Дисперсия

Он снова и снова перечитывал те слова, что были записаны в хаотичном порядке на клочке бумаги. Впервые за долгое время его посетила светлая, достойная пристального внимания мысль, далекая от суетливой повседневности, и он не мог просто так упустить ее из виду.

Порядок слов, понятный лишь одному человеку. Этот индивидуальный хаос был для него особенно приятен. Последовательность мысли, расстановка букв. Мерцающий меж строк смысл. Вечер. Москва. Парк. Он словно знал, что будет дальше. На самом деле, он не знал ничего.

Осень. Пальто. Шарфик. Брюнетка. Она казалась ему уверенной в себе женщиной, хоть и переживала немного. Все же, для них это была первая встреча, и он сделал на это скидку. Случайное знакомство на просторах интернета. Несложно было запутаться в паутине причинно-следственных связей, коей покрыто каждое знакомство человека с человеком в этом мире.

Паутиной виделся огромный город тем, кто смотрел на него из иллюминаторов летящего высоко в небе реактивного лайнера. Объемный мир. Геометрия того вечера сводилась для двух заблудших душ к выбору точного расположения треугольника в пространстве. Им оставалось определиться, куда будет направлена вершина.

— Опыт Ньютона… — сказала она, стоя около входа в парк.

— Что? — спросил он, выпуская изо рта дым сигареты.

— Ты спрашивал меня о том, что сегодня было на уроке. Я рассказывала старшеклассникам про дисперсию света. При прохождении сквозь призму происходит разложение света в спектр… — она замялась. — Наверное, я начинаю умничать. Ужасная черта, присущая многим учителям. Прости, это выглядит так глупо.

— Нет, что ты! В конце концов, в школьные годы я был влюблен в свою учительницу физики.

— Вот как? Ты хорошо знал этот предмет?

— Нет, если честно. В этом я был и остаюсь полным кретином.

Она широко улыбнулась. Самокритичность нового друга показалась ей очень даже милой чертой характера. С мыслями о том, что каждому человеку стоит хотя бы время от времени напоминать себе о собственных недостатках, дабы не погружаться в иллюзорный мир вседозволенности, она пересекла линию, отделяющую интимную темноту парка от пылающего огнями города.

Парк имел форму треугольника и представлял собой огороженную часть лесополосы, что когда-то давно простиралась на километры вперед. Со временем деревья уступили свои места высотным зданиям, а чистый воздух приобрел типичные городские оттенки запахов. И только за высоким забором, словно укрывшим самобытный мирок от жадных и завистливых взглядов, все еще было тихо и спокойно. Здесь можно было прогуляться вдоль небольшого пруда, а после покормить голубей, сидя на скамейке в тени ветвистого тополя. Не удержавшись, зачитаться любимым произведением известного автора. Можно было начать разговор о чем-то вечном и застыть в этом самом «вечном». Остаться во власти времени, не склонного делать одолжения и быть милосердным.

— Ты казался мне немного другим, — чуть улыбнувшись, сказала она своему новому другу. — Там, в сети. Странно, но мы так склонны искажать реальность. Тебе не кажется?

— Знаешь, а я тебя именно такой и представлял, — ответил он. — Ты красивая.

— Но слишком тривиальная. Нет, так не пойдет! — она игриво мотнула головой. — Неужели тебе не казалось, что я должна быть, ну… выше, например?

— Нет. Мне кажется, что я даже твой клетчатый шарфик сумел придумать. Может, я вижу будущее? Как считаешь?

— Я считаю, что ты привираешь!

В тот момент он не чувствовал себя одиноким, оттого будто бы терял ощущение устойчивой поверхности под ногами. Одиночество было для него привычным, потому что жил он один, да и постоянных связей с женщинами не водил. Так уж получалось. Он часто думал о жизни и смерти, словно был одним из тех разочарованных прозаиков, что отдают себя целиком и без остатка во власть искусства. Таков уж был его образ.

По сути, она была для него лишь добычей. В свете ночных огней она казалась ему еще более заманчивой. Что-то животное, но не менее прекрасное, чем грациозные движения гепарда, развивающего огромную скорость во время погони за антилопой, таилось в его мыслях. Для него это была лишь игра.

Она переживала. Не знала, понравилась ли своему новому другу. Думать о нем как о любовнике она себе не позволяла — слишком уж больно кололо где-то под сердцем. Она чувствовала, что поступает неправильно, но ничего не могла с собой поделать.

Одинокий. Замужняя. Несмотря на то, что они идеально подходили друг для друга, а на фоне природной тишины и вовсе казались идеальными структурами, что-то выделялось из общего жизненного строя. И те разговоры, которые они вели, и те мысли, которые они излагали — все это вело их к печальному финалу. Они оба прекрасно понимали, что эта история не закончится хорошо ни для кого, но не могли противиться хлесткому чувству.

Лицом к лицу, они стояли на каменном мостике, что был проложен над водной гладью пруда. Что-то говорили о писателях. Не то о Мураками, не то о Пелевине. Безлюдным был парк в вечерний час. Ветер, точно опоздавший на праздник жизни пропойца, буянил, игрался листвой деревьев. В небе, словно нарисованная на огромном холсте масляными красками, хвасталась своей идеальной окружностью Полная Луна.

— Почему ты решил встретиться со мной? — спросила она. — Зная, что я несвободна, ты, все же, не побоялся предрассудков.

— Что-то необыкновенно тянет меня к тебе. Ты когда-нибудь наблюдала в ночи, как уходит от морского побережья вода во время отлива? Когда Луна вроде бы так далеко, но ее сил достаточно для того, чтобы управлять стихией. Это завораживает.

Его рука коснулась ее руки. Сдержанный вздох, томный взгляд. Оба понимали, что причин для этой встречи при желании получится найти куда больше, чем можно было бы себе представить. Больше, чем было их для его одиночества и для ее замужества. Но время неумолимо. То, что произошло, уже не изменить.

— Как думаешь, выйдем ли мы из этого парка теми, кем мы были до него?

— Не знаю. Порой я боюсь будущего.

Он подумал, что она могла бы остановить его. Сколько раз ему говорили по жизни, что пора бы уже передохнуть, да только он не искал причин для остановки, как не ищет опытный турист времени для ненужного привала, преодолевая все новые и новые расстояния.

Она загадочно улыбалась. И вот он уже не чувствовал себя тем хищником, который вышел осенним вечером на охоту. Теперь он чувствовал себя добычей. Так мы зачастую обманываемся, примеряя на себя отнюдь не те маски, что уготовила нам судьба. Не верите в судьбу? Подумайте над тем, почему вы читаете эти записи. Подумайте над тем, как дорога жизни привела вас к этому моменту. Все ли было рассчитано вами? Все ли можно рассчитать?

Парк, казалось, не имел выхода. Блуждая узкими дорожками меж тополей и березок, касаясь друг друга как можно чаще, они искали выход из лабиринтов собственных судеб, да вот только все глубже погружались в сомнения.

— Мне стало не по себе, — призналась она.

— Ничего страшного, — улыбнулся он ей своей самой беззаботной улыбкой, хоть у самого и гудело в груди чувство тревоги.

— Так не должно было случиться.

Ему казалось, что он теряет ее из виду. Какой яркой, какой осязаемой казалась она ему в тот момент, когда они вошли в парк! Какой бесцветной, сливающейся с пейзажем становилась она теперь. Нет, быть может, он и есть хищник. Да только она — охотница. Притворщица. Сама того не желая, она сделала его несчастным.

Тот парк не имел выхода. Человек остался один. Замкнулся он в треугольнике женского начала. Разложился, как свет, проходящий через призму, в спектр. Блуждал один, вглядываясь в небо, где его ждала одинокая Луна.

Он подумал о том, что, быть может, где-то на планете случился прилив, а где-то, наоборот, вода ушла от побережья, обнажив безжизненное морское дно. Только все это не имеет значения, когда твоя любовь, несмотря ни на что, остается без ответа. Ну а время, быть может, и лечит, да только поймешь это, почувствуешь на своей шкуре лишь тогда, когда время уйдет бесследно.

+22
23:24
597
RSS
Нет комментариев. Ваш будет первым!