи, когда загнанная дичь шла на такие неожиданные выходки.

Пока заяц ещё на расстоянии более, чем 100 метров от меня, я успею рассказать историю, в свою очередь случившуюся с охотниками нашего родного села. Охотники возвращались уже с охоты и цепь двигались выше пруда, расположенного перед самым въездом в село. Заяц, которого подняли в этой клетке не стал убегать на удаление, отрываясь тем самым от охотников, идущих подковой, а «прочесал» добрых двести метров, как «движущаяся мишень» в тире поперёк всей «подковы», заставив каждого из охотников сделать от одного до четырёх выстрелов и разбудив тем самым всех сельских дворняжек. Ему оставалось пройти ещё одного горе-стрелка, который шёл в цепи «подковы» крайним, уже даже на по полю, а по дороге вдоль пруда.

Заяц шёл ему прямо «в лоб». Охотник остановился и понимая, что у него есть самая лучшая возможность отличиться, направив в быстро приближавшегося зайца ружьё, долго выцеливал. Кто знаком с тригонометрией, тот поймёт, чтобы угол наклона стволов не изменять так стремительно опуская вниз, как стремительно приближался заяц, охотник присел как-то нелепо, широко расставив ноги. Когда до зайца оставалось метров 8-10, он выстрелил. Порох был дымный, а заряды, как привыкли делать охотники и мне тоже это знакомо, забивались молотком, то из-за неустойчивости позы и отдачи от выстрела, охотник завалился назад и упал на задницу ровно в тот момент, когда заяц юрко проскочил у него между ног. От толчка о землю, пальцы машинально нажали на второй спусковой крючок двустволки и прогремел выстрел сидя на своем мягком месте, но уже вверх, как салют в честь героического косого.

Заяц, не останавливаясь перед ледяной гладью пруда, сделал прыжок с берега на лёд, присел на задние толчковые лапы и, как на коньках лихо переехал таким Макаром на другую сторону, выбежал на берег и пустился в колхозный сад, что был расположен за животноводческой фермой. Гогот, каким был осмеян охотник-неудачник, был слышен даже в селе.

Я бы рассказал ещё один случай уже из моего охотничьего опыта, но прошу прощения, не успею и тогда уже вы надо мной станете смеяться. Почему? Да потому, что заяц, в два прыжка перепрыгнув сначала с того берега на большую кочку, а с неё уже на эту сторону, где я находился, резво стал подниматься в гору. Думаю, что не стоит объяснять почему заяц в гору бежит увереннее и быстрее даже, чем с горы. Знаете, да? Это всё из-за того, что его передние ноги не развиты так, как задние, короче и служат лишь для управления, как опорные. А, при беге с горы, заяц часто переворачивается через голову и летит кубарем.

Я принял положение лёжа, чтобы не обнаружить себя, хотя он скорее меня услышит, я об этом уже говорил, что при беге, он следит за погоней, смотрит назад, а слушает вперёд. Это особенность «косоглазого», которую нужно знать. Потому, если стоять неподвижно, без шороха, он элементарно может запрыгнуть вам в охотничью сумку или даже сбить с ног, если того не ожидаете.

Я уже успел его рассмотреть во время его мощных прыжков вверх и вперёд в гору – это был очень крупный заяц и явно он нёсся прямо на меня. Потому-то я и вспомнил историю про охотника и зайца, проскочившего у него между ног. Главное – спокойствие и выдержка, слишком близко подпускать тоже нельзя: во-первых, можно сделать из него решето; во-вторых, во время выстрела, если он учует неладное, может совершить резкий отскок в стону и тогда второй выстрел, если и получится, то только после того, как придется вскочить на ноги, сориентироваться в пространстве и стрелять в его зад, уже на приличном расстоянии, если он не скроется вообще в бурьянах или овраге.

Вот он выпрыгивает вверх, а я плавно нажимаю на спусковой крючок – выстрел и никого. Попал! Поднимаюсь и смотрю вниз: заяц лежит на спине, головой вниз, белым животом кверху и в сторону. Видимо, после попадания ему в голову, он сделал в воздухе сальто. Я беру зайца, ощущая его приличный вес и замечая, что при этом он частично остался лежать на земле, из-за того, что тушка вытянулась до размера его после прыжка в полёте.

Я заметил охотников, сходящихся в одном месте на краю поля перед балкой, в просеке лесополосы. Они мне помахали, кто-то свистнул. Я приподнял зайца и, как бы в благодарность им, что выгнали на меня такого гиганта, прокричал:

— С Новым годом! Удачной охоты!

В ответ я поздравлений не услышал, но уверен, что кто-то был очень недоволен тем, что упустили такую дичь. Судя по всему, по наполняемости рюкзаков и перевязей через плечо и спину, на которую часто привязывают за лапы зайцев, я понял, что им сегодня, пока ещё не очень везло. «Ну, извините, мужики! Должно же мне, хоть в чём-то повезти, в конце-то концов?!»

Теперь не было никакой необходимости идти мне по полям. Ноги мои и так были мокрыми, хоть я и старался не набирать снег. День был пасмурный и, видимо на весь день, а настроение, в противоположность, лучезарным и веселым. Это не та радость, которую я мог испытывать, если бы праздничный вечер и Новогоднюю ночь я провёл с той, которая «занозой» сидела в моём сердце и не один хирург-кардиолог не мог бы мне в этом помочь. Мне могла помочь только она сама, рассосавшись в сердце сладостным, медовым эликсиром любви и вместо острой боли я бы мог получать приятное благодатное томление. Но, думаю, что и это не за горами. Я решил действовать более решительно. Единственное препятствие, заключающееся в такой малости, как один лишний день в году, позади.

Я вышел на дорогу и пошёл в сторону трассы. Идти назад приходилось на подъём и, если бы нужно было идти полями, то неизвестно, когда бы я дополз домой не налегке, а с ношей. В общей сложности я затратил на охоту два с половиной часа, пройдя порядка восьми-десяти километров.

Зайдя во двор, меня виляющим хвостом встречала собачка Жулька, Джульетта, так было бы для собачки красивее имя. Я зашёл в гараж и подвесил зайца на растяжку.

— Небось патроны забыл, что вернулся так рано? — спросил, непривыкший к моим ранним возвращениям с охоты отец.

— Нет, я уже отохотился.

— Ну и где же дичь? Привязал хоть, не убежит? – всё шутил батя.

— Не-а, не убежит. Сейчас переобуюсь, чуток отогреюсь и пойду разделывать. Что там у нас открытого ничего нет, — я жестом показал на то, чтобы выпить, — как бы не заболеть, ноги промочил опять.

— Пошли, пошли! Как же нет?! В Греции всё есть. Иди раздевайся, я в келью принесу.

Я разделся, набрал в таз горячей воды и с удовольствием опустил в него ноги. Батя тем временем организовывал закуску по-походному, что было намного привычней, чем за праздничным столом. Благо, что 1 января в этом дефицита нет. Одев сухие носки и «приняв на грудь» горячительного, но не горячего напитка, который, как огненная лава из жерла вулкана сбегала, только не наружу, а наоборот, мне внутрь, согревая и придавая бодрость.

— Так ты не шутил, что точно есть дичь? Я посмотрел на погоду, думаю, зря парень ноги будет бить, да ещё вот промочил. В такую погоду лучше идти на охоту после обеда или даже ближе к вечеру, когда заяц устанет чутко лежать и прикорнёт в лёжке, — объяснял мне отец.

— Па, я это тоже уже знаю. Мне нужно было просто прогуляться, даже тянула какая-то сила, непонятная. Я устал, конечно, но настроение такое, что выше некуда. И проблемы из головы улетучились, что мучили. Даже не вериться, как легко стало на душе. Может я этот душевный груз по дороге потерял или с выстрелом, отдачей выбило? – полушутя спросил отца.

— Всё может быть, сынок. Есть вещи малообъяснимые или необъяснимые вообще. Даже наука бессильна поэтому что-либо сказать. Ну, ты как? Ещё по чуть-чуть?

— Можно. А потом пойду зайца разделывать, пока не застыл совсем.

Мы закурили, я согрелся. Заглянула мать:

— Охотник уже дома? Хорошо. А я думала, как говорят «охота хуже неволи» и была бы нужда, на столе есть всё, что хочешь.

— Ма, так не ради добычи на охоту ходят, тут всё сложнее, получаешь такое удовольствие и не обязательно, добыв дичь, даже, если дичь тебя «вокруг пальца обвела», да и забываются проблемы все.

— А я и вижу, как вы с проблемами боретесь, топите их в водке?! – увидев на журнальном столике начатую бутылку, мама спросила — за столом не так, нужно по привычке ныкаться где-нибудь?

— Женщина, тут мужские разговоры. Мы зайца обмываем, ставь сковородку под жаркое, — ответил на замечание также методом «защиты нападением» отец.

— Ну, если так, до завтра пусть подождет. Вымочить нужно его. Да и на морозе полежит день-два, ничего не станется. Приготовлю, было бы из чего, — высказала готовность мать и закрыв за собой дверь в келью, где повис бы в дыму топор, вышла в кухню.

Я привычно обработал зайца, снял шкурку и выпотрошил тушку. Мне было интересно, какой же вес имела тушка зайца. Отец достал ручные весы, безмен, которые показали пять с половиной килограмм.

— Даже я, сколько не охотился, но такого зайца никогда не добывал. Да и у тебя, наверное, впервые?

— Так и есть, никогда. Редко какой русак до таких размеров доживает, видимо, заяц-аксакал, — поддержал я отца и пошутил в ответ ему.

***

Новый год диктовал сделать всему переоценку. Во-первых, достаточно заниматься самобичеванием, так как жизнь и так постоянно подстёгивает, и подгоняет легкими, а иногда хлёсткими ударами арапника. И, если ещё к тому и самому приниматься хлестать себя по исполосованной спине, то так и до срыва недалеко.

У меня продолжался ещё отпуск, оставалось несколько дней, и я мог без проблем зайти к Оле на работу в первый же рабочий день и поговорить. Это я решил сделать ближе к обеду, чтобы разговор не был скоропалительным, мне нужно было хотя бы минут двадцать, по крайней мере и-то, если она согласится на обсуждение серьезной темы. Думаю, что это в интересах обоих, расставить точки над «и».

Олины коллеги, только увидели моё сияющее лицо несмотря на то, что у многих из них были лица серьёзнее, всё-таки первый рабочий день в году и выходить было неохота, сразу позвали окриком Олю. Она шла как-то нерешительно, а увидел меня с сияющей физиономией и подавно растерялась. Мы отошли от входной двери в сторону по коридору.

— С Новым годом, Олюха-горюха!

— С Новым годом! А чего это я – горюха?

— А ты себя в зеркало видела? Пойди глянь. У тебя, что траур? Или жених бросил?

— Да, нет у меня жениха…

— А, понятно. А, я-то, грешным делом, подумал, что я мог бы, хоть с «подгонкой», но сойти за такового. Нет, не подойду?

— Да я о другом говорю. Ну, кроме тебя нет никого, — так же не поднимая головы, отвечала Оля.

— Я думаю, что пора уже поставить точку…

Оля с удивлением подняла на меня глаза и молчала.

— Я говорю, что нужно точки над «и» расставить, потому что даже я не знаю, кто я для тебя. Только в одном могу уверенно признаться, что я не любовник. Знаешь, любовник, это не обязательно тот, кто убегает от ревнивого мужа, застуканный с его женой, через окно, но и тот, кто просто занимается любовью со своей избранницей. Когда в детстве всех практически, кто встречался или просто помогал нести в школу портфель дразнили «жених и невеста», что не совсем правильно. Жених – это тот, кто собирается жениться и мало того, он об этом заявляет громко и это заявление утверждается или отвергается отказом или в личном серьёзном разговоре молодых или прямо во время сватовства. Вот потому у меня один единственный вопрос, хоть я тебе его уже задавал, но ты до сих пор мне не ответила. Я тебе делаю предварительное предложение – я хочу на тебе жениться, я хочу, чтобы ты стала моей женой. Если ты сейчас не готова мне ответить, то я подожду до завтра, до вечера. Договорились? Я не хочу растрат, в первую очередь твоих родителей, если назначим сватовство через неделю или две, мы приедем, попьём водки и уедем ни с чем, кроме отказа в виде гарбуза, так же?

— Ну, я…

— Завтра, Оля, завтра. Не против, если я приду к тебе завтра?

— Нет.

— Нет – нет или нет – да?

— Ой! Не против.

— Пока, Оля! До завтра!

Я пошёл в сторону лестничного пролёта, чтобы спуститься на первый этаж, Оля, как я понял, ещё какое-то время постояв, пошла в свой цех.

Назавтра всё было, как и в прежние дни: я встретил Олю с работы, проводил её на квартиру, подождал её с полчаса и мы пошли в обратный, привычный за полгода свиданий маршрут с юго-запада посёлка на северо-восток. И пока шли я не спрашивал её ни о чём серьёзном, так как серьёзные разговоры на ходу вести просто несерьёзно.

Оля была в простенькой искусственной шубке чёрного цвета, приталенной поясом, в чёрных зимних сапогах на средней высоты устойчивых каблучках и то, что придавало ей особый шик и мне так нравилось, чего я почти не наблюдал у наших местных красоток – это красивый цветной полушалок, с преобладающими красными цветами и яркая губная помада на губах так замечательно гармонировали с чёрной шубкой и сапогами на фоне заснеженных улиц. С такой девушки картины писали русские портретисты ХIХ века. Ну, чем вам не княгиня Ольга?! «Хороша, чертовка!» — обычно так говорят мужчины о таких красавицах, долго провожая их восторженным взглядом.

Плохо, что я не мог оценить со стороны, как мы смотрелись вместе, но уверен, что респектабельно. В крайнем случае, когда мы вечером прогуливались или ожидали у кинотеатра начало сеанса, на нас многие заглядывались и, уверен, что субъектом любования была, конечно, она, а мне просто завидовали, так думаю. Ну и хорошо, пусть знают, какую красотку я нашёл в своей родной практически глубинке, хоть до этого, где только не предпринимал попытки это сделать – нет, всё не то и все не те.

Её щёки и без румян были румяны, лицо сияло молодостью, красотой и таким особенным сочным девичьим наливом, когда подходило выражение «девушка в самом соку», что так и хочется укусить. Но пока приходится кусать только локти. Да, что же я прибедняюсь? Я же постоянно касаюсь её, имею счастье обнимать и целовать эти пухленькие губки и румяные щёчки, шейку, ушки и плечи, зачем же так говорить, что кусаю локти. Пусть кусает тот, кто не имеет такого счастья, как я.

Обычно, заходя к нам в дом, в мою келью через кухню мы, если время было ранее, сталкивались там с моей мамой, которая там что-либо готовила или убиралась, а если припозднились, то родители, как правило сидели в доме у телевизора. На этот раз мама была на кухне, и Оля с ней обменялись пожеланиями доброго вечера и улыбками.

— Что-то Оля давно к нам в гости не наведывалась, ничего не случилось? – пыталась напрямую выведать причину того, спросила мама.

— Приболела Оля ещё до праздника и с температурой все праздники провалялась, — перебив Олю, ответил за неё, чтобы не допустить дополнительных вопросов и обращаясь к Оле, чтобы полностью «замять» тему, спросил, — Оля, кушать хочешь? Чем я тебя могу угостить?! – спросил, уже глядя на маму.

— Горячее на плите, холодные закуски в холодильнике и в «холодном» коридоре. Сами справитесь? Разогревайте, если что хотите. На то и Новый год, чтобы до Рождества закусок и заготовок хватило. Ладно, не буду мешать. Ужинайте.

— Я не хочу, — по привычке ответила Оля.

— Это уже не обсуждается. Мы с тобой отмечали начало Нового года? Нет! Вот сейчас и отметим. Так и быть, мы не в кухне, а у меня в келье так, легонечко отметим. Иди, раздевайся, музончик включай, а я сам приготовлю.

Я сообразил легкие закуски, достал бутылку шампанского, заготовленную для этого случая, но, чтобы открыть под бой курантов. Но не это сейчас важно, важно то, что мы вместе и сейчас будем пить за наше счастье, счастье для двоих.

Зажжены свечи, выключен свет, играет расслабляющая музыка, я налил шампанское, подаю бокал своей подруге, она отмахивается. Тогда я беру другой рукой её правую руку и буквально вставляю в её кисть бокал с шампанским.

— Оля, за нас с тобой! Чтобы этот год стал для нас с тобой самым памятным и счастливым в жизни! Пьём до дна.

Мы ударили бокал о бокал, и я первым демонстративно выпил содержимой и перевернув бокал вверх дном, продемонстрировал, что шампанское выпито до дна. У Оли это получилось намного дольше и «на слёзы» она всё же немного оставила в бокале, но это её право. Девичьи слёзы – признак чистоты души.

Я наклонился и осторожно и нежно поцеловал во влажные от вина губы. В свете свеч её глаза искрились. И мне снова показалось, что вот таким вот и должно быть счастье. Счастье быть вдвоём, быть всегда вдвоём – это и есть счастье. Я побыл один всего несколько дней и осознал это.

Мы покушали и ещё выпили. Я сдерживал себя, чтобы не задать раньше времени тот вопрос, на который жду её ответ. Нужно было выдержать подготовительный момент, чтобы снять всякую напряженность, которая обычно присутствовала у Оли, при наших встречах. Я уже убрал закуски, на столики осталось только шампанское, бокалы, конфеты и апельсинами. Теперь, пора, решился я, сидя в кресле напротив такого же кресла, в котором располагалась Оля.

— Оля, ты готова мне ответить на мой вопрос?

Оля кивнула головой и было похоже, что она собирается с мыслями. Она практически ничего не пила раньше, разве в праздник рюмку вина и сейчас, видимо, шампанское «ударило» в голову. Я терпеливо ждал.

— Меня долго отговаривали от того, чтобы я с тобой не встречалась, — начала Оля, заливаясь румянцем, — мои подружки и даже родные, которые тебя знают, наверное, дольше и лучше меня. Я после этого разговора и отговоров, чтобы не оставалась с тобой на Новый год и уехала домой.

Ей было тяжело говорить, она часто дышала и даже казалось, что выдавливает из себя слова против своей воли. Я не перебивал, я смотрел ей в глаза, которые она периодически отводила и казалось, что-то шампанское, которое она оставила «на слёзы», сейчас польётся из её глаз.

— Я два дня проплакала дома. Наверное, мне нужно было поступить иначе, когда ты ко мне приез… приходил, но мама за спиной всё подгоняла; «Закрывай дверь! Простудишься, заходи в дом!...», как будто не понимала, что я с тобой через дверь говорила… Ты собирался у меня что-то спросить? У меня голова кружится. Так?

— Да, Оля! Я не спрашиваю у тебя, любишь ли ты меня, как спрашивал раньше. Я лишь говорю, что я люблю тебя. Я люблю тебя и не могу без тебя жить! Я прошу тебя и буду просить твоих родителей твоей руки и сердца. Ты выйдешь за меня замуж?!...

— Да-а-а! Я выйду за тебя замуж.

Адреналин прорвал плотину «хранилища» и хлынул в кровь. Я стал перед её креслом на колени и стал её неистово целовать и её лицо начало плыть передо мной, видимо оттого, что мои глазницы заполнялись слезами счастья. 

Продолжение следует.

Предыдущая глава 6 — http://pisateli-za-dobro.com/kambala-chast-5-sudba...