Имена и судьбы

Имена и судьбы

Судьба временами бывает настолько благосклонной к нам, что порой преподносит сюрпризы и делает подарки, щедрость и значимость которых мы подчас не осознаём сразу и оценить можем спустя годы. Так произошло и со мной, когда я после окончания Волгоградского медицинского института приехала жить и работать в небольшой городок средней полосы России, где проживаю и по сей день, на улице которого в двух минутах ходьбы располагается домик Матвея Блантера, автора легендарной «Катюши».

Городок разделён на две части неширокой и неглубокой извилистой зеленоватой речкой, в центре красуется Воскресенский собор, шпиль которого с крестом задевают проплывающие облака так, что кажется — крест «плывёт» над городом осеняя и благословляя его. Вокруг городка раскинулись поля, рощи,  леса со множеством деревень, причём, некоторые из них весьма далеки от города, что создавало массу неудобств и порождало немало проблем. Особенно, в плане медицины. По роду своей деятельности мне не раз приходилось в составе выездной врачебной бригады выезжать в отдалённые деревни на медпункты или ФАПы «для приближения медицинской помощи населению» — проведения медосмотров и животноводов, полеводов, приёма жителей окружающих деревень.

В один из таких приездов в 1978 году в Шуморовский медпункт я столкнулась со статным пожилым (как мне тогда показалось) мужчиной, который поддержал меня на скользком мокром от дождя крыльце и, улыбнувшись, сказал: «Осторожнее, доктор!»

Вежливо кивнув в ответ, я спросила – А Вы куда же? Сейчас начнёт работать флюорограф, пройдёте осмотр, потом уже будете свободны. Нужно следить за своим здоровьем! – и увидела в ответ доброжелательную улыбку и внимательный взгляд. Вообще, было в нём какое- то противоречие: открытая, мягкая улыбка и серьёзность глаз. И руки – не по-деревенски чистые, ухоженные, и разговор – нет, не деревенский… Странными мне показались испуганно – круглые глаза фельдшера и почтительность по отношению к незнакомцу.

А он, согласившись, что за здоровьем нужно следить, неожиданно спросил – не буду ли я так любезна, осмотреть больную в деревне Короткие. Фельдшер за его спиной усиленно делала мне какие–то непонятные знаки и, обратившись к мужчине, сказала – Ефим Анатольевич, доктор у нас новенькая, Вы им дорогу покажите (как будто я сама поведу машину!).

Я решилась – всё равно, медосмотр только с отметкой о прохождении флюорографии – и вот мы катим просёлочной дорогой. Мужчина, не отрываясь, смотрел в окно и вдруг взволнованно произнёс – моя малая родина, коллега! А вот в этом домишке когда то жила наша семья, я тут с друзьями крапиву «саблей» рубил. Давайте знакомиться, я — Дыскин.

Ну, Дыскин, так Дыскин… Но меня как стукнуло – КОЛЛЕГА?! А он продолжал — я отсюда родом, а живу и работаю в Ленинграде, но не лечебник, занимаюсь наукой. Ну, вот и приехали, извините, пришёл к фельдшеру, а тут, к счастью, Вы.

У больной оказалось респираторное заболевание, дав рекомендации, я спросила – будет ли Ефим Анатольевич возвращаться с нами в Шуморово, но он отказался, объяснив предстоящим отъездом. На прощание пожал мне руку и сказал: «Удивительно, что Вы согласились поехать к больной, не спросив её возраст!» Теперь удивилась я – да какая же разница, если нужна помощь?!

– Да-да, конечно, вы правы, а у нас вот спрашивают – с какой-то непонятной мне грустью ответил он – удачи Вам!- и поклонился мне.

 Вернувшись на медпункт, я сразу включилась в работу и только в конце дня от фельдшера узнала, кто же такой Ефим Анатольевич Дыскин. Узнала и ахнула – Герой Советского Союза! Вот это подарок судьбы! Как жаль, что наше знакомство было таким коротким!

Вторая (и к сожалению, последняя) встреча наша, такая же случайная и короткая, произошла спустя пятнадцать лет, в 1993 году, уже не в Ленинграде, а в Санкт–Петербурге, куда я приехала на курсы повышения квалификации и в коридоре СПИУВЭКа столкнулась с пожилым седовласым, но всё ещё статным мужчиной в мундире, чью грудь украшали многочисленные орденские планки. Поравнявшись со мной, он неожиданно остановился и, протянув руку, с улыбкой сказал: «Здравствуйте, коллега! Какими судьбами? А я Вас узнал по бровям и родинке, землячка!»

Ну, конечно, это был он – Ефим Анатольевич Дыскин, Герой Советского Союза, мой знаменитый земляк! Поговорили мы всего несколько минут – его ждали дела в академии, я торопилась на лекцию, которую читал профессор Карпов (дядя знаменитого шахматиста), понадеявшись на возможную встречу, разошлись, да больше и не увиделись, к сожалению.

Вернувшись в свой городок, я рассказала детям, маме, своим друзьям о необычной встрече, но на их вопросы могла ответить немного. И вот теперь, в год 75-летия Славной Победы, я искуплю свою вину, рассказав о Е. А. Дыскине.

Ефим Анатольевич – а правильно Хаим Нафтульевич, именно такое имя он получил от родителей при появлении на свет – родился 10 января 1923 года в еврейской семье в деревне Короткие Почепского уезда Гомельской губернии (в те годы) которая входила в черту постоянной еврейской осёдлости до 1917 года. Позже этот символ антисемитизма и дискриминации был отменён. Здесь и прошли детские годы будущего героя, не очень сытые, но радостные и светлые от родительской любви и заботы, семья жила дружно, в уважении друг к другу, чему учили и детей. Маленький Хаим помогал матери по дому, чем мог, а в свободное время играл со своими товарищами, живущими по-соседству, больше других дружны они были с Евдокимом Волковым, которого звали друзья Кимом, и всё смеялись – Хаимка и Кимка – не разлей вода. Никто, да и сами они, не знали, что растут в глухой деревушке два будущих героя, но судьбы такие разные их ждут. Имя Хаим на еврейском языке означает Жизнь, на русском оно звучит как Ефим – в наши дни редко кто из родителей называет этим звучным красивым именем своего сыны – и  Благочестивый, Благожелательный, Священный. Считается, что люди с таким именем отличаются умом, находчивостью, доброжелательностью, что красота и величие, открытость души человека способствуют ему пережить невыносимое и выжить в невозможных условиях; с помощью них мир преображается и становится лучше. Имя Евдоким от древнегреческого и значит  Славный, людям с этим именем  свойственно добродушие, доброжелательность, склонность прийти на помощь слабому, но эмоционально более сдержанному в проявлении своих чувств. Они – Хаимка и Кимка –очень соответствовали своим именам.

Время шло, Ефим подрастал, и родители, заметив способности сына и его стремление к знаниям, добились (а в те годы было совсем не просто!) разрешения переехать в город, в Брянск, где он закончил среднюю школу и, успешно выдержав вступительные испытания, стал студентом Московского института философии, литературы и истории имени Н. Г. Чернышевского – радость и гордость для всей семьи! Какие мечты, какое будущее открывалось перед талантливым юношей!

Но грянула война, и Ефим сам пришёл в Сокольнический военный комиссариат, чтобы добровольцем записаться на фронт, как и сотни тысяч его ровесников по всей стране. Его направили на курсы артиллерийской подготовки по специальности артиллерист – зенитчик. Служба в зенитной батареи заключалась в отражении налётов авиации противника на столицу.

Но когда возникла опасность наступления танков, зенитные орудия стали выполнять роль противотанковых, а зенитчики – противотанковыми артиллеристами, и справлялись они весьма успешно Ефим Дыскин был, как шутили товарищи, совсем «зелёным» — всего восемнадцать лет, несколько месяцев службы… Он не обижался, конечно, «зелёный», необстрелянный юнец, улыбчивый, доброжелательный, уважительный к «старикам».

Никто и подумать не мог тогда, что уже после Великой Отечественной войны сам Маршал Советского Союза Георгий Константинович Жуков напишет о нём: «Всем известны имена панфиловцев, Зои Космодемьянской и других бесстрашных воинов, ставших легендарными, гордостью народа; однако в один ряд с ними я бы поставил и подвиг рядового, наводчика орудия 694 – го артиллерийского полка Ефима Дыскина.

А произошло это так. Призванный в Армию в августе 1941года, уже осенью он участвовал в боях. На Волоколамском направлении у деревни Горки Рузского района Москвы в составе 18 –й дивизии 16 –й Армии под командованием К. К. Рокоссовского, защищая Скирмановские высоты, в бой вступил 694 –й противотанковый артиллерийский полк, 17 ноября 1941 года первой «заговорила» батарея лейтенанта Егорова, которая занимала позицию на главном направлении и куда враг двинул около двухсот танков.

Огнём врага были уничтожены три пушки, выведен из строя командный состав батареи. У уцелевшего 37 мм зенитного орудия в живых осталось четверо: командир орудия сержант Семён Плохих, правый наводчик рядовой Ефим Дыскин, левый наводчик Иван Гусев и подносчик снарядов Полиницын. На зенитку, ставшую противотанковым орудием, двигалось около двадцати танков врага, видимо, не ожидавшего, что после такого шквального огня, здесь ещё есть живые.

Увидев, что со всего расчёта их осталось всего двое, старший наводчик Дыскин приказал Гусеву подносить снаряды, а сам продолжал вести огонь. Когда вспыхнули два танка, противник развернулся в сторону орудия. В это время упал сражённый Иван Гусев и рядовой Ефим Дыскин остался и за командира, и за подносчика, и за наводчика.

Он вёл неравный бой, не замечая, что ранен. Вскоре вспыхнул ещё один танк. Подоспевший комиссар полка Фёдор Бочаров хотел заменить израненного бойца, но тот только прохрипел – к снаряду, а сам, казалось, слился с орудием в одно целое… Политрук подавал снаряды, а израненный боец стрелял и стрелял, было подбито ещё четыре танка. Но, вскрикнув, замертво упал со снарядом в руках политрук Бочаров.

Ефим Дыскин, весь израненный, превозмогая боль, смог дослать снаряд в орудие и подбил ещё один танк врага. Но затем в глазах всё затянулось красной пеленой, и он упал, не зная, что поставил абсолютный рекорд по числу подбитых танков из зенитного орудия!

Он пришёл в себя от нестерпимой боли в Истринском медсанбате, куда был доставлен санитарами, случайно нашедшими его после боя.

Затем эвакуирован в госпиталь во Владимир, а потом в глубокий тыл, в один из Свердловских госпиталей, так как нуждался в длительном лечении. Множественные ранения были тяжёлые, не прошли бесследно кровопотеря и переохлаждение, но молодой и крепкий организм, воля к жизни, искусство врачей победили, дали шанс выжить Дыскину.

И вдруг в апреле 1942 года в госпитале поднялся переполох – к раненому рядовому Дыскину, находящемуся в госпитале на излечении, прибыла делегация. Да какая: генерал, начальник госпиталя, врачи, представитель военного комиссариата!

Старушка – санитарка, спешно наводящая порядок в палате, шепнула что – то про героя посмертно, но Дыскин отмахнулся – он-то живой! И долго отказывался поверить и принять награду, объясняя, что кто – то перепутал и высокое звание заслужил погибший однофамилец.

Но ошибки не было. Это был он, девятнадцатилетний паренёк, родом из глухой деревушки. Тем же указом, что и генерал – майор И.В. Панфилов, рядовой Ефим Дыскин был удостоен высочайшей награды страны. Когда выяснилось, что бесстрашный наводчик жив и находится на излечении в далёком госпитале, туда, в Свердловск, пришла телеграмма за подписью « всесоюзного старосты» М.И. Калинина с поздравлением и подтверждением награды.

В июне 1942 года на сцене Свердловского театра оперы и балета девятнадцатилетнему рядовому Ефиму Анатольевичу Дыскину были вручены грамота Героя Советского Союза, орден Ленина и медаль «Золотая звезда»

Последствия ранений не позволили юноше вернуться на фронт, но он не пал духом, решил стать врачом, такое решение было принято именно благодаря длительному лечению в госпитале, где изо дня в день видел самоотверженный труд врачей, медсестёр и санитарок.

Поступил в военно-медицинское училище, эвакуированное из Киева в Свердловск и располагающееся как раз на базе госпиталя, где он сам лечился. К учёбе относился настолько серьёзно, что через короткое время смог сдать экзамены за весь трёхгодичный курс медучилища, конечно, очень помогала работа в госпитале.

Талантливый юноша решил продолжить обучение в Военно-медицинской академии, которая и до войны считалась одним из самых престижных и серьёзных учебных заведений страны по подготовке медицинских кадров и находилась в Ленинграде.

Ефима не остановило даже то, что в ноябре 1941 года академия была эвакуирована в Самарканд. Добравшись туда, он блестяще выдержал вступительные экзамены и стал студентом Военно-медицинской академии имени С. М. Кирова. В 1944году академия была переведена обратно в Ленинград, а в 1947 году оттуда «выпустился» врач Дыскин и остался преподавать и заниматься наукой.

Занятия дали свои плоды, и в 1951 году он защитил кандидатскую диссертацию, а в 1954году окончил адъюнктуру.

Ефим Анатольевич занимался очень значимыми для военной медицины вопросами – огнестрельные ранения, воздействие на организм взрывной волны и других экстремальных факторов, работая настойчиво, методично, изучая и анализируя, оценивая, приходя к своим выводам и методикам.

 В 1961году Е. А. Дыскин защитил докторскую диссертацию, в 1966 году стал профессором, в 1967 году получил звание полковника медицинской службы. Двадцать лет возглавлял кафедру нормальной анатомии. В 1981 году получил звание генерал – майора медицинской службы. В 1988 году Ефим Анатольевич вышел в отставку и перешёл на должность профессора – консультанта кафедры судебной медицины. Им написано более ста научных трудов. Он дважды становился лауреатом премии Академии медицинских наук СССР. Имел множество наград, но особенно дорожил своей первой медалью «За боевые заслуги» и Звездой Героя.

 Жизнь всей семьи Ефима Анатольевича связана с медициной.

 Ефима Анатольевича не стало 14 октября 2012года, в возрасте 89 лет – за три месяца до 90 летнего юбилея. А его товарищ детства Кимка – Волков Евдоким Денисович, уроженец деревни Короткие, Герой Советского Союза в 21 год, погиб на Гомельщине под городом Лоев, удерживая плацдарм для переправы войск.

 Похоронен Е. А. Дыскин на академической площадке Богославского кладбища в Санкт–Петербурге. Свой славный боевой путь он продолжал всю последующую жизнь, отдав её великому делу – медицине.

 В начале войны в деревне Короткие было 97 домов, 62 жителя не вернулись с войны, два уроженца – Герои Советского Союза… По инициативе Председателя Почепского землячества в Брянске, уроженца этой деревни Клюева О. И. поставлены три гранитных плиты – памятник деревне и её славным сынам. Одним из них был Ефим Анатольевич Дыскин – Герой Советского Союза, прекрасный человек, мой земляк, мой коллега, которому и посвящены строки рассказа и стихотворения с глубоким уважением.

На фотографии военных лет
Четвёртый справа — видите — мой дед!
В шинели не по росту и в ушанке.
А дед подбил в бою четыре танка!
Совсем мальчишкой дед на фронт ушёл,
Домой писал: "Всё будет хорошо!"
Он всю прошёл войну и верил свято
Что дома мама сына ждёт, солдата,
Ведь он один в её окошке свет -
Для матери дороже сына нет.
Вернулся дед с войны домой героем,
Сады растил, пшеницу сеял в поле...
Наденет в День Победы ордена.
Сияет солнце, празднует страна.
А дед, седую голову склонив,
Слезу скупую в рюмку уронив,
Возьмёт гармошку и споёт как стон:
"С берёзы лист слетает невесом..."
Подхватят песню старики-друзья.
Дед скажет внукам — а вот это — я.
Четвёртый справа, во втором ряду...
Как подрасту, я в армию пойду,
Вслед дедам и отцам идут сыны,
Чтоб в нашей жизни не было войны.

 

Но моей судьбе было угодно ещё раз выказать мне своё «в человецех благоволение» в виде встречи, перешедшей в долгое знакомство и дружбу с двумя необыкновенными женщинами. Ведь бывают в жизни знакомства, о которых не сожалеешь, не раскаиваешься, а гордишься и удивляешься счастливому случаю.

Моя семья проживала в квартире, а мама в небольшом домике частного сектора. Это обстоятельство и привело нас к знакомству с двумя Аннами. Что давало, согласно приметам или поверью, как точнее, загадывать желания, которые часто сбывались…

Мы жили в одном городе, были соседями – с одной Анной по лестничной площадке, так как жили в одном подъезде, через стенку; с другой – через общий с маминым двором забор. Обе Анны были ровесницами, значительно старше меня, проживая много лет в одном городе, они не были знакомы, и даже не подозревали о существовании друг друга.

 Связующей нитью, звеном между двумя Аннами стала я и моя семья. Да ещё, что было общим — война. Но узнали мы об этом не сразу. Просто однажды, собираясь на митинг и парад 9 Мая, я увидела сначала одну свою соседку, а позже и другую, увидела и не узнала, причём, обеих. А узнав, ахнула! Обычно такие тихие, я бы даже сказала, домашние старушки преобразились до неузнаваемости: и осанка, причёска, одежда с медалями и орденами на груди, походка… А главное, выражение лица, глаз – как будто помолодели, взгляд стал летящим и в то же время острым, всё замечающим, движения точны, речь чёткой.

 С маминой соседкой Анной Нестеровной Хохловой мы были коллегами, обе медики – я врач, она фельдшер, работали в одном лечебном учреждении, а вот поди ж ты… За вечерним чаем и угощением она и поведала нам свою историю.

 В 1924 году в простой рабочей семье родилась дочь, которую назвали Анной, Анечкой, светленькая – в мать – спокойная. Она и росла такой – тихой, застенчивой, уступчивой, доброй. И только становилась неожиданно быстрой, решительной, если вдруг требовалась её помощь.

 Какая помощь от девчонки?! Аня могла мастерски промыть и перевязать рану, порез на руке или ноге, сбитые коленки и локти не только братьям и маме с папой, но и соседки прибегали к ней, случись что. Старухи-соседки издивовались прямо, не раз говорили матери: «Ну, Дуся, не иначе быть твоей Аньке «фершалом». А отец гордо улыбался – нет, Анюта у нас будет доктором, она и в травах толк знает!

 И вправду, Анюта знала, что на сбитые коленки и локти хорошо прикладывать лист подорожника, а при простуде заваривать для питья ягоды и лист малины, что нельзя букет черёмухи оставлять в комнате – голова болеть будет… Соседские мальчишки дразнили её Анькой-лекаркой, но она не обижалась, только улыбалась мягкой улыбкой.

 А когда начала подрастать, все заметили, как из невзрачной девчушки выравнивается тоненькая, стройная, хрупкая как стебелёк девушка с волнистой белокурой косой, которой завидовали все подружки, с приветливой улыбкой и неожиданно твёрдым, спокойным взглядом больших светло-серых глаз. И это останавливало, приковывало внимание.

 Теперь мальчишки – отец шутил «кавалеры» – наперебой приглашали Анечку в парк, в кино, на речку… Изредка она составляла им с братьями компанию. Но больше всего любила читать. Да ещё часто бегала в больницу, здание которой стояло как раз на берегу речки. Аню уже там знали, знали о её мечте и приветливо улыбались – вот и наша помощница – и доверяли под своим присмотром несложные манипуляции. Но с мечтой об институте пришлось расстаться, начал болеть, а потом и умер отец, мединститута в их городке и даже в областном центре не было, и Аня не могла, оставив мать и двух младших братьев, уехать в другой город.

 Она поступила в медучилище в областном центре после курсов медсестёр и была студенткой первого курса, когда грянула война. Аня была мобилизована, так как «прибавила» себе два года, и попала медсестрой в санитарный поезд – всю войну прокаталась, грустно улыбнулась Анна Нестеровна – до конца жизни хватит, до сих пор снится, что вагон качается. Свою роскошную косу пришлось остричь, хоть и поплакала.

 Санитарный поезд эвакуировал раненых в тыловые госпиталя, приходилось делать всё – и перевязки (вот где пригодилось её умение, раненые старались попасть на перевязку именно к ней, отмечая, что она как добрый ангел – неслышно и безболезненно и снимет повязку и рану обработает), и накормить, и переодеть лежачих. А главное – помогать при операциях, заменяя выбывший медсостав. К сожалению, и такое случалось. Хирурги тоже приметили юную, но старательную и умелую медсестричку. Которая уже хорошо разбиралась в хирургических инструментах и была незаменимой помощницей.

 – Ну, Анна, быть тебе врачом! – предрекали они. Аня в ответ только улыбалась – остаться бы живыми, потому что вражеская авиация особенно ожесточённо бомбила санитарные поезда, зная, что раненые бойцы не могут оказать сопротивление. Оперировать приходилось под бомбёжками, когда летели осколки снарядов, выбитых стёкол, а то и комья земли… Врачам и сёстрам приходилось собой закрывать раненого бойца на операционном столе.

 Однажды во время операции девушка тоненько вскрикнула, и побледнела, но на вопрос врача – что такое?, ответила, что сама себе на ногу наступила. И только когда закончилась операция, увидели, что весь халат на спине иссечен осколками и пропитан кровью и на губе кровь прикусила от боли, и подхватив падающую девушку, уложили на этот же стол и извлекли три осколка, наложили швы, повязку…  Но на другой день Аня вновь встала к операционному столу – некому было После операции хирург, раза в три старше сестрички, вытирая шапочкой пот с лица, вдруг повернулся к ней и сказал серьёзно, уважительно: «Благодарю Вас, Анна Нестеровна!» С тех пор никто иначе девятнадцатилетнюю Аню и не называл, а она смущённо улыбалась и думала, как бы ею гордился отец!

 Вот так всю войну и «проездила», а после Победы вернулась в своё родное медучилище, и после окончания не одно десятилетие трудилась фельдшером в больнице, куда приехала работать и я.

 Вторая Анна – Анна Семёновна Ковалёва (Чуйко) родилась в 1924 году в хуторе Ананьевском, как тогда говорили – на кордоне, в простой семье, где она была средним ребёнком, ещё старшая сестра и младший брат. Жили дружно, но так порой приходилось трудно: нужно было и дров запасти, и по хозяйству помогать, а сенокос, а уборка картошки (вручную!) и на своём огороде, и на колхозном поле!

 Росла Анечка озорной, быстрой, но доброй и отзывчивой. У неё на всё находилось время – и в речке поплавать в жаркую погоду, и в лапту сыграть, и грядки прополоть, с сорванцами-соседями мальчишками в сад залезть, и помочь старшей сестре картошки к ужину начистить и поджарить на комельке или испечь на костре. Вечерами любила вся семья у костра петь.

 Училась Аня в школе хорошо, знала много стихов и песен, Нравилось ей слушать рассказы мамы и отца об их детстве, и всё удивлялась, как же это не было школ, а где же учились? Особенно ей удавалась арифметика, она любила и могла даже в уме складывать и вычитать большие числа, с удовольствием помогала делать уроки младшему братишке.

 Отец, глядя на это, не раз говорил – быть тебе, Анюта, счетоводом! А дочь уверенно поправляла – нет, папа, я буду бухгалтером, самым главным! И вместе задорно смеялись.

 Оглянуться не успели – подросла дочка! Не очень высокая, а стройная, такая складненькая, косы длинные, чёрные, глаза угольками посверкивают, на язык остра да находчива. Ребята, бывшие товарищи по озорным проделкам, за ней табуном, а она только посмеивается – никуда женихи не денутся. Мне ещё учиться нужно! Родители и старшая сестра поддерживали – а что, способная, хваткая, пусть учится!

 Собиралась Анечка после семилетки на курсы бухгалтеров поступать, и сумочку подходящую отец ей привёз из города областного, и тетрадей приготовила разных, а какие ей отец счёты сделал – загляденье просто, и пахнут родным лесом и так звонко щёлкают! И училась бы Анечка на бухгалтера, да всё изменилось в одночасье, когда проснулись не от петушиного крика, а от грохота взрывов – война!

 И всей семьёй ушли в партизаны, как и многие из соседних хуторов и деревень. Конечно, им была знакома «лесная» жизнь, хутор-то был лесной, но то в мирное время, когда не гремели взрывы, не гудели над головой моторы вражеских самолётов, не слышалась чужая речь. Лай собак, натасканных на людей. Рыли землянки, запасали дрова, даже пришлось учиться разводить бездымные костры, чтобы не выдать партизанскую стоянку отряда имени Фурманова. Остригла Аня свои чёрные косы, хотя и жалко было очень. Не вмещались они под шапку, да и ухаживать за ними не было условий и времени.

 Нелегко приходилось семнадцатилетней девушке, но держалась стойко – ходила в разведку, добывала ценные сведения с риском для жизни, выполняла боевые задания. Мужественно переносила тяготы партизанской жизни, походы, окружение, бои с врагом, холод и голод, потерю боевых товарищей. Однажды, возвращаясь из разведки с двумя ребятами, наткнулись на немецкий патруль и попали в лапы гитлеровцев, которые после допросов и истязаний повели юных партизан на казнь, хотели повесить на берёзах за околицей Аниного родного хутора. Но подоспевшие партизаны отбили своих товарищей и сумели скрыться с ними в лесу.

 Рассказывала это Анна Семёновна, не замечая льющихся из глаз слёз, а у меня мороз пошёл по коже:

Если бы не Аннушкины слёзы,

Никогда бы не поверил ей

В том, что наши белые берёзы

Эшафотом были для людей.

Но ведь были же! Я, к сожалению, не помню наград Хохловой Анны Нестеровны, а Ковалёва Анна Семёновна награждена орденом Отечественной войны 2 степени, имеет медали «За отвагу», «За боевые заслуги», «За победу над Германией в ВОВ 1941-1945», «Партизану ВОВ». Многие юбилейные медали.

 Имя АННА произошло от древнееврейского ХАННА. Что означает милость, сила, благодать, храбрость. Тайной имени является то, что оно во все времена остаётся самым популярным в мире. Отмечается, что женщинам с этим именем свойственна доброта, кротость, мягкость, отзывчивость, и в то же время самостоятельность и решительность при столкновении с жизненными трудностями.

Женщине с самого момента её рождения уготовано жить в режиме опеки, заботы, нежности, оберегания и безграничной любви…Откуда у этих двух Анн в семнадцать лет взялось столько силы – пройти через ад войны и не растерять доброту и веру в неё? После Победы они нашли свою любовь, создали семьи, родили детей, дождались внуков. Хохловой Анны Нестеровны не стало в 2014 году. Ковалёва Анна Семёновна отметила свой 96-летний юбилей и находит в себе телесные и душевные силы встречаться с молодым поколением и рассказывать о пережитом. Чтобы помнили и не допустили повторения.

Жаль, что уходят из жизни люди удивительного поколения – защитивших страну в годы смертельной опасности в годы ВОВ, поднявших её из руин, отстроивших её вновь для грядущих поколений – для нас, наших детей и внуков. И счастье, что нам довелось жить с ними в одно время, знать их, успеть сказать спасибо.

Три  судьбы… А что такое – судьба? По определению, это совокупность всех событий и обстоятельств, которые предопределены и в первую очередь влияют на бытие, то есть, жизнь человека, народа, это доля, высшая сила… Я поведала вам историю жизни не абстрактных людей, а моих земляков, моих знакомых и старших друзей, проживших её ради светлого, высокого бескорыстного служения своей стране, её народу. Интересная штука-жизнь, такие «выкидывает коленца», такие задаёт загадки!  Можно, например, прожить всю жизнь, не зная родственника, даже близкого – деда, отца, иногда мать, давшую тебе жизнь, обстоятельства могут быть самые разные. А не знать своих друзей-подруг, знакомых ты не можешь! Мои земляки, о ком идёт речь,  знакомы друг с другом не были, моя судьба неспроста свела меня с ними. Я – мостик, передаточное звено, нить от них к более молодому поколению, чтобы напомнить – герои живут рядом с нами, среди нас, мы ходим с ними по одним улицам, дышим одним воздухом. Всмотритесь, расспросите, узнайте – и перед вами откроется удивительная сила – красота человеческой души! Именно душа, подобно железе внутренней секреции, вырабатывает секрет или фермент, состоящий из любви, нежности, стремления охранить, уберечь от опасности, и именно этот секрет (я бы назвала Эликсиром Совести) помогает встать на защиту и закрыть собой то, что дорого и любимо –  семью, родных, отчий дом. Что для всех свято – Родину.

 

+1
12:31
507
RSS
Прекрасный рассказ, Татьяна. Язык великолепен. Получила огромное удовольствие.
13:38
+1
Благодарю, Маргарита, вот с такими людьми меня свела судьба, и я считаю своим долгом рассказать о них, чтобы знали и помнили, что пережить довелось и чтобы не повторилось. Я не знаю, можно ли поместить их фото, тем более, что одно фото не могу пока найти.
Ваше решение заслуживает уважение, Татьяна. Полностью Вас поддерживаю.
Что касается фотографий, думаю, можно и нужно. Вы можете опубликовать, а потом добавить.
13:52
Спасибо, я постараюсь разыскать фото Хохловой А.Н. и переслать.
Ваш рассказ (или очерк?) мне тоже понравился.
17:33
Благодарю Вас, Владислав, за добрые слова! И Вам удачи, тепла и света, радости!