Роботы не истекают кровью
Артуру приятно было находиться в роскошных апартаментах, расположенных на верхнем этаже жилого комплекса премиум-класса. Полнейшая звукоизоляция. Тишина. Глядя с высоты птичьего полета на паутину дорог ночного города, он был безмятежен и более чем свободен. Он достиг небывалых высот. И, все же, на такую огромную высоту его поднял самый обыкновенный лифт.
«Никаких чудес не бывает, — говорил он себе, и шепот его был едва слышен даже ему самому. — Как и не бывает столь стремительных и столь прекрасных перемен в человеке. Нет. Точно, не бывает...»
Двумя днями ранее он, сжимая в руках очередную бутылку вермута, с методичностью заядлого охотника выбирал ту кассу универсама, в которой еще не успел побывать за последние три дня.
«Не чаще двух раз в неделю, — говорил он себе, блуждая меж тесных рядов в отделе винно-водочных изделий. — Если я буду чаще попадаться, то прослыву алкоголиком. Но я ведь не такой! Нет! Я знаю свою меру! Не чаще двух раз в неделю...»
Несмотря на то, что обслуживанием в универсаме занимались роботизированные кассовые аппараты, не выказывающие ровным счетом никаких эмоций, Артуру казалось, будто они обладают каким-то особым интеллектом, схожим сутью своей с интеллектом человека. Он был почти уверен в том, что «кассы» могут общаться между собой, не издавая ни звука, надсмехаться над ним, да и вообще, сообщать о подозрительных лицах вроде него вышестоящему руководству. А зачем, иначе, они вообще нужны? Безработица убивает за один календарный год людей не меньше, чем алкоголь!
Но обо всем по порядку. Вермут — один из любимых алкогольных напитков Артура. Не слишком резкое опьянение, приятный вкус, да еще и смешивать в коктейлях получается довольно удачно. Очередная бутылка — это потому, что бутылка была далеко не первой за прошедшие сорок семь часов с момента начала долгожданного запоя, обоснованного (вполне обоснованного) публикацией материала, написанного Артуром, в малобюджетном электронном журнале. Конечно, публикация не была семенем всеобъемлющего успеха, но все же...
Роботизированные кассы — это потому, что на дворе у Артура 2017-й год, взращенный в умах фантастов середины двадцатого века. Мир, кроме других значительных изменений, приобрел черты строгие, поддающиеся сугубо математическому и информационному анализу. Для одних — параллельная реальность, для других — вполне осуществившееся будущее.
Артур прошел к той кассе, в которую, по его мнению, не попадал с бутылкой алкоголя на протяжении, как минимум, трех дней. Пронес перед сканером этикетку со штрих-кодом. Внес денежные средства с банковской карточки.
— Приятного вечера, товарищ Мирный, — пожелал робот-касса. — И не забывайте, что употребление спиртных напитков вредит вашему здоровью, а употребление алкоголя сверх нормы влечет за собой административную ответственность...»
В мире Артура за алкоголизм можно было поплатиться немалым штрафом. Канули в лету «сухой закон», «дефицит» и прочая гадость, но все было по-прежнему достаточно серьезно.
Схватив покрепче бутылку вермута, Артур рванул подальше от кассы. Он не выглядел безумным алкоголиком: имел вполне себе приличные черты лица, позволявшие ему общаться в кругах «приятных» людей; стригся по моде, то есть коротко выбривал виски; одет был в бледно-серый костюм с белой сорочкой. Тем не менее, у него была тайна, которую он скрывал ото всех. Он любил выпить...
Сидя за письменным столом в рабочем кабинете своей небольшой квартирки, Артур поглощал стакан за стаканом, прочитывая строку за строкой «Убик» Филипа Дика. Он почти погряз в чужих фантазиях, когда на его электронный адрес пришло письмо, отправитель которого был Артуру известен. Текст письма гласил:
«Дорогой мой друг! Спустя столько лет рад написать тебе, потому что для меня это еще и очередной повод вспомнить прошлое, такое прекрасное, такое таинственное. Мне очень хотелось бы узнать, как обстоят твои дела. Вспомнить вместе с тобой школьные дни, полные беззаботности и счастья. Приглашаю тебя в свои апартаменты в Большом городе в ближайшую пятницу. Адрес прикрепляю в геопозиции. С уважением, М.К.»
Прочитав письмо, Артур опрокинул в себя очередную порцию вермута. Мотнул головой, ухмыльнулся.
«Вот ублюдок! — подумал он. — Скучно живется в роскоши, так решил позабавиться! Ну да ладно...»
Отправителем письма являлся старинный друг Артура, Макс Кириллов. Известный на весь мир изобретатель, предприниматель, писатель, чуть ли не Супермен, мать его! Человек, добившийся успеха в жизни. Живущий на запредельных высотах.
Роскошные апартаменты располагались на девяносто седьмом этаже высотного здания, расположенного в центре Большого города — сердцевины крупной агломерации, включавшей в себя несколько крупных городов и не менее десятка городов поменьше. Широкие проспекты. Мчащиеся на огромных скоростях автомобили, вытянутые, обтекаемые, как ракеты. Ряды однообразных, грузных жилых комплексов, включавших в себя спальные блоки и крупные магазины, салоны парикмахеров и ювелирные лавки. Небо над ними бороздили величественные дирижабли, видом своим напоминавшие не нашедших себе места в водной стихии китов.
Стреловидный поезд доставил Артура и еще несколько сотен пассажиров в Большой город, прямо к подножию той горы, на вершине которой расположился его школьный приятель. Человек, с которым они начинали свой жизненный путь бок о бок. Но многое изменилось с годами, да только Артур все не мог понять, что же именно.
Его удивляла лишь сама мысль о том, что такой простофиля, как Макс Кириллов, смог пробиться настолько высоко. Однажды, когда Артур, находясь в кругу знакомых, сделал не слишком корректное замечание в адрес последнего, ему напомнили, что зависть — паршивое чувство, и от него лучше всячески избавляться. На подобное замечание Артур отреагировал бодро, со вкусом и весьма грубо.
И в самом деле! Макс Кириллов был ни в чем не выдающимся парнем из самой обыкновенной семьи. Не был сыном высокопоставленного чиновника; не имел связей в высшем обществе; не был активистом в Партии, в конце концов! К политической жизни общества относился с явной прохладой. Теперь же являлся одним из самых видных членов Партии! Нет, в такое Артур Мирный поверить не смог бы при всем желании. А желания верить у него нисколько не было.
Скоростной лифт вознес Артура к верхнему этажу здания. Случилось это за какие-то считанные секунды, оттого Артура посетило легкое чувство тошноты. Покинув лифт, он прошел по коридору вперед. Неприметный в антураже роскоши глаз камеры наблюдения проводил его безмолвным взглядом. Непродолжительное путешествие Артура, его восхождение к миру незнакомых высот сохранилось в памяти далеких серверов. Жизнь в мегабайтах информации. Обыденность. Ничего более.
Артур встретился взглядом с немолодым мужчиной в строгом черном костюме. Выражение лица встречающего нисколько не настраивало на позитивный лад. «Вылитый гробовщик, — подумал Артур. — Нужно ли было забираться так высоко, чтобы оказаться после под слоем земли?»
— Макс Кириллов ожидает Вас, — объявил мужчина в черном костюме. Голос его был хорошо поставлен и звучал достаточно красиво. — Прошу...
Он проводил Артура в апартаменты Макса. Просторная гостиная с панорамным окном. Лестница на второй этаж, где располагались спальные комнаты и уборные. Строгая, вполне себе «в духе минимализма» стилистика. Несмотря на присущий ему скептицизм, Артур с самой первой секунды нахождения в апартаментах почувствовал себя комфортно и, можно сказать, уверенно.
— Дражайший друг мой! Добро пожаловать!
Его встретил хозяин апартаментов. Макс Кириллов изменился с годами, как подметил Артур. Он стал выше, краше, да и вообще, держался очень хорошо. Это не могло не раздражать Артура. Но, в конце концов, следовало придерживаться определенных стандартов общения...
Последовали непродолжительные объятья. От Макса, облаченного в черный смокинг, исходил приятный аромат дорогого парфюма, созданного на основе естественных компонентов — модного атрибута современного стиля. Запах, не имеющий явных отклонений, не имеющий какой-либо ассоциативной составляющей. Просто запах, и ничего более.
— Ну что, как тебе моя скромная обитель? — спросил Макс. — Надеюсь, по душе находиться в подобного рода клетке?
— Не хуже, чем в клоповнике, — усмехнувшись, ответил Артур.
Макс тоже усмехнулся. Его правильные черты лица подернулись пеленой, первопричина которой была Артуру не совсем ясна. Вообще, черты лица нынешнего Макса казались ему какими-то малознакомыми, возможно даже пугающими. И это несмотря на то, что выглядел он, можно сказать, идеально.
Череда беспочвенной, пустой болтовни. Такой момент настает, когда два человека, не общавшиеся друг с другом долгое время, наконец находят время для общения. Необходимо найти точки соприкосновения. В физике нечто подобное определяют как «диффузию». При плотном соприкосновении даже металлы просачиваются своими атомами сквозь друг друга. Необходимая мера, обусловленная какими-то высшими природными понятиями.
«Макс Кириллов. Человек, выдвинувший робототехнику в нашей стране на новый уровень. Человек, создавший будущее. Сделавший это будущее настоящим...»
Артуру вспомнилась выдержка из статьи, напечатанной во прошлом выпуске газеты «Комсомольская правда». Хвалебные слова в адрес совершенного человека. Но что же сделало его таким? Артур снова и снова задавался этим вопросом.
— Ну а как твоя творческая жизнь? — спросил Макс, тем самым отвлекая Артура от изнуряющих мыслей.
— Есть какое-то движение, — расслабленным тоном ответил Мирный. — Публикуюсь.
— Где же тебя можно, так сказать, «прочитать»?
Артур назвал издание, в котором его произведение опубликовали совсем недавно. Собственно, никакие другие названия журналов не приходили ему на ум. Если бы он назвал, скажем, «Огонёк», или же «Искатель»… да любой из журналов СССР, номера которого выходили из печати в 2016-м или 17-м году, то мог с легкостью попасться на собственной лжи. Рассказов Артура на страницах этих изданий никогда не было.
— Вообще, я пишу под псевдонимом, — выкрутился Артур. — Не могу раскрываться, иначе наличие авторского имени потеряет для меня всякий смысл.
Каждому из собеседников было что вспомнить. Максу, например, приятно было вспомнить то время, когда он был никем, и сравнить его с тем временем, когда он стал всем. В сравнении познается истина. А если еще примешать немного вина, то получится идеальное равновесие. И вино было.
Артур не смог отказаться от небольшого количества алкоголя. Бокалы наполнил Макс. Артур вспомнил какой-то момент из прошлого. Что-то, связанное с детскими играми, во время которых каждый из сверстников проявлял основу своего характера. Все казалось проще во время беспечной юности. Уравнения жизни решались куда проще.
— Помнишь, как Лера… — и Макс, подобно свече, затух в одно мгновение...
— Лера… да, — добавил Артур.
Он думал о той девушке, которая не смогла выбрать объятия ни одного из подростков. Будущих мужчин. Личности их уже давно сформировались, да только первопричиной, основой для построения служили старые, вполне себе разрушенные фундаменты. Оттого теперь все сотрясалось. Это чувствовал Макс. Это чувствовал и Артур.
Когда речь зашла о Лере, оба замолчали. Не потому, что закончились темы для разговора. Просто говорить было о чем, и желание вгрызаться в суть срывало все занавесы приличия, столь привычные для модного, в меру скромного и еще в большую меру компромиссного общества современности.
Опьянение. Состояние, которому каждый второй противится в абсолютно трезвом состоянии, но к которому стремится каждый полуторный в состоянии легкого опьянения после пары бокалов в компании очень знакомых или малознакомых людей. Но только ли в алкоголе дело?
Нет. Дело в том, что опьянение — это акт любви в первую и последнюю очередь. Опьянеть можно и от прекрасного общения, просто нужно это почувствовать. Можно опьянеть от влюбленности в образ — но не только во внешнем воздействии дело. Опьянение — это принятие того состояния, что испытываешь ты (твое нутро и твой организм, чем бы ты его не называл) в определенный момент. Сбрось все оковы. Опьяней...
— Я пьянел от ее присутствия, — говорил Макс, придерживаясь скромной ложности. — Пьянел от ее взгляда. Многое я приписывал ее образу, но разве не в этом суть влюбленности?
Артур качнул головой. Он прекрасно понимал Макса в его чувствах, потому что сам испытывал подобные. Испытывал ли до сих пор, проводя бессонные ночи перед пустым окном, сквозь которое светили лишь звезды?
Видел ли Артур ее образ в свете полуденного солнца, или же при свете полной луны? Но ведь спустя какое-то время после прибытия он все же столкнулся с ней. Лера… яблоко раздора в новом, слишком явном своими формами и слишком скрытном своими свойствами образе.
Артур не сразу поверил в то, что видит ее перед собой. В тот момент он отогнал от себя образ дворецкого, что проводил его от лифта до дверей апартаментов. Не было и самого хозяина апартаментов — Макса. Лера оставалась одинокой на фоне панорамного окна, за которым таилась темнота города.
Но что мы имеем кроме иллюзий, когда точка зрения отдельного человека — это всего лишь выбор какого-то другого? Принципы? Каждый, кто хоть раз ломал чужие принципы своими действиями, своей практикой, согласится, что принципы — такая же иллюзия, как и вера, не подтвержденная фактическим опытом.
Лера явилась Артуру блондинкой среднего роста, с приятной фигурой, не слишком броской, но такой, с которой мог бы справиться фантом человека, подобного Артуру. Она была доступна ему для общения, так, будто он сам стал лучше, качественнее и красивее, чем был прежде.
— Удивительно, что ты все еще одинок, — говорила Лера. — Ведь такие, как ты...
— Что же? — вопрошал Артур. — Ответь скорее!
— Редкий экземпляр, — продолжала Лера. — Думаешь, мы с тобой — одного сорта яблоки? — Но как же Макс?
Конечно, Артура мало волновала точка зрения Макса. Каким бы он ни был в сравнении с Артуром.
Слишком мало во мне чуждости! Слишком мало во мне проницательности, и того скептицизма, что является ныне признаком мудрости! Обо всем этом думал Артур, но образ Леры не покидал его.
«Сегодня, 21 июня 2012 года, в день летнего солнцестояния, узами священного брака соединили себя Макс Кириллов и Лера Кузнецова. Церемония проходила в Главном зале Дворца бракосочетания имени В.И. Ленина. Поздравить молодоженов прибыл сам Генеральный секретарь ЦК КПСС...»
Артуру вспомнилась еще одна выдержка из еще одной статьи. Газеты и журналы гудели о громком событии, имевшем место несколько лет назад. Тогда Артур, казалось, потерял последние жизненные силы. Будто из него эти самые силы выжимал каждый новый взлет одноклассника.
Теперь Лера стояла прямо перед Артуром, а он все не мог поверить, что видит ее вновь. Она была подобна миражу в пустыне, который так тревожно манит к себе. Она была для него глубокой, выедающей душу идеей об убийстве, которая овладевает разумом убийцы прежде, чем тот сожмет в своей руке нож и пронзит лезвием тонкую кожу жертвы. Была тем хаосом, что творится в голове неудачливого писателя и редкими всплесками остается на листах бумаги в виде незаконченных предложений.
Она была для Артура всем и ничем одновременно.
Дым сигареты был тяжелым, похожим на туман, что поутру опускается на улицы города. Артур курил, облокотившись о край балкона, и смотрел с высоты, столь непривычной для него, на улицы и улочки; крыши, площадки, лестницы, панорамные окна соседних домов; на все то безумие, что в массе своей являлось Большим городом. Он думал о том, что, возможно, где-то существует параллельная реальность, в которой больше нет Советского Союза, нет Партии… нет ничего, что могло бы связывать Артура с его нынешней жизнью. Вполне возможно, его самого там тоже не было.
Дворецкий подошел сзади и уточнил, все ли в порядке. Артур ответил, что лучше не бывает. В конце концов, он был подвыпившим, курил сигарету любимой марки, да и вообще, наслаждался вечером так, как только мог. Макс на какое-то время покинул его, сославшись на срочные и безотлагательные дела. Сказал, что вернется через полчаса.
— А куда запропастилась Лера? — спросил Артур дворецкого.
Тот ответил долгим безмолвным взглядом. Казалось, он искал слова, которыми мог бы ответить гостю, но что-то заставляло его снова и снова перебирать варианты. В тот момент Артуру показалось, что дворецкий не слишком уж и похож на гробовщика. А если и похож, то на очень добросердечного гробовщика.
— Разве вы не знали? — спросил дворецкий.
— Не знал о чем?
— Лера Сергеевна покинула наш мир двумя днями ранее. Несчастный случай...
Слова дворецкого эхом пролетели по сознанию Артура. Левой рукой он крепче схватился за перила, будто бы стараясь удержаться на ногах. Нет, его не подкашивало, но, все же, какой-то зловещий дух промчался прямо перед ним.
— Макс не говорил...
— Товарищ Кириллов старается не касаться этой темы. На самом деле, после случившегося вы первый человек, с которым он сумел завести разговор. Я даже видел улыбку на его лице. Ваше присутствие, безусловно, положительно сказывается на состоянии его… психического здоровья.
Опешивший Артур кивнул. Он снова затянулся, выпустил дым, после чего, совершенно не осознавая своих действий, отправил щелчком пальцев недокуренную сигарету за пределы балкона.
— Черт возьми! — выругался он, наблюдая, как искрящийся уголек летит вниз.
— Ничего, — отозвался дворецкий. — За то время, пока она долетит до земли, она, скорее всего, потухнет.
Артур хмыкнул, после чего направился в гостиную. Там он сел на кожаный диван, налил себе немного вина. Сделал несколько неглубоких глотков. Все то время за ним внимательно наблюдал зоркий глаз камеры, что покоилась под потолком в дальнем углу гостиной. Артур молча кивнул камере наблюдения, одной из многих, что были размещены в апартаментах. Паранойя набирает обороты, — подумалось Артуру.
«Но ведь я видел ее! — возмущался его внутренний голос. — Точно, видел. Ее улыбка, ее голос. Мое воображение просто не могло создать такой невероятный фантом...»
Все же, не было причин не верить словам дворецкого, ровно как и для дворецкого, пожалуй, не было никакого резона говорить неправду гостю хозяина апартаментов. Паранойя… как далеко можно зайти в своих мыслях? Насколько жестоким может оказаться воображение в отношении своего хозяина?
Партия сказала, что психические недуги — это происки прогнившего Запада. Повальное увлечение антидепрессантами и походами к психологам. Житель Союза просто не может быть безумен. А если он безумен, то, вполне вероятно, является врагом народа. Безумие порождает безумие, ровно так же, как жестокость порождает ответную жестокость. Немногим дано смотреть на мир глазами Христа, и щеки подставлять для очередного удара готовы далеко не все.
В подобного рода мыслях Артур осушил очередной бокал вина. Хмель все полнее и полнее овладевал им, но Артур нисколько не противился такому ходу вещей. Пускай. Забери меня. Не дай мне понять, что я болен эмоционально и что я — всего лишь поганый завистник, неудачник. Я не могу принимать прекрасное лишь потому, что сам не могу создавать это прекрасное, но очень хочу этого. Мои стремления овладевают мною, съедают меня. О, великий хмель, не дай мне вспомнить о том, что я ничтожный человек, часть большого мира...
К моменту возвращения Макса Артур уже изрядно набрался. Мир для него принял оттенок бордовый, прямо-таки под цвет вина. Опьянение было тяжелым, каким оно обычно не бывает от слабоалкогольных напитков. Крутило в животе.
В руках он держал свежий номер журнала «Наука и жизнь». Листая его, просматривая страница за страницей, он наткнулся на статью, посвященную достижениям в области робототехники. В ней освещались аспекты предпринимательской деятельности Макса Кириллова. Говорилось о том, насколько далеко продвинулись технологии, и что компания, которую основал Макс десятилетие назад, в скором времени сможет поставлять на рынок человекоподобных роботов, основная задача которых — помощь человеку в повседневных делах, от домашней уборки до услуг «трезвого водителя». Полностью автоматизированная система, способная взаимодействовать с любым устройством, будь то мобильный телефон, пылесос, или же автомобиль, посредством подключения на беспроводной основе.
«Мы нисколько не хотим уменьшить влияние человека на современный мир. Наоборот, мы хотим дать людям больше возможностей, — говорил Макс со страниц журнала. — Инвалиды смогут управляться с любой работой, занятые люди смогут позволять себе разгрузить свой рабочий день. Роботы, или, как я обычно говорю, системы, над которыми мы работаем, будут восприимчивы к голосовым командам. Кроме того, управлять ими будет возможно с помощью удаленного доступа...»
— Смотрю, ты хорошо проводишь время, — подметил Макс, находившийся теперь прямо перед Артуром, вольготно раскинувшимся на диване. — Может, попросить принести закуски?
— О, что ты… не нужно! Давай лучше выпьем.
Макс наполнил свой бокал и хлебнул немного вина. Постоял с полминуты в задумчивости, посмотрел на своего гостя.
— Прости, что пришлось уехать...
— Ничего страшного! У вас, предпринимателей-изобретателей-ученых-писателей дел по горло, — помахал развернутым журналом Артур.
— Та статья… знаешь, удручает, что некоторые не понимают, какое будущее мы предлагаем...
— О, да! Жалкие людишки часто боятся непонятного, — усмехнулся Артур. — Перемены требуют не только жертв, но и волнений.
Макс повел бровью, но ничего не сказал. Он снова отпил немного, после чего уселся в кресло, что стояло рядом с диваном и журнальным столиком.
— А где, собственно, Лера? — будто бы ничего не зная, спросил Артур. — Отдыхает на каком-нибудь заграничном курорте? Или, может, в Гаграх?
Взгляд Макса вдруг сделался невероятно тяжелым, отчего и Артуру стало не по себе. Зря он так обошелся со школьным приятелем. Но, как говорится, богатые тоже плачут. Ну и поделом! — добавил Артур, и в тот же момент его сердце сжалось. Лера… не та цена, которую должен заплатить за роскошную жизнь даже самый поганый ублюдок. Только не она!
— Да. Она в горах. Катается на лыжах, — наконец, ответил Макс и, помедлив, спросил о том, что думает Артур о новых технологиях.
— У меня чайник стоит на газовой плите, в то время как все уже окончательно перешли на микроволны, — ответил тот. — Не думаю, что я смогу что-то понять в современных технологиях.
— Но ты же пишешь в жанре научной фантастики, разве нет?
— Откуда ты знаешь?
— По дороге на встречу я успел прочитать твою работу, — улыбнувшись, ответил Макс. — Занимательно. Конечно, мне тяжело воспринимать подобную литературу серьезно, ты уж прости. Но стиль у тебя есть. Хороший русский язык.
«Да, конечно, — говорил внутренний голос Артура. — Говори теперь все, что хочешь. Главные свои слова ты уже сказал. Дал мне понять, что я пишу чушь! Тяжело ему воспринимать эту литературу серьезно! Мать его...»
— Спасибо, — ответил Мирный. — Думаю сменить профиль. Перейду на женские детективы. Всегда актуально...
— Не смеши меня! С твоим талантом можно достичь успеха в серьезной литературе.
— Но не с моими связями, дружище.
— Все мы начинали с малого, — почти родительским тоном произнес Макс. — Терпение...
— О тебе после школы практически ничего не было слышно, — перебил собеседника Артур. — И тут подходят к концу нулевые, и вдруг появляешься ты со своими свежими идеями, со своими работами. Ты вспыхнул столь резко, что мне казалось, будто это все ненадолго. Признаюсь, я думал так. Но прошли годы, и… дело идет в гору. Но что было до этого? Чем ты занимался, пока был вне поля зрения?
Макс усмехнулся.
— Нарабатывал идеи, мой друг. Только и всего.
«Быть может, и мне самому следовало забиться в какую-нибудь конуру, а потом внезапно выстрелить, — подумал Артур. — Но, в конце концов, я же сужу по его известности, по тому, как часто имя Макса появлялось в заголовках газет. Если смотреть на вопрос с подобного ракурса, получается, что меня и вовсе нет...»
Артура удивляло, насколько твердо и уверенно держался Макс в общении. Он выпивал, но алкоголь будто бы не влиял на его сознание. Безумные мысли посещали голову Артура...
Дабы избавить себя от подобного состояния, он направился в уборную. Сказал Максу, что решил «опустошить топливные баки». Тот усмехнулся в ответ, но ничего не сказал.
Артур стоял перед зеркалом и внимательно смотрел на собственное отражение. Приглушенный свет в туалете, размеры которого можно было сопоставить с размерами жилой комнаты в квартире Артура, сглаживал все недочеты внешности. Приятно. Настолько, что Артур не сразу заметил, что Лера стояла позади него. Она улыбалась ему своей мертвецкой улыбкой.
Он вскрикнул. Ринулся в сторону, но спустя секунду осознал, что находится в туалете один. Фантом, но настолько реальный! Она же мертва. Так сказал Гробовщик, чертов дворецкий. Ну и что с того, что он сказал, а? Ты читал об этом в газетах? Ты слышал подтверждение этой информации от Макса? Черта с два! Ты просто поверил.
У Артура закружилась голова. Стало подташнивать. Он выбрался из туалета и направился прямиком к Максу. Внутри него закипала ядовитая смесь страха, гнева и непонимания того, что происходит. Увидев хозяина квартиры, он остановился.
— Ты кричал? — спросил Макс, поднявшись из кресла.
— Что, черт возьми, тут происходит? — тон Артура звучал не слишком дружелюбно, хоть тот и старался говорить спокойно. — Черт, кто этот твой дворецкий? Он сказал мне… и я видел ее… черт возьми, я не могу все это выразить!
Лицо Макса подернулось пеленой озадаченности.
— Что сделал тебе мой дворецкий? Кого ты видел?
— Ее. Леру… — Артур взял паузу. — В отражении.
Макс лишь покачал головой. С непреодолимой тяжестью он опустился обратно в кресло. Какое-то время и хозяин, и гость сохраняли молчание. В тот момент Артуру показалось, будто он услышал странный звук, похожий на скрежет. Источник звука был неизвестен, да и не столь важен. По крайней мере, в тот момент.
— Не думаю, что мы сможем когда-нибудь снова увидеть Леру, — первым нарушил молчание Макс. — Ни ты, ни я.
— Что же случилось на самом деле? — с жадностью ищейки спросил Мирный.
Кириллов сказал, что случился несчастный случай. Артур возразил, что об этом ему, не вдаваясь в подробности, уже сообщил дворецкий.
— Если ты видишь во мне человека, с которым можно поделиться своим горем, то есть смысл хотя бы начать это делать, — добавил он.
И Макс рассказал о том, что случилось с Лерой. Говорил он так, будто его грудь сдавили невидимыми клещами, огромными по своим размерам и крепкими. Она поскользнулась в ванной. Она была пьяна. Твердый кафель с грубостью принял ее тело. Она ударилась головой. Умерла практически мгновенно.
Макс обнаружил ее бездыханное тело лишь спустя несколько часов. К тому времени ее губы потеряли цвет, лицо казалось непривычно бледным. Нет, она не была похожа на спящую красавицу. Смерть оставляет на лице и теле человека свои следы.
Теперь, когда Макс открыл правду, Артуру оставалось понять, насколько реальными были те образы, что являлись ему прежде. От осознания того, что его постигают галлюцинации, вызванные, вполне возможно, чрезмерным употреблением спиртного, порой вперемешку с обезболивающим, сделалось холодно на душе. Неужели он достиг той точки невозвращения, про которую ему не единожды говорили люди?
Дабы заглушить волнение, Артур принялся пить алкоголь еще большими дозами. Опьянение достигало все новых и новых стадий. Вино сменилось коньяком. Хорошим коньяком, который даже не хотелось закусывать. Едва различимый виноградный привкус. Губы вкусы винограда. Ее губы. Лера...
Очнувшись, Артур не застал Макса на прежнем месте. Свет в гостиной был приглушен. Тряхнув головой, Мирный принял положение сидя и осмотрелся по сторонам. Пусто. Никого не было в роскошных апартаментах. Ни единого звука.
Город, раскинувшийся на десятки километров, сквозь панорамное окно смотрелся громоздко, чарующе и, вместе с тем, как-то особенно неприятно. Артуру не хотелось возвращаться в переплетения улиц и грязь. Ему комфортно было на такой вот высоте, недоступной ему прежде. На какой-то момент ему захотелось стать своим другом, ненавистным, пропитанным чопорностью и манерами богачей. Принять образ другого. Потерять самого себя. То было для него не впервой.
Теперь Лера была мертва, и ничто не могло вернуть ее обратно. От окончательного осознания факта случившегося Артуру стало невероятно больно. Хмель отпускал его. Взамен приходило осознание жестокого факта. Ее больше нет. Он больше никогда не сможет поцеловать ее губы. Так, как это было совсем недавно...
Встреча их была чистой воды случайностью. Ну сколько есть шансов двум взрослым людям, живущим в разных социальных слоях, встретить друг друга спустя семь лет разлуки? Никаких тайных переписок, никаких ночных звонков. И пусть он по-прежнему был одинок, но ведь она уже как пять лет была связана узами брака… священного ли?
— Это все равно что жить рядом с неодушевленным предметом, — сказала она Артуру однажды. — Он весь в своих мыслях. В работе. Он изобретает будущее, но не наше с ним. Он жертвует им во благо других. Могу ли я судить его за это?
Артур не мог вспомнить, что ответил тогда. Куда отчетливее он помнил тепло ее тела, согретого под мягким одеялом. Был зимний вечер. Прежде они оба выпивали, сидя за столиком ресторана. Болтали непринужденно, так, будто время не имеет продолжительности. А после он предложил прогуляться...
Каким наслаждением было целовать ее, когда беспечно падал снег, и ночь скрывала пару потерянных по жизни человек от взоров посторонних. Тревожно билось сердце в груди, жар порочной страсти согревал тела. Каплями пота стекала похоть и желания по спинам любовников. Руки блуждали под одеждами. Поиски истинного наслаждения...
Она поскользнулась в ванной. Она была пьяна.
Слова Макса вновь и вновь звучали в том темном, незнакомом, скрывающем страшные тайны пространстве, в котором очутился Артур. Он поднялся по лестнице на второй этаж, но и там застал лишь молчаливые стены и двери, за которыми в мертвецком покое его поджидали холодные постели, письменные столы, кресла и книжные полки. Оживали образы, рожденные в глубинах самых страшных кошмаров.
Артур старался дышать ровнее, дабы успокоить встревоженное сердце, но панорамные виды города будто бы утягивали его вниз, и свободное падение вселяло еще больше страха в сознание, потрепанное запойными днями и ночами. Пульсировало в висках, да так, будто голова была готова разорваться в любую секунду. Артур пробирался все дальше и дальше, а за ним все так же пристально наблюдали миниатюрные камеры...
В одной из комнат его ожидало нечто странное. Он еще не дошел до той самой двери, странной двери, что должна была привлечь его внимание. Этот момент настанет, но чуть позже. А пока бездушные, молчаливые существа, монстры, воплощения сказочного будущего, свесив головы, продолжали ждать его в своих горизонтально расположенных гробах. Они готовы были поднять свои головы, улыбнуться ему. Приветствовать его на просторах того ужаса, который он заслуживал.
«Но куда мог подеваться Макс? — задавался одним и тем же вопросом Артур. — Если он хотел так подшутить надо мной, то у него явные проблемы с чувством юмора. И где дворецкий? Гробовщик? Не готовит ли он для меня очередной гроб?»
Взгляд Артура упал на странную дверь. Она выглядела вполне себе обыденно и практически ничем не отличалась от других дверей. Да вот только ее расположение в пространстве было, по меньшей мере, нелогичным. Привычный узор двери говорил о том, что она был перевернута кверху вниз. Об этом также свидетельствовало расположение округлой ручки.
Артур оглянулся, дабы удостовериться в том, что его сознание не играет с ним злую шутку. Хмыкнув, он дотронулся до ручки двери и крутанул ее против часовой стрелки. Раздался щелчок. Дверь открылась.
То, что он увидел внутри, поразило его. Макс Кириллов лежал в горизонтально установленном, приставленном к стене гробу, который, кроме всего прочего, украшали провода и различные датчики. Рядом с ним, в соседнем гробу, покоился дворецкий. Гробовщик сделал свой последний гроб.
— Твою мать! — выругался Артур, но острый до онемения в пальцах интерес взял верх над чувством страха. Он вошел в комнату.
Теперь Артур понимал, почему лицо одноклассника казалось ему таким странным. Эффект зловещей долины. Он читал об этом феномене в одном из журналов. Чем больше робот похож на человека, тем больше негативных эмоций вызывает он у человека настоящего.
«Страшный сон Мэри Шелли, — подумалось Артуру, и в следующую секунду его охватил леденящий ужас. — Так что же это получается: я общался с подобием человека, и не смог разглядеть в нем те невероятные отличия, которые могу наблюдать теперь? Но, может, тот, с кем я сидел в гостиной — настоящий Макс Кириллов? Но куда он мог подеваться? И еще этот дворецкий...»
Он подошел ближе к спящим роботам. Могут ли они спать? Нет, они, по всей видимости, просто отключены. Они не обладают сознанием! — протестовал внутренний голос Артура. Меньше всего ему хотелось верить в то, что его так легко обвели вокруг пальца жестянки на двух ногах. Но зачем? Что за странная игра?
Выбежав из комнаты, Артур направился прямиком к лестнице. По ней он спустился в гостиную, где, как и прежде, его ожидали лишь тишина и приглушенный свет. «И сколько же я пробыл здесь?» — задался вопросом Артур и посмотрел на свои наручные часы. Стрелка замерла. Как будто время остановилось. Безвоздушное пространство. Может, именно так выглядит смерть? И если даже это смерть, то объясняет ли она появление Леры?
— Макс! — громко закричал Артур. — Где ты, черт возьми? Это уже не смешно...
Никто не собирался смеяться, и Артур это прекрасно понимал. Еще он понимал, что у него была возможность выбраться из импровизированного ада, потому он направился к входной двери. Дернул за ручку. Дверь не поддалась. Он попробовал крутануть замок, но тот не подчинился. Дверь была заблокирована. Но кем? Максом? Дворецким? Лерой?
Мысли о любовнице кололись больнее, чем шипы роз, которые он дарил ей в один из вечеров.
— Он сильно изменился, — говорила Лера.
— Настолько, чтобы стать безумным? — спрашивал Артур спустя долгий промежуток времени. Леры не было рядом, но вера в то, что она мертва, испарялась, как вода из луж в теплый летний день.
— Добрый вечер, дражайший мой друг, — разразился громким голосом экран телевизора, ультратонкий, сверхсовременный. — Слово «дражайший» созвучно с «дрожащим». Что ж, это касательно сегодняшнего вечера...
Артур обернулся. С экрана на него смотрел Макс Кириллов, только не тот, которого он видел прежде. Лицо человека из телевизора обрамляла неприятная ухмылка, которую Артур мог наблюдать лишь у крайне отрицательных персонажей из собственной жизни.
— Думаю, ты познакомился с моими сожителями, — продолжал Кириллов. — Милые ребята. А как надоест с ними общаться, можно положить их в гроб, и они будут молчать. Будут молчать до тех пор, пока тебе снова не захочется говорить с ними. Как думаешь, тебе были бы по душе такие друзья?
— Не думаю, — с осторожностью ответил Артур. — Они ведь неживые...
— Они живые настолько же, насколько и ты жив в своих фантазиях, друг мой! Ведь ты со своими замашками успешного писателя — всего лишь выдумщик средней руки, которому приходится зарабатывать на жизнь тем, что ему вовсе не по душе. Ты не живешь. Ты выживаешь в этом мире. От тебя пользы не больше, чем от бумажного пакета в самолете...
Слушая Макса, Артур силился понять, чем же так разительно отличалось лицо человека из телевизора от лица того Кириллова, который распивал вино, сидя в кожаном кресле. Натуральность! — воскликнул он внутри себя. Не было сомнений, что теперь он общался с настоящим человеком. Обозленным без явных причин человеком, которого следовало бояться куда больше, нежели машину, «припаркованную» в гробу.
— Зачем ты позвал меня к себе? — вкрадчивым тоном спросил Артур. — Это что, игра такая?
— О, да! — воскликнул Макс. — Это действительно игра, и она будет интересна как мне, так и тебе. Скажи мне: ты ведь любишь притворяться, не так ли? О, ты мастеровитый притворщик, Артур Мирный. В этом деле у тебя, без сомнений, опыта куда больше, чем в писательстве. А хотелось ли тебе когда-нибудь встать на мое место, а? Занять ту нишу, которую заполняю я со своим раздутым эго, со своими выходками богатого ублюдка? О, нет, ты можешь не отвечать! Я и сам знаю ответ. Да, ты только об этом и думаешь...
По телу Артура пробежали мурашки. Речь Макса звучала настолько безумно, что на секунду Мирному показалось, будто он все еще спит. Больно было осознавать, что появление Макса Кириллова — отнюдь не часть кошмарного сна. Реальней его лица было лишь собственное лицо Артура.
— Так вот… на чем мы остановились? — продолжал человек из телевизора. — Ах, да, совсем забыл сказать! То, что ты пишешь — полная ересь. Тебе бы следовало больше углубляться в суть вопросов, которых ты касаешься. У тебя в работах нет никакой философии. Лишь тонкая линия сюжета. Как посмотришь с другого ракурса — все плоско. И ты ничего не понимаешь в технике, друг мой. Пиши лучше женские детективы. А лучше не пиши вообще!
Артур скривился.
— Хочешь побывать в моей шкуре? Сегодня ночью я дам тебе возможность понять, насколько «сладкой» является моя жизнь. Можешь не благодарить! Это все на безвозмездной основе. Ты ведь знал, что я каждый год жертвую миллионы на благотворительность, а? Помогаю людям с ампутированными конечностями, парализованным. Хочешь почувствовать невероятную гордость за самого себя? Хочешь побыть в роли Бога? Грешного, низкого Бога. Такого, которого заслуживает наше драное общество!
Артур ничего не ответил. Макс Кириллов заводился с каждым новым словом, и у него не было никакого другого выхода, кроме как покорно слушать, стоя посреди гостиной.
— Начни вот с чего. Разнеси все здесь к чертовой матери...
— Что? — спросил Артур.
— Возьми драную биту и разнеси мою (то есть свою) гостиную к чертовой матери!
— Но...
— У тебя что, со слухом проблемы?! — взревел Кириллов. — Разнеси все своими собственными руками. Живо...
— А иначе? Что будет, если я откажусь делать это? Накричишь на меня снова? Слушай, заканчивай эту комедию.
Повисла недолгая, но крайне напряженная пауза. Кириллов причмокнул почти что со вкусом. Он явно наслаждался своей ролью.
— Иначе она умрет.
Артур остолбенел. Он отчетливо слышал каждый удар своего сердца.
— Лера? Но...
— Она жива. И она ждет, когда ее прекрасный принц спасет ее из заточения. Ну просто сюжет сказки! Живо, живо начинай все тут разносить! Так, чтобы остались одни осколки и щепки...
И тут Артур увидел ее изображение. Лера была жива. Ее руки были прикованы наручниками к батарее. Она находилась в темном помещении, даже стен не было видно. Казалось, будто Лера застыла посреди пустоты, в которую ее поместил обезумевший Макс.
— Как ты мог взять свою жену в заложники? — почти что прошипел Артур. Он сжал руки в кулаки. — Ты… больной сукин сын...
— Думаешь, я ничего не знал о вас с ней, а? — деловито спросил Кириллов. — Те ночи, когда она пропадала… те дни, когда она улетала в другие города. Тебя когда-нибудь предавала жена? Ах, ну да… У тебя вообще жены никогда и не было. У тебя не было своей женщины. Добычи! Ты же, подобно гиене, никогда не нападешь на хрупкое, слабое травоядное. Это не по тебе. Нет, ты будешь ждать, пока лев не сделает свое дело и не насытится вдоволь. Твой удел — падаль. Остатки роскоши. Крошки со столов...
— Ты называешь свою жену падалью?
— Она изменила мне с тобой! — разразился криком человек из телевизора. — Ни с кем-то, а именно с тобой! Тебе не понять, какого мне!
— Но мы ведь можем поговорить...
— Круши, мать твою, гостиную! Иначе я перережу горло этой суке!
Взгляд Артура упал на журнальный столик. Невнятная смесь из ярости и страха заставила его конечности содрогнуться, но сил у Артура было достаточно для того, чтобы нанести первый удар. Он схватил столик и перевернул его. Разорвал все журналы. Он крушил до тех пор, пока дух не покинул его. Он завалился на пол, улыбаясь и сотрясаясь.
Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного. Гнетущие мысли и зависть, кипящие в глубине души, как будто отпустили его. Возможно, где-то в самых темных уголках самого себя он мечтал поступить так. Разрушить нечто прекрасное. Довести себя до состояния беспамятства. Выплеснуть агрессию.
— Хороший мальчик, — с неприкрытой иронией сказал Макс. — Ну что, как ты себя чувствуешь?
Артур ничего не ответил. Он так и продолжал лежать на полу, раскинув руки в стороны. Дыхание его было тяжелым, сбивчивым. Сердце в груди мощно колотилось.
— Что ж… перейдем ко второму акту, — продолжил говорить Кириллов. — Немного стимуляции...
На экране снова появилось изображение Леры. Она смотрела прямо в камеру, будто бы заметив Артура, расположившегося по ту сторону экрана.
— Чего ты добиваешься? — сквозь зубы спросил Артур.
— Увидишь, — ответил Макс. — Не хочу разрушать прекрасное таинство. А теперь живо ступай на кухню. Лера приготовила для тебя замечательный ужин.
— Больной ублюдок...
— В каждом из нас живет шизофреник, — усмехнулся Макс. — Тебе ли это не знать? Ступай на кухню. Ужин стынет, дорогой!
На кухне, выстроившись в ряды на поверхности большого стеклянного стола, Артура ожидали тарелки с блюдами традиционной русской кухни. Закуски и салаты, горячие блюда, напитки. Еды было достаточно много для одного человека, да и сервирован стол бы на двоих. Артур нахмурился.
— Наслаждайся, — вспыхнул на экране кухонного телевизора безумный взгляд Кириллова.
— Я не голоден.
— Меня это не особо интересует. Нет, ну ты попробуй хотя бы для начала. Аппетит, как говорится, приходит во время еды.
Артур не сдвинулся с места и ничего не сказал. Он лишь снова посмотрел на яства, которыми его так «любезно» хотел угостить хозяин апартаментов. Приятный запах закрался через нос Артура в его сознание, и в животе безвольно заурчало. Тем не менее ощущения он испытывал в тот момент не самые приятные.
Макс взревел вновь. Своими повадками он напомнил Артуру избалованного ребенка, которому мать не захотела покупать понравившуюся игрушку. Он настаивал на своем, повышая голос. «Избалованный сукин сын! — выругался внутри себя Артур. — Ты привык, что все пляшут под твою дудку? Ну уж нет!»
— Мы ведь можем обойтись без этих представлений, — произнес Артур, глядя на экран телевизора. — Просто давай обсудим то, что случилось. Хорошо?
— Да нечего тут уже обсуждать, друг мой. Нечего, — тон Кириллова переменился, стал более спокойным. — Кушай.
Долгое время Артур не решался сесть за стол. Мысль о том, что еда может быть отравленной, и ему, вполне возможно, предстоит умереть мучительной смертью, нисколько не добавляла аппетита. Все же, желание спасти Леру из того состояния психической невесомости, в которой она оказалась (а как иначе можно было назвать ситуацию, когда ее жизни угрожал муж, некогда любимый и любящий?), было превыше страха.
«Не думал, что в подобной нелепой ситуации можно статься храбрецом, — размышлял Артур, накладывая салат в тарелку. — Да и ситуация… очень странная. Как же меня угораздило? Ну ведь не думал я, когда получал приглашение от Макса, что это может быть ловушка. А стоило бы! После стольких лет… Неужели я просто поверил в то, что моему однокласснику, который достиг небывалых высот, есть до меня какое-то дело? Я просто хотел оказаться ближе к этой роскоши. Да, похоже я действительно хотел быть им. Я бы не отказался тогда. Сейчас же мысль об этом пугает меня...»
Он ел медленно, тщательно пережевывая пищу. Ожидание скорой смерти затягивалось, оттого Артур испытал к своему страху чувство ненависти. Страх изматывал его. Кусал.
Вскоре после начала приема пищи Артур услышал шаги. Мысль о том, что «трупы» восстали из своих гробов, заставила сердце биться быстрее.
Обернувшись, он увидел перед собой двоих — Кириллова-робота и Дворецкого-гробовщика. Оба внимательно наблюдали за Артуром, стоя в коридоре. Молчали. Сердце забилось еще быстрее. Казалось, что оно вот-вот выскочит из груди и, опустившись на твердый ламинат, лопнет, и кровью омоется весь пол и все стены. Артура разрывало на части. Он дрожал. Ну что теперь? Что еще нужно тебе, безумный хозяин этого безумного дома? Почему никто не слышит?! Где соседи? Ах, да… отличная звукоизоляция. Полнейшая тишина. Удобно. Практично. Сука!
— Пора бы тебе размяться, — сказал Кириллов-робот. Экран телевизора молчал. — Убей дворецкого...
На лице Артура вспыхнуло непонимание. Дрожащей рукой он отложил вилку и поднялся из-за стола. Внимательно посмотрел на своего собеседника.
— Убить дворецкого? — переспросил он.
— Да, именно, — без единой эмоции ответил Кириллов-робот. — Возьми кухонный нож и зарежь его. Воткни лезвие в его грудь.
Лицо Дворецкого-гробовщика, как и прежде, не выражало ровным счетом никаких эмоций. Округлившимися от удивления глазами Артур смотрел то на одного робота, то на другого, но никаких объяснений не последовало.
— Макс… — протянул Артур. — Зачем мне это делать?
— Затем, что от твоих действий зависит жизнь Леры, — тон голоса звучал холодно. — Мне казалось, что ты более сообразительный, Артур. Сделай это. Возьми нож.
Здравый смысл подсказывал Артуру, что убить дворецкого — это не то же самое, что и убить человека. По сути, это было не убийство. Это была порча имущества. Роботы не могли обладать правами настоящего человека. Они, по сути, не живут. Они работают. Ломаются.
Тем не менее Артура охватила тревога. Какой-то частью сознания он одушевлял своих собеседников. Он запутался. Ему хотелось закричать. Разбежаться и выпрыгнуть в окно. Психануть. Он был близок...
Страшный крик вырвал Артура из реальности. Это была Лера. Ее искаженный ужасом голос звучал из динамиков телевизора.
Среагировав на стимуляцию, Артур схватил со стола нож и, приблизившись к дворецкому, закричал ему прямо в лицо. Слюна слетала с его губ, а рука все крепче и крепче сжимала рукоять ножа. Так, что пальцы побелели. Замахнувшись, он воткнул лезвие ножа прямо в грудь дворецкого. Тот отпрянул чуть назад, но не издал ровным счетом никаких звуков. Лицо его не исказилось в смертельном ужасе. Машина не чувствовала ровным счетом ничего.
Артур снова и снова наносил удары ножом. Он сбил дворецкого с ног. Его охватила ярость, которая тупыми ударами била по вискам. А зачем случилось что-то странное...
Рука коснулась плеча Артура. Движение было резким, недружелюбным. Кириллов-робот, ухмыльнувшись, нанес Артуру удар в живот. Не раздумывая, Артур направил лезвие ножа в сторону обидчика и удачливо-точным движением рассек кожу на его шее.
Роботы не истекали кровью. Нет. По искусственным венам текла лишь гидравлическая жидкость, которая хлынула из глубокого пореза на шее Кириллова-робота и из груди дворецкого. Брызги жидкости усеяли лицо Артура. Он наносил удары ножом все яростнее, кричал, словно лишился рассудка.
Внезапная усталость подкосила его. Подобное состояние может испытывать человек, который только что перенес приступ панической атаки. Вся жизненная энергия резким оттоком покинула его тело. Он сел на пол. Выронил нож. Закрыл глаза.
Глядя с высоты птичьего полета на паутину дорог ночного города, Артур был безмятежен и более чем свободен. Полнейшая звукоизоляция. Тишина. Он знал, что не достиг небывалых высот в своей жизни. В апартаменты его поднял самый обыкновенный лифт.
Он думал о том, что столь стремительные и столь прекрасные изменения в жизни человека невозможны. Знал, что Макс Кириллов — всего лишь фикция. Полоумный ублюдок, который заперся в одной из комнат своих роскошных апартаментов. Гений, который тратит свою изобретательность на жестокость в отношении неверной жены и своего одноклассника, который, ко всему прочему, является по совместительству любовником его жены.
Тем не менее сам Артур почувствовал некоторые перемены в себе. Он не мог назвать их положительными. И, все же, он достиг некоторого состояния свободы, выплеснув наружу весь свой негатив. Хмель отпускал, и выпить теперь хотелось не столь сильно. Казалось, будто разум медленно возвращался к нему. Не хотелось становиться кем-то другим. Хотелось лишь оставаться самим собой.
То, что случилось с Артуром, было похоже на приступ белой горячки. Он и сам не мог знать наверняка, насколько реальными были изображения Макса и Леры на экранах телевизоров. Он знал лишь одно — что-то случилось с его сознанием, когда он выпил слишком много. А теперь оставались лишь темнота гостиной и погасшие экраны телевизоров. Не было никакой угрозы. Лера все так же была мертва. Ванная. Она поскользнулась...
Медленными шагами Артур зашагал в сторону ванной комнаты. Все его тело сотрясалось теперь, так, будто по нему время от времени пускали ток. Мышцы сводило так, что сложно было выпрямить пальцы рук.
Все так же безмолвно лежали на полу искромсанные роботы. Тарелки с блюдами были перевернуты, разбита бутылка вина. Сколько еще Артур успел выпить, прежде чем покинул реальный мир и оказался на пустынной дороге в ад?
Однажды Артуру довелось увидеть приступ белой горячки у незнакомого человека. Случилось это в те годы, когда он еще не настолько сильно налегал на спиртное. Так, лишь выпивал с друзьями забавы ради, но не для того, чтобы выпасть из реального мира и посмотреть на него со стороны, сгладив все углы.
Та женщина, которую он видел на одной из улиц города, точнее, выражение ее лица прочно засело в памяти Артура. Нет, такая память не пугала его, но заставляла сомневаться во многих жизненных моментах. Во время приступа та женщина боролась с какими-то демонами, которые нападали на нее. Она визжала и стонала так, будто стала жертвой группового изнасилования. Страшное зрелище. Не групповое изнасилование (хотя тоже пугающее действо), но приступ горячки.
Артуру хотелось рыдать. Ему хотелось оставаться самим собой, но ему было понятно, что пути назад уже нет. Здесь, в этих роскошных апартаментах, он потерял часть себя. Стал свободен, но такой ли свободы он хотел? Он запутался. Еще больше он запутался, когда открыл дверь ванной комнаты и увидел на полу лежащую без признаков жизни Леру...
Ее светлые волосы были перепачканы кровью. Неестественная поза, в которой застыло ее тело, пугала Артура. Пугала сжатая в кулак рука. Она поскользнулась. Это был несчастный случай. Не думаю, что мы когда-нибудь снова сможем увидеть Леру.
— Она умерла прямо перед твоим появлением здесь, — голос Макса звучал спокойно и непомерно близко. Уверенности в себе придавал ему пистолет, который он держал в руках. — Не сложно будет сопоставить два факта: ее смерть и твое прибытие в эти апартаменты. Удачно, не правда ли?
Артур обернулся и посмотрел на Макса. Тот сидел в инвалидном кресле. Лицо его выглядело бледным и уставшим.
— Ты даже и подумать не мог, что, выполняя мои указания, лишь обставлял место преступления. Камеры слежения, установленные в коридорах и лифтах, зафиксировали твое прибытие в апартаменты. В тот момент один из моих безмолвных приятелей, которых ты уничтожил с помощью ножа на кухне, сделал свое дело, — Макс выдержал паузу. — Нет, Лера не кричала. Я думаю, она даже не успела понять, что смерть явилась за ней так скоро. Ей ведь казалось, что она будет жить вечно в этой роскоши. Будет проводить ночи с кем попало… Я нарушил ее планы. Точнее, ты нарушил.
Знаешь, как она испугалась, когда я предложил ей записать видео? Да, то самое, которое ты наблюдал. Она была привязана к батарее, изображала жертву. Думала, что я снимаю какую-то короткометражку со странным смыслом. Она с таким же успехом изображала верную жену. Что ж, а я, как Станиславский, не верил!
Вы ужинали. Ты напился. Что-то пошло не так. Ты убил ее, расправился с роботами. У тебя был приступ белой горячки. Она, по всей видимости, не желала продолжать общение с тобой. И тебя это задело. Настолько сильно, что ты вышел из себя. Ты убил ее, ударив головой о кафель в ванной. Обезумевший любовник.
Ты накачался таблетками. Ну да. Ты не предполагал, что твои галлюцинации — это не признак того, что ты сходишь с ума, а действие таблеток? Дворецкий подсыпал порошок в алкоголь. Моим сожителям то все равно, они хоть машинное масло выпьют. А вот тебе — нет...
Слушая Макса, Артур покрывался холодным потом. Он хотел выжать из себя хотя бы одно-единственное слово, но это оказалось слишком сложной задачей.
— А потом я вернулся из деловой поездки. Я спешил домой, где меня ждала моя любимая, но застал здесь тебя. У меня с собой было оружие. У меня есть на него разрешение. Я испугался, когда ты набросился на меня, и выстрелил, — продолжил Макс с застывшей на лице слащавой улыбочкой. — Камеры наблюдения, установленные в апартаментах, были отключены. Вот незадача. Хозяйка дома отключила их, дабы на глаза мужа не попались сцены эротического содержания, где она и ее любовник — главные герои. Как удачно, не правда ли? И еще это приглашение… отправленное с ее ноутбука. Выглядит как официальное приглашение от меня, но… это подставной электронный адрес. Это она зарегистрировала его несколько дней назад.
Знаешь ли ты, Артур, насколько больно лишаться своих возможностей? Когда мои ноги парализовало, мне казалось, что мир перевернулся вверх дном. А она… Лера, моя любимая Лера, она не могла мириться с этим. Она же выходила замуж за крепкого душой и телом человека. Мужчину! Но я не мог не сломаться. Любой человек сломался бы на моем месте. А ее это не устраивало. Она хотела, чтобы я был подобен роботу. Чертова сука! Она, что же, не говорила тебе о том, что приключилось со мной? Да, не говорила. Она только занималась с тобой сексом, использовала тебя, и все. Это я давал ей все, но она не была мне благодарна. И я убил ее. Мы убили ее. Ты убил ее!
Артур сделал шаг назад.
— Послушай, Макс...
— Не говори ни слова! — закричал Кириллов. — Я не хочу ничего слышать. Дай мне просто насладиться моментом. Ты — жалкая пародия на человека. Не больше того робота, которого я могу создать в своей лаборатории.
По щекам Макса текли слезы. То состояние, в котором он находился, было незнакомо даже такому горькому пропойце, как Артур. Помешательство. Страх. Вседозволенность. Сложный комплекс чувств, пугающий, чарующий. Замашки Бога. Но только разум, все же, человеческий. Не лишенный всех его изъянов.
Раздался выстрел...
