Крымский отпуск с Чаппи

В начале сентября мы с супругой прогуливались по ялтинской набережной. Знойный полдень заставил нас найти скамейку в тени акации. У пирса покачивались яхты, молодёжь каталась на сигвеях и электросамокатах.

– Когда-то здесь гудели теплоходы, – рассказывал я. – В порт заходили восьмипалубные лайнеры «Иван Франко» и «Александр Пушкин».

– Школьницей я ездила в Артек, нас возили на экскурсию в Ялту, – говорила супруга.

– В те времена на набережной было много художников. Они продавали картины с морскими пейзажами иностранцам, – вступила в разговор женщина, присевшая рядом с нами.

Я заинтересованно посмотрел на загорелую даму моих лет:

– Это я отлично помню. Мы с родителями часто приезжали в Крым и ходили загорать на Массандровский пляж.

– Надо же, – удивилась собеседница, – и мы с родителями ходили на этот пляж. Помню отвратительных медуз и крабов, которыми нас пугали мальчишки, а ещё, как меня укусила за палец Чаппи.

Не думал, что умудрённого жизненным опытом мужчину может что-то безумно удивить, если только это не прилёт братьев по разуму из созвездия Альдебарана.

– Маленькая Чаппи? – мои брови подпрыгнули вверх.

– Вы тоже помните Чаппи?

В тот момент я уже погрузился в свои детские воспоминания.

Впервые мне довелось увидеть солнечный Крым в десятилетнем возрасте. Прошло полвека с того времени, но я отчётливо помню день отъезда. Был прохладный май. Дворовые друзья смеялись надо мной:

– Ты едешь на юг, а надел куртку!

– Мы едем в Крым с пересадкой в Москве и берём с собой черепашку.

Через два дня я купался в Чёрном море. Это была необыкновенная поездка, в которой открывались новые миры: вокзалы, огромная Москва, приветливый Симферополь, Крымские горы и солёные воды моря. Те впечатления, которые определяют творческое развитие человека.

Родители сняли комнату в частном домике возле армянской церкви, и к морю мы ходили по извилистой улочке.

Член нашей семьи – маленькая среднеазиатская черепаха – стала центром притяжения на пляже. Вокруг собиралась ребятня. Мы с братом завоевали авторитет на этой части крымского побережья. Постучать по черепашьему панцирю и взять черепашку в руки позволялось только с моего согласия.

– Ча-аппи! – раздавались голоса.

– Не трогайте!                                         

– А что будет, если её перевернуть?

– Придёт черепаший бог и тебя съест!

Первую медузу я принёс Чаппи, и мы поочерёдно рассматривали и обнюхивали студенистое тело морского существа.

Время от времени на мой престол покушались, принося на берег краба с жуткими клешнями.

Именно в Крыму я понял, что страхи, вызванные фантазией и страх реальной угрозы для жизни, сильно отличаются. Бултыхаясь у берега, я внезапно ушёл с головой под воду. Несколько секунд висел в беззвучном пространстве, рассматривая пронизывающие воду снопы солнечных лучей.

Никто не заметил, как я исчез под водой, потому что берег бурлил от купающихся. Отец плавал к буйкам, мама занималась младшим братом, а я залез в воду по колено, но волны затянули меня вглубь. Настоящий страх пронзил моё тело, и я отчаянно принялся бороться за жизнь, изо всех сил работая руками и ногами. Захлёбываясь, вынырнул и очумело кинулся к берегу. Вздрагивая, лёг на деревянный лежак и прижался губами к Чаппи.

Только она поняла мой страх, о котором родителям я ничего не рассказал. Мама нежно укрыла мою спину полотенцем, а отец лёг рядом, закинув руки за голову, заметив, что над горами собираются облака…

Как обычно обедали недалеко от Приморского парка и заторопились домой, когда чёрная туча накрыла Ай-Петри. Всякий раз, когда мы проходили по аллее мимо бронзовой статуи, отец напоминал, что это памятник Чехову. Писатель, устремляющий взгляд в море, в этот раз с укоризной смотрел на меня и грозил пальцем.

В горах бушевала гроза. Бурлящие потоки на ялтинских улицах доходили до колен, мы разулись и шли босиком, дождь усилился, но мне было весело.

Ночью у меня «стреляло в ухе», а Чаппи, ползая под кроватью, стучала когтями по полу, будто шаман в бубен, заклиная хворь. На следующий день море бушевало, и мы поехали в горы посмотреть водопад Учан-Су. Вечером я залез под кровать и рассказал Чаппи легенду про Учан-Су: дракон похитил девушку, но она превратилась в серебряные струи воды, падающие со скалы.

В моей памяти навсегда остался шумный ялтинский пляж, мальчишки и девчонки, обступающие меня и Чаппи…

– Это была моя черепашка! – воскликнул я, ещё пребывая в пространстве воспоминаний.

Супруга улыбалась, а наша собеседница расхохоталась:

– Так вы тот противный мальчишка, который сказал, что Чаппи – настоящий маленький дракон, укус которого смертелен!

Я обескураженно пожал плечами:

– Видимо – да!

– А вот я на всю жизнь запомнила свой страх! Мне нравилось возиться с Чаппи и я считала, что мы подружились. Но однажды она безжалостно цапнула меня маленькими зубками.

В лабиринтах моей памяти мелькнуло лицо девочки, но это был такой нечёткий мираж, что опереться на него, как на воспоминание, было невозможно.

– Что стало с Чаппи?

– Она прожила лет пять, а потом навсегда спряталась в свой панцирь. Мы её похоронили в саду под кустом смородины.