И это лето - жамевю

1.

«Внимание-внимание!!! Гигантский лобстер-погодомобиль, курсирующий между первым июня и тридцать первым августа, информирует жителей жаркой Арнитикоры, что в середине июля ожидается лучший за последние восемь лет урожай завывающей брюквы, а в начале августа – короткие ливни из росомах и кроликов. Ближе к середине августа стоит ожидать перелёта грозовых мотыльков с прожилками молний на крыльях. Влажность воздуха к концу сезона понизится до черепашьего шага, помноженного на запах только что раздавленного клопа, а скорость ветра стабилизируется под цвет переспелой клубники. На этом прогноз погоды…»

Лира отхлебнула красного полусладкого и, не выпуская из руки хрустальной ножки бокала, погрузилась с головой в нежно-розовое облако пены, пахнущей клубникой и вишней.

Какое блаженство никуда не спешить, позволяя себе сколько угодно плескаться в тёплой воде, попивая дорогое вино из хрусталя… Три недели счастья!

Девушка вынырнула и, поставив бокал на бортик ванны, стёрла полотенцем пену с лица и рук.

«С этого времени Арабелла Бишоп стала ежедневно…» — и она с наслаждением погрузилась в чтение.

Подробности о Лире: у неё прямые каштановые волосы, немного не достающие до плеч, цвет глаз – ореховый, нос тонкий с лёгкой горбинкой, на щеке у левого глаза – маленький шрам; рост – 172 см, вес – 62 кг. Лира работает уже пять лет, но при знакомстве её иногда спрашивают, на каком она курсе. Лира любит читать и перечитывает «Одиссею капитана Блада» раз в год. Когда у неё хорошее настроение, она сочиняет прогнозы погоды.

Ощутив чьё-то присутствие, Лира вздрогнула и едва не уронила книгу в воду. Медленно подняв глаза, она увидела его. А кого она ещё могла увидеть?..

— Клаудио, — вымолвила она.

— Здравствуй, — сказал он.

Подробности о Клаудио: он знает, что любимый цвет Лиры – кармин, что она любит дельфинов и британский инди-рок; по утрам она иногда пьёт какао с молоком и корицей, любит слушать кузнечиков и птиц, плескаться в воде, читать, сидеть на балконе во время заката, долго не ложиться спать и поздно вставать; не любит убирать и готовить еду, большие мягкие игрушки, разлинованные тетради и блокноты. А ещё её устраивает текущее положение вещей, не считая присутствия в её жизни его самого.

Постподробности о Клаудио: его настоящее имя – не Клаудио.

— Ты опять не закрыла входную дверь, — с упрёком произнёс он.

— Не всё ли равно? – пожав плечом, равнодушно ответила она и допила вино, досадуя на его приход и пытаясь смириться с мыслью, что придётся вылезать из ванны так скоро.

— Я принёс тебе еды.

— Не стоило. Выйдите, пожалуйста, мне нужно одеться.

В полном молчании они сидели за кухонным столом. Лира в полотенечном тюрбане, хмуря брови, рассматривала морщинки на подушечках своих пальцев, Клаудио – смотрел на неё.

— Послушайте, — наконец произнесла девушка, — вы не обязаны делать это всё,- она обвела рукой стол, уставленный едой, и вновь словила себя на мысли, как же неловко ей встречаться с ним взглядом и вообще, насколько неприятно смотреть на него. – Просто вы всё время…

— Ты не должна чувствовать себя обязанной мне, — мягко остановил её мужчина. – Причина не в этом.

— А в чём же? – она смело взглянула ему в лицо, но тут же отвела взгляд. – Я ужасно себя веду с вами, — продолжила она, глядя в сторону, — вы заслуживаете лучшего отношения. И разве вам не кажется, что лучше быть совсем одному, чем терпеть такое?

— У меня другое мнение.

Лира вспыхнула:

— А о моём мнении кто-нибудь спросил?!.

Хотелось плакать от бессилия и досады. Каждый раз – одно и то же!

Перед её мысленным взором вновь возникло его большое грузное тело, полное лицо с двойным подбородком, тонкими губами и небольшими, но пронзительными серыми глазами, взгляд которых пронизывал её насквозь. Девушка сжалась в комок, представив это вновь, и крепко зажмурилась, прогоняя видение. Она не хотела смотреть в его сторону не только потому, что боялась его взгляда, но и потому, что искренне опасалась, что чем дольше смотришь, тем на более долгий срок запомнишь.

Почему? Почему из миллиардов людей – он?.. И зачем он так предупредительно и заботливо ведёт себя по отношению к ней? Это раздражало и расстраивало её больше всего, потому что его внимательность заставляла её чувствовать себя закостенелой эгоисткой.

— Что ж, — произнёс он, подымаясь, — я, пожалуй, пойду. Хорошего дня.

И он направился к выходу.

«Надо попросить его остаться на чай, — мысленно сказала себе Лира. – Заставь себя сказать ему. Не будь такой неблагодарной»

Она глубоко вздохнула, готовясь произнести эти слова, выдохнула, ещё раз вздохнула – и тут входная дверь, выпустив Клаудио, захлопнулась.

И девушка осталась наедине со знакомым чувством облегчения под привычным соусом мук совести.

2.

На следующее утро Лира отправилась на вылазку в соседний район, где находился лучший алкомаркет в городе, а по соседству – оружейный магазин. Мысли её занимал сон, в котором она читала самую лучшую на свете книгу.

Держась обеими руками за лямки удобного и компактного рюкзачка, девушка шагала по безлюдным улицам родного города и негромко напевала песенку о птицах и оранжевом солнце. Дорога предстояла неблизкая, но нашей путешественнице торопиться было некуда.

По дороге она часто останавливалась покормить бродячих котов и собак. Последние в благодарность провожали её, махая хвостами, а коты тёрлись мордами об её ноги.

Иногда девушке попадались трупики погибших животных, и тогда она доставала сапёрную лопатку и закапывала их. Однако сегодня живых было больше, чем мёртвых, и это её радовало.

Прохаживаясь между витринами с холодным оружием, Лира подумала, что было бы неплохо переехать. Например, в этот район. Или тот, который рядом с парком. С этой мыслью она взяла в руки длинный копьеобразный обоюдоострый клинок с удобной рукояткой, украшенной насечкой. Покрутив его в руке, она всунула лезвие в лежащие рядом ножны, и повесила оружие на пояс.

3.

«Собрать все необходимые вещи в большой рюкзак, а потом облить стены и мебель бензином и кинуть горящую спичку! — мечтала девушка, сворачиваясь в клубочек в своей уютной постельке. – Он придёт – а тут всё чёрное от копоти! Надеюсь, он решит, что я сгорела!» — и она тихонько захихикала в сладостном предвкушении этой сцены. Потом вспомнила тяжёлый взгляд серых глаз, и смех спорхнул с её губ. Она устало опустила веки, надеясь побыстрее уснуть, но в темноте её ждал знакомый пронизывающий взгляд. Она открыла глаза, пытаясь сосредоточится на сиреневатом приглушённом свете ночника. Но это не помогло. Помучившись с полчаса и не сумев избавиться от ощущения воображаемого взгляда, она включила прикроватную лампу и открыла книгу. Но и оттуда, со страниц любимого романа, на неё глядели серые глаза. Серые как пасмурное небо, как штормовое море, как сталь, как выцветшие от времени чёрно-белые фотографии, как дождь, как пепел. Как пепел костра, на котором она медленно сгорает заживо.

Внезапная мысль острой болью пронзила её сознание, вспыхнула оранжевым огоньком спички в подвальной темноте. Она не может себя больше обманывать: ей нравится этот взгляд, это ощущение собственной хрупкости, это чувство опасности, заставляющего её сворачиваться как мимоза. Ей, наверное, даже нравится его характер. Но вот всё остальное… Зачем природа сделала её такой эстеткой? Она не может себя пересилить! Она уже столько раз пыталась, но всё зря. Завтра же она переедет.

Приняв это решение, девушка промучилась без сна ещё часа два, иногда тихонько всхлипывая от бессилия и зла на себя и Глеба Олеговича.

4.

Он стоял посередине непривычно убранной кухни, держа в руке белый, сложенный вдвое белый альбомный лист (она не любит разлинованную бумагу, запах карри, долго ждать, пожухлые листья каштана...) Он может не открывать эту записку. Он знает, что там.

«Глеб Олегович,

я ухожу. Пожалуйста, не ищите меня. Это бессмысленно и ненужно. На нас нет никакой миссии, мы не предназначены друг другу. Это просто нелепое стечение обстоятельств, и каждый может жить по отдельности. Я надеюсь, вы меня поймёте, и мы никогда больше не встретимся.

В.»

«Даже месяца не продержалась… — подумал Глеб, глядя на скачущие буквы намеренно небрежного почерка. – А ведь бывало – до конца лета дотягивала… И эти слова о миссии и предназначении?..»

Мужчина сел за стол и налил себе из графина воды.

Он думал, что у него есть время: может быть, пара недель, может, месяц. Безумие какое-то!.. Ушла!..

До тридцать первого августа ещё столько времени, а гравитация местного мирка так нестабильна… Просто взяла и ушла!..

В этот раз всё не так: как быстро она смирилась со своей новой жизнью и сбежала спустя всего три недели! А эта записка?..

В поисках прошло шесть дней – от неё ни следа. Впрочем, ему не привыкать. Рано или поздно, она включит вечером свет или выйдет в магазин. Она точно соскучится по книгам. Книжных магазинов в городе всего три, их нетяжело отследить. Главное, чтобы она не влезла в квартиру с богатой библиотекой, как было однажды: тогда найти её будет в разы сложнее.

Двадцать три дня с того утра, когда он нашёл записку. Лера как будто на самом деле исчезла.

Он ежедневно объезжает книжные магазины, проверяя записи с камер наблюдения – ничего. В городе – тишина. Лишь жалостный лай бродячих собак ночью и жизнеутверждающее пение птиц по утрам.

Но он найдёт её. Он всегда находил.

5.

Прямо над головой, в склонившихся под тяжестью яблок ветвях, пел зяблик. Лира лежала на спине, в плетёном гамаке, подвешенном между раскидистой яблоней и высокой грушей. Она перечитывала «Хоббита, или Туда и обратно», болтая загорелой ногой. Фруктовый сад за полтора месяца принял немного диковатый вид: некошеный газон, заросшая тропинка, а на клумбе с розами буйствовали сорняки. Но эта запущенность придавала саду и прятавшемуся за деревьями белому чистенькому домику особое очарование. Хотя всё-таки Лира осталась здесь потому, что подвал был полон еды и вина, а длинные книжные полки сверху донизу уставлены книгами. А ещё возле домика расположился небольшой бассейн.

По ночам девушка любила выйти во двор, лечь в шезлонг и смотреть на звёзды. Ей хотелось верить, что она не одна смотрит сейчас в тёмное небо, выискивая знакомые созвездия, шепча названия далёких планет. Может, где-то далеко, на другой части Земли, маленькая девочка смотрит на Млечный путь и…

А быть может, наоборот: все смотрят откуда-то сверху на Землю и думают: остался ли там кто-нибудь?..

Ей хорошо в этом доме и в этом городе, но что же происходит за городской чертой? Почему она не может уйти туда? И он бы её там не нашёл.

Нет-нет! Только не начинай! За страхом быть найденной вовсе не прячется желание быть найденной! Это ты всё себе внушила. Успокойся. Пойдём лучше в дом.

…А что, если и правда на эти звёзды из всей человеческой расы имеют возможность смотреть только…

«Нет-нет-нет!» – гонит Лира печальные мысли и, решительно поднявшись с шезлонга, идет в дом.

6.

Дневник Лиры

1 июня.

Я не хочу в это верить.

Разве космос может разом лишится всех своих звёзд? Что он будет без них? Я чувствую в своём сердце вакуум.

Оторвана. Брошена. Забыта.

…По кобальтовому небу сутулятся облака-устрицы. Ветер-нож вскрывает их и гонит в глубины небытия. Равнодушное солнце заплесневелым апельсином катится над городом, и я чувствую, как к горлу подступает тошнота. Возле парковки на асфальте – изломанное тельце серого кота, возле входа в магазин – труп бродячего пса. Землистая тьма охватывает меня, я падаю… Голоса птиц осторожно прокрадываются за тяжёлый занавес моего угольного окаменения, и, наконец, я слышу их. Птицы!.. Вы тоже брошены? Вас тоже кинули? Не оставим друг друга в беде!

Кажется, я говорю это вслух и чувствую горячую соль на щеках.

Я одна. Город покинут своими хозяевами. Им завладел ветер.

2 июня.

Я стараюсь не паниковать. Всё по-прежнему. На улицах безлюдно.

Мобильная сеть недоступна, интернета нет.

На работу я не пошла.

Позже.

Очень много трупов животных. Ходила сейчас и закапывала их. Зато встретила и нескольких живых собак и кота. Вынесла им еды.

3 июня.

Абрикосовые лучи утра заливали теплотой спальню, когда я открыла глаза. Я лежала в облаке одеяла, купаясь в рассветном сиянии. За окном пел певчий дрозд, и что-то в его пении было, что разбудило другую птицу, мою, притаившуюся в самом тайном уголке моего сердца. Я поднялась с постели и встала у окна. Заря высвечивала всё небо, но солнца ещё было не видно. Тёмно-фиолетовые силуэты высотных зданий напоминали грубо вытесанных каменных исполинов. Я не могла больше спать и пошла варить себе утреннее какао, всё поглядывая на изменяющееся небо. Сегодня мне хотелось особенного какао, чтобы оно было бархатным как рассвет, в котором плывут воздушные облачка сливочного мороженого, посыпанного карамельной крошкой. Прихлёбывая любимый напиток, я открыла «Вино из одуванчиков».

«…Впереди целое лето, множество дней – чуть не полкалендаря…» — эта строчка на самой первой странице поразила меня… Ведь правда, целое лето! Без работы, без проблем, без глупых ненужных разговоров… И если меня бросили, то и пусть! Только сейчас я поняла: это же как в детстве каникулы!.. Можно просто жить: гулять, читать, рисовать, купаться в ванной хоть с утра до ночи, распевать песни прямо на балконе и громко включать музыку в любое время суток, и никто – вообще никто тебе слова не скажет!

3 июня, вечер.

Видимо, рано я обрадовалась. Сегодня встретила на улице мужчину. Он побежал ко мне навстречу точно к маме родной. Он сразу мне не понравился.

Серьёзно, если уж застревать в пустом городе, можно было бы с человеком посимпатичнее?

Аааа! Как же меня это бесит! Надеюсь, он не следил за мной и не знает, где я живу. А то… Как там он сказал? «Нам нужно держаться вместе». Что за бред? Почему нужно?!

Однако его появление означает, что кроме меня и него в городе могут быть другие люди. Завтра думаю отправиться на разведку.

7 июня.

Других людей я не встретила. Может быть, они в других районах. Но искать больше не буду.

Этот мужчина каким-то образом пронюхал, где я живу, и заявился ко мне два дня назад в гости (хотя я его, понятно, не звала). И сегодня пришёл и принёс еды. В прошлый раз он, похоже, решил, что я голодаю. Хотя это неправда. Вчера я впервые грабанула продуктовый магазин. Впрочем, не уверена, что это было ограбление. Ведь теперь всё совсем ничейное. А мне очень хотелось съесть на завтрак шоколадных шариков с молоком.

Этого мужчину я прозвала Клаудио. Потому что имя «Клаудио» такое же странное как он сам. Его настоящее имя я не потрудилась запомнить.

9 июня.

Сегодня мне приснился тако-ой сон! Наверное, лучший в моей жизни!..

Мне снилось, будто я иду по кипарисовой аллее, мне очень удобно шагать, и это хорошо, потому что я читаю. И читаю я невероятную книгу, она настолько увлекательная, что просто глаз не отвести. Иногда у меня перехватывает дыхание от восторга. Через некоторое время меня отвлекают, и сон переключается (как это часто бывает) на другую сюжетную линию. Но потом я вновь иду и читаю книгу. Другую уже, но такую же интересную и интригующую. Через некоторое время я ловлю себя на мысли, что подобный сюжетный ход был в первой книге, но тут он подан интереснее и изящнее. Я прихожу в восторг от этой тонкой вариации и снова окунаюсь в чтение. Краем глаза я вижу, что, читая, я иду по той же самой кипарисовой аллее, но теперь вдоль дорожки стоят белые статуи. А книга такая захватывающая, что я не акцентирую внимания на окружающем меня пейзаже. Кажется, потом меня снова что-то отвлекает, а затем вновь я оказываюсь на той же аллее, с книгой, чьи сюжетные события и рассуждения напоминают и изящно обыгрывают сюжет предыдущих книг.

Это было настолько интересно! Жаль, я не помню, что было в книге, потому что это лучшее, что я читала в своей жизни.

13 июня.

Вот уже столько дней хочу проснуться пораньше, чтобы повторить то волшебство рассвета, но никак не могу разлепить глаза раньше девяти (и то в лучшем случае).

Сон про книгу снится мне каждую ночь. И если просыпаюсь я с чувством эйфории, то к обеду она скатывается до апатии (ведь я не помню сюжета, и кажется, будто во сне я читаю одну и ту же книгу и хожу по одной и той же аллее). К вечеру это начинает всерьёз угнетать меня.

Клаудио приходит каждый день. Иногда он стучится, а иногда заходит так, уверяя меня, что якобы я забываю закрывать входную дверь. Но на самом деле, я забывала закрываться лишь пару раз. Несколько дней подряд я специально проверяла, закрыта ли дверь.

Думаю, у него есть запасной ключ. И, к сожалению, ничего с этим поделать я не могу.

Клаудио странный. Я никак не могу понять, что движет им приходить ко мне и терпеть моё равнодушие или грубость. У меня дома бардак, почти никогда нет еды, и все его вопросы и попытки завязать разговор я игнорирую. Если бы он хотел от меня секса, то давно бы уже попытался. Чего ему надо? Ему скучно? Ему нравится раздражать меня своим присутствием?

Похоже, мне придётся спросить.

14 июня.

Спросила.

— Мне больше не к кому идти, — ответил он.

— Логично, — кивнула я. – Сожалею, что из всех людей в целом городе осталась только я.

— Я этому рад.

— Не стоит, — отмахнулась я. – Мне хорошо известен мой не самый приятный характер, поэтому не надо меня подбадривать. Я это для того говорю, что мы друг другу не обязаны. Может, я и произвожу впечатление неумёхи, но на самом деле я привыкла справляться со всем одна.

(Тут я немного покривила душой, но не важно).

Он молча оглядел кухню и, увидев разболтавшуюся дверцу шкафчика, нашёл в ящике отвёртку и починил дверцу.

Мне пришлось сказать «спасибо», хотя расшатавшийся шуруп мне совершенно не мешал.

Теоретически: чего я хочу? Хочу ли я этого молчаливого внимания и помощи от Клаудио?

Я не знаю, чего я хочу, но мне неприятно на него смотреть. По этой причине мне действительно хочется, чтоб он не приходил. Я не вру. Если бы он исчез, я бы обрадовалась.

17 июня.

Сон продолжает сниться. Мне нравится он, пока спишь, но после пробуждения…

Сегодня Клаудио пришёл, когда я пересматривала фильм «Начало». Я люблю этот фильм. Он как внутримозговой гейзер: сон внутри сна, а какой это уровень? время замедляется, ускоряется, пространство расширяется, внезапно затапливается водой, город складывается точно подарок в коробку…

А тут приходит Клаудио и говорит:

— Я читал, что Кобб – вор.

— Ну да, — киваю я. – Он крадёт секреты у людей во время сна.

— Мне показалось, что ты восхищаешься им, — что-то в голосе Клаудио насторожило меня, но я всё равно честно сказала:

— Конечно. Талантливый вор-интеллектуал не может не нравится.

— Разве вор – это тот герой, которым стоит восхищаться? Воровство – отвратительно и аморально, в каком бы виде его не подавали в фильмах.

Я закатила глаза.

— То, что вы сейчас сказали… — «называется занудством», — хотела сказать я, но остановилась. – У всех своё мнение, — нейтрально закончила я.

— Я не разделяю твоего мнения, — сурово возразил Глеб. — Воровство – это порок, тут не может быть других вариантов.

— То есть, по-вашему, и фильм плохой?

— Фильм, воспевающий порок, нельзя назвать хорошим.

— Окей, буду знать, — ответила я и продолжила просмотр.

За обедом, на который он, конечно, остался, я спросила, какие ему нравятся фильмы.

— «Место встречи изменить нельзя», — был ответ.

Я засмеялась:

— Намёк понят. «Вор должен сидеть в тюрьме», да?

— Да, — ответил он и кивнул. И столько самодовольства было в этом кивке!

Я, конечно, спросила:

— Ну а как же поступок Жеглова, когда он подсунул в карман Кирпичу кошелёк? Это разве не аморально с высоты ваших нравственных устоев?

Клаудио ответил, что не помнит такого. Ну, естественно, кто бы сомневался.

22 июня (05:39 утра).

За последние дни Глеб сильно меня утомил. Даже измучил. Эти его визиты без приглашения, занудство, скучные разговоры, замечания (ему, видите ли, не нравится, что я ругаюсь), вечные попытки проявить свою нужность и заботу… Я уж не говорю о том, что мне просто тошно на него смотреть.

Мужчина либо нравится, либо нет. И если нравится, то от него приятно принимать заботу, внимание, хочется ответить ему тем же, стать лучше, сделать всё вокруг себя лучше. А когда нет – то всё ужасно. Я ненавижу ту, кем я ощущаю себя из-за него: я раздражаюсь и огрызаюсь, мои шутки грубые, я вообще не убираю дома и слишком много сплю. Причём я делаю это не бессознательно, а вполне осознанно, назло ему. Но таким образом я порчу себе жизнь.

Этой ночью я много чего передумала. Додумалась Бог весть до чего. Ночью всегда так. Но утром я точно осознала: нет, Глеб мне не нравится. И вот, я допишу это сейчас и уйду искать себе другой дом.

В городе полно пустующих квартир и домов. Вчера я подобрала велосипед, так что быстро смогу уехать в другой район и найти там что-нибудь подходящее.

27 июня.

Мне повезло найти чудесный домик с садом, бассейном и камином в самый день моего «побега». Тут есть огромная библиотека и полный подвал еды и алкоголя.

Но сейчас в дневник я не за этим.

Позавчера с чердачного окошка я увидела небольшую синевато-серую тучу, нависшую над городским бизнес-центром, в километрах семи от моего нового убежища. Серебристый шпиль телебашни контрастно очерчивался на тёмном фоне. Сегодня я вновь обратила внимание на эту тучу, и мне показалось, что она выросла. Выглядит она среди пенно-белых облаков и нежно-голубого неба довольно зловеще. Она похожа на обычную грозовую тучу, но разве грозовые тучи ведут себя так? Почему она не перемещается по небу, а только медленно растёт? Может, так начинается торнадо?

А ещё: нашла сегодня в саду несколько мёртвых птиц – два чёрных дрозда и зяблик. Я похоронила их под кустом черёмухи.

Мне кажется, гибель птиц связана с той антрацитовой тучей, висящей в невинном небе точно чёрное знамя смерти.

7 июля.

Сегодня в полдень меня испугал сильный подземный толчок, и я выбежала из дома…

Я не могу писать, глаза жгут слёзы и капают прямо в дневник.

Я слышу, как небо стенает: «Где мои дети?..», деревья скрипят, жалуясь, а ветер шатается как пьяный и тоскливо воет в каминной трубе. Я не знаю, который сейчас час: все часы остановились, лампочки перегорели, и света до сих пор нет. Но, наверное, уже вечер: за окном, кажется, смеркается.

А я закрываю глаза и снова вижу: полуденное солнце играет в аквамариновой воде бассейна, в которой будто что-то плавает. Я смотрю под ноги, я смотрю вокруг насколько хватает взгляда: весь двор, тропинки, лужайка, поверхность воды – всё усеяно телами мёртвых птиц.

13 июля.

Последние три дня прошли спокойно: перебоев с электричеством больше не было, мёртвых птиц каждый день я нахожу не больше обычного – от двух до пяти, однако боюсь, что их скоро будет некуда закапывать.

На яблоне поселилось семейство зябликов, и они радуют меня своими разговорами, когда я прихожу в сад покачаться в гамаке и почитать.

Сегодня нашла в библиотеке «Хоббита». Дочитаю «Питера Пэна» и примусь за приключения моего давнего любимца Бильбо. Хотя в раннем детстве мне больше нравился Торин.

Тёмная туча как свежий синяк на лице города продолжает увеличиваться, но это уже не пугает меня. Скорее мне интересно, что это за явление такое? Даже думаю сходить туда и посмотреть.

P.S. Сон про книгу снился мне здесь всего лишь три раза и уже около 2-х недель не беспокоит совсем.

7.

17-е июля.

«Зачем я вообще надула этот дурацкий шарик? — девушка нервно мерила шагами двор, то и дело поглядывая на красный шар, болтающийся на тонкой нити на фоне нефтяно-чёрной тучи, нависшей над густой кроной высокой липы. – Если он пройдет мимо… Любой шарик бы сдулся или лопнул за полтора месяца! Из пистолета выстрелить нельзя… Из рогатки бы! Но где её взять, да и стрелять я не умею… Ладно, — приняв решение, подумала она, — пусть висит. В конце концов, шарик мог прилететь издалека», и она зашла в дом готовить еду.

23-е июля.

Лира сидела во дворе в плетёном кресле возле маленького столика. Тяжёлое мясистое облако цвета сажи застилало четверть неба. Но солнце светило с другой стороны, к тому же девушка за несколько недель привыкла к мрачноватому соседству странной тучи. Налив себе в стакан молока, Лира не спеша и с удовольствием в предвкушении вкусной еды нарезала запеканку небольшими кусочками, после чего принялась завтракать.

Порыв ветра сорвал с её головы шляпу, она наклонилась, чтобы поднять, а подняв, увидела коричневые вингтипы, синие брюки и… Дальше смотреть было бессмысленно, надо бежать. Если она уже раз сбежала, не стоит останавливаться на достигнутом. Она вскочила, вновь уронив шляпу, и встретилась взглядом с серым лезвием его глаз. Её тело точно одеревенело, и она замерла живой статуей. Как глупая мышка перед взглядом удава.

Но удавы не говорят.

— Здравствуй, — послышался его голос. – Хочешь снова убежать?

Оцепенение, наконец, спало.

— Вообще-то, — облизнув пересохшие губы, произнесла она, — я бы хотела, чтобы убежали вы. Как можно быстрее и как можно дальше. Всё-таки я нашла этот дом.

Он негромко засмеялся. Она впервые слышала его смех. Она даже и не думала, что он умеет смеяться.

— Понятно, вы не уйдёте, — вздохнула она.

— Нет. И ты тоже не уйдёшь.

— Ну, это уж не вам решать.

— Не мне.

Они помолчали.

— Давайте поедим, раз уж никто никуда не побежал, — опустившись в кресло, предложила Лира. – Возьмите себе стул с террасы.

Нефтяной кит покачивался на волнах небес, пока они ели. Потом Лира ушла в дом и вернулась с картой. Глеб видел, как она обозначила маршрут до телебашни.

— Почему именно туда? – осторожно спросил он.

— Потому что в ней – корень всех наших бед, — серьёзно ответила Лира, сворачивая карту и убирая её в рюкзак.

— Что тебе об этом известно? – ещё больше насторожился мужчина.

Девушка заметила это и в свою очередь с подозрением спросила:

— Стоп-стоп-стоп. Что вам об этом известно?

— Ничего, — спокойно ответил Глеб. – Но идти туда опасно.

— Я всё равно пойду.

— Тогда позволь мне сопроводить тебя.

— Не позволяю. И вообще я поеду на велосипеде.

— Сопровождение без разрешения меня тоже устраивает. А в городе полно брошенных велосипедов.

*

— И где туча? – спросила Лира, запрокинув голову. – Мы должны быть прямо под самым её центром. Стойте тут, — приказала она и, сев на велосипед, отъехала на метров триста.

Потом ещё на пятьсот. Туча будто и впрямь исчезла.

— Может, её видно, только когда смотришь с окраины? – рассуждала девушка. – Ладно, поехали обратно.

Но когда они отъехали километра три, и Лира обернулась назад, туча, правда, уже гораздо меньшего размера, снова появилась.

— Никуда не уходите и смотрите на тучу! – крикнула она, умчав обратно к телебашне.

Когда она вернулась, облако по-прежнему висело над бизнес-центром. Не выросло и не уменьшилось.

— В этот раз туча была, я её видела, — сообщила девушка, немного запыхавшись. – А ещё я слышала странное гудение. Как будто туча – это пчелиный рой.

8.

23-е июля, вечер.

— Я кое-что поняла, — произнесла Лира за ужином. – Всё дело в вас.

— Что? – Глеб замер с вилкой в руке.

— Немедленно расскажите всё, что вам известно, — требовательно произнесла девушка, отставив тарелку с супом. – Только не говорите, что не понимаете о чём я. Вся эта история с тучей подтверждает, что вы тут не просто мимо проходили.

— А что с ней? – переспросил Глеб с непонимающим видом.

— Я жду вашего ответа, — повторила Лира.

Мужчина помолчал, вероятно, размышляя. А потом встал и вышел из гостиной. Через несколько минут он вернулся и положил перед девушкой стопку фотографий.

Лира стала рассматривать их и чуть не задохнулась от удивления:

— Это же я!.. — её пальцы бегло перебирали фото. – Но у меня никогда не было такого платья. И кота в квартире. И я не брилась налысо! Я не красила стены в спальне в синий! А это что за комната? И эта пальма в горшке? Где это я? Откуда у вас эти фото? Эта девушка похожа на меня, но это не я! Этого всего не было! Это фотошоп? Девушка на фото – мой клон?

Глеб молча положил перед ней две высоких стопки блокнотов формата а5 и а4. И стоило Лире открыть один из них…

— Нет-нет-нет! – пролистав блокнот, лежавший сверху, воскликнула она в ужасе. – Нет, не может быть! Что это значит? Не-е-ет, это же невозможно! Я не могла забыть, как писала всё это! Но это точно мой почерк…

Она ухватилась за следующий блокнот и ещё за один. Бегло пролистывая их один за другим, она терялась в догадках, как такое могло случиться? Всего блокнотов оказалось семнадцать.

— Что это значит? – подняв глаза на Глеба, спросила она, наконец.

— Ты знаешь.

— Нет, — Лира чувствовала, как горлу подкатывает горячий комок слёз. – Нет! Я не знаю, что это значит! Я не представляю, как это получается, что я переживала одно и то же множество раз, и ничего не помню об этом!

Глеб неумолимо молчал. Не дождавшись от него помощи, Лира принялась искать ответы в дневниках, бормоча себе под нос:

— Итак, девять циклов по три месяца, один – по двенадцать, и еще два по шесть. Получается тридцать шесть, разделить на двенадцать – три, — Лирины глаза округлились, и девушка присвистнула. – Тут про электромагнитное поле. Получается седьмого июля – сбой в который раз? А в первом дневнике когда? Ни разу? Во втором, в третьем… Та-ак. В четвёртом – двенадцатого августа. В седьмом, восьмом, девятом… Нигде даты не совпадают. С чем это связано тогда?..

Она задумалась, чертя какую-то схему. Потом снова стала листать один из дневников и что-то выписывать.

— Я умирала?.. – отложив ручку, тихо спросила она.

— Нет, — успокаивающе произнёс Глеб. – Это всё, — он окинул рукой разбросанные по столу дневники, — ты. Твои руки писали это.

— Но если я не помню, как писала … — девушка в задумчивости провела ладонью по рельефу исписанных страниц. – Если не помню, как эти руки писали, а эта голова думала… И это повторялось не один раз…То что же делает меня мной?

Она видит их. По изогнутым небесам цвета шартрез плывут двенадцать кораблей, а она смотрит на них с рассветного луга, и солнце растекается из-под её ног гранатовым соком.

Но она видит неправильно. Шартрезовое небо – сфера, замыкающаяся сама в себе и отражающая снова и снова лишь её одну.

— Я читаю это впервые?

— Все дневники вместе – да.

— Если всё это действительно было, то почему я ничего не помню? И остаюсь ли я самой собой, лишившись стольких воспоминаний?..

«Я – разбитое зеркало, — думает Лира, — состоящее из осколков, и в каждом из них – память одной из моих жизней. Но осколки так далеко друг от друга, что я не вижу общей картины. Я как оборотень, который снова и снова трансформируется в самого себя, но при этом полнолуние так затмевает ему голову, что он потом ничего не может вспомнить».

Лира хмурится. Ей определённо не нравится быть ни осколком зеркала, ни оборотнем. И она спрашивает:

— Как будем петлю распутывать?

9.

15-е августа.

— Ты прям очень молодец! – сказала Лира, улыбаясь. Она чуть-чуть запыхалась, а отросшие волосы выбились во время бега из хвостика.

— Ты это говорила неделю назад, — напомнил Глеб.

Он бежал рядом и уже устал, не подавал вида. Выглядел он довольно странно: весь обмотанный целлофаном, на голове – тёплая вязаная шапка.

— Ну, это чтобы ты не забывал, — Лира засмеялась и толкнула его локтем в бок. – Что ты на меня так смотришь? – спросила она, словив на себе его долгий пристальный взгляд. – Жалеешь, что впутался в этот мой коварный договор?

— Нет, — ответил Глеб. – Я думаю, что мне нравится, как ты теперь смотришь на меня. Хотя на мне пакет и зимняя шапка.

Лира звонко рассмеялась:

— Не знала, что ты умеешь шутить.

— А я все эти годы надеялся, что для тебя важно то, что внутри, а не снаружи.

— Ты думал, что если я люблю читать, то я грёбанная Белль? – усмехнулась девушка.

— Лира! – сурово одёрнул её Глеб.

— Извини, — хихикнув, пискнула та.

10.

31-е августа.

Маленькое красное яблоко скатилось вниз по покатой крыше, янтарной в закатных лучах.

Лира ойкнула и, придерживая одной рукой корзину с едой, сказала:

— Небо-то какое сегодня…

Карминное небо, расколотое пополам шпилем телебашни, дышало земляничными облаками.

Глеб спросил:

— Ты точно не хочешь остаться?

— Точно, — ответила девушка, доставая из корзины бутылку имбирного лимонада. – Я хочу узнать, что там, по ту сторону этого трёхлетнего лета.

— Ты знаешь, что там.

— Да. Не думай, что я обольщаюсь, и что мне не жаль этой разрушающейся петли, но… — она взглянула на сидящего рядом мужчину.

Ей нравилось теперь смотреть на него: загорелое лицо, точно вытесанное из камня, крепко сбитая фигура, в которой чувствуется уверенность и сила. Засмотревшись, она забыла, что хотела сказать.

— Так странно, — продолжила она, помолчав. – Ты повзрослел здесь на три года, а я всего на три месяца, и вот мы уходим.

— Ещё не поздно остаться.

— Нет, — она грустно покачала головой и сделала глоток лимонада из изящного бокала. – Время отдыха истекло. Пора возвращаться домой.