Мальцев Владимир. Непридуманная любовь (отрывок из конкурсной книги)

           Роковое признание (отрывок рассказа)

                                                      1

  Валерку мучила тоска. Ворочался на тюремной «шконке», вздыхал тяжело, думал. Думы неслись разрушительным потоком, уничтожая мосты в прошлое, вскидывали на ноги, заставляя метаться по камере, спорить в немом отчаянии.

— Лихой, завязывай трепыхаться. Вечер в хату, — участие «смотрящего» возвращало на место.

     Лежал, свернувшись калачиком, перебирал в памяти прожитые годы.

     Ярким пятном в основании жизни светилось детство, словно не было в нём дождей и гроз: светлым выдалось, радостным.

     На выходные, отмыв хорошенько, мать наряжала в купленные на вырост обновки, с улыбкой наблюдая, с каким восторгом сынишка разглядывает надетую новую рубашку с красными корабликами, плывущими по белоснежной хлопковой поверхности к сандалиям со скрипящими кожаными переплетениями. Взяв родителей за руки, шёл в парк культуры, любуясь семейным отражением в огромных витринах центральных магазинов.

     Незаметно подошло время, когда отношение к соседским подружкам поменяло полюса. Теряясь под кокетливым заигрыванием девчат, опускал глаза, скользя по набухающим бугоркам грудей под лёгкими ситцевыми платьицами. Ухало набатом в голове. От желания «вкусить запретный плод» сладко замирало в груди.

    Наслушавшись рассказов приятелей о свободных отношениях с легкомысленными девицами, решил Валерка признаться в симпатии первой красавице в классе. Выслушав, недотрога отошла, не проронив ни слова. На следующий день подружки нежного создания шушукались, поглядывая в его сторону, хихикали язвительно. На перемене поклонник скромницы подошёл, проронил небрежно:

— Слушай сюда, недомерок ногти вовремя подстригай, да волосы чаще причёсывай, глядишь, клюнет что-нибудь подходящее.

      Взорвавшись яростью, Валерка кинулся на обидчика с кулаками.

— Псих недоделанный, — утирая разбитый нос, оценил неожиданный выпад ухажёр, — с тобой свяжись, ещё бешенством заразишься…

     После уроков униженный кавалер поджидал Валерку с двумя приятелями в проулке за школой.

— Слегка буцните его, чтобы знал с кем связываться, — гундосил, держа платок у распухшего носа, — только не покалечьте, там от горшка то всего два вершка.

      Рассчитывая на весёлую потеху, забияки загородили Валерке дорогу. Один зашёл за спину, другой остался стоять перед ним.

— Ну что, боец, — кивнул передний в сторону потерпевшего, — твоя работа?

     Подросток попытался обойти препятствие, задний схватил за воротник, сильно дёрнул на себя. Теряя равновесие, мальчишка широко расставил руки, роняя школьную папку. Передний ударил в солнечное сплетение. Упав, юноша сжался в комок, следя из-под прижатых к лицу коленей за действиями нападающих. Приятели дамского угодника принялись насмехаться над беспомощной жертвой:

— Не волнуйтесь, тётенька у мальчика голова закружилась. Сейчас он поднимется, будет просить прощения за своё нехорошее поведение.

     Валерка повернулся лицом вниз, незаметно подобрал придорожные камни, начал подниматься. Упёрся в землю локтями, подтянул одно колено, стал сгибать другую ногу. В желании ускорить процесс, задний схватил его за плечи, потянул кверху. Внезапно Валерка вскочил и, вырываясь из цепких пальцев противника, с разворота ударил его осколком гранита в лицо. Передний попытался схватить дерзкого наглеца, но от удара увесистым голышом рухнул рядом со скулящим от боли приятелем.

      Отбросив булыжники, Валерка поднял папку с учебниками, не спеша подошёл к провокатору, заглянул в перекошенное от страха лицо.

— Так, что предлагаешь дальше делать? — спросил, оглядываясь по сторонам.

— Давай дружить, — жалобно пролепетал пройдоха.

     Увидев взгляд напротив, испуганно просипел:

 — Я больше не буду.

     Валеркино лицо передёрнула гримаса брезгливости. Оглянувшись ещё раз, шагнул навстречу, изо всей силы ударил подлого иезуита по животу. Издав неприличный звук, битюг опустился перед ним на колени.

      В желании научиться драться, пошёл Валерка в секцию бокса записываться. Через полгода упорных занятий желающих завести с ним дружбу значительно прибавилось.

     После очередного тренировочного спарринга тренер похвалил:

 — Хорошо отработал, молодец! Щедро тебе от природы перепало: всего отсыпала не скупясь. С хладнокровием правда пожадничала. На пустяке заводишься, словно бес в тебя вселяется. Учись контролировать себя, не то больших бед натворишь.

    Наблюдая, как быстро подросток прибавляет в мастерстве, решил наставник включить его в состав сборной команды для участия в молодёжном чемпионате области. Преодолев конкурентов в предварительных поединках, Валерка вышел в финал. В бою за чемпионскую ленту встретился с опытным соперником из соседнего города. Стремительно передвигаясь, противник плёл замысловатые комбинации, заманивая в хорошо отработанные ловушки. Попав в одну из них, Валерка упал, не в силах подняться на ноги. От поражения спас гонг.

— В технике ты его не переиграешь, меняй тактику, — азартно инструктировал в перерыве секундант, — делай вид, что напуган. Дождись, когда откроется при ударе правой рукой, подныривай под локоть и бей сверху в висок. Только не суетись, если он тебя «выкупит», второго шанса уже не будет.

    За тридцать секунд до финального свистка Валерка филигранно выполнил заданную установку, отправив неоднократного победителя прошлых турниров в глубокий нокаут. После победы сидел на лавочке недалеко от ринга, отдыхал. Подходили ребята, поздравляли. Новоявленный чемпион благодарил, устало приподнимая руку.

— Ну, ты красава, — услышал над собой чужой голос, — я думал, он тебе башню снесёт, а ты вон какой…

      Валерка смущённо пожал плечами.

— Я присяду? — указал парень на скамейку.

— Садись, места много.

— Тебя Валеркой зовут, — по-свойски обратился незнакомец, усаживаясь рядом, — запомнил, когда победителя объявляли. А я — Сэм.

— Родители у тебя с фантазией, — улыбнулся Валерка.

— Да нет, предки здесь не причём. По паспорту я Станислав, а Сэм — это творческий псевдоним, — хохотнул здоровяк собственной остроте.

— А чем тебе родное имя не угодило? По мне Стас — тоже не плохо.

— Привыкли все Сэмом звать, да и погоняло это мне по кайфу.

— Раз так, другое дело, — согласился Валерка, поднимаясь, —  пойду я. Награждение скоро, нужно готовиться.

— Давай, — поднялся Сэм следом, — на улице тебя подожду, хочу ближе познакомиться.

— Договорились, —  ответил Валерка, направляясь в раздевалку.

     На аллее перед входом в здание Дворца спорта резвилась группа ребят. Под впечатлением увиденных поединков толкались, подражая спортивным бойцам.

— Тарзан, давай к нам, — увидев Валерку, махнул Сэм призывно.

     Услышав окрик, Валерка оглянулся: решил, обращаются к другому человеку.

— Ты это меня зовёшь? — уточнил, подходя ближе,  

— А кого же ещё, — дружелюбно улыбнулся Сэм, — пацаны видели в ринге, одобряют.

   — Не нужно этого, — нахмурился Валерка, — мне имя родители дали, зачем менять?

— Все так делают, — ответил убеждённо сторонник блатной романтики.

— Пусть делают, если нравится, мне это не нужно.

— Смотри сам, я ведь не настаиваю, — пожал плечами вожак.

    Не мог Валерка представить, насколько сильно изменится его жизнь после этого знакомства.

    В компании пришёлся ко двору: покладист был, если на мозоль не наступали; заднюю не включал, как бы трудно не было; к спиртному равнодушен, за другими присматривал, когда уходили в запойный отрыв.

   В тот день загуляли крепко. Сэм и Рыба, подтянув молодняк, закатили гай гуй на полную катушку. Переезжали двумя машинами от одной забегаловки к другой, пили со знакомыми и без них, за деньги и в долг, пока не дошли до кондиции, когда появляется непреодолимая тяга к безрассудным поступкам.

   К увальню с круглой головой, изрытым оспой лицом и равнодушным взглядом по прозвищу Рыба окружение относилось осторожно. «Сам себе на уме», — определили его характер. Прозвище прилипло после того как кто-то обронил в сердцах Федьке вслед: «Рыба тухлая». К своей цели шёл напролом, отличался коварством и осторожностью.

— Поехали хачиков причешем, — цыкнул сквозь зубы рябой провокатор, — давно пора навестить братьев по разуму.

— Не буди лихо, — скривилось окружение, наслышанное о дерзости азербайджанского землячества.

— Шо, коленки задрожали? — поддержал приятеля поддатый Сэм, — А где бабло собираетесь брать на погашение долгов, может у мамы с папой?

— Да, поехали, — поддавшись решительному настрою старших, поднялась из-за стола криминальная молодёжь, доставая из карманов самодельные кастеты.

   На автомобильной стоянке у придорожного кафе бурлили страсти.

— Что за движение непонятное? — присматриваясь через лобовое стекло,

пробормотал Леопольд.

     Главной страстью Леопольда была новая «девятка», подаренная отцом на совершеннолетие. Денег Генка на любимицу не жалел, тратился щедро. Поменяв прежний мотор на форсированный двигатель от спортивного автомобиля, гонял наперегонки с владельцами иномарок, не уступая первенства. Обладатели подкапотного табуна диких мустангов удивлённо сравнивали спидометры  четырёхколёсных монстров с отечественным «зубилом», опускали боковые стёкла у навороченных точил, подкатывали на светофоре, окликали, показывая через окно поднятый кверху большой палец в знак уважительного одобрения.

     С помощью друзей из ремонтного цеха Леопольд поставил специально подогнанные нержавеющие трубы взамен прежних бамперов, внутри салона соорудил распорки вдоль стоек и крыши, чтобы не покалечиться при возможном столкновении. Когда закончил, взял через наставника по автоспорту нужные справки для ГАИ — узаконить изменения в заводском дизайне.

  Выезжая с другом, Валерка просил показать приёмы спортивного вождения, старательно усваивая сложные манипуляции профессиональных гонщиков.

      На вопрос Леопольда первым отозвался Рыба.

— Опять кому-то шашлыков не хватило, — пробубнил с заднего сиденья сквозь дремоту.

— А ну, подкати ближе, кинем ухо под свой интерес, — встрепенулся Сэм.

    Юношеские годы Стасика Грошева были заполнены поучениями вечно загашенного папаши.

— К чему эти ужимки «извините-простите», «не будете ли так любезны»?  В жизни всё намного проще: использовал, выбрасывай, — вталкивал житейские мудрости кормилец в голову подрастающего ребёнка.

      Отец работал на заводе наладчиком оборудования, доступ к спирту имел свободный, поэтому недостатка в уважении среди собутыльников не испытывал. Стас отца старался не огорчать, жалел за пьяную беспомощность. Матери не помнил, говорили, не было матери, будто отец взял его из приюта, когда не пил так много. Когда спился окончательно, воспитание подростка доверил улице.

— Почему я должен за каждого терпилу гриву даром подставлять? — часто повторял Стас любимое изречение, — Хотят спать спокойно — пусть деньги ищут и мне несут. Больше денег — крепче сон.

      Кличку сменил по совету знакомого уголовника озвучившего обидную рифму к прежнему прозвищу.

      Страсти на площадке разгорались всё сильней. Темпераментные азиаты доказывали что-то атлетически сложенному белокурому парню, указывая на девушку рядом с Опелем Омега. Парень слушал их беспорядочный гомон, осторожным прищуром озираясь по сторонам.

— Тормози, — распорядился Сэм, собираясь выходить.

— Не лезь, пусть сами разбираются, — пытался Валерка остановить приятеля.

— Какой «сами»? — рвался в бой разогретый алкоголем Сэм, — А мы здесь зачем?

    Взвизгнув тормозами, машина замерла возле шумной компании.

— И кто объяснит нам, что здесь происходит? — выползая наружу, поинтересовался Сэм.

— К тебе это, каким боком прикасается? — с раздражением отреагировал атлет.

     Из Опеля, мягко урчащего работающим двигателем, вышел близнец белокурого парня, встал рядом с девушкой.

— Опаньки, двое из ларца, — отреагировал Сэм на появление двойника.

     Из машины сопровождения высыпала хмельная молодёжь.

— «К свадьбе драку» — это к вам? — ёрничая подслушанными прибаутками

 молодые искатели приключений обошли машину, встали у Сэма за спиной. В желании своевременно отреагировать на последствия нарастающей агрессии Валерка и Леопольд заняли позицию рядом с Сэмом. Понимая, что словами вопрос не решится, следили за поведением обеих сторон.

— Каким боком говоришь? Это наша территория, отсюда и вопросы, — наседал Сэм. Повернулся ко второй стороне спорщиков, — вот вам, что нужно от них?

     Азиаты стихли, уступая слово авторитетному человеку в их компании.

— У друга сын родился. Земляки здесь работают, приехали к ним, — подбирая слова, старался авторитет объяснить ситуацию, — когда кушали, она пришла, говорит, девочек надо? Мы деньги дали, она вместо подружек этих геркулесов привела, плачет. Мужчины ругаются, платить заставляют…много.

— Это так? — повернулся Сэм к белокурым атлетам.

— Тебе какое дело так это или не так? — с раздражением поинтересовался стоявший ближе близнец, — Пишешься, становись рядом, будете вместе блеять.

     Сэм задохнулся от бешенства.

— Ты лохов на шмаре разводишь, меня — правильного пацана — к этой блудне пристегнуть хочешь? Да мне ровно, кто из вас прав был до этого. Не тебе на моей поляне пасть разевать. Не ответишь за базар, я с тебя как со штемпа зачмыренного получать буду…

   Никто не понял, почему вдруг Леопольд сильно толкнул Сэма, занимая его место. В гомоне, заглушаемом возмущенным рычанием приятеля, прогремел выстрел. Леопольд качнулся, свесил голову на грудь и, не пытаясь сгруппироваться, тряпичной куклой рухнул вниз.

   Минуту назад бесстрашная молодёжь, согнувшись пополам, бросилась прятаться за машинами. Остолбенев, Сэм с Валеркой смотрели на Леопольда, уткнувшегося лицом в землю.

    Используя замешательство, атлеты прыгнули в машину, ринулись наутёк.

— Суки, — истошно закричал Валерка вслед, — волки позорные, порву гадов.

Сорвался с места, кинулся к машине Леопольда.

— Пехота драная, — бросил на ходу перепуганной молодёжи, — чего залегли? Скорую давай быстро.

Из «девятки» выбирался Рыба.

— Что за шум? — таращил припухшие ото сна глаза.

— Потом вопросы, — Валерка влетел на водительское сиденье, повернул ключ в замке зажигания, кивнул в сторону девицы, — вон, ту красавицу возле себя держи, ни на шаг не отпускай, вернусь, разбираться будем.

     Взревел двигателем и, отбрасывая колёсами придорожный щебень, помчался за беглецами.

     Через пятнадцать минут погони, увидел впереди Опель. Сбросил газ, стал думать, что дальше делать? Следовал на дистанции, старясь не привлекать внимание. Видел, за рулём неопытный водитель: прижимаясь к идущей впереди машине, увеличивал скорость, пытаясь совершить обгон, поняв, что не успевает, резко тормозил. Пропустив встречный транспорт, повторял прежние ошибки.

    Когда справа начался скалистый обрыв, а спереди показался несущийся навстречу огромный тягач, Валерка понял — пора, другого шанса может не быть. Решительно надавил на педаль газа, направляя набирающую скорость «девятку» в задок иномарки с братьями. Догнав, протаранил защитными трубами багажник Опеля и, увеличивая обороты двигателя, стал теснить противника к задку попутной фуры. Водитель Опеля попытался обойти машину слева, но увидев встречный рефрижератор, резко вильнул обратно, разбивая лобовое стекло о низ грузового прицепа. Валерка ослабил давление, уходя от визжащей тормозами Омеги. Потеряв управление, иномарка — сорвавшись в занос — понеслась вправо. Налетев на придорожную насыпь, словно с трамплина взлетела на гребень металлического отбойника и, высекая искры, заскользила рядом с колесами грузового фургона. Ударившись о разделительный столбик, вспыхнула и «клюнув» в сторону от дороги, полетела в глубокую пропасть.

    Валерка остановил машину у края обрыва, посмотрел на огненный столб внизу, окинул взглядом пустую трассу, развернулся, поехал обратно.

      Не доезжая шашлычной, на обочине увидел «семёрку» молодняка. Припарковался рядом, заглушил двигатель. Отзываясь на лёгкое постукивание, водительское стекло опустилось, Сэм кивнул на свободное сиденье. Когда Валерка сел рядом, спросил, закрывая окно:

— Догнал?

  Валерка кивнул в сторону незнакомой девушки — не при ней.

— Шустрые оказались, — ответил, переводя разговор на другую тему, — что с Леопольдом?

— Скорая помощь забрала — грудина справа пробита. Когда увозили, без сознания был. Я ребят оставил, чтобы осмотрелись, кралю с собой забрал, чтобы не отсвечивала по месту.

  Валерка повернулся к незнакомке.

— Как зовут? — спросил, глянув вскользь на дремлющего Рыбу.

— Кто как, — буркнула девушка недовольно, — кто Зойкой, кто Зосей.

— Слушай сюда, Зойка-Зося, — накаляясь, процедил Валерка, — из-за тебя такая каша заварилась, не понятно как расхлёбывать теперь.

Посмотрел на Сэма:

— Что с чурбанами, которые на эту красавицу жаловались?

— Полыхнули с тобой разом, только в другую сторону. Я на всякий случай их номера срисовал, понадобится, отыщем.

Валерка опять повернулся к девушке:

— Давай, принцесса, рассказывай, давно кидаловом промышляешь?

— Каким ещё кидаловом? — изумилась она, — Я от бабушки из деревни возвращалась, на дороге «голосовала» эти двое согласились подвезти. Видать, издалека ехали, харчевню увидали, сразу к ней. Меня спросили, не против? Я по маленькой нужде еле сдерживалась, говорю, нормально, кушайте, раз голодные. Они к шашлыку, я в туалет. Только за угол завернула, чёрные поперёк дороги шлагбаумом: откуда красивая такая всё такое. У меня мочевой пузырь разрывается, а тут эти со своей любознательностью. Я задний ход ору попутчикам, выручайте. Один ко мне пошёл. Прилипалы видят, защита есть отвалили. Парень к мангалу вернулся. Выхожу из тубзика, а вокруг моих попутчиков двое мусульман петли вьют, если это не сестра ваша, чешут, нам отдайте, цену называйте, заплатим. Атлеты им, гуляйте по-хорошему, пока не поссорились. Чабаны к своим соплеменникам вернулись, гыр-гыр им по-своему те, будто с цепи сорвались, всей толпой к близнецам подвалили, давай хором галдеть. Парням уже не до еды к своей машине пошли эти за ними. Один из близнецов остановился толпу придержать, второй двигатель у своей тачки завёл, ждёт брата, я сбоку стою, не знаю, что делать? Тут вы нарисовались.

— Почему там об этом не сказали? — не открывая глаз, спросил Рыба.

— Кто нас спрашивал? — передёрнула плечами Зойка, — Вы же на сторону национального меньшинства со старта ломанулись. Они вам лапшу на уши навешали, вы и повелись.

— За пушку, чего было хвататься? — недовольно воскликнул Сэм.

— То ваши пацанские дела: ты сказал, тебе ответили.

— Что так обидно сказал? — пытался Сэм припомнить разговор.

— Раз на такое решились, значит, сильно задел, — уверенно подтвердила Зойка.

— Да то я на отходняке понты колотил, ничего бы не было, — сглаживал ситуацию Сэм.

— Попробуй, разберись понтовался ты или в натуре злился. В чужую голову не влезешь, узнать: серьёзная там мысль или так, повеселить кого.

     Замолчав, Сэм нагнулся к лобовому стеклу:

— Темнеет, — проронил задумчиво.

      В повисшей тишине каждый размышлял, как дальше быть.

      Через несколько минут Сэм определился:

 — Давай так: молодёжь до города сама доберётся, а мы, чтобы на площадке не маячить веером по домам. Эту машину у пацанёнка во дворе оставим, за ключами сам заедет. Ты, Валерчик девушку подбросишь, куда скажет, потом к родителям Леопольда заскочи. Тачку им отдашь, ну, и придумай там, чтобы не волновались. Завтра в больничку смотаемся, пробьём, что почём, может, помощь нужна. Дай бог, обойдётся.

     Свет фар встречных машин высвечивал девушку на заднем сиденье. Зойка уснула, откинувшись на подголовник. На плечи струились золотистые локоны волос, на лице время от времени появлялась счастливая улыбка. Внезапно девушка прошептала сквозь сон: «Паша, не нужно, я боюсь…». Валерка, любуясь красивым лицом, всё чаще поглядывал на неё в зеркало. Когда заехали в город, тихонько окликнул. Зойка встрепенулась, испуганно огляделась по сторонам:

— Где я? — узнала, улыбнулась виновато, — Извини, заснула.

— Ты во сне звала какого-то Пашу, — с лёгкой досадой в голосе поинтересовался Валерка.

— Книжку у бабушки интересную прочитала, оттуда, наверное.

     Показала, как проехать к своему дому, во двор попросила не заезжать:

— Мать у меня строгая, увидит на чужой машине, замучает расспросами.

— А отец?

— Что отец? — ответила грустно, — Не помню я отца. Мать в детстве говорила, полярником был. Теперь без разницы — был, не был. Раз до сих пор не объявился, значит уже и не будет.

     Валерка искал предлог задержать её, не хотел расставаться.

— Оставь мне свой телефон.

— Мы разве не всё выяснили?

— Вдруг ещё вопросы появятся.

— Пиши, — спокойно согласилась девушка.

     Валерка достал из бардачка карандаш, записал телефон на первой странице атласа автомобильных дорог.

— Всё? — с лёгким напором поинтересовалась Зойка, — Теперь могу идти?

— Давай встретимся, — выпалил Валерка неожиданно.

— Зачем? — встрепенулась Зойка настороженно.

— Просто так, мороженое там, кино, да мало ли зачем…

— Понравилась я тебе? — спросила напрямую.

     Валерку смутил её вопрос, только ничего поделать с собой он уже не мог.

— Не просто понравилась, а очень как понравилась, — признался глухо.

     Зойка потянулась к нему, чмокнула рядом с ухом, выдохнув спасибо, выскочила из машины.

     После знакомства с Зосей Валерка потерял покой: каждый день наведывался к ней, приглашал на прогулки, носил подарки. Девушка придумывала отговорки, всячески избегая общения. Валерка был упорным как бульдозер. По вечерам, поджидая Зойку напротив подъезда, с болью в сердце наблюдал за её нежными прощаниями с очередным ухажёром.

Перехватив счастливчика в подворотне, требовал забыть дорогу в этот двор, при возражении бил упрямца. Кавалер жаловался, Зойка отчитывала Валерку, тот бубнил упрямо:

— Ты будешь моей.

— Вот что, — возмутилась Зойка, — нет вопросов по делу, отвяжись. У меня своя жизнь, у тебя своя, чего ты прилип ко мне как банный лист?

     Когда весть об аварии с близнецами разнеслась по городу, жизнь Зойки превратилась в кошмар. Родственники не сомневались в её причастности к гибели братьев, звонили с проклятиями, грозились наказать.

     Зойку подкараулили вечером. Показав нож, завели в подвал заброшенной стройки, принялись избивать. Зойка понимала: кричать бесполезно будет только хуже. Да и кто отзовётся здесь в такое время? Под конец экзекуции сильно надавили на горло, дыша в лицо перегаром, прорычали:

— Не принесёшь пятьдесят «косых», порежем в лоскуты. Через неделю в три часа ждём с «бабками» возле «Шайбы». Надумаешь свинтить, выловим, с мамашей на одном суку повесим.

      Напоследок ещё раз больно ткнули кулаком под рёбра, пошли прочь.    

     Два дня Зойка не выходила из дома. Обеспокоенный Валерка решил навестить её. Увидев его, мать вплеснула руками:

— Валерий, хорошо, что пришли. Если бы вы только знали, до чего стало опасно отпускать ребёнка одного в позднее время.

— Что случилось? — встревожился Валерка.

— Зоенька сказала, в темноте ногу подвернула, упала на лестнице. Но я же мать, я вижу её состояние: отговорку придумала, чтобы меня успокоить, — пыталась объясниться родительница, едва поспевая за обезумевшим приятелем дочери.

    Валерка ворвался в Зойкину спальню, плотно захлопнув дверь у матери перед носом.

— Кто? — прохрипел побелев.

— Я их не знаю.

— Чего хотели?

— Братьев, что меня подвозили, прилепили, будто это я их под монастырь подвела.

— С какого перепуга? — удивился Валерка, — Так с любого можно спросить, только это уже не по понятиям. Они хоть обосновали, почему к тебе претензии, а не к чуркам?

— Я что специалист по блатным разборкам? Да и не затем они приходили, чтобы меня послушать.

— Понятно, — Валерка подвинул стул, сел рядом с кроватью, — на чём остановились, когда стрелу набили?

  Выслушав, сказал решительно:

— Вместе поедем.

    «Шайбой» окрестили местную пивнушку. Круглое одноэтажное строение с виду напоминало хоккейную шайбу, поэтому название прижилось быстро. У закрытого густыми зарослями здания в неухоженном скверике сложилась

недобрая репутация криминального места сборища неприкаянной молодёжи. Вдоль сквера пролегала центральная улица с интенсивным городским движением.   

    Зойка с сумочкой подмышкой стояла возле дороги перед аллеей, ведущей к пивному бару. Валерка с Сэмом сидели на лавочке неподалёку, внимательно наблюдая за ней.

— Глянь, что я себе прикупил, — выложил Сэм на колени пистолет, — нравится?

    Валерка посмотрел на оружие, затем в довольное лицо приятеля:

— Кому ты чешешь? Я же тебя как облупленного знаю: прикупил. Ты хоть знаешь, сколько это шлёпало бабок стоит?

— Ты только никому об этом, — Сэм огляделся по сторонам, — молодняк Рыбе подогнал, тот зацепил по жадности, потом дупля отбил — куда его? Ко мне прибежал, губой трясёт, забери, воет, пока менты на кукан не насадили. Переживает, на хате найдут, за одно хранение пятерик подвесят — это, если на нём жмуров нет.

— А если мусора на твоём кармане это ботало выцепят, да по здоровью катком проедут? Больше чем на два клыка в кормушке не рассчитывай, и те оставят, чтобы на допросах шамкал разборчивей.

— Я же не таскаю его постоянно, только когда для дела нужно, — пряча опасную «игрушку» за пояс под рубашкой оправдывался Сэм.

— А вдруг выстрелишь при шухере, да попадёшь в кого случайно? — поинтересовался Валерка.

— Лучше убить, чем быть убитым, — не колеблясь, ответил Сэм.

    Зелёный «Москвич» скрипнув тормозами, замер у обочины рядом с Зойкой.

— Привет, красивая, — высунулась из открытого окна квадратная

физиономия с рыжей фиксой на переднем зубе. Валерка с Сэмом поднялись и, делая вид, что разговаривают между собой, двинулись к подъехавшей машине, — принесла лавэ или поедем учиться правилам хорошего тона?

— Принесла, — тянула время Зойка, как учили, — только немного не хватает, и взять больше негде.

 — Дело поправимое с такой красотой, — оценивающе осмотрел Зойку фиксатый, — садись в машину, придумаем, как тебе помочь.

      Хотел добавить, но, не успев договорить, отлетел внутрь салона от жёсткого удара в висок.

     Задние двери «Москвича» распахнулись с обеих сторон, Сэм и Валерка сели, бесцеремонно подвигая ватное тело обладателя рыжей фиксы.

— Сидеть, — угрожающе шикнул Сэм, направляя пистолет на переднего пассажира с ножом в руках, — перо аккуратно скидывай мне под ноги или поедешь дальше с дырой в башке.

     Когда финка, глухо ударившись о резиновый коврик, упала к ногам Сэма, сидевший ближе Валерка коротким хуком отправил владельца ножа в нокаут. Поднял клинок, спрятал в рукав.

     Сэм перевёл ствол на водителя:

— Ну что, родной, трогай потихоньку.     

     Подобрав Зойку следом за зелёным «Москвичом» двинулась машина молодняка с двумя «молотобойцами» из группы поддержки. В котловане за литейным заводом прошла «профилактика», долгие годы преследовавшая Зойку ночным кошмаром. Бить так, как били пассажиров «Москвича» могли только изощрённые садисты. Не обращая внимания на вопли и стоны, надетыми на кулаки кастетами ломали кости, крушили челюсти и рёбра. Оставив искалеченные тела, подожгли «Москвич» и уехали.

— Мне страшно, — в нервном ознобе пролепетала Зойка.

     Сэм криво ухмыльнулся на её слова, но взглянув на приятеля, осёкся.

— Пока я рядом никого не бойся, — ответил Валерка твёрдо, — сунется кто, разговаривать больше не будем. 

     Зойкины глаза наполнились ужасом.

     На следующий день узнали, не приходя в сознание, скончался Леопольд. На похороны Сэм и Рыба не пошли. Валерка один из прежней компании проводил друга.

— Чего смурной такой? — увидев сына, поинтересовался отец, копошась возле верстака в сарайчике.

— Леопольд помер, — глухо ответил Валерка.

— Как знал, — прошептал отец.

     Отложил фуганок, огляделся по сторонам, нащупал табурет, тяжело опустился на него. Достал из кармана пачку папирос, закурив, затянулся глубоко.

 — Ну что, не наигрался ещё в блатную жизнь? — на выдохе еле слышно спросил сына.

— О чём ты? — не понял Валерка.

— Я про новых друзей твоих, — угрюмо пояснил отец.

     Валерка не ответил.

— Думаешь, не вижу, как поменялась твоя жизнь с появлением Сэма и Рыбы? До них ты светился изнутри, за что не брался, в руках горело: в спорте вон, до каких высот добрался. И вдруг кувырком пошло. Вечно спешишь, никуда не успеваешь. Спорт забросил, огонь в глазах потух. Зато с друзьями верными, — сокрушённо мотнул головой.

— Да какие они мне друзья, — впервые озвучил свои сомнения Валерка, — и послать не за что и говорить не о чем. В душу влезли до самых потрохов, ничего плохого не делают, а дышать с ними рядом — воздуха не хватает.

— Ну, так беги от них, пока не увяз окончательно, — откликнулся отец, — по ноздри в дерьме стоишь, а оно всё прибывает и прибывает. Ещё немного и захлебнёшься.

— Да я уже думал об этом, знать бы, куда бежать.

— Есть вариант, — сощурился отец, — прикрой дверцу на всякий случай, чтобы не услыхал кто ненароком.

    Через час вышли из сарайчика на зов матери к ужину.

— Всё понял? — спросил отец, запирая дверь.

— Понять понял, только есть проблема, пока не решу, с места не сдвинусь.

— Девушка? — понимающе взглянул на сына.

— Она, — кивнул Валерка утвердительно.

— Решай скорее, чтобы не опоздать.

                                                             2

     Вскоре, никому не сказав, Валерка с Зосей уехали.

     Брат отца в своё время отправился по комсомольской путёвке месторождения полезных ископаемых осваивать. Планировал ненадолго, пустил корни, заматерел. За годы вырос до руководителя горно-обогатительного комбината, завёл деловые знакомства, благодаря которым помог племяннику с работой и квартирой в новом доме. Не откладывая, Валерка оформил с Зосей официальный брак, через год, как и положено, произвели на свет Иришку.

     Не щадил себя Валерка на работе, трудился до седьмого пота. После основной работы искал дополнительный заработок, чтобы девчата его не отказывали себе ни в чём. Домой возвращался поздно, когда спали, уходил, боясь разбудить. Воспитание дочки доверил жене, считая главной заботой денежным достатком семью обеспечить, а с собраниями в садике или в школе Зойка и без него управится. Помня наказ отца, жил особняком, друзей не заводил, ни к чему постороннему пристрастия не проявлял. На предложение сходить в кино или на эстрадный концерт отмахивался:

— Работы много, некогда мне.  

— Ты с дочкой, когда занимался? — поинтересовалась как-то жена.

— Плохо учится?

— Не в учёбе дело. Во внимании девчонка нуждается — взрослеет ребёнок.

— По женским делам сама разбирайся. У меня без этого забот полон рот.

— Оно конечно, так куда легче жить, — укоризненно вздохнула жена.

— Ты не будь такой дерзкой, не надо, — ответил, словно кипятком плеснул.

— А то, что будет? — спросила Зойка, холодея от страха.

— Не знаю, — ответил, кладя руку ей на плечо, — только не говори со мной так.

     Глаза налились кровью, лицо подёргивал нервный тик, пальцы всё сильнее сжимались в кулак

—  Пусти, мне больно, — вскрикнула Зойка.

      Словно окатившим потоком воды крик вернул Валерку обратно. Взглянув с недоумением на свою руку, резко отдёрнул её от жены.

      Тайной для Валерки была проблема дочери. В четыре годика ей поставили диагноз — эпилепсия. Врачи объяснили матери прогнозировать развитие болезни невозможно, но если опустить руки, значит подписать ребёнку приговор. Зойка тратила огромные деньги, переплачивая за редкие лекарства. Считала, причина болезни таится в её прежних связях с другими мужчинами, боялась говорить об этом с законным супругом.  

      В четырнадцать лет Иришку отпустило.  Приступы спазматических судорог прекратились, Зойка вздохнула с облегчением — пронесло.

      В выпускном классе дочь познакомилась на рынке с молодым человеком. Паренёк месяц назад вернулся из армии, устроился учеником мясника в торговую лавку. Иришке сразу приглянулся рубака, лихо размахивающий топором у колоды. Пока стояла в очереди успела хорошенько разглядеть его. Поигрывая мускулатурой под тонким халатом, начинающий торгаш поправлял время от времени закатанные до локтей рукава, потешно

 картавя с очередным покупателем. Когда подошла её очередь Ирка неожиданно смутилась, краснея, начала просить показать один кусок за другим. Парень оказался не промах, поманил Иришку к себе, перегнувшись через прилавок, прошептал на ухо:

— Бери любой кусок бесплатно, а в семь вечера приходи одна к кинотеатру, возле билетных касс ждать буду.

     Мясо Иришка без денег брать не захотела, только в назначенное время пришла.

— Ты не думай, мне просто интересно, на что ты ещё способен, отважный такой? — произнесла смущаясь.

— Я смелый такой, потому что нравишься ты мне, — любуясь девушкой, ответил паренёк.

— Шустрый какой, — лукаво сощурилась Иришка.

— Это от страха потерять тебя. Другой на моём месте сразу целоваться полез, а мне только бы имя твоё узнать для полного счастья, — подступил ухажёр ближе.

— Не могу понять: серьёзно говоришь или дурачишься, — девушке было весело от его забавного поведения, — Ириной меня зовут, а тебя?

— Филипп Сигизмундович, — изогнулся кавалер в жеманной позе. Взял её руку, поднёс пальцы к губам, прикоснувшись едва, нежно заглянул в лицо. Увидев растерянность во встречном взгляде, заулыбался, — да шучу я — просто Филипп. Друзья Филиппком дразнят из-за того что картавлю. Говорят, выплюнь леденец, взрослый уже.

— Не слушай никого, всё у тебя замечательно и мне всё нравится, — высвобождая руку, зарделась Иришка в смущении.

— Правда? — по-мальчишески воскликнул Филипп.

— А то, — отозвалась девушка заразительным смехом.

    Получив школьный аттестат, дочь объявила о решении Филиппа жить отдельно от родителей. И хоть Валерка возражал, настаивая на предварительной отметке в паспорте, Ирка ушла. О своих чувствах не распространялась, только без слов было понятно — любит. Когда Филипп сказал о желании стать её мужем и отцом их ребёнка, Иришка отправилась к семейному доктору, чтобы правильно подготовиться к материнству.

    Нежданным эхом к Валерке с Зойкой долетели отголоски прошлой жизни. Родители написали, при не выясненных обстоятельствах погиб Сэм. Тело нашли в котловане за литейным заводом. Кроме простреленной головы других повреждений на теле не обнаружили. В руке Сэм сжимал пистолет с полной обоймой патронов.

   Рыбу посадили на десять лет. Поговаривали, он нарочно пошёл на грабёж, чтобы спрятаться за решёткой от криминальной группировки, интересующейся пропавшей Зойкой.

   Однажды Валерка вернулся домой после полуночи. Чтобы не разбудить жену тихонько прошёл на кухню, включил настольную лампу. В свете абажура увидел тетрадный листок со строчками, написанными Зойкиной рукой. Когда прочитал, оборвалось внутри: «Я ушла от тебя навсегда. Всё закончилось, так будет лучше для обоих». Перечитал ещё раз — может, не понял чего до конца — перевернул листок, будто продолжение хотел найти, подержал, положил на прежнее место. Жестоким розыгрышем показалось, не состыковывалось как-то: ведь утром ещё завтрак готовила, рубашку гладила, даже намёка не было, что собирается уходить и вот на тебе.

    Сарафанная молва, обрастая подробностями, быстро к Валерке донесла, где жену искать — к Саньке, бывшему Валеркиному знакомцу подалась. В одной бригаде электриками начинали. Санька в начальники выбился, высоко взлетел, жил в достатке.

   Валерка жену разыскивать не стал, решил: одумается — вернётся.

    На выходных как-то дочь пришла. Выложила на стол кулёк с конфетами, немного фруктов, бутылку светлого вина рядом поставила. На вопрос отца, по какому случаю, ответила, расписались они с Филиппом. Побыв немного, стала прощаться. Обещала зайти, но так и не пришла.

    Получив повестку в суд для рассмотрения дела о разводе, понял Валерка — один остался.

    Поразмыслив, решил найти Зойку, поговорить.

    На выходные пошёл. 

    Сидел в скверике под раскидистой берёзкой, приглядываясь к богатой крыше за высоким забором.

     Она выпорхнула из калитки кованых ворот лёгким облачком. Дорогая косметика, хорошая причёска усиливали природную привлекательность. Шла в модном платье со счастливой улыбкой,  любуясь  отражением в окнах соседних домов. При виде похорошевшей  жены у Валерки запершило в горле от осознания возможной потери. Вскинул руку, окликнул:

— Привет, Зося, — махнул призывно, похвалил, когда подошла, — хорошо выглядишь.

     Зойка недовольно скривилась:

— Что нужно? Неужели не понятно — прошла любовь, завяли помидоры.

— Я не за любовью, — услышал себя, чертыхнулся внутренне — не то сказал, поправился, — вернее, не только за ней…

     Ещё раз ругнулся за путаницу в словах, выпалил:

— Я по делу…

— По какому ещё делу? — подбоченилась Зойка вызывающе.

— Давай присядем, расскажу, о чём молчал все годы.

— Интересно, какие секреты у тебя могут быть, про которые я не догадывалась, — сощурилась недоверчиво.

    Расположились на дальней скамейке, чтобы не мешал никто.

    Валерка выбирал, как начать, чтобы подступиться к главному. Хотел так поставить разговор, чтобы Зойка пожалела о своём уходе, поняла от кого отказаться хочет. Не сомневался, справится.

— Ну, чего сказать хотел? Говори, да я пойду, — поторопила Зойка.

     Будто в детстве — с замирающим дыханием перед прыжком с отвесной скалы в манящую глубину реки — Валерка ринулся вперёд.

     Вначале слова тяжело сходили с языка в косноязычной нестройности. По мере того как память возвращалась к событиям того дня, речь выравнивалась,

выходя из-под хозяйского контроля.

     Валерка в мельчайших подробностях рассказал об аварии: как преследовал беглецов, как удачно подобрал момент, и как всё получилось ловко.

     Пока рассказывал, на Зойку не смотрел. Когда закончил, поднял глаза, отшатнулся. Лицо женщины было перекошено от отвращения.

— Это точно не за любовью ты пришёл, страх мой растормошить надумал, который в серёдку вогнал, когда с дружками других калечил в котловане. Пусть те подонки своё по заслугам получили, меня, зачем было туда тащить?

— Хороших воспоминаний обо мне не осталось? — с обидой в голосе поинтересовался Валерка.

— С тобой из хорошего, только дочь.

— Можно подумать лучше меня у тебя ещё был кто-то, — проронил Валерка самоуверенно

    Зойка с изумлением посмотрела на бывшего мужа, усмехнулась.

 — Согласна. Не было между нами откровения, такого, чтобы до самого донышка. Давай поправлю. Про всех вспоминать не буду, ни к чему это, а вот про одного послушай.

   На рынке его увидала, когда он напёрстки крутил, влюбилась слёта. Придумала, будто барыги прохода не дают, защиты попросила. Он меня сразу раскусил, сделал вид, что поверил. Пашка ни на кого не был похож, всё делал, чтобы мне было хорошо. Обучил своему делу, хвалил за сообразительность. Когда начали работать вместе, деньги рекой потекли. Он ментам и блатным за крышу отстёгивал, поэтому не боялся никого. Да и родители его в городской управе на своих постах важных такие кружева плели — дух захватывало. Пашке постоянно чего-то не хватало, искал свежую струю для глубокого вдоха. Мать с отцом переживали за него, а ему всё трын-трава: чем круче подъём, тем стремительней спуск, любил повторять.

— А как же с теми близнецами? Я ведь сразу сообразил: не случайно ты возле них оказалась. Когда Сэм спросил про пистолет, из которого в Леопольда стреляли, ты про пацанские дела кинулась рассуждать. Нормальная реакция в такой ситуации — шок, вопросов гора: за что убивали, откуда оружие? Ты же попутчиков стала оправдывать, не переживая за простреленного человека.

— Ничего ты не понял. Пашка — один из погибших братьев. Мы азеров разводили, когда вас принесло. За день до этого Марат — близнец Пашкин — приехал погостить, напросился с нами за компанию. Я когда его увидела, покой потеряла, на Пашке повисла, чтобы рассказал про него. Тот отнекивался поначалу, ну, а как-то вечером под душевное настроение раскололся, будто младший выполняет деликатные поручения серьёзных людей, устраняя с их пути неугодных конкурентов. Утром на свежую голову в колени упал, чтобы забыла о вчерашнем откровении, потому как, если до тех людей дойдёт, что проболтался, никому не поздоровится.

    Марат недавно водительские права получил, приехал, Пашку рядом усадил

 — сатанел от машины. До баб не такой жадный был как до штурвала.

Всё бы у них сложилось «в ёлочку», если не роковое стечение обстоятельств: спортивная машина, шизик за рулём. Спинным мозгом чувствовала, не могли они сами опрокинуться, смирилась — не исправить уже. А оно вон, значит, как…

— Я шизик получается? — процедил Валерка зло, — Почему тогда замуж за такого пошла?

—  Меня тогда будто полено в раскалённую печь сунули. Пошла от ужаса нестерпимого, жить хотела. Как ни старалась тебя полюбить, ничего не вышло: страх мешал. Все годы пока жили вместе, будто плиту гранитную на горбу тащила.

       Когда на уговоры твои поддалась на северах затеряться, мать неделю умоляла в другой город к подруге съехать, чтобы у неё пожила, пока всё уладится. Столько лет по углам мыкалась бедная благодаря дочери непутёвой. А недавно кто-то отписал ей про Пашкиных родителей, что за границу свалили с концами. Узнала, назад засобиралась, меня к себе стала звать. Я бы рада, да Саньку бог послал. Из магазина с продуктами тащилась, он тормознул рядом, предложил подвезти. Голос его услышала, будто током пробило, до того Пашку напомнил.

— А как же Сэм, Рыба? Одного казнили, другой в тюрьме гниёт. Их кто пожалеет?

— Разберись вначале, для чего жили, потом жалей.

— Быстро ты возле своего депутата оперилась. Тебе помогли в своё время, что же ты теперь с тонущего корабля крысой бежишь?

— Во мне смелость под страхом жила, пока сил не набралась, — посмотрела на Валерку, сморщилась, — а вот ты, с чьего благословения человеческими судьбами распоряжаться вздумал? Если копнуть глубже — сам ты крыса тихушная. Жил, собственной тени пугался. Чужое счастье под себя подмял, пользовался, пока оно на свободу не вырвалось, решил обратно в норку затащить? Возвращайся в свою жизнь, ко мне не суйся больше. Надумаешь клыками лязгнуть, Саньке скажу, он тебе их без наркоза вырвет и проглотить заставит…

     Хотела ещё сказать, не успела. В боку пронзительно ухнуло, спазмом перекрывая дыхание. В расширенных от ужаса зрачках мелькнула рука с окровавленной финкой. Дико воя, Валерка кромсал любимое когда-то тело.

    Жуткого рычания Зойка уже не слышала.

    Тягучее время стекало к ночи. Позади следственные эксперименты, вопросы следователя и адвоката. Впереди суд и приговор.

     Выбрав удобное положение, Валерка закрыл глаза. Тяжелеющие веки гасили ещё один день в бесполезной уже жизни.