Камбала. Часть 5. Судьба. Глава 9.

Глава IX. Свадьба

Весь месяц подготовки к свадьбе был напряженным, а иначе и быть не могло и основная нагрузка, конечно же легла на наших с Олей родителей. Среди недели Егор Павлович попросил у бригадира трактор с прицепом и нагрянул нежданно-негаданно рано утром с «визитом вежливости» и заодно привёз приданное.

Мы с Олькой мирно сопели под одеялом, крепко обнявшись и видели самые сладкие утренние сны, когда дверь со скрипом, из-за её просадки открылась и в дверном проёме вместе с потоком света из кухни на нас смотрели две пары улыбающихся глаз, тестя и тёщи, а за их спинами стоял мой отец, исполняя роль «Ивана Сусанина», которого попросили показать, где же их любимая дочь находится.

— Спите, голубки?!

Оля по интуиции попыталась поднять ещё выше одеяло, хоть оно и так было под самую шею. Я щурился из-за прямого света, бьющего в глаза через открытую дверь, и кивнул поздоровался:

— Здравствуйте! А, чё, проспали?!

— Да, нет. Это сваты наши решили вас «с поличным» уличить, чтоб убедиться, что вас и правда женить пора, — пошутил отец.

— Зятёк, я приданное привёз, вставай, разгрузить нужно, а то, мне ещё на работу нужно, утром коровы ещё не кормлены, силос нужно развозить. Вы же тут городские, спите до пока хочу, а мы и летом, и зимой, в 5-6 часов уже на ногах.

Я вскочил, поцеловал застеснявшуюся Олю быстрым поцелуем и поспешно оделся. Раз тестю ещё на работу, то нужно поспешать. Мы разгрузили стол, станковую современную швейную машину, тумбочку, зеркало, шифоньер в разобранном виде и ещё что-то в узлах.

— Сват, присядьте, позавтракаем хоть, да по пять капель не мешало.

— Я же за рулём. Права заберут, а я всю жизнь на тракторах, до пенсии ещё много, да и детей, как говорят нужно до пенсии докармливать. Две дочки выдал, вот меньшенькую выдам, но им же помогать придётся, пока крепко на ноги станут, также сват?

— Да, правда, сват. Так было и будет, никуда не деться. Ну, хоть чаю попейте, пять минуть. Мать! – отец позвал маму, — сделай чайку, сватов угостим хоть чаем. На улице морозно, раздевайтесь, согрейтесь.

Вышла улыбающаяся Оля, поцеловала родителей. Присела молча в сторонке.

— Дочка, зять не обижает? — пытаясь спросить серьёзно, но улыбка сделать это не даёт, спросил Олю отец, — ты не стесняйся, говорили, пока ещё свадьбу не сыграли, а потом жаловаться не смей, не примем назад.

— Папа, ну что ты говоришь, — в отличие от обращения, принятого в нашей семье, Оля обращалась со своими родителями на «ты», — все хорошо, никто меня не обижает.

— Сваты, ну мы вас ждём «на смотрины», как договаривались. Приезжайте, много вопросов по поводу организации свадьбы нужно будет обсудить. А в эту субботу мы с молодыми собрались в Донецк ехать за нарядами невесте и жениху. Кольца обручальные обещали в нашем отделе «золото» привезти, там моя знакомая работает, — при прощании довела информацию сватам моя мама.

В ближайшую субботу мы втроём с мамой отправились в Донецк. Поездка была удачной, купили всё, что нужно было и даже ковёр в подарок на свадьбу и вернулись поздно вечером уставшими, но счастливыми, что в списке необходимо становилось всё меньше не вычеркнутых позиций.

Мы с Олей перенесли к нам её вещи и теперь она практически жила у нас. Ей было очень сложно, я это понимал и пытался, как мог, помощь побыстрее привыкнуть к новому месту, а главное, к новым родителям. Если с моим отцом проблем не было, она только должна была привыкнуть к его постоянному юмору, он был очень добродушен к невестке и откровенно сразу её полюбил за простоту, непосредственность и душевность. Одно только у него плохо получалось – разговорить её, Оля была малоразговорчивой и очень стеснительной.

С мамой было сложнее. Её темперамент мог вывести и не таких терпеливых, она была энергичной, общительной и всегда много говорила и, конечно пыталась своей будущей невестке давать советы, иногда делая замечания. Конечно, молодой девушке это могло не понравиться, но мне Оля по этому поводу не жаловалась. Нужно было просто время, чтобы привыкнуть, «притереться», как говорят друг к другу.

Пятнадцать часов в сутки мы были вместе. Если раньше мы чаще шли ко мне, где проводили время свиданий, то теперь, из-за того, что мы и так здесь находились большую часть времени суток, вечерами прогуливались при хорошей погоде, ходили в кино, в баню, правда, пока не в общий номер, а каждый в свою «вотчину» по половой принадлежности.

Мне пришёл вызов на сессию, которая состоялась с 23 февраля по 16 марта. В те годы 23 число не было праздничным днём, а потому при выборе дат на это не обращали внимание. Но не это даже самое неприятное, а то, что сразу после свадьбы мне нужно было ехать на сессию. Вот это подарок судьбы, так подарок.

«А ты, что хотел? — с каким-то ехидством, как мне показалось спросил мой внутренний голос, — за удовольствия нужно платить».

«Я думал, что ты уже переметнулся в стан врагов, а ты сидишь и выжидаешь момент, чтобы побольнее ущипнуть меня, да?» — я был сердит не того себя больше, а на самого себя.

Ну, можно же было узнать, уточнить и свадьбу перенести на март месяц, а теперь уже всё, поздно, процесс подготовки запущен на полную мощь. Даже пригласительные открытки мы с Олей всем уже разослали по почте, а кто близко жил, тем вручили из рук в руки. Как-то я сразу и за ум решился взяться и жениться, даже сам себя не узнаю, я-ли это?

«Повзрослел ты, старик. Да и ума чуток добавилось, не скрою, хотя глупости совершать не разучился, так и смотри, чтобы чего-либо не выкинул, — снова с подковыркой, прочитав мои мысли, что не есть сложно, обитая во мне самом, — ну и что думаешь делать?»

«А, чтобы ты мне сам посоветовал, раз ты мой Ангел-хранитель, на погибель же не отправишь?» – схитрил я на этот раз.

«Всю жизнь на подсказках не прожить. Вот решил институт заканчивать – это уже поступок. Жениться думаешь и судя по поступкам, мыслям и страданиям, это серьёзно – тоже одобряю. Ну, ладно, раз давно не корректировал твои поступки и мысли не выправлял, так и быть посоветую, но тебе может это и не понравиться. Говорить?» — наступила заминка, — «Ну, говори, чего замолчал?» — не выдержал затишья до звона в ушах я.

«Езжай на учёбу, это сейчас важнее. Жена, если хоть немного любит, не сбежит и, тем более что ты её не одну оставляешь, а в кругу родных. Что, думаешь, что они сами могут обидеть? – проверил мою реакцию хитрющее моё внутреннее я, — что ты своим родителям не веришь? Езжай и будь спокоен. Твоей суженной не 15 лет, а слава Богу уже двадцатый пошёл. У вас ещё вся жизнь впереди. Подумаешь, «медовый месяц», да его, при желании можно в «медовый год» превратить, а-то и всю жизнь, хватило бы здоровья, желания и чувств».

«Да, нужно ехать, иначе ещё один год потеряю. Поеду, только на два-три дня задержусь, потом наверстаю что там нужно будет. Я же и контрольные все собирался там же выполнить и сдать, зачёты и экзамены и всё это за три недели, а теперь и меньше…», — задумался я и затем, ударил ладонью по колену, поднялся, как будто прям сейчас уже еду.

«Вот видишь, я же говорю, что ума ты чуток набрался. Учись, сам знаешь, что «без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек», — на этот раз его слова были искренни, без какого-либо подвоха и шутки, — да, нелегко это будет, когда все мысли будут не об науках, которые нужно будет осваивать, а о доме, но это и будет «контрольная», крайняя проверка твоих чувств. Да и не только твоих, но её, для неё это тоже будет серьёзное испытание. Как это будет, быть невесткой, общаясь со свекрухой и свекром, да ещё и без мужа – не легко, даже не знаю, кому из вас легче. Тебе, пожалуй, будет легче, тебе такое не впервой, а её, в разы сложней, может быть даже впервые в жизни так будет тяжело».

«Спасибо за то, что не оскорбил! – съязвил я, — хотя, ты прав, нужно будет её поддержать и подготовить».

***

Изначально регистрация и свадьба должны были проходить по такому сценарию. Я должен ехать в сопровождении дружка и сватов, как минимум, а также молодежи, да и всех желающих посмотреть обряд в дом невесты и когда «сваты» сторгуются, «выкупив» невесту, гости со стороны невесты и с моей стороны садились за стол там же и отмечали эту «сделку». После я должен вести невесту в ЗАГС, после ЗАГСа уже представлять родителям.

На «смотринах» родители договорились о том, раз имеется сложность в доставке гостей, из-за сложной погодной обстановки, не доставлять же гостей в тракторных прицепах, автомобилями проехать было нереально. Мы выписали автобус в автохозяйстве на свадьбу и для сопровождения, в колхозе сваты договорились о тракторе. Кроме того, родители невесты должны были осмотреть дом и условия, в которых придётся жить их дочери с мужем.

И вот наступил этот памятный субботний день 21 февраля, день регистрации брака, день создания молодой семьи, как тогда модно было говорить, «ячейки общества». Мы наняли на день регистрации две легковые машины, кроме автобуса, это был «Москвич-412» и ГАЗ-24 «Волга», соответственно для невесты с подружкой и жениха с дружком, на котором уже после регистрации предстояло ехать молодожёнам.

Погода была по-февральски чудная, если не брать внимание грязь на не асфальтированных улицах. С утра слабый мороз, а потом начало отпускать. Мы выехали за невестой имея почти часовой запас времени «на всякий случай». Уж что-что, а опоздать на собственную регистрацию в мои планы никак не вписывалось. И так было немало «накладок», которые ещё предстояло «разруливать». До клуба в Марьевке доехали на двух легковушках и автобусе, а дальше все пересели в автобус, который больше был похож на конку, с той лишь разницей, что вместо трамвая был автобус, вместо рельсов – глубокая колея, из которой, при любом желании выскочить ему самостоятельно было нереально и вместо конной упряжки был трактор МТЗ-52 «Беларусь».

Почему-то мне вспомнились Хрущёвские девизы – «В 1980 году мы будем жить при коммунизме» или «будут построены основы коммунизма», «будет бесплатным то-то и то-то, будет сделано то-то и то-то…» и т.п. Вот, оказывается какая дорога ведёт к коммунизму. Да и девиз был такой – «Все дороги ведут к коммунизму». Но самым смешным были призывы «Верной дорогой идёте, товарищи!», при этом рядом был памятник В.И. Ленину, с привычным жестом рукой вперед, а там, куда указывала его руководящая рука располагался вино-водочный магазин.

Вот мы и на месте. Благо, что и у родителей Оли тоже был уже давно построен коммунизм, в крайнем случае двор открыт для всех, ворот нет, а значит и одной преграды, которую, как правило приходится сватам штурмовать и платить «выкуп». Но зато пробиться через тесный небольшой коридор было тоже непросто, не станешь же просто, как бульдозером сносить почтенных людей, сватов и приглашённых гостей.

Ну и дальше было всё, как и предполагалось: «подсадная» ряженная невеста; выкуп места жениха малолетними детьми, но хорошо проинструктированные взрослыми, за какие деньги можно уступать, а за какие нет; досталось голове дружка, которая была обильно утыкана липучими семенами лопуха. Конечно, смотреть со стороны – всё выглядит очень весело, а жених-то нервничает, однако.

И вот я удостоен места рядом с невестой, вернее место выкуплено для меня моим дружком. Благословение родителей и угощение гостей, чтобы они придавали своей весёлостью свадьбе надлежащий тонус, задор, чтобы плясали и пели под баян частушки. Свадьба должна запомниться не только молодым и гостям, а всем случайным свидетелям, кто не приглашён на свадьбу, односельчанам и затем уже в самом районном центре, непосредственно у Дворца культуры и внутри его. И, конечно, те, кто принял определённую норму на грудь в этом преуспевал лучше, чем те, кто без того.

Задача же гармониста состояла ещё и в том, чтобы, кроме создания веселья на свадьбе, привлечь и к своей персоне внимание, чтобы те, кто будет думать, кого пригласить баянистом на свадьбу, выбрал именно его, это заработок и очень даже не плохой, не считая выпитого и съеденного за два дня. Пока не вошли во внутрь ДК, я был спокоен, а тут у двери зала бракосочетаний начал волноваться и волнение без малого не перешло в дрожь. «Где мой внутренний голос? Почему он меня не поддержит, не успокоит?» – прислушался, внутри тишина, только сильное сердцебиение.

Нас позвали первыми и объяснили, что мы должны будем и в какой последовательности делать. От этого зависела красота и торжественность процедуры, без каких-либо казусов, которые иногда даже в такую торжественную минуту могли случиться. Потом мы вышли и по приглашению под звуки, которые даже детям напоминают именно процедуру бракосочетания, мы, молодые, вошли первыми, а за нами все родные и близкие, выстроившиеся в ряд вдоль стены.

Валентина Афанасьева чётким, с интонацией и с годами отрепетированным текстом начала торжественную часть. Звучали красивые слова о семье, о том, что должны мы делать для того, чтобы союз крепчал и был нерушимым. У меня её слова смешивались с теми мыслями, которые были в голове, но напрямую с процессом бракосочетания ничего общего не имели и только вопросы и команды, типа: «Согласны ли вы…» и «А теперь скрепите свой союз подписями в книге регистрации браков»; «Молодые обменяйтесь обручальными кольцами», «Жених может поздравить невесту»…

Я держу в руках документ, согласно которого мы с этого момента считаемся законными супругами друг для друга, мужем и женой. Такое ощущение, что всё это происходит не со мной, а с кем-то, а я лишь играю роль жениха на процедуре бракосочетания. Открыли символическое шампанское, родные, в первую очередь родители, со слезами на глазах начали поздравлять нас, а затем и родственники, друзья.

Брат Алексей, будучи старшим сватом со стороны жениха, конечно, так расчувствовался, что громко на весь зал, как он всегда в эмоциях и говорил, произнёс: «Будьте счастливы, дети мои!» Несмотря на то, что все засмеялись, но это было так трогательно и убедительно до слёз. Дружкой невесты была Ира, её подруга и одноклассница, с которой я познакомился в тот знаменательный и памятный летний вечер одновременно со встречей своей судьба, с которой только что мы расписались. Дружком я взял брата моей невестки, жены Лёши, Николая.

Мы вышли на улицу, хоть не май месяц, но погода позволила нам сфотографироваться в свадебном наряде. «Всё, брат-Камбала, вот ты снова меняешь свой статус», — молниеносно высказался мой внутренний голос и снова залёг где-то там в глубине души, выжидая следующего удобного момента, чтобы сделать что-либо подобное.

После ЗАГСа я привозил уже законную жену не домой, а только до начала нашего квартала, откуда начиналось тоже бездорожье, по-джентельменски открыв своей молодой суженной дверь «Волги», а она грациозно, сняв белые туфли, сунула ноги в глубокие калоши и высоко задирая венчальное платье, дабы не испачкать в грязь, со мной под руку отправились домой, где родители нас благословили. Мы сели с гостями за стол. Посидели, как полагается за столом, который по обыкновению ломился от яств, не царских, но разнообразных и от души приготовленных умелыми руками женщин. А на вечер уже уехали все, кто был приглашён на свадьбу в Камышовку, где и должна была состояться уже сама свадьба, по всеобщей договорённости. Хотя, мои родители, договариваясь со сватами, хотели изначально, не усложняя процесс, провести всё мероприятие здесь в нашем доме. Но тесть с тёщей наотрез отказались, сказав: «Двоим дочкам делали свадьбу у себя в доме и Оле тоже сделаем. Чем она хуже?» Так и так, на том и порешили, вечер у нас, а вся свадьба в Камышовке.

Все, кто прошёл сам свадебную процедуру, знают, что самое томительное, это первые два часа, когда происходят дарения и молодым нужно все это время выстоять на ногах, выслушивая поздравления, пожелания и принимая подарки и, как же без обязательного «горько!» и поцелуев, чтобы стало «сладко!». Потом гости подопьют, разобьются на «кружки по интересам» и начинается галдёж, песни и, по возможности танцы, которые в тесных комнатах деревенской хаты, где обе комнаты, зал и прихожая были заставлены столами, было проводить невозможно, потому гости высыпались с клубами пара изо рта на улицу и изначально месили грязь, а ближе к полуночи подморозило и пошел даже снежок, стало с этим попроще.

Ох, если бы моя молодая жена была открыта душой со мной так, как я с ней старался всегда быть, думаю, что многих стрессовых ситуаций и недоразумений можно было избежать. Но все люди разные и нельзя всех мерять своей меркой, под свою гребёнку. О чём это я? Да, так. Скоро сами узнаете. Я бы просто сейчас не сдерживался и выпил бы не две-три «ущербных» рюмки, просто смачивая чубы, чтобы не пересохли и не пересохли от множества этих «горько». Чего они, интересно знать, идя на свадьбу, наелись, что всем стало так горчить, да и руки не держат совсем, роняют и роняют в рюмки свои «лапти» в виде хлебных крошек, а потом вопят «Горько! Горько-о-о!». Была бы моя воля, я бы сказал так: «Этим товарищам больше не наливайте. Сколько водки и хлеба извели, продукт же всё же, или собрать все эти хлебные крошки, смоченные обильно водочкой и заставить одного, самого крикливого съесть, вот тогда и посмотрели на то, когда бывает по-настоящему горько».

А свадьба гудела, баян чередовался молодежными плясками под магнитофон. В доме было душно, печь горела, людей было много, а комнаты небольшие с низкими потолками, как в обычной деревенской хате довоенного образца постройки, конца двадцатых годов. Эти хаты видели и радость, и горе, и свадьбы, и похороны, и горечь оккупации, и толчею немцев, греющихся вокруг печи и радость победы, и рождение детей, и детей у этих детей. Всё видели русские хаты и вот в очередной раз её стены, мазанные изнутри м снаружи глиной и затем беленные известью, с добавлением мела, впитывают в себя и слова пожеланий, и наказы молодым, и хранят тепло человеческих душ долгие и долгие годы, пока не снесут их и частичка памяти уйдёт, её больше не будет в качестве доказательства, она станет такой же мифической для молодого поколения, не видевшего воочию это, как и стены крепости древнего города Карфаген, разрушенного римлянами.

Из всех, с кем мне пришлось хоть немного общаться в этот праздничный вечер, больше всего запомнился Олин крёстный, дядя Лёша, он был братом моей тёщи, старшим почти на двадцать лет, что говорило о том, что в деревенской глубинке в те далёкие уже годы женщины рожали столько, сколько Бог давал. Конечно же, из-за голодных лет и тяжёлых условий жизни, не всем было суждено выжить и дожить до зрелых, как минимум лет или почётной старости. Дядя Лёша только собирался уходить на пенсию через год. Он прошёл три! войны, начиная с Финской, Великой Отечественной и закончил воевать на Дальнем Востоке, громя империалистическую Японию. Тогда это было в порядке вещей, но боевые, именно боевые ордена и медали на его пиджаке выходного костюма говорили сами по себе о нелегком боевом пути солдата-победителя. Насколько я мог уделить ему время он мне рассказывал о войне, поинтересовавшись предварительно, служил ли я и в каких родах войск. Я слушал его и не переставал удивляться тому, каких людей родила наша многострадальная земля и благодаря таким вот людям, мы сидим за столом, играем свадьбы, веселимся и радуемся жизни.

Когда нам предложили станцевать танец жениха и невесты, весь двор уже был усеян снегом и хорошо, что снег упал на подмороженную землю. Я был всё в тех же остроносых туфлях с блестящими, как золотыми латунными пластинками на самих носках туфлей, похожих на сердечки. Эти туфли, при выборе понравились всем и маме, и Оле. Оля, конечно, сняла свои белые туфли, она для такой погоды и одела более практичные и тёплые. Кто-то не поверит, но по-настоящему это был наш с Олей первый танец, даже не в статусе мужа и жены, а вообще. Оле не нравились танцы или она стеснялась на них того, что на нее смотрят десятки глаз и обсуждают, но что было, то было. И мы сколько встречались, никогда на них не ходили, а, если и ходили, то только, чтобы посмотреть, как люди танцуют, хотя я очень любил танцы и танцевать, конечно. Потому этот первый танец был особенный и памятен тем, что он первый, а значит я его не забуду никогда, как и первую брачную ночь.

Для кого-то эта ночь была просто очередной, мало чем отличающейся от десятков и даже сотен, проведённых людьми, решивших оформить отношения, но живущих уже долгое время, как муж и жена и не комплексуя по этому поводу, как это получилось у нас. Но при этом, я не бросил ту, которая мне была дороже всего и всех, не устраивал истерик, не сошёл с ума и не вздёрнулся от невыносимости сложившейся ситуации, если считать её таковой. Конечно, было как-то не того, но нужно считаться с мнением и убеждениями того, с кем ты собираешься связать свою судьбу и прожить долгую и счастливую жизнь. В этот день, накануне первой брачной ночи не хотелось вспоминать что, когда и как у меня было с другими девушками, если было вообще. Это было до того, как и пусть остаётся там, где сейчас находится, в дальнем закутке моей пытливой памяти.

Почему я об этом заговорил? Да потому, что даже не представлял, где могут положить в эту ночь молодых, не в ясли же к коровам в сарай на объедки сена. Гостей много и их нужно было как-то куда-то распределять. Но, пусть голова об этом болит у тех, у кого должна, у организаторов мероприятия здесь на месте. Вот как я снял с себя обязанность, хотя на общих основаниях знать должен был, но зачем в такой день ещё этим голову забивать. Вот ещё тёща и тесть даже не знают, что мне в понедельник нужно бросать молодую жену и ехать на учёбу, вот сюрприз будет, когда узнают. Но и это я скажу не раньше, чем когда будем с Олей домой будем уезжать.

После полуночи, сначала люди старшего поколения, местные потянулись домой. Часам к двум остались самые выдержанные и те, кому некуда было деваться, нужно было дождаться, когда гости определятся с ночлегом и начинать убирать столы, мыть посуду и готовиться к завтра уже, хоть ночь зимняя длинная, но полночи были уже позади. Подошла мама Тони, соседка, что проживала напротив и объявила мне и Оле:

— Вы будете у нас спать. Я вам послала, пойдёмте, я покажу и расскажу, что где, чтобы ночью не заплутали с непривычки, если какая нужда будет. Там в одной спальне бабушка уже давно спит, хозяин мой в кухне храпит, а я нескоро ещё приду, тут пока управимся.

Во, как, оказывается, что в анекдоте: «Приходят молодые люди на свадьбу, такие крепыши все и спрашивают:

— Драку заказывали?

— Да, нет, не заказывали, — отвечают перепуганные хозяева.

— А, не имеет значения. За всё оплачено. Понеслась, мужики!»

Как и «без меня, меня женили». Ну, всё равно лучше, чем в курятнике, в хлеву с хрюшками и чем в яслях у бурёнок.

Благо, что идти не пришлось через все село, просто перешли улицу наискосок. Поднялись на крыльцо, зашли в прихожую, повернули налево в зал, прошли через зал в спальню.

— Вот ваша опочивальня. Доброй ночи! Оля, пойдём, я тебе покажу и расскажу, что тут, где, если понадобится.

Оля пошла с тётей Валей, а я осмотрел комнату. Спальня, как спальня. Кровать высокая, видимо, с двумя перинами, сложенными пирамидой подушками. Короче всё то, от чего я отказался после первой же ночи дома, придя со службы. Хотя, кто говорит, что я собирался спать?! Может быть мне найдётся дело и поинтересней, как-то, хоть я и отгонял эти мысли, которые давно мне дыру протёрли в моей памяти и, скорее всего половину их я растерял за долгие дни и месяцы общения со своей избранницей.

Пришла Оля и начала разбирать кровать, что было не так уж и просто и быстро.

— Оля, я покурю пойду, пока ты тут.

— Соседка разрешила, если хочешь, покурить у печки, её хозяин там курит, и ты можешь. Что на улицу пойдёшь?

— Да, можно и у печки, а-то буду холодный, если на улицу пойду и ты не пустишь в койку, придётся на коврике, как кот спать.

Я присел у раскрасневшейся печки, открыл привычно, как делал дома верхнюю конфорку и с удовольствием затянулся. За почти сутки у меня ещё не было минуты, чтобы вот так спокойно, не держа проблемы в голове покурить и покурить в удовольствие. Грешным делом подумал, зря, что не прихватил с собой бутылочку, она была бы кстати. Ну, да ладно, перебьёмся, завтра догонится, что сегодня упущено.

Я зашёл, Оля разделась и легла. Я не заметил, чтобы она несла с собой ночную рубашку или это ей соседка наделила. Разделся и лёг с краю. И сражу же интуитивно сделал полуоборота через правое плечо, оказавшись лицом к лицу с женой. Непривычно как-то говорить – жена. Вчера была ещё невеста, а сегодня жена.

Я, естественно начал ласкать ту, что лежала смиренно рядом со мной. Ласкал я недолго, поцеловал один-два раза, хотя «горько» уже никто не кричал, хотелось неспеша продолжать начатое дело, но…

— Не нужно, Саша. Давай спать!

???

— Что? Мне показалось или я что-то услышал?

— Мы же не дома. Потом, дома.

— Может мне вообще домой уйти, как тогда в тот вечер перед Новым годом? – у меня действительно мозг заклинил, — мне уйти!

— Ложись. Успокойся, разбудим бабушку.

— Да я сейчас всю вашу Камышовку разбужу…

— Знаешь, я считала и всё получалось хорошо. А тут почему-то месячные начались раньше…

— Это ты мне, как у нас на кораблях «флаги расцвечивания» вывесила в честь регистрации брака?! Меня не только все люди, собаки все в округе засмеют. И нельзя было сказать это хотя бы час назад, я бы или там нажрался или с собой взял, тут бы напился до беспамятства. Ой, Оля, Оля, когда ты меня перестанешь мучить? Видимо за все мои грехи, такая награда.

— Саша, ложись.

— В гроб и умирай?! Я ещё думал побыть дня три с понедельника дома. Наверное, прямо с утра в понедельник и уеду.

— А, я, как?

— А ты-то тут при чём?

— Мне, что дома оставаться?

— А, что со мной поедешь? Дома, конечно. Или ты имела ввиду этот дом? Хорошо Новый год начался. Говорили же мне, как встретишь его, так и проведешь. Спи! Я на перинах спать не могу. Пойду лучше к печке, покурю, мне нужно мозги на место вправить. Тут мне помощь Гудвина, видимо, потребуется. Не знаешь, у вас нет знахарки в деревне, которая мозги вправлять, как животы сорванные?

— Не знаю, — серьёзно, не понимая уже меня, расстроившись сама, ответила Оля, — завтра у мамы спрошу.

Я откровенно рассмеялся и пошёл курить, держась за живот, не думая ни о том, что разбудить могу глуховатую бабушку или всё деревню. Конечно, я не пойду назад, даже под предлогом, что жена что-то там забыла, чтобы захватить ненароком бутылочку беленькой. А без неё мне точно придётся тупо дожидаться утра, потому что уснуть было так же нереально, как подняв глаза в небо увидеть там плывущую камбалу и какая разница водный океан или воздушный. «С началом семейной жизни,… — пытался придумать себе подходящее прозвище, отражающее действительность и не мог, фантазия, некогда бурная, отказала и добавил лишь одно, — муж, объевшийся груш!»

Воскресный день прошёл, как и полагается весело, с юмором, различными розыгрышами, гуляниями ряженных по всей деревне и прочими атрибутами, чем обычно славятся свадьбы в глубинке. Было всё, по сценариям и без сценария, на чистой импровизации, но всё прошло как-то без меня. Я, как будто отрешился от мира сего и пребывал где-то во взвешенном состоянии между двумя измерениями, толи не хватало сил притяжения одного, толи, наоборот, второе сильно притягивало и не давало приземляться к первому. Как бы не было, тут сказалась и бессонная ночь, и то, что случилось, и то, что предстоит мне, в лучшем случае через три дня, если я оставлю первоначальное решение задержаться на три дня без изменения.

Понедельник у меня был выходной, так как на свадьбу по закону полагалось три дня отпуска. Во вторник нужно было идти на работу, во-первых, кому нужно поставить магарыч за свадьбу; во-вторых, напомнить и отдать вызов на сессию, чтобы мне предоставили учебный отпуск сроком на три недели. Нет, всё-таки нужно в понедельник идти, в вызове указана дата с 23 февраля. Но с меня там тогда точно «не слезут» и День СА и ВМФ и свадьба – легче застрелиться, чем столько водки выпить.

***

О прошлом старался не думать, нужно было жить настоящим и будущим. Я подумал, как много за шесть лет изменилось в институте. Я слышал, что мой друг Саша Котов осел в ВНИИМСХ в аспирантуре, а Паша комсорг вообще преподает сельхозмашины и тоже пишет кандидатскую в аспирантуре. Может кого встречу, вспомним молодость, а вспомнить есть что. Но главное, не это, а то, что «нужно кровь из носу» сдать сессию, чтобы двинуться дальше в сторону приближения к цели получения диплома инженера-механика.

Первый круг моих «полётов» завершился удачным приземлением в жизненном аэропорту под названием «семья». Теперь я брал разгон, чтобы взлететь и сделать заход на круг, первая попытка которого завершилась «трагически», если вспомнить расшифровку условного сокращенного обозначения дисциплины ТММ – «тут моя могила». И в тоже время это меня сподвигло на новые жизненные приключения, взлёты м падения, погружения и всплытия. А самое главное, что я понял из прожитых лет, ни одно из значимых событий не было совсем случайным, никак не влияющим на мою будущее. Нет и нет, каждое из них имело определённое значение и так или иначе корректировало траекторию моего жизненного пути, ведя меня к тому, к чему я обязан был прийти.

— Не скучай, дорогая. Если заскучаешь, найди себе любовника, но, когда я приеду, чтобы никого не застал, иначе застрелю из двустволки дуплетом, ты знаешь, что другое, а стреляю я очень даже неплохо, — давал я указания молодой жене, — твоя первая задача, как замужней женщины, хотел сказать, но скажу правильно, девушки, как бы это ни странно звучало. Главное, терпи, если что-то не нравится и не лайся с мамой. Больше общайся с отцом, спрашивай, он поможет и подскажет и ни в чём не упрекнёт, это точно. Я бы сказал, что с мамой будь похитрее, больше спрашивай, например, «мама, а как вот это нужно делать, я не очень пока умею, поможете?», но этого, зная тебя, не будет. Короче, держись, уже меньше трёх недель осталось – это мелочи. Мне три года пришлось ждать, тяжело, но дождался же и живой, вот он, я, перед тобой. Что-то хочешь мне сказать?

Оля стояла с невесёлым видом, смотря мне в глаза и молчала, только пожала плечами. Было ощущение, что её с корнями выдернули из привычной почвы и воткнули в совершенно новую среду, а процесс приживления, укоренения, он же не быстрый.

— Нечего?! Тогда я скажу. Я тебя люблю! Знай это, просыпаясь, знай это в любой момент, знай это ложась спать в холодную, не прогретую мной постель, знай, что я всё время буду думать о тебе: сидя на лекциях, на практикумах, выполняя контрольные работы, сдавая зачёты и экзамены; когда я буду ночами зубрить науки, писать шпаргалки или даже отмечать с однокурсниками удачную сдачу экзамена, я буду поднимать тост «за мою любимую», которая ждёт (будет же ждать?). Не скучай, читай книги, если будет скучно. Ну, как-то вот так. Надо бежать на автобус. Я тебя люблю! – держа в левой руке дембельский портфель с вещами, правой прижимая к себе молодую жену, — мой гордый и нежный, не тронутый и безгрешный, кареглазый Цветок, моя княжна Ольга, — с поцелуем сладким, сладким и никакой горечи, а горечь разлуки, как придёт, так и уйдёт.

Окончание следует.

Предыдущая глава 8 — http://pisateli-za-dobro.com/kambala-chast-5-sudba...