ЛАДИНЕЦ

– «И жил наш народ под рукой хана Кубрата¹ богато и свободно. Никто не смел на землю Великой Булгарии приходить с мечом. Булгары пасли скот, а было его несметно, мужчины пили кумыс и оберегали сон близких, женщины хранили очаг и рожали много детей. Но пришла беда. Занемог хан Кубрат, шаманы дни и ночи просили богов вернуть здоровье правителю, но толи не услышали они зов народа, толи плохо просили – не стало великого хана».
– Так и знала, что тута вы. – Запыхавшаяся Весея с осуждением смотрела на седовласого старца и девочку лет одиннадцати. – Что вам тута мёдом намазано? Ольга², зачем одна ушла, Демил узнает, попадёт и тебе и мне. – Она вроде бы ругала девочку, а взгляд ласковый. – Ладно она, ей бы только побегать, а ты, Гаврил, зачем в такую даль ходишь. Смотри, споткнёшься об камни, – она обвела взглядом высокий вал, усеянный булыжниками разного размера, – и не дай бог упадёшь, что тогда?
Старик, обиженно свёл густые нависшие над глазами, брови:
– Почемуй-то я должон упасть? А? Если сама плохо держишься на ногах, нечего на других пенять.
Весея хотела было ему возразить, но увидев, как у старика начали мелко трястись кончики усов, напоминавших подкову, только с длинными ветвями, миролюбиво улыбнулась и вздохнула.
– Устала, посиди, – в свою очередь улыбнулся в усы Гаврил и чуть подвинулся, освобождая место рядом с собой.
– Некогда мне рассиживать, – строптиво повела она плечами и села на поваленное дерево.
Старик подвинулся к Весее вплотную, да и как утерпеть, когда рядом пусть и худоватая, но все ещё привлекательная молодуха, а для него сейчас все таковы. Поясок с узорами-оберегами у неё вон какой, так и хочется развязаться и глянуть, что там под понёвой³.
Весея не отстранилась, лишь посмотрела сбоку и, поправляя сбившийся подол у рубахи, проворчала:
– Старый, а всё туда же.
Он хихикнул в усы, продолжая любоваться разрумянившийся Весеей, потом перевёл взгляд на ров перед земляным валом и туда дальше – ради чего он и проходил сюда. Что может быть лучше цветущей равнины, когда на сколько хватает глаза буйство красок и ароматов. Он и эту девочку, отданную полоцким князем в обучение, пытается научить замечать то, что для иного вниманию недостойно – скромный цветочек, невзрачная травка. Конечно, она юна и пока рано ей отмечать то, что он постиг с возрастом. Но его слова, а он был в этом уверен, оставят в её памяти след.
– Ну, всё. Хватит. Посидели, – Весея отряхнула подол: «Пошли, Ольга, домой. Пора ужинать и спать».
Девочка послушно встала и позвала старика: «Деда, пойдём».
– Ты ступай, я побуду покудова. Приходи завтра, расскажу про Аспаруха⁴.
– Если получится, приду обязательно, – заверила Ольга.
– Ой, да что он знает про него, – поглядывая в сторону проездных ворот города, рассеянно сказала Весея. Её внимание привлекли несколько десятков всадников на породистых лошадях и в богатом убранстве.
– Что рассказал мне дед, а ему его дед. – Недовольно пояснил старик.
Всадники скрылись за стенами города.
«Интересно. Это кто же? По одёже – неместные. Такие только к царю могут пожаловать. Лишь бы с хорошими вестями»,– подумала Весея и перевела взгляд на старика:
– Говоришь дед деду? Ну, давай рассказывай, – она вернулась на место рядом с Гаврилом.
– Ты же спешила, – съязвил он.
– Успеем. Ты давай не тяни, только учти, мне отец про Аспаруха много чего рассказывал.
– Хорошо, – согласился старик. – Слушайте. Кубрат на пути к предкам и народу нужен новый хан, но как поступить? У Кубрата пять взрослых сыновей. И один хорош и другой, третий разумный, четвертый никому не уступит в рассудительности, пятый в хитрости. Каждый из них хочет править. Что тут поделаешь? Решают земли Кубрата разделить на равные части, пусть живут и правят братья независимо друг отдруга. На том и сговорились. Только не подумала, один большой кулак завсегда посильнее малых, пусть их и пять. Хазары, будь они не ладны, прознали про делёжку и стали нападать на земли братьев, поживиться чужим скотом и заполонить девку у них в крови. Тогда один из братьев–смелый и сильный Аспарухан призвал народ на защиту земли предков, но, когда собранное войска увидели хазарскую орду, поняли – не устоять и ждет мужчин смерть, а женщин и детей рабство. Аспарухан – мудрый человек, чтобы сохранить свой народ, решил покинуть нажитые места, приказав всё, что можно унести с собой, взять с собой. Разве кочевника можно испугать дорогой? Все, как один тронулись в путь, последовав за ханом. Только одно дело кочевать по родной земле, а другое по неизведанной. Сколько булгар пало от зверья, пропало без вести в болотах, утонуло при переправах, сколько детей и стариков умерло от болезней и лишений? Никто не скажет. Одно верно – число немалое. На пути орды встречались другие народы, кто-то становился рядом и шагал в поисках лучшего, кто-то открыто или исподтишка нападал ради наживы или потехи. Сколько шли, тоже неведомо. Но у каждой дороги есть конец. Пришли они на эту благословенную землю. Всё в достатке – вода, солнце, природа, только есть здесь хозяин – Византия. Что ж назад возвращаться или другое место искать? Думал, думал Аспарухан и решил – булгары никуда больше не пойдут, эта земля предназначена только им, и если суждено умереть тут, пусть так и будет. Знатный воин Аспарухан и стратег отменный. Войско же его и вовсе страха не знает. Сражение было страшное. Византийцы известные богатыри, устоять против дано не каждому. Стали они верх брать над Аспаруханом, но тут взмолились измученные дорогой и лишениями булгарские женщины, старики и дети. Боги услышали их просьбу, смилостивились и чуть помогли. Побежало войско византийское, Аспарухан смекнул и грозит: «Не хотите, чтобы я разрушил ваши храмы, платите мне дань, как победителю». Согласилась Византия и обозом золота откупилась. На то золото Аспарухан начал возводить град свой главный, чтобы его народ под защитой был и уже никогда не скитался в поисках земли. Тот град он назвал Плиска⁵ и он, Ольга, за твоей спиной.
Девочка и Весея одновременно оглянулись, желая увидеть город, возведённый великим Аспаруханом, но их взор упёрся в ровно обтёсанные до прямоугольной формы камни. Конечно, высокая мощная стена производила впечатление, но им, особенно Ольге, хотело увидеть пеших людей, всадников, колонны, дворцы, базилику и самого правителя булгар.
– Деда, а до Аспарухана тут разве никто не жил, – спросила девочка.
– Почему не жил? Были тут народы. Осёдлые. Землю пахали, скот разводили. Не воинственные. Тихие. Мирные. Аспарухан дал им слово, что будут они для него как родные. Он умел держать слово, раз так – зачем противиться власти, коли она не обижает и от ворогов защищает. Так наперво и жили, потом всё смешалось. Понятно же, коли рядом живёшь, завсегда можно, – он подмигнул Весее, та с осуждением покачала головой, – поджениться, а там и детишки народятся. Вот и получилось – тот, кто пришёл и тот, кто тут обитал, в один народ превратились.
– Значит, византийцы здесь не жили, – не унималась Ольга.
– Нет, я же сказал тебе, Византия над ними была, дань собирала, – начал раздражаться старик, Весея поняла это и потребовала:
– Пошли Оля, солнце садится. Гаврил, и ты давай домой.
Старик не пошевелился.
– Не хочешь? Оставайся, а мы пошли. – Она взяла девочку за руку. Ольга не противилась, забота Весеи была ей по сердцу.– Допоздна не сиди, застынешь, лечи потом твою спину.– Наказала она старику.
– Ты что ли будишь лечить? – огрызнулся Гаврил, но Весея его уже не услышала или сделала вид.
Он же, провожая взглядом две женские фигурки, пробурчал:
– Вот какая. Всё выспрашивает. Всё ей интересно. Сразу видать кровей не простых. Княжеских.
Завтра или послезавтра, через три дня или четыре, когда Ольга сможет сюда придти, Гаврил будет сидеть на этом же месте. Она поздоровается, он ответит и начнёт рассказывать о Кубрате и Аспарухане потому как он хорошо помнит, что было много лет назад, но забывает, что говорил и делал вчера, а Ольга из-за уважения к старости, будет слушать, и ни разу не позволит себе прервать стариковский рассказ.

* * *

Многоголосый и суетливый днём, сейчас град неспешно готовился ко сну. Торговцы, переговариваясь, медленно собирали товар.
Купец Амон, промышляющий торговлей греческими орехами, насупившись, подсчитывал убытки. Надо ж такому случиться, первому покупателю орех попался высохший, Амон подал из другого мешка, орех горький, из третьего опять горький. Рассерженный покупатель, сплюнув, прокричал: «Чем торгуешь? Худым товаром!» и, как отрезало, за весь день полмешка не продал. Агазону же, торговцу свежей зеленью и овощами, выпал такой куш, что можно выходной завтра устроить. На радостях он запоздалому покупателю последний пучок укропа отдал за так и за овощи полцены взял.
Двери ремесленных мастерских в большинстве своём уже закрыты. Лишь кое-где мальчишки, если таковые были в обучении у кожевника или плотника прибирались в мастерских. Гончар Тимотей, на днях взявший на выучку семилетнего Цветанка, устало спрашивал хныкающего ученика:
– Я тебе показывал, как надо держать метёлку? Что молчишь? Сопли тут распустил. Два кувшина кто разбил? Ты! Вот отправлю назад к мамке, да ещё за кувшины деньги возьму.
– Не надо, – послышалось сквозь слёзы.
– Не надо, – передразнил его гончар, – знаю, что не надо. У твоей мамки ничего, окромя выводка нет. Хватит, без дела стоять, утри нос и бери метёлку. Мети, вот так. Так. Видишь, если стараться всё получится.
Ещё чуть-чуть и солнышко спрячется за прикосновением земли и неба, стихнет цокот копыт по гладким от тысячекратных прикосновений булыжникам и в низких домах простого люда до первых петухов поселится темнота.
Во внешней части Плиска главная дорога в верхний город, там, где царский дворец, не освещалась.  
– Ничего уже не видно, – ворчала Весея, – Так можно и на лихого человека нарваться. Вчера мне Русана, прислужница, что мальчика на обучение к Демилу приводит, сказывала, на днях тут одного ограбили, хорошо не убили. Запоздали мы с тобой Оля, ох, запоздали. Демил будет ругаться, может и наказать. – Весея вздохнула, вспомнив, как несколько дней назад, он отхлестал её кнутом, пусть и несильно, но все равно больно и отметина останется.
Они миновали мост через вал окружающий внутренний город. Здесь жили богатые купцы, священнослужители, лекари, мастеровые по серебру и золоту. Дома  в основном двухэтажные с внутренним двориком. Каждый дом так или иначе освещен, слышались разговоры слуг, чей-то смех.
Мастер по золоту отдавал последние распоряжения слугам. У одной из дочерей болгарского царя приближался день рождение, и мастер получил заказ на изготовление амулетницы. Украшение получилось на славу и сегодня, в этом он уверен, его работа будет оценена по достоинству. Дорога в крепость и царскому дворцу хорошо освещалась светильниками, но он всё равно брал с собой пятерых охранников.
Весея, уже не остерегаясь, пошла медленнее, не гоже служанке, такого уважаемого человека, как её господин, вести себя не достойно. Ольга с любопытством оглядывалась по сторонам, она редко бывала на улице в такой поздний час.
У грека Демила, известного на всю округу грамматиста, в собственности два дома, в одном проживала его семья, в другом располагались ученики, число которых всякий раз разное. В этот год на обучение он взял четырёх мальчиков и одну девочку. Мог бы и больше, но более никто из знатных родов к нему не обратился. С другими детьми он занимался в специально построенном на городские средства длинном одноэтажном здании на главной площади внутренней части Плиски. Таких учеников одиннадцать, в школу они приходили три раза в неделю, чтобы постигать чтение, письмо и счёт.
Первой во дворик, со всех сторон окруженный строениями и едва освещенный двумя светильниками, вошла Весея. Огляделась. Пусто. Сквозь арку, ведущую в сад, виден свет и слышны голоса.
«На террасе все», – подумала она и, пропуская вперёд девочку, сказала: «Оля, ты ступай туда, –она указала рукой на арку, –я тут побуду и тоже приду».
Весея не знала, что в тени кипариса их давно поджидал Демил и теперь вглядывается в каждое её движение, вслушивается в каждое слово. Почему в последнее время служанка вызывала у него такое раздражение не смог бы объяснить даже он сам. Чтобы не сказала, чтобы не сделала – всё не так.
Отсутствие Ольги на ежедневном сборе на террасе ему, конечно, не понравилось, он велел её позвать. «Как нет? Где Весея? Тоже нет?» Приказал обыскать дом. Сообщили, что служанки и ученицы нигде нет. Подобного гнева, когда узкое лицо с большим мясистым носом исказилось, короткая бычья шея мгновенно покрылась чуть ли не алыми пятнами, никто из домочадцев и слуг не припомнит.
Демил в бешенстве покинул террасу и какое-то время простоял во дворике, потом со словами: «Никуда она не денется», спрятался. Когда увидел не торопливую и, как ему показалось, довольную служанку он вовсе рассвирепел и дворик огласило:
– Ты где шлялась, собачье отродье?
Весея вздрогнула, побледнела и, не поворачиваясь к хозяину, начала лепетать:
– Я… мы… гуляли.
– Гуляла? Да, я тебя на кол посажу.
– Меня? На кол? – Весея зарыдала. – За что? Что я сделала?
Грамматист приблизился к Весее и занёс над её головой плеть. Та согнулась, пряча лицо и подставляя спину. Но тут между Демилом и служанкой встала Ольга.
– Она ни в чем не виновата. Это я ушла далеко. – У девочки от рассерженного вида грамматиста чуть дрогнул голос, но она тут же взяла себя в руки, выпрямилась и гордо вскинула голову. – Наказывать Весею не за что. Если кого и следует, то меня.
Домочадцы, ученики, слуги, было их человек двадцать, вышли во дворик и с интересом стали наблюдать за происходящим.
Демил посмотрел на девочку, потом на поднятую плётку, вероятно рассчитывая, куда может опуститься тонкая кожаная плетива. Сделал шаг чуть в сторону, чтобы под рукой оказалась спина служанки, но и Ольга шагнула.
Демилу ничего не оставалась, как опустить плётку и строго сказал:
– Ольга, ступай к себе. С тобой я поговорю потом.
– Нет, –упрямо сказал девочка, – Весею не оставлю одну. Она ни в чём не виновата, её наказывать не за что.
– Не тебе решать, кого мне наказывать, а кого нет. – Демил чуть сдерживал себя. – Она моя собственность и я сам решу, как поступить с ней. Сказал тебе, иди к себе.
– Нет, я не уйду и вам не позволю что-то сделать ей.
Демил даже в полутемноте различил какой решительностью горят глаза девчонки. Уступать она явно не собиралась. Он покосился в сторону террасы и хитро улыбнувшись, спросил:
– И как же ты мне не позволишь?
Девочка смутилась, посмотрела на плеть в руках грамматиста, на служанку, домочадцев. И тут ей вспомнилось, как её отец князь Тмутаракан Половецкий однажды разговаривал со старейшинами и воеводами, недовольными его решением. Она же его дочь!
– Я княгиня, – Надменно начала она, чуть задумалась, подбирая слова, и уже без какого-либо сомнения в верности произносимого сказала: «Ты – смерд, пусть и грамотный. Я приказываю тебе, не трогать служанку. Нельзя наказывать, если человек ни в чём не виноват».
– А если виноват? – В глазах Демила блеснуло злорадство.
Девочка задумалась.
– Сначала нужно разобраться и только потом…
– Хотел бы я, – Демил коротко изобразил смех и, нагнувшись так, что его лицо оказалось рядом с лицом Ольги, не сказал, а прошипел, как змея, – посмотреть, как ты будешь разбираться годков так через пять, когда станешь настоящей княгиней, а пока…
Он уже готов был произнести нелицеприятные слова, но теперь открыто взглянув на кучку учеников, внимательно наблюдавших за ним, передумал. Ругать и наказывать служанку его право, позволять же себе лишнего с учениками из добропорядочных и состоятельных семей, тем более из княжеского рода чревато неприятностями. Он найдёт время и место отыграться на служанке, а если боги будут к нему благосклонны, то и на этой дрянной девчонке.
– Ладно, Весея, если княгиня, – чуть издевательски произнес он,–повелевает тебя не обижать, не буду. Но имей в виду, скоро твоя заступница уедет. Тогда же смотри у меня!
Он пригрозил служанке плетью.

* * *

«Почему он сказал что скоро уедет?» – думала Ольга, ворочаясь на жесткой постели.
Здесь она уже год. Сама в том виновата – напросилась с отцом, любопытно ей, как в других местах живут, тем более в таком царстве, как Болгария.
С этим древним и богатым государством Тмутаракан Половецкий собрался торговать, за тем и пожаловал в Плиску. У царя побывал, разрешение на торговлю получил, с местными купцами обо всём сговорился, пора домой возвращаться. Осталось только с царем проститься. Тот и спросил: «Слышал я, дочь с тобой?» и предложил оставить на обучение, мол, в городе много грамматистов, писать, читать, греческому языку научат. Порекомендовал грека Демила.
– Пусть он и веры другой, но человек разумный, многих детей обучил. Не обидит.– Видя, что князь Тмутаракан сомневается, добавил: «Сам дочерей имею, знаю какого, когда они не рядом, да ещё в таком возрасте. Накажу Демилу будет лично докладывать, как учится, какого здоровье». Вроде слова хорошие говорит, а взгляд колючий.
Князь понимал, оставит – будет дочь, как заклад, что не нарушит он договора. Откажется, неизвестно как растолкуется, а ему торговля с богатым царством нужна.
– Дело хорошее. – Для виду задумался князь, потом будто бы сомневаясь, решился: «Пусть остаётся на год»
– Что ты, – довольно улыбается царь. – За год она ничему не обучится. Четыре года и то мало.
– Четыре никак нельзя, – отказывается князь.
– Что так? Неужто тебе не нужна дочь разумная?
– Она у меня и так не из глупых, – Отцовские чувства опередили княжескую сдержанность. – Через три года замуж её отдам.
– Для замужества она маловата. – Не унимается царь.
– Самый раз. Через три года сам приеду, – подумал и добавил, – или людей надёжных пришлю.
Ольга о том разговоре узнала от отца, когда тот сообщил о своём решении. Он мог и вовсе ничего не рассказывать, его слово для детей – закон. У него наследников от разных жён и наложниц больше двух десятков, и ещё будут. Среди прочих дочь не выделял, может чуть больше жалел, потому как самая старшая и матери не знала, та сразу после родов занемогла и вскоре на костёр была положена. Похожа Ольга на неё. Та тоже была любознательной, и внешностью больше в материнскую породу – светлая кожа, черты лица словно стертые и от того привлекательны своей мягкостью, волосы русые, а глаза и не скажешь сразу – вроде серые и чуть голубизной отмечены. Нет – голубые с серыми вкраплениями.
Заметив, что Ольга едва сдерживает слёзы, Тмутаракан обещалсяс купцами прислать в услужение воеводскую дочь, чтобы повеселее было, даже спросил: «Какого воеводы дочь?». Она покорно ответила:
– Как Вам угодно будет, батюшка.  
Но толи забыл князь о своём обещание, толи не до этого было.
Ольга сначала скучала, по ночам иногда плакала, но потом привыкла и  понравилось ей узнавать новое, учить буквы, складывать их в слова, решать задачи. Поняла, знание греческого языка открывает многие двери, поэтому старалась из-за всех сил. Вот отец приедет и она порадует его своими знаниями.
– Ольга, спишь, – в спальню прокралась Весея.
Девочка приподнялась: «Нет!»
–Что пришла сказать, – она оглянулась на входную дверь, – за тобой приехали.
– За мной? Кто? – Вскрикнула Ольга.
– Не знаю, – Демил и сам не знает. Царский слуга был, говорил, твой отец людей прислал. Думаю тех, что я видела. Я тогда сразу почувствовала, не к добру пожаловали. Демил велел пораньше тебя разбудить, нарядить в самое лучшее. И собрать твои вещи. Девочка моя, – Весея заплакала, – ты была ко мне добра, я полюбила тебя, как родную дочь. Завтра может так случиться, не сможем попрощаться. Вот, – она протянула девочке маленький оберег – ладинец на кожаном шнурочке. Пусть хранит тебя и принесёт женское счастье.
Ольга аккуратно взяла в руки кругляшок и поднесла к узкому окошку. В соседнем доме святилось несколько окон, что позволило рассмотреть подарок. Оберег был не новым.
– Надень на шею, – попросила её Весея.
Девочка спрятала подарок на груди под рубашкой. Весея всхлипнула. У Ольги тоже навернулись слёзы.
– Мамин, а маме передала бабушка, – жалобно пояснила Весея, – откуда у бабушки не знаю, может от её мамы.
– Значит, его нужно передать твоей дочери, – Взволновано сказала Ольга и начала снимать оберег.
– Что ты, что ты, – Весея не позволила этого сделать.
– Я не могу взять, – Ольга опять попыталась снять оберег.
– Была у меня доченька. Ножками уже пошла, захворала и померла. Потом сыночек народился, так он почти сразу помер. Знахарка сказала – больше детишек у меня не будет. Да и зачем они мне? Одна я, без мужа. Он хороший был. – Весеяраньше ничего о себе не рассказывала, сейчас же, перед расставанием, её хотелось поделиться самым сокровенным. – Говорила ему не ходи в поход, не нужно нам богатство. Не послушал и там остался. Мы же с ним свободными были, свой дом, пусть и плохонький, но свой. Не далеко отсюда, во внешнем городе. Когда его не стало, за долги дом забрали, а меня вот сюда. Я не жалуюсь. Демил не плохой, он раньше меня никогда не ругал. Сейчас почему-то стал, – она опять всхлипнула.
– Бедная моя, – пожалела её Ольга.
– Что ты, Оля. Судьба свела с тобой. Привязалась к тебе всем сердцем. Знаешь, как я радовалась, когда ты сказала три года побудешь тут. Ну ничего, ничего. Главное, чтобы беды никакой не случилось. А я? Молиться за тебя стану. Может, когда и увидимся. Как думаешь, увидимся?
– Не знаю, – чистосердечно ответила девочка, прижалась к Весее и крепко обняла. Та поцеловала её несколько раз в темечко.
– Будь счастлива, моя девочка. – Сказала Весея и испугалась своих слов. – Нельзя мне тебя так называть, Ты княжеского рода, а я простая женщина. Ты прости меня и хотя бы иногда вспоминай.
– Я тебя никогда не забуду,– пообещала Ольга.
Весея отстранилась, смахнула слёзы:
– Ложись Оля и ни о чём не беспокойся. Спи спокойно, а я пойду.
Она неслышно вышла, Ольга приподнялась и посмотрела в окошко. Вскоре тень мелькнула от одного здания к другому. Девочка подождала какое-то время и легла. Нашла на груди амулет и сжала в кулачек. Конечно, ей не раз вручали подарки, но это было нечто другое, значимость и ценность которого невозможно определить. Весея подарила ей частицу своего материнского сердца, и ощущение любви согревало и придавало уверенность и силу.

* * *

За Ольгой приехал воевода Славмир, преданный слуга князя Тмутаракана. Пора княжне возвращаться домой. Не доучилась? Так князь и не планировал оставлять её на три года в Болгарском царстве. Негоже в таком возрасте в девках сидеть, двенадцать лет скоро будет –пора мужа подыскивать. Тем более уже приезжали, вроде по пустяковому делу, но князь понимает зачем. Одно дело сватов заслать и получить отказ, унижение получается, молва по округе пойдёт, там и до вражды не далеко. Когда же людей заслал, те поговорили, послушали и на каждый вопрос получили ответ.
С месяц назад из Киева весть пришла, князь тамошний Олег⁷ собрался женить своего родича Игоря сына Рюрика. Олег сначала был князем Новгородским, когда в силу взял, стал Киевским и так свои земли умножил, что породниться с ним за честь. Поэтому и поспешил Тмутаракан вернуть дочь домой, чтобы под рукой была.
Славмир всё, что наказывал князь, выполнил в точности – болгарскому царю передал поклон с подарками, Ольга с ним была и тоже слова благодарности говорили. Она не подвела, вошла, как княгиня, стояла чуть головку наклонила, всё же перед царём стоит, но робости или какого заискивания нет. Говорить начала, Славмир удивился, ладно и разумно, так не каждый стольник скажет. Вот, что греческая наука делает. Тянуть с отъездом не стал, путь не близок и князь велел поспешать.
Ольга вернуться домой рада, но как покинула дом Демила, на сердце стало не спокойно, словно она забыла что-то или должна была сделать и не сделала. Несколько дней, что жила в царском дворце мучилась.
Завтра рано утром, уезжать, а сердце, как птичка в клетке бьётся. Тогда она рассказала воеводе о служанке и робко попросила:
– Славмир, давай мы её купим, – видя, что воевода никак не реагирует на просьбу, ласково продолжила. – Помоги мне, воевода, и я никогда не забуду этого.
Славмир продолжал молчать, Ольга в раздумье сказала:
– Были бы у меня деньги, я сама бы купила, но у меня ничего нет.
– Понятно, что нет, – согласился с ней воевода. – Только зачем она тебе? Домой приедем, сколько захочешь, столько слуг у тебя и будет.
– Никто ко мне с таким добром и заботой не относился. Думаешь легко на чужбине? Она, мне была…, – Ольга вспомнила Весею, её улыбку, когда та заходила к ней по утрам, как она старалась положить ей лучший кусочек мяса или самую спелую грушу.– Она мне тут матерью была.
– Добра, говоришь, была? – Воевода задумался. – Как мать, говоришь. Собирайся, навестим твоего грамматиста.
Весеи дома не оказалась, так во всяком случае сказал Демил.
– Бегает неизвестно где. Может во внешний город пошла, подруга у неё там живёт.
Славмир греческий язык не понимал, но по бегающим глазкам грамматиста догадался, тот что-то не договаривает.
– Он по-нашему не лопочет? – Негромко спросил он княжну.
Она кивнула: «Говорит». Славмир повёл широкими плечами, почесал ухо и чуть заметно подморгнул княжне: «Ну, я ему покажу, как тебя, княгиньюшка, обманывать». В упор посмотрел на грамматиста и угрожающе спросил:
– Княжна спрашивает, где женщина по имени Весея.
– Сказал, не знаю, – упрямо сказал тот.
– Ты мне тута не бреши. Я покуда добрый, но могу и осерчать. Я этим, – он медленно перед носом Демида поводил кулаком, – годовалую кобылу в раз укладываю.
– Я жаловаться буду! – взвизгнул Демил.
– Царю будешь жаловаться? А я скажу, ты дочь половецкого князя Тмутаракана обижал, когда она обучалась у тебя. Раньше боялась сказать, а теперь мне все поведала. Так, княгиньюшка? – спросил он Ольгу, но ответ ему не нужен, если он так сказал, значит так то и было.
– Я никогда. Все знают, – он больше обращался к нескольким слугам, столпившимся во дворике. Ученики были на занятиях. Жена с детьми уехала погостить к своей матери. По выражению лиц слуг, он понял, против гигантского русича они не пойдут. Такой самого царя не испугается. Ему ничего не оставалось, как сказать:
– Нету её больше
Ольга вскрикнула, Славмир посмотрел на неё и попытался успокоить: «Погоди, Ольга, погоди», потом вплотную подошёл к грамматисту. Он выше Демила почти на голову, тот снизу сверху пугливо поглядывая на воеводу, попятился, Славмир тихо спросил:
– Померла?
– Нет, продал! Как она, – он кивнул на Ольгу. Такое пренебрежение к его госпоже Славмиру не понравилось, он опять приблизился к Демилу, занёс над его головой кулак, подержал некоторое время и медленно опустил.
Демил сначала съёжился, потом распрямился, почему он должен бояться этого варвара. Он, в конце-то концов, у себя дома.
– В тот же день, как, – он запнулся, – княжна Ольга съехала, Весею свёл на торговую площадь и продал.
– Зачем, зачем? – Голос у Ольги дрожал.
Славмир оглянулся. С жалостью посмотрел на княжну и попросил: «Погоди, погоди убиваться», потом навис над грамматистом:
– Княжна спрашивает, ты зачем женщину по имени Весея продал.
– Она моя, захотел и продал. Надоела мне. Старая, не послушная, бегала неизвестно куда. Ест много. Еле сговорился. Ни один купец брать не хотел. Почти ничего за неё не получил.
– Где тот купец? – Ещё тише спросил Славмир.
– Уехал, вечером того же дня. Он уже собирался, да я пришёл.
– Получается сколько дней? – Славмир начал считать пальцы.
– Шесть дней, – подсказал Ольга.
– Далеко уехал, – подытожил Славмир, и вероятно усомнившись в утверждениях Демила, решил предупредить: «Правду утаил, придушу».
– Продал, в тот же день продал, – пробарабанил Демил, можешь у них спросить. Он посмотрел в сторону слуг, те в разнобой подтвердили, что хозяин не врет.
– Куда? Куда он направился?
– Не знаю, не спрашивал. – Был ответ грамматиста.
Больше во дворе Демила делать нечего. Ольга окинула прощальным взглядом дом, нашла когда-то своём окошко, посмотрела на слуг, ни с кем из них она почти не общалась, только с Весеей. Она вздохнула и попросила-приказала:
– Пойдём, Славмир.
Он послушно последовал за ней.
Когда они уже были в седлах, Славмир предложил:
– Прикажи, догоним. Разузнаем, куда тот купец направился и догоним.
– Сколько дней потеряем?
– Туда, обратно, дней десять, может больше. Только, – Славмир не стал больше ничего говорить.
– Что?– Ольга в упор посмотрела на воеводу.
– Князь, велел поспешать.
Ольга задумалась. Весея целый год была к ней добра. Это правда. Относилась к ней, как может относиться мать к дочери? Может это и так, сравнить ей было не с чем.
Она посмотрела на ожидающего ответ воеводу, на дорогу, ведущую в крепость Плиска, на дом грамматиста, на всадника, проскакавшего мимо, двух болгарок о чём-то живо переговаривающихся. Устремила взгляд на восток, туда где раскинулась земля русичей и поняла, что для неё важнее всего.
Княжна Ольга, с детства выученная управлять конём, выпрямилась в седле и без сомнения в правильности своего решения сказала:
– Мы едем домой.
– То правильно, – одобрил воевода.

* * *

Через год Ольга станет женой князя Игоря сына Рюрика. Целые народы будут преклонять колено перед правительницей Руси и всегда с ней будет оберег – ладинец, когда-то подаренный простой болгаркой Весеей…
Впрочем… Был ли тот оберег, как и сама Весея? Об том знает лишь ветер…

¹Большинством исследователей хан Кубрат считается основателем и первым правителем племенной конфедерации, известной по византийским источникам VIII-IX веков как Великая Болгария (Великая Булгария)
²Княгиня Ольга, в крещении – Елена (около893-920–969) – княгиня, правившая Киевской Русью с 945 до 960 гг. в качестве регента при малолетнем сыне Святославе, после гибели её мужа, киевского князяИгоря Рюриковича. Первая из правителей Руси, которая приняла христианство, святая равноапостольная Русской православной церкви.
³Понёва – славянская одежда для женщиндо XVII века. Представляла собой несколько сшитых полотнищ, обернутых вокруг талии и закреплённых поясомс узорами-оберегами.
⁴Аспарух (около 640 — 700) – правитель булгар из династии Дуло. Основатель первого болгарского государства на Дунае.
⁵Плиска – древнейшая столица Болгарии в VII–IX веках.
⁶ В одной из летописей из собрания русского литературоведа, библиографа, исследователя рукописных и старопечатных книг В.М. Ундольского сообщается, что «женился князь Игорь во Плескове, поя за себя княжну, именем Олгу, дщерь князя Тмутаракана Половецкого». Это не официальная версия происхождения княгини Ольги.
⁷ Олег (Вещий Олег ум. 912) – князь Новгородский с 879 года и великий князь Киевский с 882 года.
⁸ Игорь (912-945) – киевский князь, муж княгини Ольги.