Метаморфозы. Рассказ случайного попутчика.

Возвращение в реальный мир было тяжким и болезненным. К привычным похмельным ощущениям прибавились какие-то посторонние звуки: пофыркивания, постукивания, посапывания… Кто-то мягко дернул его за ухо. Сергей с трудом разлепил веки, вгляделся в неласковый мир и со стоном зажмурился.

— Всё! Приехали. Допился, блин! У всех нормальных алконавтов белочки как белочки, а у меня лошади. Да еще какие-то дурацкие! – мелькнула в голове безумная мысль.

Чтобы перепроверить свои похмельные миражи, пришлось снова открыть глаза. Ясный весенний день, он лежит на огромной охапке сена, к нему тянутся странные лошадиные морды, обнюхивают и, похоже, брезгливо фыркают. Чуть поодаль угрожающе бьет копытом низкорослый жеребчик. А за крепкой загородкой стоит статуя Изумления в виде мужчины в костюме и галстуке, с широко разинутым ртом и выпученными глазами.

-Мужчина!!! Да-да! Вы! – статуя обрела голос. – Немедленно вылезайте оттуда, пока они вам ноги не перебили и почки не отбили. Как вы вообще туда попали?

Серега откашлялся, но голос все равно предательски каркнул.

— Я где? Вы кто? И … ваще… это что?

— Отвечаю по пунктам. Вы – в загоне для лошадей Пржевальского, я – директор зоопарка, а «ваще» — эти животные не поддаются ни дрессировки, н приручению. На прошлой неделе своему смотрителю этот жеребец Шалый голень перебил. Теперь бюллетенит. Не Шалый, конечно, а Генка-смотритель. Как вы туда забрались и почему до сих пор живы?

Сергей уважительно посмотрел на Шалого, сгруппировался (бывший десантник, как-никак) и в два прыжка достиг загородки, ясным соколом перелетел через нее и остановился отдышаться. Не мальчик уже, чтоб такие трюки безнаказанно откалывать, да и алкогольные заплывы дают о себе знать. Лошадки гурьбой столпились по ту сторону загородки, и – странно! – Сергею показалось, что не было в их глазах агрессии и желания перебить ему голень. Даже у Шалого морда была в меру сердитая. Так, для порядка. Чтоб знали, кто здесь главный…

— Чтоб ноги здесь твоей больше не было. Они перегар на дух не переносят. Покалечат, а потом за каждого алкаша отвечай…

Обижаться на алкаша смысла не было. Что на правду-то обижаться. Опускался Сергей на дно жизни уже давно. Когда-то, вернувшись из горячих точек, отслужив и нахлебавшись всего и помногу, он пытался устроиться в жизни. Но оказалось, что все не то, не то все вокруг. То справедливость искал зачем-то, то место под солнцем. А там уже все места заняты. Депрессию от неудач лечил известно чем, теряя семью, дочь, жилье, надежды… Только старая мамка терпела его пьяные выходки и загулы, лишь смотрела укоряюще глазами, полными непролитых старческих слез.

Похмелиться почему-то не тянуло. Стресс что ли лошадиный так пагубно на организм подействовал? Около подъезда на лавочке дежурила бригада местных бабулек.

— Явился…

— С похмела опять, небось!

— Та ясное дело!

Сергей позвонил в соседскую квартиру. Дверь открыл долговязый, с козлиной бородкой компьютерный гений.

— Это … слышь, брат…

— Денег больше не дам, – и собрался захлопнуть дверь

— Не. Я не за деньгами. Ты можешь мне там в Интернете про лошадей Пржевальского найти чё-нить?

Сосед вздернул брови, окинул взглядом опухшее лицо Сергея, мятую одежду, солому в волосах и хмыкнул.

-Удивил, зачет! Ну, заходи, Пржевальский!

***

Через два дня Сергей появился в приемной директора зоопарка. Двухметровая гора мышц (порядком одряхлевших), лицо питекантропа, пытающегося без эволюции проскочить до homosapiens-а. Непривычно трезв, выбрит, пострижен. Увидев его, директор забрызгал слюной от возмущения.

— Опять ты! – уже не церемонясь, возопил он. – Я же тебя по-хорошему предупредил! Ты еще зачем…

— Владимир Павлович! Палыч! Христом-богом прошу – возьми на работу. К тем лошадям смотрителем.

Удивленный Палыч попытался ослабить узел галстука.

— Ты же это… — И понятным жестом показал на горло.

— Я так решил, что свою цистерну я уже выпил, Ну выгонишь, если чо… Возьмите с испытанием…

Палыч взял долгую театральную паузу, потом безнадежно махнул рукой.

— Иди. Оформляйся. Людей у меня все равно не хватает. Но смотри – у тебя не только лошади будут. Там и козлы, и зебры, и – самое главное – верблюд двугорбый. Корабль пустыни, блин. Ну, да сам увидишь…

***

Козлы – они и есть козлы, хоть козероги, хоть винторогие. Зебры тоже ничем не примечательные монохромы. А вот бактриан Султан действительно впечатлил. Когда он несся к забору и топал огромными ногами, казалось, что земля дрожит. Важно и надменно склонил он мохнатую шею к незнакомцу. Это еще кто тут? Сергей достал припасенную заранее, густо посоленную хлебную горбушку. Бактриан размеренно, не теряя достоинства, слизнул угощение и задвигал челюстями. Прожевал, подумал и медленно положил крупную голову на Серегино плечо, милостиво позволяя почесать у себя за ушами.

Жеребец Шалый так и остался Шалым, а вот кобылок Сергей стал звать в соответствии с их нравами и привычками. Одна стала почему-то Пеночкой, другая – Муркой, третья – Красавой. Самым непредсказуемым был мышастый молоденький жеребец в отдельном загоне по кличке Мышонок. Сергей с трудом находил с ним общий язык. Хорошо, что за ним со дня на день должны были приехать из пекинского зоопарка по программе обмена животными.

Китайцы привезли маленькую грустную кобылку Ли, но забрать Мышонка не получалось. Он раздал своим будущим хозяевам немало полновесных тумаков, злых укусов, но в транспортную клетку отказался входить категорически, легко разгадывая их китайские хитрости. Директор хватался за голову — специалистам платили валютой… Второй день Сергей жил в транспортной клетке, заманивая туда вкусняшками строптивого жеребца. К вечеру второго дня голодный Мышонок все же вошел к Сергею, потянулся за кормом, подозрительно косясь на смотрителя. Сергей выждал время и стремительно выскочил из клетки, успев захлопнуть дверцу. Клетка заходила ходуном от яростных ударов копыт. Бессильное злобное ржание, аплодисменты и одобрительные восклицания китайских партнеров были Сергею наградой. Палыч привычным жестом рванул себя за галстук.

— Ну, Сергей Батькович, удружил. Благодарность тебе за хорошую работу...

***

Было раннее утро, когда около лошадиного загона появился директор. Хватаясь за галстук, призывно замахал рукой.

— Сергей, выручай! У нас ЧП. В обезьяннике бабуин порвал руку смотрителю и зоолога искусал. Там «скорая», все дела… А обезьян кормить надо – выручай!

Сергей мрачно сгребал навоз.

— Не, Палыч, ты не обижайся. Кого другого проси. К мартышкам не пойду.

— Я к тебе как к человеку, а ты…

— Сказал: не пойду!

— Объясни!

— Ты не поймешь… Ну да ладно! Они, сука, слишком на людей похожи. А мне звери душу лечат. Не пойду к банадерлогам. Прости, Палыч. И это… Оставь ты уже галстук в покое. Он вообще на кой тебе нужен?

Палыч растерялся.

— Несолидно как-то в костюме и без галстука.

— А ты и костюм побоку. Несолидно, зато как удобно…

***

Первого августа вечером раздался звонок. Мать долго отговаривалась, потом все же позвала сына к телефону.

— А-а. Толян Шкуратов… Помню, как же. Но я сразу предупреждаю…

— Да я уже в курсе, что ты из города Бухарина выехал и обратно не собираешься. У меня к тебе такое дело, что только ты и поймешь. Короче, завтра утречком подъеду – все увидишь.

Ранним утром к подъезду подкатила старая газелька, из нее выскочил улыбающийся Толик при полном параде и орденах.

— А ты чо без формы-то? Не пропил, надеюсь? Иди, одевайся.

— А зачем? Узнать можно?

-Иди  - там посмотри.

Газель была под завязку забита коробками с игрушками, тортами, пакетами со сладостями и конфетами.

— В детдома поедем. Сейчас еще двоих наших подхватим и поедем. Работы на целый день. Дети сейчас кто в лагерях спортивных, летних, кто – где… Ты как, не против?

— Я щаз, мигом.

Тем же вечером возле подъезда сидели четыре тела. Точнее, три сидело, а четвертое – уквашенное до состояния ниц — лежало на газончике.

Местные бабульки были сметены могучим десантом, вооруженным беретами, тельняшками и водкой. Увидев Сергея, тела оживились.

— Во! Ротный! Ты где, мля, пропадаешь? К фонтанам не пришел… Ждем тебя… – Далее следовала замысловатая обсценная фраза.

-Давай за ВДВ! – торжественно поднял мятый пластиковый стакан старый коллега по пьянке Андрюха.

Счастливая улыбка сползла с просветленного Серегиного лица.

— Ты… Вы… Вон Толик Шкуратов с ребятами детям — игрушки, конфеты! Это вот я понимаю – за ВДВ! А Ты… Вы… Ладно, давай за ВДВ!

Хорошо поставленный удар справа (руки-то помнят!) прилетел в бессмысленно улыбающуюся физиономию Андрюхи. Он мелькнул кроссовками, перелетая через лавку, но стакан не уронил. Провожая взглядом удаляющегося Сергея, он недоуменно спросил:

— Это чо было-то?

Ответ пришел, откуда не ждали. Лежащий на газоне доблестный воин довольно внятно произнес:

— А вот и правильно он тебе засветил. По делу…

***

Сергей уже давно приметил жмущегося к загородке Андрея. Но только раздав корм и убрав в загоне, он подошел к сияющему новеньким фингалом (качественная, однако, работа!) бывшему собутыльнику.

— Держи стольник, больше нету.

— Да не… Я это… В общем, попроси, чтоб меня к тебе на работу взяли.

Сергей внимательно посмотрел на просителя и выразительно щелкнул по горлу.

— А это?

— Ни-ни! Обещаю!

— Ладно, Иди к директору. Палыч его зовут… Скажи: от Сереги. Только к мартышкам не соглашайся. К хищникам просись. Там недавно рысь смотрителя покусала… так что место есть…