Небо

Тук, тук, тук стучит палочка, по асфальту выбирая путь, выпущенным нервом, чувствуя все неровности дороги, вот здесь можно идти, здесь надо остановиться, а вот сюда уже не стоит. Плюс напульсник, который всегда сожмет запястье, сигнализируя об опасности. Любой сможет так ходить, даже с закрытыми глазами. Вот только есть те, кто не может их открыть. Тук, тук, тук стучит палочка, в самое сердце, определяя людей, да кого еще можно достучаться.

Был месяц Май. То самое счастливое время, когда весна не просто наступила, а развернулась во всю свою ширь горизонта. В это время, буйства молодой зелени, света и радости хочется, ни о чем не думая просто идти, вдыхая этот пьянящий воздух и улыбаться, улыбаться, улыбаться.

По тротуару Протопоповского переулка, вдоль трамвайных путей, поводя из стороны в сторону легкой тростью и громко стуча, ощупывая себе дорогу, шла девушка лет семнадцати. На ней была длинная юбка, шотландской расцветки, берет той же ткани с огромным помпоном, и короткая джинсовая куртка. На глазах не обычные очки, вычурно демонстрирующие, что она ни чего не видит, абсолютно круглые стекла черного цвета, две непроницаемые перегородки. Девушка шла уверено, как ходят известной до дыр исхоженной дорогой. Она улыбалась. Она улыбалась во все тридцать два зуба, еще про такое говорят: «улыбка до ушей хоть завязочки пришей». Увидеть такую себя со стороны, и сгореть со стыда. Нельзя так откровенно, на людях, радоваться чудесному дню, жизни, и своим мыслям. Приблизившись к пешеходному переходу, девушка резко повернулась на девяносто градусов и, подойдя к светофору, дважды приветственно стукнула его тростью. В ответ светофор начал издавать резкий и неприятный звук. Она замерла, всем видом демонстрируя смеренное ожидание. Мимо почти бесшумно проехал трамвай и приветственно трижды тренькнул, светофор перестал тарахтеть, а вместо этого зазвучала весьма приятная музыка, чем-то напоминающая танец феи Драже из Щелкунчика. Девушка решительно двинулась по пешеходному переходу, и, пройдя еще несколько метров, по тротуару она опять повернула, но уже на втором шаге наткнулась на стенку летнего кафе и, судя по выражению лица, это ее крайне обескуражило. Тогда простукивая, каждый сантиметр она стала двигаться вправо.

– Что-то не так? – поинтересовался проходивший мимо юноша. Он изо всех сил старался подавить улыбку, от увиденного, хотя прекрасно понимал, что его не видят.

– Да вот хотела зайти в кафе кофе выпить, а тут стена, откуда-то взялась, – девушка продолжало простукивать неожиданное препятствие.

– Они здесь открытую веранду поставили, вход сдвинули метров на десять влево. Могу проводить если желание отведать кофе не улетучилось?

– Не улетучилось!

И юноша церемонно подставил руку, за которую тут же уцепилась девушка, в одно мгновение, сложив трость. Кафе заполняли большие плетеные кресла и столики, покрытые чистыми скатертями, в вазочках стояли маленькие букетики первоцветов, вроде бы даже настоящие.

– Тебе чего заказать? Здесь нет ни кого, а меню могут и вовсе не принести.

– Мне большую чашку капучино, и сливочное пирожное с шоколадной крошкой, и чтобы непременно на пенке нарисовали сердечко. И еще вот. – Она извлекла пластиковую карточку, из какого то, потайного кармана и протянула ее.

Юноша взял и пошел в здание самого кафе. И почти сразу же вернулся. Сел напротив девушки и вернул универсальное платежное средство.

– Меня зовут Саша, а тебя как?

– На карточке же написано, – девушка спрятала ее в потайной кармашек куртки.

– Ее мне дали расплатиться за кофе, а не что бы я втихаря узнал твое имя.

– Катя.

– Екатерина значит, а по отчеству как будет?

– Вот еще, – рассмеялась девушка, – по отчеству величают начальников либо старых дев, а я ни то ни другое.

– И все-таки, – Александр настаивал, видимо был у него какой-то пунктик, поэтому поводу.

– Я Юрьевна, – Катя находилась в прекрасном настроении, и она не видела ничего страшного в том, что новый знакомый узнает ее отчество, тем более что он мог его все-таки прочитать.

– Екатерина Юрьевна прекрасно звучит.

Появилась официантка, неся на подносе чашки с ароматным кофе и блюдечки с пирожными. Неуловимо и с большой ловкостью она расставила все это на столе, поставив десерт для Кати, она достаточно громко стукнула ложечкой по блюдцу. В большой чашке с капучино корицей и шоколадом красовалось нарисовано сердечко. Это было очень мило и трогательно, особенно понимая, что девушка не может это видеть.

– Экспрессо, – Катя шумно втянула воздух носом, – хороший выбор, а я люблю капучино только его нельзя размешивать, а пить надо черный из-под взбитой пенки.

Девушка нарочито точным движением немного отщипнула пирожное ложечкой и отправила в рот.

– Я так понял тебя, здесь неплохо знают, ты живешь, где то рядом?

– Нет, я живу далеко отсюда, – девушка неопределенно махнула в сторону. – Здесь центральный офис ВОС и мне надо каждый месяц отмечаться, что имею право на инвалидность.

– То есть, они сильно переживают, что ты внезапно прозреешь, и будешь бесстыдно наживаться на их денежках.

– Зря ты так, – беззлобно ответила Катя, – они столько сил прикладывают, чтобы хоть кому то помочь, и всегда так радуются, когда кто-то снимается с учета. Там работают очень правильные и добрые люди. А учет нужен, закон такой. Да и мне не сложно вернее даже очень необходимо хоть раз в месяц, куда ни будь выти из дома. Дорогу я же выучила до последних мелочей. И здесь, кофе и пироженки, они такие вкусные.

– Да, я чего-то погорячился с бурным негодованием. – Саше стало совестно что, не сделав ни чего, вдруг обрушился на людей делающих все возможное. – Но ведь должен быть способ, чтобы помочь. Я же точно читал, где то, что вставляют хрусталики, восстанавливают нервы и мышцы глаза.

– Все так и это помогло тысячам людей, а может миллионам я слышала, что магазины оптика просто перестали существовать. Вот только я слепая с рождения у меня глаз совсем нет. В моем развитии пошло, что то не так и глазные яблоки просто не сформировались. Все есть веко нервные окончания, а самого глаза нет.

– Сейчас уже сердце выращивают. – Не унимался Сашка.

– Сердце это мышца, а глаз более сложен, это как сразу целую руку, восстановись с костями, нервами и сухожильями, это очень дорого. Это стоит как дом у моря в Крыму или на Сахалине. А у меня их два.

Катя перестала улыбаться, и Сашке показалось, что виной всему его бестактные вопросы. И что немедленно надо спасать положение.

– Извини, мне кажется, тебе очень тяжело говорить на эту тему.

– Ничуть не бывало, мне всегда приятно, когда кто ни будь интересуются, и хочет мне помочь.

– Ну а что тебе действительно интересно, – Сашка сделал очередную попытку сползти с неприятной темы.

– Какого цвета небо, какого цвета море, какого цвета ты.

– Небо голубого, море… – начал перечислять юноша.

– Что значит голубой? Вот море пахнет морем, хоть морем назови его, хоть нет. Я не знаю, как выгладит голубой, зато я знаю, как пахнет, как шумит море, а небо я не слышу, у него нет запаха, а там еще облака изменчивые в каждое мгновение. Я очень хочу увидеть небо, купить самый дорогой фотоаппарат и фотографировать его.

– Да, оно стоит этого, знаю я одно местечко.

Девушка суетливым, до нелепости движением схватила руку Саши и с жаром проговорила.

– Не в этом году, наверное, и не в следующим, но в третьем обязательно покажи мне небо.

– Почему в третьем.

– Квоты на имплантаты глаз еще не скоро. В прошлом году только на сердце открыли в этом почки и печень. А есть еще легкие селезенки и прочие кишки. И если им их не дать они просто умрут. А я абсолютно здорова, если не считать, что слепа как крот.

– Обещаю, что как только ты сможешь видеть, я покажу тебе небо, и ты этого неба никогда не забудешь, – стараясь избежать излишнего пафоса, пообещал Сашка.

– Ну что кофе выпито, пироженка съедена, и время идти на обследование.

– Я провожу. – И как настоящий джентльмен предложил руку.

– Ты будешь смеяться, но я впервые с мальчиком иду по улице одна, – сказала Катя, смущаясь до легкого румянца выходя из кофе.

– Слушай, а что это у тебя за очки мне кажется, что это даже не стекло, – юноша решил прервать затянувшееся молчание, которое становилось все более неловким.

– А это и не стекло, это обсидиан. Дядя из Мексики привез. Они очень тяжелые по сравнению с обычными, на переносицу сильно давят, – девушка поправила очки рукой, – но когда я их одеваю, чувствую какую-то защищенность, как будто барьер. Ну, вот и все триста двадцать семь шагов от кафе.

– Еще увидимся! – Саша выпустил руку.

– До встречи, – смотря немного в сторону, сказала Катя и помахала рукой.

Девушка зашла в здание похожее на военный институт, еще советских времен, с надписью «Дом просвещения ВОС».

***

Сашка немного потоптался, делая вид, что изучает доску с объявлениями, потом видимо на что то, решившись, круто развернулся и быстрыми шагами пошел в сторону монорельса. По пути к остановке и в вагончике, его мучило чувство вселенской несправедливости. Как же так, человек страдает, и вроде так и должно быть. Не в этом году и даже не в следующем. Она его ровесница, ей семнадцать ну, в крайнем случае, восемнадцать. И все спокойны и довольны собой. Мысли путались, но понятно одно, надо помочь, но чем, денег ему столько и за сто лет не собрать. Но помочь очень хотелось. Добравшись до дома и не найдя ни одного ответа на так и незаданные вопросы, Сашка, бросил рюкзак в прихожей, и сразу рванул к своему закадычному другу Сереге Петрову. Он жил двумя этажами выше, и был сгустком противоречий, комплексов и фобий. Умея прекрасно говорить и всегда умно и по существу, смущался незнакомых людей, частенько используя Сашку как некую моральную опору. Он, любой выход на улицу продумывал со скрупулезной тщательностью, а на отцовском пневмомобиле разогнавшись до двухсот пятидесяти, гнал все мысли вон. Вести один из самых популярных ресурсов по игровой системе «Большой мир» в сети и ни чего не понимать в компьютерах. Сетевого администратора к слову ему сосватал тоже Сашка.

На звонок долго ни кто не отвечал, пришлось вызывать с мобильного, по сетке.

– Ты откуда такой красивый. – Серега был взъерошен и задумчив.

– Я к бабушке ездил, – сказал Сашка, удивляясь забывчивости приятеля, – я ей по саду помогал даже картошку копал настоящей лопатой.

– А, нуда ты чего то, позавчера говорил.

– А ты что, учишься?

– Во-во грызу граниты. Я и тебе посоветовал бы, до экзаменов три месяца у тебя средний бал высокий, это настоящая удача, или опять думаешь, повезет, не надейся тесты вещь жесткая.

– Не начинай, не все метят в генералы, – Сашка учился хорошо но, крайне однобоко отдавая предпочтению точным наукам, за что и страдал его пресловутый средний бал.

– Во-во давай, расскажи, куда ты на этот раз собрался, – Серега сел на любимого конька поучать и воспитывать, – сорвешь тесты не допустят к экзаменам и вместо инжиниринга и проектированию гиперзвуковых дронов, добро пожаловать реснички рисовать у трех мерным барышням в каком ни будь новом блок бастере «Воронцов против Наполеона».

– Да ладно я не так уж плох вот по дороге осилил «Преступление и наказание» твоего Достоевского.

– Во-первых, он не мой, а принадлежит всему человечеству. А во-вторых, прочитать, а не прослушать эту книгу ты должен был лет пять назад, когда он был по программе. Хотя за старание тебе зачет, хоть понял, как тяжело наверстывать, такие объемы лопатить.

– Понял, то я понял, вон уши опухли, завтра за Каренину сажусь. – Обреченно вздохнул Сашка.

– А вот это уже радует, а то я же тебя знаю, не попадешь в свой Физ-Тех или Баумана, у тебя крышу сорвет. И на Марс техником, или в кавалерию, в штурмовые отряды, будешь эдаким командиром четвертой палубы. Из транспортников на вертолетах десантироваться и сразу в бой. Видал, как наши в Сомали, даже не опустились на землю, атаковали в порту пиратов, взяли, что нужно и ушли на десантный.

– И чего в этом плохого?

– А я? – лицо Сереги исказилось в наигранной гримасе ужаса, – ты вон здоровый как кабан тебе, что Марс кайлом крушить, что пиратов в Сомали на вертолете гонять, все одно. Ты самодостаточен, ты вещь в себе. А я? Ты обо мне подумал? Мне всегда нужен, кто-то на кого я должен изливать свою гениальность. Я плохо схожусь с людьми. Так, что не чего балбесничать математику и прочий фундамент ты сдашь это ежу понятно, а уж литература история и прочая гуманитарка с меня и я с тебя не слезу. И сестер твоих науськаю.

Угроза приобщить к воспитанию младшую сестру не была пустой, да и старшая не останется в стороне. Эти две фурии могут запросто превратить тихую, и спокойную жизнь в сущий ад. А уж тексты для изощренных издевательств и насмешек напишут, и даже очень талантливо.

– Ладно.

– Слушай, что-то не так? – Серега почуял неладное. – Ты уж больно покладист.

– Да ничего такого, – мысли продолжали путаться. Сашка пытался, ухватится хоть за какую ни будь и у него ни чего не получалось. Объяснять не хотелось.

– Давай рассказывай, на тебе лица нет, что случилось? Сам ведь знаешь, что вытяну так чего время тянуть.

– Хорошо. Ведь ты все равно не отстанешь. Приезжаю на Ярославку. И не спускаюсь в метро, иду к монорельсу вдоль Каланчевки, к Проспекту Мира. И на встречу, девушка она слепая, прикинь, настоящая с тростью, уткнулась в стену. Там летнее кафе поставили, она эту стену простукивает и маленькими шажочками идет в сторону. Вроде бы со смеху помереть можно, а у меня сердце перехватило, и итак сжало, что слезы потекли, а она такая счастливая улыбается рада, что может раз в месяц выйти из дома.

– Слепая? Сейчас же даже очки перестали продавать, не кому.

– У нее глаз вообще нет! – Сашка встал со стула, взъерошил волосы от переизбытка эмоций и сел обратно.– Что-то там, в развитии пошло не так, все сформировалась, а глазные яблоки нет, здесь целый глаз выращивать надо, сложно, это не хрусталик поменять или мышцы простимулировать.

– Я слышал, уже сердце выращивают и даже операция вроде бы бесплатна.

– Сердце это мышца, глаз намного сложнее, припомни картинку в анатомии, это то же самое, что и руку вырастить бешеных денег стоит.

– То есть она слепая с рождения.

– Представь, ни чего, ни когда не видеть. И тут появляется возможность, а им в ответ не время и даже сейчас, не в этом году, ждите. Короче, приходите завтра. Зато вокруг всего этого веются полчища каких-то, никому не известных звезд, светских львиц, престарелых девочек, заменившие у себя, наверное, все. А надо всего-навсего поменять мозги.

Пока Сашка изливал водопад негодования, его друг решил действовать. Закрыв на мониторе задачник по математике, над которым трудился два последних часа. Вошел на сайт одной из клиник по трансплантологии и открыл закладку с ценами.

– Да уж ну и ценник, – удивился Серега, просмотрев все предложения по глазам, – самолет немного дешевле.

– О чем и речь, – добавил Сашка, увидев цифры с большим количеством нулей, – Сколько мне моих ведьм слепить надо. Такие суммы даже в кредит не дают.

Он встал со стула, опять взъерошил волосы, подошел к окну и уставился на пруд зоопарка. Ему нравилось наблюдать за лебедями, из этой квартиры. Она выше, всего на два этажа, но этого достаточно, чтобы через забор увидеть их плавную, абсолютно неспешную наполненную, спокойствием и достоинством жизнь.

– Ну, расскажи, – Серега решился прервать молчание, – она красивая или умная, чем она зацепила, а она тебя зацепила, это точно.

– Она счастливая, – Сашка не отрывался от созерцания пруда, – Ну, вот слепая, а счастливая вся аж светится, на глазах очки из апсидиана, черный такой камень, а все светится и хочется подольше побыть рядом, хлебнуть немножко этого счастья. А красивая или нет, я так и не заметил.

– Так я все понял, – Серега внезапно стал абсолютно серьезным, – То есть надо раздобыть денег и что важно, денег надо много.

– Да откуда у нас такие деньжищи.

– Есть один ресурс и им не мешало бы воспользоваться.

– То есть, – Сашка знал, что если его друг заговорил этим тоном, то проблема тронула его до самой глубины души и он всю ночь будет, мучится от бессонницы, пока не решит ее.

– Мой сайт! Через два месяца экзамены. В январе в армию. А там, в сентябре в университет и уже будет не до него, и моих рассказиков. Я давно думал как по красивей закончить историю моего, Индрика. А твоя история весьма красива. В сетки деньги можно попросить только один раз, у меня почти полмиллиона подписчиков, с каждого по рублю или хотя бы по полтиннику, и нищему рубаха.

– Ты же пять лет делал Индрика, – Сашка оторвался от лебедей, – и ведьм я своих, куда буду девать.

– Да не будет больше ни каких ведьм! И помолчи, я сочиняю воззвание.

Серега погрузился в работу что-то набирал на клавиатуре стирал, набирал снова и снова стирал. Это продолжалось не меньше пяти минут,

– Во, готово. «Я ни когда не обращался с просьбой о помощи, но сейчас она понадобилась, и мне, вернее, не мне, а моему лучшему другу, или даже не ему, а очень хорошему человеку срочно нужны деньги». Поставлю ограничение пожертвований до рубля. Все отправляю. Во, смотри, деньги уже пошли. Так что иди спокойно домой слушай «Анну Каренину» и подваливай послезавтра, когда накапает уже прилично. А то сейчас придут мои домашние, устроят очередной бардак, и тебе не вырваться часов до девяти, и мне учиться не дадут.

Опасность, была реальной и Сашка, коротко попрощавшись с другом, спустился домой.

***

Книгу Льва Николаевича Толстого, «Анна Каренина» можно осилить, где то часов за сорок, пятьдесят, вставить наушники и слушать, при этом все остальные части тела абсолютно свободны. Можно лежать на пляже и любоваться линией горизонта, можно капать картошку любимой бабушке, можно одев ролики, накручивать круги на треке, поднимая физический тонус. Сашка предпочитал совмещать приятное с полезным, хотя здесь скорее, сочетание полезного с необходимым. Года три назад ему удалось устроиться обслуживать антенны связи, то есть надо с периодичностью в месяц посещать крыши всех мало-мальски высоких домов. Подработка отнимала достаточно много времени, но она нравилась, особенно финальная настройка релейной связи. И вот одевшись по теплей и, нацепив наушники, он вышел из дома. Уши пухли, а что делать если всю среднюю школу не читал ни чего, а тест построен, так что если не читал то и не ответишь, вот и приходится наверстывать. И если не набрать на тесте по литературе хотя бы шестьдесят процентов прощай, экзамены прощай, серьезный институт. Домашние живьем сожрут, вспомнят все, и ведьм, и обслуживание антенн сетки, так что надо терпеть.

Звонок оторвал Сашку от протирания раствором этилового спирта контактных групп, какой-то, очень важной антенны на шпиле высотного дома в районе Сокола.

– Давай подваливай, есть нужная сумма! – голос Сергея торжествовал.

– Как уже?

– Жители «Большого мира» неожиданно приняли мою просьбу близко к сердцу. Хотя я всегда верил в них. Не зря пять лет мы делали одно дело вместе.

Сашка бросился домой. Всю дорогу он бежал, до монорельса, после монорельса, вверх по лестнице. Сердце колотилось в груди хотелось побыстрее увидеть, узнать подробности, как такое могло случиться и так быстро.

Дверь открыл Серега, довольный, как кот, съевший всю сметану.

– Давай проходи, только что пришел ТК, я его позвал, так на всякий случай.

ТК был чем-то вроде системного администратора, он помогал с сетью, поддерживал сайт, давал кучу полезных советов, как улучшить работу «Индрика». Его года два назад привел Сашка, познакомившись с ним на улице, когда «Индрик» чуть не сдох от вирусной атаки. Ни имени, ни фамилии от него добиться не удалось просто ТК. Хотя Сашка все-таки дожал на счет отчества Иванович. Он был на год младше и ходил в другую школу, хотя жил не подалеку. За глаза ребята звали его: «Супер хака».

ТК сидел в новомодных мониторных очках и как-то забавно пальцами правой руки почесывал свой живот. Было понятно, что у него вживлены контакты манипулятора в пальцы, но от этого понимания становилось еще забавней. Он приветствовал вошедшего поднятым указательным пальцем левой руки, но от работы так и не оторвался. Хотя через мгновение переместил очки с глаз на лоб и произнес свою любимую фразу.

– Все готово.

– Денег собралось даже немного больше, давай ее счет и будет все отлично. – Серега просто светился энтузиазмом.

– У меня нет ее счета, – Сашка напрягся потихоньку прозревая.

– Как ее фамилия?

– Я не знаю.

– Ну, ты доешь! – Серега вскочил и с легким поклоном продолжил, как бы представляя Сашку публике. – Мой лучший друг Александр Николаевич Розумовский. Хотя это в твоем репертуаре ни телефона, ни адреса в сетке, ни почтового ящика.

– Ни чего нет, она нашего возраста зовут Катя.

– А отчество, – в Сереге проснулось ехидство.

– Юрьевна.

– Потрясающе ты вот так запросто знакомишься с девушкой и не берешь у нею телефона.

– Я с ними не знакомлюсь, я просто говорю. Мы просто общались.

– Да все нормально, – ТК был само спокойствие, он вновь одел очки на глаза и начал почесывать живот, – вскроем базу ВОС, вы думаете там много Екатерин Юрьевн семнадцати лет от роду. Ну, вот и она, а с ее фамилией я и по России ее без проблем нашел бы.

– С какой?

– Венке, только у нее нет счета и учетной карточки, это значит, что деньги перевести не удастся.

– А если завести карточку?

– Это уже мошенничество и за это расстрел, – ТК сделал такие страшные глаза, что они синем пламенем, блеснули через очки. – Тем более она не совершенно летная. А за это три года расстрела.

– И что это значит.

– Вот видишь клиника, – ТК показал на монитор, он синхронизировал изображение, – хочет двадцать процентов предоплаты, и в нашем случае это должна быть наличка, вот когда они создадут учетную запись, куда мы и переправим остаток, а двадцать процентов наличными.

– Это же семьдесят тысяч! – ужаснулся Сашка.

– А методы обналичивания существуют? – Серега старался не поддаться панике.

– Существуют, но это мошенничество, и за это расстрел. – Страшные глаза вновь блеснули.

– Блин поминальный, денег нет плохо, есть не лучше.

– Есть одна схемка, и она работает. Распишем на тридцать пять человек, по две тысячи на фиктивные чеки, две тысячи они хоть со скрипом, а все же снимут, это конечно не законно, но за это не расстреливают, так три года каторги. – ТК был доволен собой. – Где будем собирать деньги.

– Давайте в зоопарке у клетки с тиграми. Там место темное и лавка. – Предложил Сашка.

– Это ты в зоопарк через дыру в заборе влезешь, а остальным, что билет покупать? А видел хоть раз, какая там очередь?

– Нет. С моего этажа не видно. – Сашка не врал, с третьего этажа очередь в кассы зоопарка не видна, а вот с пятого как на ладони.

– Ну, тогда в сокольниках, туда можно и на метро, и на трамвае, и на монорельсе.

– Сокольники отличная идея. – Согласился ТК. – Только коробку найди, и побольше, банкоматы могут десятками выдать всю сумму.

Коробку нашли быстро, там оказались, чьи-то туфли тридцать второго размера, их мгновенно выставили. Серега сказал, что ничего нет страшного они же явно не мамины.

***

До Сокольников добирались на монорельсе. Быстро, с комфортом, но не дешево. Парк встретил ребят, очередным фестивалем. В середине мая они здесь проходили, наверное, каждый день, а может быть и чаще. Громкая музыка, всеобщий ор и веселье заполнили все пространство. В этот раз главными действующими лицами объявили кошек. В округе все кишела людьми в костюмах кошек, с ушками, хвостами лапами и просто разрисованными лицами. Все звуки слились в один оглушительный рев.

– Пошли отсюда поближе к алее, – предложил Серега, – а то я сейчас с ума сойду.

В ответ ему покивали, перекричать весь этот шум было не возможно. У аллеи действительно оказалось значительно тише, видимо применялись защитные акустические экраны. Осталось организовать штаб квартиру, на какой ни будь скамейке, подходящая, нашлась почти сразу и друзья тут же расположились на ней.

– Все готово, – толи спросил, толи объявил ТК, – ставлю маячок.

Теперь оставалась ждать, когда совершенно незнакомые люди, объединенные по абсолютно непонятному принципу в группу, понесут деньги.

– Слушай, – обратился Сашка к ТК, – а вот все эти твои знакомые, они вообще, насколько надежны.

– Пустое. – ТК улыбнулся. – Я из них почти ни кого не знаю, вот только среди нас крыс нет. Сейчас важнее чтобы нас не приняли за торговцев наркотиками.

Возможность прослыть распространителями дури, не радовала. Тем более тут же появились основание для подобных подозрений. Первым из них оказался очень пузатый мужик, в кожаной куртке. Верхом на огромном мотоцикле к тому же он был бородат, и в нарушении всех мыслимых правил, в зубах держал раскуренную трубку просто гигантских размеров. Он трижды гулко стукнул себя в грудь, приветствуя всех. Достал конверт из-за пазухи, и ни чего, не говоря, протянул ТК, пыхнув трубкой. И так же ни чего, не говоря, удалился, немного пришпорив своего железного скакуна.

– Видал, настоящий мотоцикл как в музее. – Сашка как истинный поклонник техники жадно провожал глазами диковинку внутреннего сгорания.

– Интересно где он бензин берет? – Серега принял конверт, извлек от туда, четыре новеньких пятисотки и через щель опустил их в коробку.

Вторым оказался мальчишка, идущий на ходулях. Они то и дело замирали, и тогда владелиц, спрыгнув и пнув не менее двух раз, диковинный аппарат, потрошил его нутро, пытаясь, что-то сделать. Через некоторое время ходули подавали признаки жизни, и тогда мальчишка вновь запрыгивал на них, и шел до следующий остановки. При ближайшем рассмотрении, ходули, оказались ножной парой экзоскелета, видимо молодой ученый пытался построить алгоритм ходьбы или переработать программное обеспечение. Судя по всему получалось с трудом. Метров за десять, мальчишка совсем отчаялся заставить механическое чудо развернуться на девяносто градусов, спрыгнул и рысцой подбежал к лавочке. «Совсем свин не слушается» пожаловался он передовая конверт.

Третьими стали две девчонки изображавшие кошек, спешащих на фестиваль. Правда от обычных людей их отличал лишь ободок вокруг головы с имитацией кошачьих ушей, и перчатки в виде кошачьих лапок. При разговоре они почти к каждому слову добавляли либо, мяв, либо мур, и были настолько обезоруживающе милы, что Сашка минут пять беседовал с ними отойдя в сторонку.

– Видал, я с трех мерными девушками двух слов связать не могу. А этот «как поживаете» и понеслось, – пожаловался на свою тяжелую судьбину ТК.

– Для него это запросто, с такой коммуникабельностью надо в дипломаты идти, а не с железками возится, – со вздохам сказал Серега. – Во, смотри, небось, отчество у них выпытывает.

Отчества у очаровательных кошечьих выведать удалось, одна была Евгеньевна вторая Олеговна. И как только Сашка поведал об этом друзьям, как будто платину прорвало, со всех сторон стали подходить люди с конвертами в руках. Несколько раз даже появлялась импровизированная очередь. Они казались совершенно разными, их не возможно вот так сразу объединить, по какому-то признаку, возрасту, одежде, способу передвижения. Попадались вполне нормальные: мужчина лет сорока в клетчатой рубашке с коротким рукавом и брюках. Парочка, одетая в костюмы петровского времени, как выяснилось, они шли на фестиваль где, кроме кошек, также проходил тематический касплей. Два роллера пытались передать конверты на ходу, но ТК не смог их ухватить и им пришлось возвращаться. Хотя была одна деталь присущая им всем это мониторные очки.

– Ну, вот и все, – подытожил ТК передовая коробку Сашке, – пойдемте от сюда, а то что, то не хочется светится.

– Это что здесь семьдесят тысяч? – удивился Серега.

– Точно, я конверты считал, а крыс как я уже говорил, среди нас не водится.

– Ну что деньги получены, осталось решить, что делать дальше. – Сашка был полон энтузиазма.

– Сначала поесть, посчитать деньги и подготовить их к передаче. Сегодня деньги передать успеем, они живут на Соколе, на монорельсе семи минут ехать не будем.

Решили не перекусывать на улице подозрительными бутербродами, а нормально пообедать, благо в глаза сразу бросилась вывеска с надписью «Трактир» с твердым знаком на конце. После того как с голодом покончили на стол поставили коробку, деньги пересчитали и разбили на две пачки и затянули резинками с медвежатами.

– Кого обездолил? – спросил Сашка. – Скандала не боишься.

– А кто на меня подумает, они же целыми днями чего-то делят, младшие тащат у старших, старшие ругаются между собой и скандалят с младшими, хотя кому это я рассказываю у тебя самого их две.

Деньги вновь положили в коробку и вручили Сашке.

– Давай адрес ты знаешь.

– Чего-то боязно, ломится к незнакомым людям «Здравствуйте, мы вам денег принесли».

– А, теперь и тебе понятно как это бывает, и текст наизусть выучишь, и храбрости наберешься, а подходишь, язык распух в горле сухо и в низу живота все опустилось поближе к пяткам. – Сказал ТК, в голосе ощущалась мстительная нотка.

– Да не то чтобы я не мог этого сделать, просто…. – собрался оправдываться Сашка.

– А я вот что думаю, – перебил его Серега, – они эти деньги вообще могут не взять. Я даже уверен в этом, родители, вырастившие ребенка инвалида это железные люди, и не будут радоваться подачкам. Это сейчас все с этим нормально, а что было лет восемь назад, а десять, не сладкая тогда жизнь была.

– Блин поминальный, и тут все не, слава богу. Что делать-то.

– Как то уговорить. – Серега пытался на что-то решиться, – Хорошо, я с тобой пойду и вон ТК с собой возьмем, для представительности.

– А я зачем, нужен я в стрессовой ситуации двух слов, связать не могу.

– Ты думаешь, я на людях красноречив. Но не переживай с нами мистер «Ледяное спокойствие» он и поможет нам преодолеть сей комплекс. Будем тренироваться тем более в следующем году у тебя экзамены, – пытался сесть на любимую тему Серега, но передумал. – Ладно, чего сидим, пошли.

***

Монорельс великое изобретение для мегаполисов, особенно для Москвы. Надо всего лишь поставить поддерживающие фермы и протянуть рельс, по верху вагон идет в одну сторону в низу в другую. Пневмопривод обеспечивает тишину и плавность хода, а скорость, просто феноменальна почти сто сорок километров в час. Вот, мчишься на высоте двадцати метров по знакомым городским кварталам, просто дух захватывает. Особенно когда за город, в область, остановки становятся реже и ощущение полета, между рощами, поселками, частными домами и вечно зелеными полями, может продолжаться целыми минутами. И хотя эксплуатация монорельса достаточно дешево, проезд жутко дорогой, а что делать за удовольствие надо платить.

Домофон не работал и с мечтой объяснится, когда тебя хотя бы видят, пришлось расстаться.

– Придется через дверь разговаривать. – Констатировал Сашка.

Дом, в котором жила Катя был старинный, с лепниной, балюстрадами и большими лестничными пролетами, но лифт оказался новый, с большим зеркалом и сенсорным управлением.

–Жалко лифт новый в таких домах они раньше ограждались металлической сеткой, а в кабинках окошки едешь и все видно, – ТК так волновался, что начинал нести всякую чушь.

Звонок прозвучал резко и звучно. Квартира показалось большой, всего три двери на огромную лестничную площадку, и видимо звонок должен достучаться до каждого закоулка.

– Давай убежим. – ТК совсем струсил, и с надеждой добавил: – может быть, дома ни кого нет.

За дверью послышались шаги.

– Кто там? – Спросил приятный женский голос.

–Там, в низу, домофон сломан. – Сашка взял в свои руки все нити переговоров. Остальные двое прикладывали все силы, чтобы не пуститься наутек.

– Я знаю.

– Вы нас не знаете, но нам надо передать вам деньги.

– Зачем?

– Мы собрали деньги на операцию для Кати.

Пауза. Пауза длилась какие-то секунды.

– На ее операцию нужно очень много денег.

– Мы принесли только двадцать процентов, столько нужно для предоплаты и создания учетной записи, остальное перечислим через сетку. – Сашка тщательно конструировал фразы.

– А кто вам сказал, что Кате нужна операция? – Спохватился голос за дверью.

– Она сама.

– Когда?

– Третьего дня как.

Замок звонко щелкнул и дверь распахнулась. В дверях стояла женщина в розовом халате и тапочках в виде мордочек собак. На первый взгляд ей было лет тридцать пять. Но ее большие, серые глаза утверждали, что она намного старше.

– Проходите.

Зайдя, делегация выстроилась в прихожей на коврике. Женщина с интересом рассматривала мальчиков. Ни на мошенников, и тем более на грабителей они не ни как не походили.

– Вот деньги. – Вперед выставили коробку из-под обуви. – У нас еще есть, и мы их перечислим, как только откроют учетная запись.

– Деньги на операцию?

– Да. Мы все старались, возьмите, пожалуйста. – Сашка начал уговоры, припоминая слова Сереги.

– Ребята, вы, конечно, понимаете, что я не могу принять эти деньги, вернее я не могу одна принять решение, принимать их или нет. Я сейчас позвоню мужу. – Женщина вышла из коридора в комнату.

– Друзья мои, вот прекрасный момент, – ТК продолжала бить нервная дрожь, – оставим коробку и по домам.

– Хватит трусить, взялись, надо довести до конца.

Женщина вернулась

– Муж уже съезжает с третьего кольца, скоро будет, у вас есть возможность подождать его?

–Да конечно мы дождемся. – За всех ответил Сашка.

– Если не ошиваюсь, Александр? – Женщина улыбнулась.

– Да.

– На правах почти знакомого представь своих товарищей.

– Это мой друг Павел. – Сашка жестом робота указал на друга. – А это специалист по решению сетевых проблем ТК.

– Так и зовут ТК?

– Я смог добиться только отчества Иванович. – Сашка стал обретать уверенность. – А к вам как обращаться.

– Я Светлана.

– А отчество?

– Это еще к чему?

– Проще ответить, – сказал Серега, не смотря на напавшую, на него робость, – если не хотите услышать трагическую историю полную скорбей, страданий и комплексов.

– Светлана Николаевна. – На ее лице смешалось все озабоченность, неожиданное детское любопытство и надежда. – Чтобы ожидание проходила более комфортным разувайтесь и проходите на кухню.

Она рассадила мальчиков за огромный круглый стол, и, запустив кофейную машину, толи спросила толи, озвучила мысли в слух:

– Александр вы третьего дня пообещали Кате показать небо и уже собрали деньги.

– Деньги удалось собрать не мне, а моему другу Сергею. – Сашка был рад продолжению беседы.

– Каким же образом?

– У меня есть ресурс, в сетке, с тысячами подписчиков, я попросил помощи с условием, что бы взнос ни превышал рубля. – Изменившимся голосом от волнения сказал Серега.

– Надо же, как все просто, а мы, куда только не обращались, наверное, все фонды обегали и все, ждите ответа, мы вам перезвоним. – Светлана не смогла сдержать тягостный вздох. – Вы хоть понимаете, какие это большие деньги.

– Конечно, нет только нам и не надо, за нас везде платят родители, а на карманные расходы хватает. Вот я, лазаю по небоскребам, рихтуя антенны, и еще создаю три дэ модели для «Большого мира». На мороженное хватает и у родителей клянчить не надо. Но на реальную жизнь не хватит, это точно.

– Мы же дети. – Поддержал друга Сергей. Он уже освоился в непривычной обстановке. – Лет через пять, семь мы станем взрослыми и будем волосы рвать на голове, подсчитывая возможности. Вот только сейчас мы дети для нас на много важнее чувство справедливости, а если ее нет, то и жить не зачем.

– Юность, категоричность. – Женщина вновь улыбнулась чему-то. – А в прочем может быть мир изменился. Изменились люди, если вас тронула боль одного человека, одной семьи до такой степени, что ни о чем думать не можете. Хотя и мы могли продать эту квартиру, немного добавить и Катя уже бы видела. Но как нам жить у нас еще трое. У мужа перспективна работа в области порошковой металлургии, очень приличная зарплата, но денег на операцию нужно значительно больше. А Катя как цветок в палисаднике, как солнышко, как маленький кусочек счастья. И дети, все только и говорят, в школе, в детском саду, где бы они ни появились, какие добрые внимательные дети, тоже Катина заслуга. Вот сейчас девочек нет, Катя повела всех на Коровджо, в имени Пушкина, слепая, повела показывать картины по тому, что много о них слышала.

– Мне кажется, каждый чувствует ответственность не только за себя. – За общей фразой, выученной в школе, Сашка пытался скрыть волнение.

– Четыре года назад, когда объявили о распространении квот на Трансплантологию блеснул луч, появилась надежда. Каждый год, когда вывешивают списки подпавших под квоты мы с мужем ездим к зданию министерства здравоохранения. Этот список, напечатанный почему-то на пишущей машинке, вывешивают на доске объявлений. К моменту обнародованию списка, а это бывает в двенадцать часов, собирается огромная толпа. И вот список вывешен радость, и счастье у тех, кто попал в квоты, надежда и радость за других, кто в квоты не попал. Ведь в прошлом году вывесили пять категорий, а в этом уже восемь, а в следующем, глядишь, и десять будет.

– Неужели умение видеть так не важно?

– Ох, ты просто не представляешь, какие бывают болезни у маленьких деток и всем надо помочь. Ведь если промедлить хотя бы сутки они умрут. Так что нам с Катей лезть даже совестно.

Дверной замок звонко щелкнул. ТК дернулся, хотел, наверное, залезть под стол.

Женщина вышла на встречу. От напряжения воздух сгустился, до такой степени, что его можно резать ножом. Стало так тихо, что было слышно, как в коридоре шепотом спорили двое. Через некоторое время на кухню зашел мужчина. Высокий с правильными чертами лица и с уже пробивающейся сединой. Следом шла Светлана Николаевна.

– Вот знакомься Юр, это Александр, Сергей и ТК Иванович, они, хотя дать нам денег на Катину операцию. – Нарочито громко произнесла она.

– Мы хотим, чтобы вы приняли деньги, – смягчил формулировку Сашка, – деньги не совсем наши мы их всего лишь собрали.

– А кто вам мог передать столько денег? – Поинтересовался Юрий.

– Случилась так, – Серега встал, расправил плечи, взяв на себя обязанность, объяснить происхождения денег, – что я являюсь автором сайта Индрик посвященной игровой системе «Большой мир». И пришло время его закрывать. Сейчас экзамены, потом армия, дальше университет. Продать не хорошо, как его еще обслуживать будут, а пустить на хорошее дело. Ну вот, и все получилось.

Мужчина устало присел на рядом стоящий стул, украдкой бросил взгляд на супругу и еле улыбнулся чему-то…

– Ну что Юр? – С надеждой спросила женщина.

– От денег отказаться не получится, ведь я тоже рубль перечислил, одному очень хорошему человеку. От чистого сердца, перечислил, так сделал, наверное, целый миллион человек, и ребята от чистого сердца нам деньги предлагают. Не взять будет не совсем правильно.

Мужчина замолчал, согласие далось с трудом. Через мгновение он встал и продолжил:

– Это очень большие деньги, вы хоть поговорили с родителями.

– Они не наши, – внезапно заговорил ТК, – и ни мы, ни наши родители, к ним не имеют ни какого отношения. Их изначально собирали для вашей дочери. И если мы их потратим на что-то иное, это уже будет мошенничество и за это расстрел.

– Я понял. Одному очень хорошему человеку. – Процитировал Юрий объявление. – Мне уже совестно, что заставил себя уговаривать.

Коробка из-под обуви, перешла из рук в руки. И сразу все заторопились. У ТК затренькал телефон и, он заявил, что где то окончен жутко важный процесс. Сереге понадобилась срочно забрать сестру из детсада. Сашка вспомнил, о срочной диагностике сотовой антенны, на Останкинской башне и если этого не сделать, то весь северо-восток вырубит к чертям. По этому, все трое чуть ли не бегом обулись и коротко попрощавшись, бросились бежать. На лестничной площадке Светлана Николаевна окликнула Сашку и что-то сказала, он ответил: «Что конечно он понимает».

Выйдя на улицу, ТК тяжело перевел дыхание:

– Да уж, не скучно с вами, а главное все так мило и трогательно, не зря я с вами пошел, ладно, удачно сдаться. Появятся проблемы, буду рад помочь. – Он трижды гулко стукнул себя в грудь на прощание.

День подходил к концу, солнце уже садилось, окрашивая дома красноватым оттенком оранжевого. В воздухе пахло, чем то, неуловимым, толи черемухой, толи сиренью, толи весною.

– Слушай, а что она сказала тебе там на лестнице? – Вспомнил Серега, открывая дверь подъезда электронным ключом.

– Чтобы про обещание не забыл.

***

Начало января самое ответственное и еще более суетливое время для выпускников школы. В канун нового года оглашаются результаты выпускных экзаменов. И сразу после новогодних выходных вчерашние школьники становятся абитуриентами, соискателями билетов в прекрасное будущее. В эти дни население Москвы увеличивается, и могло бы стать вдвое больше с учетом наплыва поступающих в институты. Но москвичи, видимо, заранее договорившись, разъезжаются на все зимние каникулы, кто куда. Кто на горнолыжные курорты, кто на юг, порадовать теплым солнышком посреди зимы, кто за впечатлениями в Европу, Китай, или на модный, сейчас Мадагаскар. Москва же отдавалась в полное распоряжение молодым. Они бегали, создавая ощущение броуновского движения из одного института в другой. Забрасывая пробные шары, столбя основные позиции и готовя запасные варианты. Сдав профильные экзамены, не смотря на результат, бурно празднуют девятое января, когда даже суровые полицейские подрабатывают таксистами развозя, тех, кто не может двигаться сам. Десятого в один день город становился пустым. Одиннадцатого москвичи возвращаются домой переполненные эмоциями удачного отдыха, радости, что все, наконец, кончилось и с горстями сувениров. Двенадцатое: старый новый год, это специальный день, когда ходят в гости, хвастая поездками, фотографиями и съёмками, попутно избавляясь от избыточно привезенных подарков.

Сашка вытянул историю, литературу и философию, баллов хватило на очень модную инженерную школу при МИФИ, а за Серегу ни кто и не волновался.

Оставалось последнее дельце: Катя. Сашка несколько раз звонил, общаясь с ее мамой, был в курсе всех событий. Выращены глаза, проведена операция, сняты бинты. И на удачу, время полного физиологического восстановления совпал с началом второй декады января. И он решил что это, самое дельце не стоит откладывать на весну.

– Я машину у отца уже взял! – Серега аж светился от удовольствия. – Он давать не хотел, типа упьетесь в последний день, но когда узнал что с тобой, надо съездить по сердечным делам, брелок сразу вручил. И еще с каким-то значением. Чувствуешь, какой авторитет у тебя.

– А с чего он взял, что ты напьешься, я не видел, чтобы ты даже пиво пил вне стола.

– Наверное, свои проводы вспоминает, – сказал Серега и рассмеялся, – холодновато ты что ни будь, взял теплое, подруге своей.

– Какая она подруга, так знакомая, мы виделись то один раз, и длилась эта встреча всего пятнадцать минут. А ты сердечные дела. Просто пообещал, а дал слово держись. Теплые вещи, взял, конечно, мамину шубу и войлочные сапоги у старшей, отец их почему-то называет «Прощай молодость».

– Во, во, у меня родители тоже их так называют, но в классе все девчонки в таких ходят. Это скорее «Здравствуй молодость».

У Сережиного отца не машина, а настоящий, зверь, «не элнктро, там какое-то». Двести пятьдесят лошадей под капотам, ее разгоняли до ста километров, за не полные пять секунд. Правда и стоила она, не дешево. Да еще воздух на заправочных станциях, кусается как молодой крокодил. Но это того стоило. Автомобиль был предметом завести и восхищения, всех одноклассников, особенно когда Серега получил права.

День тихой сапой крался к вечеру. На улице значительно похолодало. Изморось искристой пеленой окутала город. На улицах уже ощущалась предпраздничная суета. Коммунальщики заканчивали приводить в порядок, уже слегка обтрепанные елки, настраивать гирлянды и яркие плазменные панно. В ожидании финального аккорда новогодней недели на площади вернулись снеговики, Петрушки, медведи, ну и конечно Дед Мороз, куда уж без него. Люди собирались кучками, ели что-то очень горячее, в импровизированных закусочных, пели, некоторые уже плясали, поддавшись на уговоры массовиков затейников.

К НИИ Трансплантологии приехали быстро дороги были пусты, видимо многие москвичи уже начали отмечать. Здесь тоже стояла елка, и она оказалась настоящей. Это очень удивило. В стороне стоял балаган, где верховодил Буратино, вокруг бесновалась толпа разновозрастных ребятишек и что-то восторженно вопила. Взрослые, в ожидании детей, изредка подходили к еле и нюхали, тайком срывали маленькие веточки. Растирая в пальцах хвою, надолго сохраняя чудесный аромат.

Терминал регистратуры подтвердил: Екатерина Юрьевна Венке, семьсот сорок вторая палата и даже выдал пропуск.

– Седьмой этаж.

– Понятно, хорошо, что сейчас приемные часы и так запросто пропускают.

– Сегодня же праздник. Я думаю, что посетители начнут расходиться ближе к полуночи.

В лифте поднимались вместе с тележкой грязного белья. Явно впереди ждала удача.

Сашка приложил пропуск к считывающему сканеру и двери моментально раскрылись. В палате стояла кровать рядом две тумбочки у окна аскетичный диванчик, намекающий, что не стоит особо задерживаться. На кровати лежала, хотя в этот момент уже сидела Катя и смотрела огромными, удивленными глазами, на вошедших мальчиков. Рядом стояла девушка постарше и тоже не могла скрыть изумления.

– Здравствуйте вот пришли проведать. – Сказал Сашка, у Сереги как обычно перехватило дыхание.

– Вы Александр я вас узнала по голосу, – Катя жестом пригласила войти, – представите меня своему другу.

– Это мой друг Серега вернее Сергей.

– А отчество? – В голосе явно мелькнули нотки озорства.

– Не скажу, просто Серега можно Серый. А отчество, рано мне еще отчество иметь.

– А я Нина старшая сестра Кати и отчество тоже не скажу. – Девушка широко улыбнулась, и стало заметно как сильно она похожа на сестру.

– Ну чего смешного? – Сашка даже не смутился, – тем более отчество ваше мне известно.

– Это наверняка Катя проболталась.

– Вообще-то отчество это не просто так. – Сашка набрал в грудь побольше воздуха, намереваясь вывалить на присутствующих свою теорию.

– Молчи, пожалей мои мозги после экзаменов, – перебил друга Сергей, демонстративно зажимая уши. Комичность сцены ни кого не оставила равнодушным.

– Ну как закончили, куда поступили?

– Я выше головы прыгнул в инженерную школу при МИФИ, а Серега всегда был типа гений ему в университет прямая дорога.

– Вы, еще к тому же, умные вот я во втором медицинском, не поднимая головы и одни тройки, – пожаловалась Нина

– Первые годы всегда тяжело, – сочувственно проговорил Сашка.

– Ну, вот и хорошо я побегу, через часок подъедет мама, а пока кавалеры тебя развлекут. – Нина наклонилась, чтобы поцеловать сестру и шепнула, – а он еще и красавчик.

Она вышла, приложив к считывающему устройству временный пропуск.

– Давай собирайся. – Сказал Сашка, как только смолкли удаляющиеся шаги в коридоре.

– Куда? – глаза Кати стали еще больше.

– Небо смотреть завтра в двенадцать ноль ноль к призывному пункту сегодня последний шанс.

– На улице же холодно.

– В гардеробе есть все: шуба, шапка, сапоги.

– Надеюсь, что и шуба и сапоги ваши, а то очень не хочется присутствовать при разграблении гардероба. – Катя улыбнулась и добавила. – Хорошо, только мне подготовится надо, выйдите.

– Нельзя, выходить надо вместе, пропуск-то один.

– Тогда отвернитесь.

Кавалеры отвернулись. И через минуту сборы были окончены. Катя стояла в розовой пижаме со слониками и тапочках на босу ногу. Вид будущей беглянки был настолько уморительным, что расхохотались все. Первым не сдержался Серега, правда он первым и остановился, исправив все положение, достав из-за спины медицинский халат.

– Откуда взял! – восхитился Сашка.

– Места надо знать.

Халат оказался в пору и просто идеальным прикрытием для побега. В гардеробе Сашка ловко отвлек внимание, выяснением отчеств у служебного персонала. Так что уже через минуту они выскользнули незамеченными на улицу.

– Садись назад и будь кавалером, не позорь меня, а я так уж и быть поработаю водителем. BMW седьмой серии: огромный автомобиль. Пневмопривод дает практически бесшумный ход. Роскошный кожаный салон. Многоканальная аудиосистема заиграла Канон Пахельбеля.

– На мой взгляд, самая праздничная музыка, – пояснил Серега.

Уже смеркалось, везде зажигалась праздничная иллюминация.

– Успеем?

– Конечно, успеем.

– А куда мы? – Спросила Катя.

– На башню «Москва Сити» она пятьсот двадцать метров, там солнце еще полчаса будет.

– А нас туда пустят?

– Есть пропуск с правом проводить сколько угодно нужных специалистов. Меня туда пристроил дядя, брат отца, два года назад, обслуживать антенны. Сейчас спешно ищет замену. Но пока не нашел. Говорит, что эту работу не доверяют взрослым, ведь почти все протирается спиртом. А так как дети еще не знают, как его применяют по назначению, он уверен, что контакты и все поверхности будут протерты именно, спиртом, а не бензином, или ацетоном.

Охранник не задавал вопросов видимо, все понял, парень уходит в армию, пришел попрощаться толи с работой, толи с любимыми антеннами, а может быть и с детством. Бутылок он не заметил. А значит, постоят наверху померзнут и спустятся.

Скоростной технический лифт особое приключение. Он доставляет на высоту более пятисот метров всего за одну минуту.

– Я бы на лифт билеты продавал как на американские горки. – Жалобным голосом посоветовал Серега, ощупывая себя и изо всех сил пытаясь остановить дрожь в ногах.

Кате тоже стало не по себе. Но в это мгновение она увидела небо. Небо, которое начиналась немного ниже ног, и не заканчивалось, на пределе поворота головы. Но если развернуться, и посмотреть назад оно оказывалось и там. Ноги тонули в нем, и куда не посмотри, везде огромное всепоглощающее, небо. Солнце на западе почти прикоснулось к горизонту, а на востоке уже зажигались звезды. Ветра не было, воздух чист и прозрачен. Лишь изморозь блестящими хрусталиками плавно опускалась в низ.

Раздался телефонный звонок.

– Это мама! – Громко оповестила трубка. – Ты где ты с ребятами?

– Да.

– Ну, слава богу, а то я прихожу, и нет ни кого, хорошо Нина предупредила. – Скороговоркой выпалил женский голос, потом с изрядным скепсисом добавил: – Ну как небо?

– Это, наверное, самое прекрасное в мире!

– А где вы? Здесь за окном совсем темно.

– Мы на «Москва Сити».

– Это что на башне?

– Да мам! Солнце уже коснулась горизонта. Оно как будто растекается по нему. Его цвет меняется каждую секунду.

– Только не задерживайся, как сядет сразу сюда, а то врачи ругаться будут.

Телефон пискнул, закрывая окно связи. Солнце уже до половины погрузилось за горизонт. С каждым мгновением тьма насыщалось вокруг. И вот когда из-за горизонта осталось видно только маленький краешек светила, Серега закричал, от переизбытка чувств, во все горло:

– Хочу найти Атлантиду!

– Хочу создать антиграв! – Поддержал друга Сашка, выдав самую заветную мечту.

Еще мгновение и солнце скрылось. Как-то сразу стало темно и холодно.

– А ты чего? – Спросил Сашка Катю в дверях чердака.

– А мне нечего больше желать, моя самая заветная мечта уже сбылась.

Лифт камнем рухнул, по привычке отсчитав все пятьсот двадцать метров.

Москва всегда прекрасна. Летом, утопая в зелени, осенью в ярких красках, зимой в блеске иллюминации весной в кумаче. Но в новый год. Вроде бы глупо праздновать первый календарный день года. Но его празднуют, притом почти две недели. Всю дорогу Катя, молча, смотрела в окно и улыбалась. А мимо проносились ярко раскрашенные кварталы родного города, которые она видела в первый раз.

Подъехав к крыльцу НИИ Трансплантологии, Сашка помог выйти из машины Кате обернулся к Сереге и сказал:

– Чего расселся, пошли, проводить надо.

– Нет уж, я лучше в машине посижу, ты кавалер сегодня, ты и провожай, тебе по рангу положено, а я водитель. Да и давай побыстрей, а то ребята на мальчишник уже, небось, подтягиваются.

– Ладно, я сейчас. Надеюсь, похищение девицы сойдет мне с рук и надолго меня не задержат.

***

Двадцать третье февраля, день защитника отечества, когда вспоминают павших, славят тех, кто сейчас на посту и величают будущих солдат. В этот день бывшие выпускники приносят присягу верности отечеству перед началом своей долгой жизненной дороги. Родителям мальчиков впервые показывают других их детей прошедших тяжелейший курс молодого бойца, возмужавших, настоящих, почти уже взрослых. Девушек привозят в учебную часть, собирая по больницам, госпиталям и хосписам на больших автобусах. Все строятся на огромном плацу перед трибуной, на которую родителей и родных пропускают по пропускам. Кому не посчастливилось обзавестись пропуском, собираются на противоположной стороне плаца почти у самых казарм ее составляют на девяносто девять процентов девушки. После торжественной части давался двадцать минут на общение с родными, и проход торжественным строем. Затем посещение казарм, обед в солдатской столовой конкурсы и стрельбы для солдат запаса. В принципе все обычно.

Командир взвода, прапорщик Копейкин Андрей Иванович, ветеран трех воин: в Сирии, на Синае и Эфиопии, его правую руку собирали по кусочкам, а левую ногу выращивали на кости в течении целого года. Как всегда доброжелателен, улыбчив и вежлив. Его обступают родители. «Коновалов? Один из лучших, вы можете им гордится», «Питаются? Съедают всё, все прибавили в весе не мание пяти килограммов и будете уверены, это не жир, мышечная масса», «Пока третьи, но есть не раскрытый потенциал, постараемся быть первыми, и вообще это мой лучший взвод, один Разумовский чего стоит». Родители отхлынули, переключившись на своих ненаглядных чад. Их заменили ребята из взвода «На ту сторону? Никак нельзя», «Повидаться с кем? С почти невестой», «Кой кому и кобыла невеста», «Очень надо? Да незаметно. Да не бросит она тебя, такого красавца тем более, если в такую даль приехала».

Родители, братья, сестры, окружили своих новоиспеченных солдат, прошло всего полтора месяца, а их не узнать. Парадная форма привадила всех в неописуемый восторг, она наглядно демонстрировала, что это уже не подростки настоящие мужчины.

Сашка получил свою порцию восторгов. Семья радовалась краткому воссоединению так, что не давала ему и слова сказать.

– Кормят хорошо? – Это мама.

– Командиров слушай. – Это папа.

– Ты в этой форме так брутален, как настоящий герой. – Это старшая.

– А почему аксельбантов нет? – Это младшая.

– Дай патрон. – Это брат.

Через некоторое время подошли Петровы. Соседи были в прекрасных отношениях, их дружеские связи пронизывали семьи насквозь и по всем возрастам. Все стали дружно восхищаться изменениями, которые произошли со вчерашними мальчиками. Особенно досталась Сереге, да так, что он совсем смутился.

– Это вон Сашке надо спасибо сказать, он первую неделю меня буквально на себе таскал.

– Спасибо Саша! – хором отозвались его сестры.

Отвлекши, таким образом, от себя внимание Серега шепнул другу на самое ухо.

– На ту сторону глянь.

– Зачем?

– А ты глянь, не пожалеешь.

На той стороне в толпе девушек, которым не удалось обзавестись заветным пропуском, стояла Катя. До забора не далеко, метров сто, сто двадцать, но это без сомнения была она, выдавал, берет в шотландскую клетку с огромным помпоном. Надо было что-то срочно делать.

– Ань дай пропуск. – Тут же подскочил Сашка к младшей.

– Зачем?

– Потом расскажу. Но можешь быть уверена, что это очень мило, романтично и все розового цвета.

Получив пропуск, он тут же бросился на противоположную сторону плаца. Немного удивив товарищей и озадачив родителей.

– Разумовский ты куда? – Выкрикнул командир взвода.

– Очень надо Андрей Иванович. – Не оборачиваясь, крикнул он и прибавил ходу.

– Вот ему действительно надо. – Указывая пальцем на спину удаляющегося, проговорил прапорщик, в ответ на удивленные взгляды.

Сашкина выходка привела в смятение девиц у забора. И по мере его приближения волнение усиливалось, перерастая во всеобщий восторг, узнав от куда-то имя, все дружно стали его скандировать. Но стоило, Сашке приблизится к забору, как по команде наступила гробовая тишина. А определив виновницу столь отчаянного поступка, в одно мгновение девушки отхлынули от Кати, создав зону для личного общения.

– Привет.

– Ты даже не запыхался.

– Здесь так тренируют, будто к олимпиаде готовят.

– Я тебе шарф привезла, он из Шотландии, настоящий, цветов клана Скоттов.

– Вот тебе пропуск, – Сашка просунул кусочек пластика сквозь сетку ограждения, – он на имя Анны Розумовской, правда, тут возраст указан.

–Ни чего, скажу, кашу хорошо кушала.

– Мне бежать надо сейчас строем пойдем.

Сашка развернулся и сделал первые шаги, чтобы перейти на бег.

– Я буду ждать тебя. – Закрыв глаза, от смущения и во всю мощь своих легких, крикнула Катя.

Сашка остановился так и не начав бежать, и под одобрительные вопли девиц вернулся к забору.

– Меня не надо ждать, я уже здесь, рядом, как воздух, снег, как это небо.

***

Света замолчала. Тишина навалилась как лавина на одинокий отель в горах. Девочки тоже притихли, переваривая услышанное, укрывшись одним одеялом, им не хотелось рустоваться с дивной сказкой сочиненной подругой.

– А почему так тихо? – робко спросила Таня.

– Уже полвторого ночи, все, наверное, кроме нас уже давно спят.

– Так ведь даже ветра не слышно.

– Точно!

– Тогда это значит, что снег завалил нас по самую крышу.

– Ну, вот и завтра на лыжах не покатаемся, – снова заскулила Таня, – когда этот дурацкий снегопад кончится. Так и уедим домой и соли не похлебавши. Хочу соли целый пуд, и есть, есть, есть. И чтобы хотя бы ледышку вывихнуть.

– Девчат бог с этим снегом, вы про историю чего-нибудь скажите, я целый день над ней трудилась.

– Уж больно пафосный финал, – Тане рассказ понравился, но из вредности, из этой яркой черточки своего характера ей хотелось поспорить, тем более про снегопад спорить надоело. – И герой какой-то идеальный и девочками запросто общается, и умный, и красавчик. Один недостаток отчествами интересуется, а по мне это и недостаток вовсе, а достоинство. Вот я тоже с сегодняшнего дня буду отчествами интересоваться.

– Так это и есть принц на белом коне, то о чем договаривались, сначала, история о принцах розовом мармеладе и единорожках, – всплеснула руками Света, – сказали бы ужастик я бы, мымру какую, из колодца притащила бы, всю такую в водорослях и иле.

– А по мне герой вполне удался. – Лена села на кровати по-турецки и широко зевнула. – Но вот чего на мой вкус не хватило та квот того самого розового мармелада, таково сладкого, до приторности. История про мальчишек для них тут есть все, а нам, где пижамные вечеринки, где тонны съединых пироженок, где обнимашки поцелуйчики лукавые взгляды и хихиканье. Без этого девчачья история превращается в просто историю, хотя и хорошую.

– А мне не понравилось что это фантастика. Что разве сейчас таких ребят быть не может. – Лиза только, только, вылезла из-под общего одеяла она там пряталась, по сколку до слез была взволнована столь трогательным финалом, – я лично знаю одного такого. Вот, например…

– Фантастика здесь чтобы только завязать сюжет. – Вступилась за Свету Лена. – Настоящая фантастика случилась у тебя в девятом классе на две четверти «Мне в Париж по делу срочно». А, что касается ребят, я тоже одного такого знаю, а кто он, тоже не скажу.

– Ладно, девчат давайте спать, завтра я вывалю на вас такой ушат приторно розовой пастилы, что вы в ней утонете, если не успеете съесть. – Зоя на правах старшей, решила прекратить вспыхнувшее обсуждение. – Если конечно снегопад не кончится.