радоница

***

Себе кумиров сотворим,

А им – кумирам – не до нас.

Дороги наши вечно в Рим

Ведут, а надо бы – в Дамаск.

Но, всуе, десять раз на дню

Окликну, позову, спрошу

Того, которого гоню,

Того, кого порой ищу.

Ищу, когда болеет мать,

Когда тоска меня сильней,

И в одиночку не собрать

За жизнь разбросанных камней.

Когда не в силах превозмочь

Железной поступи беды,

Прошу спасти, зову помочь.

Ищу слова. Ищу следы

В песках судьбы, сбиваюсь с ног,

Ищу и не могу найти.

Но – миг!  Уныл и одинок,

Вдруг изумляюсь, ощутив,

Что усмирён в душе огонь.

Расплавлен в сердце серый лёд.

Легко, так мамина ладонь

горячий охлаждала лоб.

Откуда, от каких корней

Забытая, как буква ять,

Немая детская во мне

Теплом струится благодать?

Ничейный раб я, путник, гость,

Но мне протянута рука…

За год таких мгновений горсть,

За жизнь, едва ли, полмешка…

И теми, не храня, сорим –

Даров нам подавай да ласк…

Дороги наши вечно в Рим

Ведут, а надо бы – в Дамаcк

Вспоминая Лота

В чём праведность? Куда ведёт дорога?

К спасенью? К смерти? К храмам на крови?

Что Богу мы? И что нам ждать от Бога?

Чего в нас больше – страха иль любви?

Зола грехов, смирений позолота –

В конце времён всё прах и суета.

И кто бы помнил праведника Лота,

Когда б не оглянувшаяся та?

Та, что, доверясь собственному сердцу,

Не оглянуться не могла – на дом,

На старый сад, на крыши по соседству,

На город свой. Пусть даже он – Содом!

На древнюю оливу у забора,

Шиповник пряный в огненном цвету…

Юдифь? Мирьям? Ревекка, Лия, Двора?

Как звали оглянувшуюся? Ту,

Бегущую, сбивающую ноги?

Казалось, вот спасение – река…

Нет, обернулась. Встала на дороге

И, вся в слезах, застыла на века…

Via Dolorosa

По плитам Via Dolorosa

потоком с раннего утра

Течёт толпа, разноголоса,

разноязыка и пестра.

Пока жаре дана отсрочка,

плыву и я сквозь шум и гам,

А на закорках крошка-дочка

качает шляпкой в такт шагам...

… В канун Субботы – дня Завета –

рассветный час таил беду:

Иисус, пророк из Назарета,

был предан римскому суду.

Осанну певший люд вчерашний

стал роем – жалящим и злым,

И стал недобрым, даже страшным,

прекрасный Иерусалим...

… Народ ли, сброд ли, но по праву

толпы беснуются они.

Вопят: «Освободи Варавву!

А назарянина распни!»

«Распни!» — и эхо по округе...

«Распни!» -толпы звериный клич...

Наместник умывает руки.

Наёмник расправляет бич.

И вот избит, обезображен,

терпя удары и плевки,

Он в окруженье римской стражи

бредёт… А где ученики?!

Путь скорби Via Dоlоrosa.

Сползает по щеке слеза...

А соглядатай смотрит косо,

всё ищет мокрые глаза.

А солдатня бросает жребий,

деля нехитрое добро,

И с губки поской* поят ребе,

и пикой колют под ребро.

И всё, и нет Ему спасенья…

Им всем неведомо пока,

Что послезавтра Воскресенье.

Отныне. И на все века…

… С Голгофы вниз в притихший город

вернутся люди. Надо жить...

А где-то в небе белый голубь

устанет над холмом кружить.

Конец пути?! Да нет же, длится,

поправ земную западню.

Я, не наученный молиться,

тихонько голову склоню…

*- posca, питьё римских легионеров, смесь уксуса с водой