Постоянная зима Аликэля

«Буря мглою небо кроет,

Вихри снежные крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя,…»

А. С. Пушкин, «Зимний вечер»

— Даже время у нас здесь как будто бы замерзло. Не хочет утихать метель, переходящая то в буран, то во вьюгу. Все зима и зима. Солнце практически не появляется и кажется, что полярная ночь бесконечна.

Умеет Дед сказочно рассказывать. Приемный мальчик с удовольствием слушает. И воспитывается, как говорит Неонила Еремеевна. Алик зовет наставника Дед Надёж, ведь так теплее. Вот, кстати, и сама Нила в гости зашла.

— Здравствуй, Нежданка, — обращается к ней Дед, по обыкновению шутя над ее фамилией.

Но сегодня она не обращает на это внимания.

— Привет, Надёж. Привет, Алик.

Пока гостья снимает и обметает заснеженную шубу, Дед закрывает дверь, за которой свистит неугомонный ветер. Мальчишка с ходу задает вопрос:

— А когда буран кончится, Неонила Еремеевна?

— Буран? Правильнее говорить «пурга», — она языковед, и часто всех исправляет.

А после паузы, вздохнув с грустью, отвечает:

— Не в этой жизни, — садится за стол и обращается уже к Деду:

— Что думаете о находке Тита?

— Странно это. Сколько работаем, в эфире всегда тишина. Все только по договоренности на связь выходят, ну, или в экстренных. Я даже подумывал наших радистов поездом на материк на месяц отправить. Медового-то у них так и не было.

— Да в округе просто никого нет, чтобы эти сообщения посылать! — Нила встревожена, и пытается себя успокоить, повторяя вслух общеизвестные вещи.

— Угу. Небыло. Еще больше меня настораживает, что эти радиограммы приходят обрывками. Значит, между нами должны быть препятствия.

— Тит в сторону «вечного» циклона показывал, за озера.

— В «Суровой Зиме» помех не должно быть. Он ответ уже транслировал? Диалог наладили?

— Нет, все без толку. Я чего зашла-то. Он попросил меня помочь ему найти смысл в этих сигналах. Начали мы работать. Все осложняется тем, что сообщения как-то неравномерно растянуты. Тит долго какие-то коэффициенты пытался вычислить, сейчас руки опустил. И одна странность не дает мне покоя…

Нила пару секунд подбирает слова. Надёж ее не торопит. Все-таки, не только коллега, но и младшая дочь первой жены.

— Понимаешь, как будто передачу начинает один человек, а продолжает — другой.

— Почему? Может это автомат, раз сразу смысла не видно?

Она постукивает зубами, сердясь на себя, что не может пожилому человеку объяснить тонкости лингвистики и языкознания.

— Точно — нет! Стиль послания меняется, как почерк человека. И не резко, а плавно. Многие отрывки… — Нила смотрит на Алика, неприметно расположившегося в своем уголке и внимательно слушающего заумную беседу взрослых. — Как, если бы, мальчик начал писать сочинение сейчас, продолжил студентом, а закончил в старости.

— Значит, чудес только прибавилось, — едва скрывая раздражение делает вывод Надёж. — Пора разведку слать. Не желаешь?

— Радист сам рвется. Говорит, что тут он уже бессилен, и его это бесит. Да и устал он от долгого безделья.

— Отлично. Надеюсь, его Клена не будет против.

— В неисследованный район, в нескончаемую метель… — она делает легкое движение головой, показывая свое сомнение.

— Надо же когда-то и его исследовать! Аэросани выделим.

***

Провожающих Тита мало. Алик тоже пришел посмотреть. Какое-никакое, а событие. Ветер малость утих, и погода, как бы обещает легкое путешествие. К снегоходу прицеплены сани, которые за несколько минут изрядно занесло снегом. Алик поднимает голову. Это редко кто делает на улице, ведь высоких зданий или деревьев тут не бывает и лучше втянуть голову в воротник, чтобы теплее было. Мальчишка замирает, любуясь красотой, возникшей наверху. Пожалуй, невозможно насмотреться всласть на полярное сияние. Но снег мешает. Дед с Титом посматривают совсем в другую сторону и хмурятся. Особенно Надёж. Снежная стена «Суровой Зимы» и не думает никуда исчезать, даже в такой, по местным меркам, погожий денек. Алику приходится держаться за рукав Деда, чтобы ветер не сбивал с ног. Когда Дед, сделав из рук рупор, что-то кричит прямо в шапку отъезжающему, мальчишка перебегает к Неониле. Порой, ее сложно отличить от остальных и с пяти шагов, но Алик почти всегда угадывает. Молодые прощаются без длинных речей. Напоследок Тит выкрикивает несколько коротких фраз супруге и коллеге, воюя с ветром:

— Дорогая… Частоту слушай… Она не меняется… Вдруг, что-нибудь … — и уезжает.

Все расходятся. Нила идет к Деду. По пути мальчишку взрослые держат за обе руки, чем тот пользуется, нарочно подскальзываясь при сильных порывах ветра, чтобы полетать. Вот пришли, разделись и почти отдышались. Нила треплет Алика по влажным волосам:

— Ну, ты, прям — самолет!

— А что это?

— Летательный аппарат для перевозки людей. Только ему ветер не помогает как тебе, а мешает, — поясняет Неонила Еремеевна.

— Вроде поезда?

— Да.

— И с крыльями вместо рук, — добавляет Дед.

— Вот пурга кончится, пойдешь в школу, там расскажут.

Эту фразу Алик часто слышит и от Деда тоже, но вместо «пурги», тот говорит «актировка». От этих слов обычно портится настроение, потому что школа не вспоминается. Нет, он чувствует, что — да, она есть. Наверное. Но не помнит, как эта школа выглядит, где она, и вообще. Эти мысли поглощают Алика, и он в грустной задумчивости лезет под одеяло. Дед тихо общается с Неонилой:

— Зря мы его обнадеживаем.

— Нет этой пурге ни начала, ни конца. Как и нашему здесь житью-бытью. Когда же это все кончится?

— Ты сама знаешь.

Алик это слышит. «Странно. Как же ей в голову пришло спросить: «Когда закончится жизнь?» Дед, надеясь, что воспитанник уснул, еще тише добавляет:

— И ведь ни разу не спрашивал, где его родители.

— Может чувствует, что мы ему не ответим?

— Может. А может отсутствие сверстников влияет.

— И это тоже. Жаль мальчишку.

***

Дома Дед ведет собрание:

— Надо посылать вторую группу. Теперь самого Тита искать. Причем людей, кто действительно знает этот суровый край.

— Так это любой из нас подойдет. Почти, — Нила украдкой смотрит на Клену, вполне спокойно держащую себя в руках.

— Я готов, отец, — Атанас встает.

— Кого в напарники возьмешь?

— Сестренке здесь остаться надо, нечего там двум этнологам делать. А связь нужна, значит, остается Клена.

Покинутая жена поднимает глаза на добровольца:

— Я могу. И хочу. Мы найдем Тита в «Суровой Зиме»!

— Вот и ладненько, — с задором подытоживает Дед, — а я молодость вспомню — морзянку повторю.

Напряжение спадает и Надёж осаживает сына:

— Присядем на дорожку. Клена берет полевую рацию, я тебе с собачьими упряжками помогу, Жданко провизию соберет. Алик, ты поможешь?

— Пулевую рацию, — мигом повторяет только что услышанные слова юный помощник.

***

Дорога за озерами спокойная. Атанасу даже кажется, что погода здесь менее суровая. Очень скоро спасатели замечают поселение местных. Их радушно встречают эмцы и кто-то приглашает в свой чум. Клена не понимает наречия и все переговоры ведет ее попутчик.

— Хозяин говорит, что давным-давно, когда он был еще молодым, к ним приехал человек, которого мы ищем.

— Давно!? Ты правильно понял?

— Сейчас все вместе идем к шаману, он нам все поведает, а наш новый друг будет ему аккомпанировать.

Шаман нараспев, под звуки варгана, рассказывает предание на своем языке. Оно динамичное, хоть и заунывное. Фольклорное выступление радует Клену. Она аплодирует и улыбается. Атанас переводит ей сказание:

Хотел шаман увидеть солнце

И к богу на поклон пошел

Пришло тогда другое чудо —

Тита́ на звере неживом.

За Алыкелем он рожден

Где всё всегда совсем другое

Искал он то, чего тут нет.

Шамана сын проверку чинит

Он смел, и сел в железного —

«Показывай, вези меня!»

Довольно быстро все вернулись.

Тито́ пристыжен и угрюм

Уехал сам искать свой чум.

Звучит длинное соло варгана.

Звать Солнце, знаешь, бесполезно

Но наш герой готов бороться.

Болото — детям не игрушка!

Гостям мы рады в каждом чуме.

— Эмцы называют эти озера — Алыы кюель. Переводится как долина красивых озер, болотистая поляна, — поясняет Атанас.

— Алыкель, — вторит спутница, часто моргая, — приятно и ново звучит, как что-то любимое и родное.

Клена начинает догадываться, что недавно покинувший ее муж, действительно побывал здесь, но уехал несколько лет назад. Страх и разочарование делают свое дело. Спустя пару минут женщина вытирает мокрые глаза:

— Надо связаться с нашими. Узнай, где можно радиоточку организовать.

Гости возвращаются к варганщику в чум. Хозяин и его семья с любопытством наблюдают как Клена распаковывает рацию. Она включает приемник, но после настройки слышен только белый шум, без четких сигналов.

— Странно тут рация работает.

Глава семьи вдруг начинает что-то возбужденно говорить.

— Вот это слово он, Тит, и искал, — переводит Атанас, — «рация».

Клена шлет сообщения. Ответа нет. В эфире ни Надёжа, ни кого-либо еще. Она пробует связаться снова и снова. Тогда напарник говорит:

— Ты настраивай, а я по следам Тита поеду.

Направление, куда последний раз уехал Тит, старожилы показали однозначно — в объезд болот. Атанас долго едет, намного дольше, чем надо было бы даже до своего поселка. И Тита нет, и самого поселка нет. Разворачивается. Обратная дорога к эмцам занимает, к его удивлению, намного меньше времени. Еще одна загадка. В чуме его встречает радистка. Он, отрицательно мотая головой, ставит подругу по несчастью перед фактом:

— Судя по всему, мы не сможем вернуться домой. Надо спрашивать у хозяина, где нам можно будет пожить.

— Со связью тоже глухо. И у меня появляется версия для всего этого абсурда.

— ?

— Если тут время как бы «замерзает», то я догадываюсь, чьи сообщения принимал Тит.

— Чьи?

— Мои.

— Ничего не понимаю.

***

«Вот ушло за озера две экспедиции, и обе пропали. Жаль. Главное, чтобы Дед никуда не ушел», — думает Алик.

И только странные радиосигналы пробиваются в поселок, где живет Аликэль.

октябрь 2017 — март 2018