ПЕРВОЕ ВОСХОЖДЕНИЕ

Небольшой приморский городок вряд ли имел честь быть отмеченным на географической карте мира в те далёкие шестидесятые прошлого столетия. Одноэтажные дома, подчёркивая аккуратные ряды тенистых аллей, выстроились в одну шеренгу, словно солдаты. В центре города красовалось единственное трёхэтажное здание. Когда наш черноморский городок превратится в большой курортный массив, «Трёхэтажка» как мы её гордо называли, будет обесценена соседством с новыми шестиэтажными домами. В этом райском уголке города Очаков происходили когда-то судьбоносные исторические события: от первых завоеваний времён Киевской Руси и событий государственной важности при великом русском полководце Александре Суворове до деятельности великого князя Григория Потёмкина, основавшего и возглавившего Черноморский флот. В городском парке осталось свидетельство и об императрице Екатерине Второй – массивная скамья, выложенная мраморными плитами с надписью на древнерусском языке. А неподалёку от неё – внушительный памятник Александру Суворову, победоносно глядящему в открытое море с указующим перстом в сторону Турции. Мы, очаковская ребятня, мало понимали глубину этих исторических вех, но чувствовали свою сопричастность и гордость за любимый город. С трепетом смотрели на музейные ценности, от которых захватывало дух! Возможно, именно тогда, в те детские годы, и зародилось во мне желание покорять вершины гор, кто знает. Но обо всём по порядку.
Помню, как впервые пришла со старшим братом и его друзьями на Госпитальный пляж. Мне шесть лет, им по девять. Город располагался на возвышенности. Пройдя немалый путь к морю, мы не заметили, как очутились на краю земли и неба. Перед глазами возникла волшебная панорама, достойная кисти художника: дорога, уходящая под уклон, по обе стороны которой – две расступившиеся горы. Наверное, они не были высокими, но мне, шестилетней девочке, они казались гигантами. Далеко впереди, внизу ландшафта между горами, синела полоска моря. Глядя на неё, отчётливо понимаешь: это не пропасть, а красивейшая в мире панорама! Чем ниже спускаешься, тем быстрее растут горы, превращаясь постепенно в двух великанов. Наконец, спуск завершён. Взору предстала широкая полоса мягкого бархатного песка, и стал отчётливо слышен всплеск резвящейся с гравием морской волны, её тихое бормотание. Волны выравнивали поверхность песчаного берега, разглаживая мокрый песок. Но тайным мечтательным взором я всё же вглядывалась не в морские дали, а в вершины гор, охранявших спуск к морю. Горы влекли меня с непреодолимой силой, словно магнит. Манили и страшили одновременно, не давая покоя, и потому я отводила от них взор на голубое полотно водной глади моря, где царило умиротворение. Мы стали бывать здесь часто. Родители работали с утра до ночи. С нами их никогда не было, и они не всегда знали, где и как мы проводим время. В одну из таких сказочных прогулок, пристроившись на горячем песке возле моря, я вновь устремила взор к вершинам гор. Неожиданно страх отступил на задний план, и мной овладела решимость взобраться на одну из них. Окинув взором полоску песка, где только что сидела, двинулась навстречу земляным великанам. Морская волна, с шумом упавшая на берег, слизала отпечаток моего присутствия, всё ещё хранимого песком, и отпустила от себя, проворчав что-то напоследок, как старая нянька. 

Маленькая девочка в сиреневых плавках, сшитых бабушкой, и в большой белой панаме на голове медленно направилась навстречу гиганту. Брат, увлечённый игрой с друзьями, не заметил моего исчезновения, и я могла беспрепятственно осуществить задуманное. У подножья горы несколько минут стояла молча. Наконец, был сделан первый шаг, вслед за ним второй. Босыми ногами, опираясь о твёрдые земляные выступы, я ловко цеплялась руками за первую попавшуюся растительность и двигалась вверх. Рождённой в год обезьяны, у меня это неплохо получалось. Подъём вначале казался лёгким, и я даже успела упрекнуть себя за былую трусость. Панама смешно сползла на глаза и правое ухо. Солнце мягко улыбалось, играя со мной в прятки: то теряясь в облаках, то выплывая из-под них, касаясь теплом моих плеч. Оно будто подсмеивалось над моей неслыханной дерзостью. Но мне было не до игр. Впервые я покоряла горы!  Подниматься становилось всё трудней, склон горы всё круче. Ухватиться руками стало почти не за что. Чтобы хоть как-то удержаться, приходилось впиваться пальцами рук в землю и цепляться за траву. Руки, стёртые в кровь, начали болеть и саднить. Боясь оглянуться назад и понимая, что будет страшно, всё же решилась на это. Увиденная картина поразила и очень испугала: там, далеко внизу, двигались маленькие человечки, похожие на гигантских муравьёв. Преодолев почти половину пути, я с ужасом поняла, что теперь, даже при всём желании, повернуть обратно невозможно! Назад означало скатиться вниз по наклонной и разбиться насмерть, поскольку ноги скользили по осыпающейся земле склона горы, а ободранные до крови руки не слушалась. В животе запорхали противные бабочки. Дрожа от страха перед возможным падением и думая о том, что проживаю свои последние минуты, я упрямо продолжала двигаться вперёд с какой-то отчаянной одержимостью. 
– Мамочка! – выла я тихо, карабкаясь дальше. Я скулила, как брошенный побитый щенок. С каждым шагом становилось всё труднее и страшнее. Обессилев,  теперь только ползла. Тело ныло, ног не чувствовала. Иногда начинала соскальзывать вниз. Слышала, как мелкие камни, летящие в пропасть, издают странные хлопающие звуки. В конце пути не было сил даже ползти. Глубоко вдохнув воздух, волевым движением я толкала собственное тело, отвоёвывая у злосчастной горы каждую пядь земли. Обещала себе никогда больше не совершать таких безрассудных поступков. Главное – выжить теперь! И поскольку в пропасть всё ещё не свалилась, оставалась слабая надежда на позитивный исход. Я больше не желала покорять горы. Хотела домой, к маме. Но суровая действительность диктовала иной сценарий. Плача от боли, бессилия и обиды на саму себя, обречённо карабкалась дальше. Когда до вершины оставался последний шаг, я глупо и безнадёжно «зависла» не сумев преодолеть возникшее на пути препятствие – резкий выступ горы, напоминающий козырёк. Последний штрих, который должен был ознаменовать победу героического восхождения, оказался практически невозможным. Добраться до вершины горы, превозмочь все тяготы подъёма и, не сделав последний шаг, скатиться кубарем вниз? Нет! Не хочу! Было обидно до слёз! Всё моё существо сопротивлялось такому несправедливому вердикту. Горе-альпинистка решившаяся на бездумную авантюру, не удосужилась хотя бы поинтересоваться, что там, в конце пути, на вершине горы, которую взялась покорять. И теперь висела на волосок от смерти, упираясь ногами в растительность и цепляясь пальцами рук за плоскую вершину горы. Тем не менее, заметила ухоженные тропинки, ведущие к новым домам-павильонам. Позже узнала, что здесь, в тенистых аллеях расположен местный санаторий. Взгляд скользнул на молодого мужчину крепкого сложения. Он шёл по аллее прямо в направлении моего пленения горой. Я закричала изо всех сил: 
– Помогите! 
Вначале он не понял, откуда доносится крик, поскольку моё щуплое тельце скрывал козырёк горы. Затем не поверил своим глазам, когда разглядел ниже выступа среди мелких кустов маленькую девочку. Встав на одно колено и ухватившись за что-то рукой, протянул мне ладонь и произнёс:
 – Дай руку!
Я протянула ему изрезанную травой окровавленную ладонь. Но она выскальзывала из его руки, и он никак не мог её ухватить. Тогда одним рывком он снял с себя майку и, обмотав руку, протянул её вновь... 

Мы сидели на траве. Я плакала… Рассеянно отвечала на вопросы и опять плакала.
– Константин, – представился он, улыбаясь. Изумлению его не было предела. Когда весь арсенал моих слёз закончился, настроение неожиданно сменилось радостью. Появилось огромное облегчение от оттого, что спасена, и счастье оттого, что как бы там ни было, но я всё-таки победитель! Руки и ноги ныли. Я не заметила, как провалилась в глубокий сон. Казалось, проспала целую вечность. Но Константин ответил, что мой сон длился не более двадцати минут. Мой добрый спаситель, теннисист, отдыхающий в санатории, вылил на мои окровавленные руки питьевую воду из своей бутылки, которую всегда носил с собой, и завёл в местный медпункт. 
– И куда только родители смотрят, – проворчала медсестра, обрабатывая антисептиками и бинтуя раны моих опухших ладоней. 
Константин принёс из столовой сладкий чай и коржик, который я уплела за обе щёки. Убедившись, что со мной всё в порядке и пожелав удачи, показал дорогу. По другую сторону санатория протянулась тенистая аллея, по которой отдыхающие спускались к морю. На спуске были выдолблены земляные ступени. Поблагодарив Костю, я побрела вниз, к морю, туда, где, сбившись с ног, в течение нескольких часов разыскивал меня брат. Своего спасителя запомнила на всю жизнь! Это было моё первое восхождение, первый в жизни «Памир»! 

Минул месяц. Постепенно горы начали вновь манить своими колдовскими чарами. Всё чаще я поглядывала на их величественный вид. Но, помня о том, что пришлось пережить при подъёме, сдерживала себя от желания повторить «подвиг». И всё же однажды не сдержалась. Потом был второй «Памир», третий… Я так и не смогла отказаться от затеи взбираться на эти злосчастные горы вновь и вновь. Это было какое-то наваждение. Я втянула в это занятие старшего брата, и с тех пор мы покоряли горы вдвоём. Думаю, местная природа надолго запомнила два детских силуэта в одинаковых сиреневых плавках, сшитых бабушкой, добросовестно восходивших к своему «Памиру». Хорошо, что об этом никогда так и не узнали мама с папой, безвылазно работавшие в местной городской больнице.
Альпинисткой я не стала. Но независимый характер, мужество, стремление к победе воспитать в себе сумела. Моя маленькая Родина закалила и подготовила к взрослой жизни. Полученный в детстве урок пригодится много позже, когда придётся взвешивать свои поступки на весах совести, принимая судьбоносные решения. 

(P.S. На фото — спуск к Госпитальному пляжу г. Очакова и моё фото в 6 лет.)