Секрет женского счастья
В открытую дверь сарая заглянул мой муж Витек и весело подмигнул:
— Иди, там к тебе Колобок прикатился! Никак от бабушки ушел, от дедушки ушел и от Толстолобика сбежал!
Колобком, ехидный Витек, называл мою закадычную подругу Милку. Она и правда за последние три года здорово добавила в весе и округлилась.
Но, на мой взгляд, ее это ничуть не портило. Здоровая красивая женщина, двадцати восьми лет, ни разу не рожавшая была ухожена и подтянута. А полнота ее досталась по наследству от ее мамы, тети Розы, добродушной славной женщины.
Но муж Милки, которого со студенческих лет мы звали Толстолобиком, всячески издевался над женой из-за ее полноты.
Подавай ему анорексичку с впалыми щеками!
Поэтому у Милки, была несбыточная мечта — превратиться в подобие манекена или уж на худой конец сбросить два — три килограмма, чтобы угодить привередливому мужу.
А ведь выбрал он ее сам!
На последнем курсе института все как водится, начали спешно подбирать пары и играть свадьбы. Мы с Витьком не исключение. Два месяца дружили, чуть привыкли друг к другу, но живем до сих пор, воспитывая двух детей.
Моей свидетельницей, конечно, была подружка Милка.
В голубом платьице, милая и нежная: с округлыми формами, пухленькими румяными щечками, чистой белой кожей, большими выразительными глазами она напоминала фарфоровую статуэтку начала двадцатого века.
И Толстолобик, Петя Гуков, влюбился в чудесное создание и через месяц уже целовал ее на свадьбе под крики «Горько!» как свою невесту.
А теперь мучает мою подруженьку фитнесами да диетами разными!
А где же у него глаза были? Тещу-то он видел пухленькую и кругленькую! А дочь в кого будет?
Одно слово Толстолобик!
Прозвище прилипло к нему по двум причинам:
первая – голова у него была крупная круглая и лоб крепкий, крутой, да еще взгляд исподлобья;
вторая — знания до него тогда туго доходили. Это сейчас он такой крутой – развернул дело на деньги тестя!
Выхожу из сарая и вижу, среди дачных грядок стоит зареванная и опухшая от слез, Милка!
Что же такое должно было случиться, чтобы моя всегда позитивная и уравновешенная подруга так плакала?
Даже непробиваемый Витек проникся сложностью момента!
Пока я старалась успокоить Милку, и понять, что же стряслось, быстро сообразил, что спиртное снимает стресс и на столе под яблоней раскинул скатерть самобранку.
Под моим свирепым взглядом, пожав плечами, быстро налил три рюмки и пригласил нас.
Милка вообще никогда не пила крепкое спиртное, но сегодня, роняя огромные капли слез в рюмку, небрежно замахнула содержимое и заела огурчиком, хлюпая носом.
Жалобно, глядя на Витька, попросила:
— Давай еще!
Он и рад стараться, главное, чтоб себя не забыть!
Через несколько минут подруга задышала ровно, слезы начали подсыхать, губы перестали кривиться.
Милка глубоко вздохнула, пышная грудь колыхнулась и замерла:
— Вчера я купила новое платье.
Ее губы опять скривились от обиды. Посидела, подышала, успокоилась:
— Сегодня примерила для Пети, кручусь перед ним, радуюсь, что, нарядная, да красивая!
Хвастаюсь, что за месяц целый килограмм сбросила!
А он глаза от тарелки поднял, на меня презрительно глянул и сказал:
— Никогда похудевшая корова не станет трепетной ланью!
Большие глаза Милки опять наполнились слезами. Я скомандовала Витьку:
— Наливай!
Но Милка, уставившись в тарелку с помидорами, тупо повторяла:
— Это я – похудевшая корова?
Похудевшая корова?!
То есть, как я ни старайся худеть, все равно я — корова!
Подняла на меня глаза, в которых дрожали еще невыплаканные слезы:
— Для Пети я – корова? И что теперь?
А я подумала:
— А кто же тогда трепетная лань?
Но вслух не сказала.
Витек подумал о том же! Покрутил головой и подался по своим мужским делам.
Подругу развезло от водки, припекающего солнышка и моего участия.
Она сидела беспечно ухмыляясь:
— Прикинь! Не хочет ребенка! Только и слышу от него гадости!
И передразнила Толстолобика:
— Ты должна сохранить фигуру.
Тебя еще больше разопрет!
И так с тобой стыдно на люди показаться!
Неверным движение смахнула со лба непослушную прядь:
— А я найду себе другого мужа, согласного жить со мной, с коровой! — и мягко стукнула пухлым кулачком по столу.
Пришлось отвести гостью в дом отдыхать.
Вечером приехал Толстолобик на крутой машине, ворча, погрузил свою жену. Она правда возражала, но не очень активно.
Приглашал и нас подвезти в город, но мы оба были в отпуске, а дети с мамой должны приехать позже.
Милка явилась через три дня.
Была она тихая и какая-то потерянная.
Я и обнаружила-то ее не сразу – сидит себе на лавочке под яблоней.
В первую минуту испугалась – подумала, что привидение увидела!
И на шумную, веселую Милку не похожа. На дачу вошла тихонько, присела и даже не поздоровалась.
Бледная, глаза, как будто льдом затянуты. Сидит, на меня в упор смотрит и не реагирует. Как неживая!
Я к ней бросилась, спрашиваю, что стряслось? Может беда какая-то случилась? Мало ли, с отцом, с матерью!
Она губы разлепила и глухим голосом сказала:
— Если бы ты знала, какой наглец этот Толстолобик!
Первый раз она Петьку прозвищем назвала – так достал ее этот гад!
Я самовар включила, чай вскипятила, а у нее ничего не спрашиваю. Надо будет, сама расскажет!
Посидела Милка, кипяточку прихлебнула, и не глядя на меня, заговорила тусклым голосом:
— Пошла я сегодня на пробежку и голеностоп чуть подвернула. Естественно побрела домой.
Захожу, а мой благоверный по телефону с кем-то сюсюкает.
И любовь-то у него оказывается, такая огромная, что Ленка нам с тобой такая и не снилась!
Он, захлебываясь, говорит какой он несчастный, что с любимой в разлуке, а вынужден терпеть меня! Корову толстую!
Представь, так и сказал:
– Корову толстую.
А потом и обмолвился:
— Тебя Региночка только я люблю!
И давай в комплиментах рассыпаться! Успокаивает ее, что сейчас приедет и цветы ей привезет, а на вечер в ресторан приглашает.
А я – то эту Регину знаю, у папы в офисе работает. Элегантная и сексуальныая: изысканно впалые щеки, отчетливые красивые скулы и стройное тело…
Сковало меня всю от злости!
Ну, думаю, выведу я тебя гад, на чистую воду! Всегда привык сухим из воды выходить!
Больше я скандалить и плакать не буду!
Я тихонько вышла, в скверике на лавочке посидела, и потом домой зашла.
Он торопится, галстук завязывает, меня, жену любимую, в щечку «клюнул».
И предупредил, что сегодня поздно вернется – работы много!
А я папе с мамой позвонила и в ресторан их пригласила. В тот ресторан, куда Толстолобик с Региной собрался.
Вот в девятнадцать часов мы все там и встретились!
Они с Региной уже бокалы подняли за свою любовь,
А тут и мы!
Жаль Ленка, ты всей картины не видела!
Как Петька чуть не ползал в ногах у папы! Прикинь, в один миг, ни фирмы, ни карьеры, ни машины, ни денег!
Но зато и толстой коровы рядом нет!
А его трепетная лань, Регина, плакала и трепетала перед своим шефом, но она тоже через пять минут была свободна!
Папа меня жалеть собрался, а я ему говорю;
— Давайте отпразднуем счастливое и скорое решение проблемы! Столик у нас заказан!
Он меня похвалил:
— Молодец! Моя дочь!
Я смотрела на свою подругу во все глаза.
Я не знала, что она может быть такой решительной и жесткой. Наша тихая и мягкая Милочка!
— Ладно, хватит болтать! — решительно приказала я и повела переодеваться в дачный прикид. Выдала ей какие-то «ремки» и через десять минут она уже щеголяла по участку бомжихой среднего уровня.
Мы усердно пололи грядки, но разговаривали мало, и в основном одна я. Милочка молчала, что было противоестественно.
Витек пришел с соседом Женькой и его родственником. Надо было поправить крышу на баньке.
Чернявый родственник, работая, оглядывался на потешную Милкину фигуру в дачной одежде, склоненную над грядкой. Даже в обносках моя подруга была хороша!
Крышу мужики втроем отремонтировали быстро.
Витек подтопил баньку, затеял шашлычки, мы настрогали салатиков и к вечеру подтянулись соседи, Женька с женой Светой и с ее двоюродным братом – чернявым Мишей.
Напарившись в баньке и разомлев, сидели под яблонькой, пили чай и пели песни под гитару.
Так и повелось! Мы с соседями подружились и вечерами собирались у костра.
Спустя месяц, Миша работал на нашей даче, как на своей!
Среднего роста, коренастый, ухватистый, все делал быстро, блестя белозубой улыбкой. Мой Витек отродясь не вкалывал столько — еле за ним поспевал
Они сдружились, и я довольно отмечала, что мой муж даже не вспоминает про спиртное, а интересует его рыбалка, дачные дела и ремонт машины.
Милочка снова стала прежней, веселой и улыбчивой. Они с Мишей гуляли вечером по тихим аллеям, а когда мы пели у костра, мне казалось, что Миша, перебирая струны, поет ей одной.
Сегодня утром я пошутила, глядя на ожившую и сияющую подругу:
— Милка, я как погляжу, ты знаешь секрет женского счастья?
Милочка поведала мне, что Миша назвал ее своей королевой и признался ей в любви.
Она рассмеялась:
— Представь, он купил мне новое ситцевое платье, взамен поношенных, что я носила, работая здесь на даче.
Он сначала подумал, что я неимущая и безработная, живу пока у вас и донашиваю твою одежду!
Обняла меня:
— Он смотрит на меня так, что я, знаю — я красивая женщина! Мне не нужно переживать и подгонять себя под какие-то стандарты!
Понимаешь, весь секрет в том, что Миша любит меня такую, какая я есть!
Смущенно зарделась:
— И предложил мне выйти за него замуж!
Как я счастлива, Ленка!
— Иди, там к тебе Колобок прикатился! Никак от бабушки ушел, от дедушки ушел и от Толстолобика сбежал!
Колобком, ехидный Витек, называл мою закадычную подругу Милку. Она и правда за последние три года здорово добавила в весе и округлилась.
Но, на мой взгляд, ее это ничуть не портило. Здоровая красивая женщина, двадцати восьми лет, ни разу не рожавшая была ухожена и подтянута. А полнота ее досталась по наследству от ее мамы, тети Розы, добродушной славной женщины.
Но муж Милки, которого со студенческих лет мы звали Толстолобиком, всячески издевался над женой из-за ее полноты.
Подавай ему анорексичку с впалыми щеками!
Поэтому у Милки, была несбыточная мечта — превратиться в подобие манекена или уж на худой конец сбросить два — три килограмма, чтобы угодить привередливому мужу.
А ведь выбрал он ее сам!
На последнем курсе института все как водится, начали спешно подбирать пары и играть свадьбы. Мы с Витьком не исключение. Два месяца дружили, чуть привыкли друг к другу, но живем до сих пор, воспитывая двух детей.
Моей свидетельницей, конечно, была подружка Милка.
В голубом платьице, милая и нежная: с округлыми формами, пухленькими румяными щечками, чистой белой кожей, большими выразительными глазами она напоминала фарфоровую статуэтку начала двадцатого века.
И Толстолобик, Петя Гуков, влюбился в чудесное создание и через месяц уже целовал ее на свадьбе под крики «Горько!» как свою невесту.
А теперь мучает мою подруженьку фитнесами да диетами разными!
А где же у него глаза были? Тещу-то он видел пухленькую и кругленькую! А дочь в кого будет?
Одно слово Толстолобик!
Прозвище прилипло к нему по двум причинам:
первая – голова у него была крупная круглая и лоб крепкий, крутой, да еще взгляд исподлобья;
вторая — знания до него тогда туго доходили. Это сейчас он такой крутой – развернул дело на деньги тестя!
Выхожу из сарая и вижу, среди дачных грядок стоит зареванная и опухшая от слез, Милка!
Что же такое должно было случиться, чтобы моя всегда позитивная и уравновешенная подруга так плакала?
Даже непробиваемый Витек проникся сложностью момента!
Пока я старалась успокоить Милку, и понять, что же стряслось, быстро сообразил, что спиртное снимает стресс и на столе под яблоней раскинул скатерть самобранку.
Под моим свирепым взглядом, пожав плечами, быстро налил три рюмки и пригласил нас.
Милка вообще никогда не пила крепкое спиртное, но сегодня, роняя огромные капли слез в рюмку, небрежно замахнула содержимое и заела огурчиком, хлюпая носом.
Жалобно, глядя на Витька, попросила:
— Давай еще!
Он и рад стараться, главное, чтоб себя не забыть!
Через несколько минут подруга задышала ровно, слезы начали подсыхать, губы перестали кривиться.
Милка глубоко вздохнула, пышная грудь колыхнулась и замерла:
— Вчера я купила новое платье.
Ее губы опять скривились от обиды. Посидела, подышала, успокоилась:
— Сегодня примерила для Пети, кручусь перед ним, радуюсь, что, нарядная, да красивая!
Хвастаюсь, что за месяц целый килограмм сбросила!
А он глаза от тарелки поднял, на меня презрительно глянул и сказал:
— Никогда похудевшая корова не станет трепетной ланью!
Большие глаза Милки опять наполнились слезами. Я скомандовала Витьку:
— Наливай!
Но Милка, уставившись в тарелку с помидорами, тупо повторяла:
— Это я – похудевшая корова?
Похудевшая корова?!
То есть, как я ни старайся худеть, все равно я — корова!
Подняла на меня глаза, в которых дрожали еще невыплаканные слезы:
— Для Пети я – корова? И что теперь?
А я подумала:
— А кто же тогда трепетная лань?
Но вслух не сказала.
Витек подумал о том же! Покрутил головой и подался по своим мужским делам.
Подругу развезло от водки, припекающего солнышка и моего участия.
Она сидела беспечно ухмыляясь:
— Прикинь! Не хочет ребенка! Только и слышу от него гадости!
И передразнила Толстолобика:
— Ты должна сохранить фигуру.
Тебя еще больше разопрет!
И так с тобой стыдно на люди показаться!
Неверным движение смахнула со лба непослушную прядь:
— А я найду себе другого мужа, согласного жить со мной, с коровой! — и мягко стукнула пухлым кулачком по столу.
Пришлось отвести гостью в дом отдыхать.
Вечером приехал Толстолобик на крутой машине, ворча, погрузил свою жену. Она правда возражала, но не очень активно.
Приглашал и нас подвезти в город, но мы оба были в отпуске, а дети с мамой должны приехать позже.
Милка явилась через три дня.
Была она тихая и какая-то потерянная.
Я и обнаружила-то ее не сразу – сидит себе на лавочке под яблоней.
В первую минуту испугалась – подумала, что привидение увидела!
И на шумную, веселую Милку не похожа. На дачу вошла тихонько, присела и даже не поздоровалась.
Бледная, глаза, как будто льдом затянуты. Сидит, на меня в упор смотрит и не реагирует. Как неживая!
Я к ней бросилась, спрашиваю, что стряслось? Может беда какая-то случилась? Мало ли, с отцом, с матерью!
Она губы разлепила и глухим голосом сказала:
— Если бы ты знала, какой наглец этот Толстолобик!
Первый раз она Петьку прозвищем назвала – так достал ее этот гад!
Я самовар включила, чай вскипятила, а у нее ничего не спрашиваю. Надо будет, сама расскажет!
Посидела Милка, кипяточку прихлебнула, и не глядя на меня, заговорила тусклым голосом:
— Пошла я сегодня на пробежку и голеностоп чуть подвернула. Естественно побрела домой.
Захожу, а мой благоверный по телефону с кем-то сюсюкает.
И любовь-то у него оказывается, такая огромная, что Ленка нам с тобой такая и не снилась!
Он, захлебываясь, говорит какой он несчастный, что с любимой в разлуке, а вынужден терпеть меня! Корову толстую!
Представь, так и сказал:
– Корову толстую.
А потом и обмолвился:
— Тебя Региночка только я люблю!
И давай в комплиментах рассыпаться! Успокаивает ее, что сейчас приедет и цветы ей привезет, а на вечер в ресторан приглашает.
А я – то эту Регину знаю, у папы в офисе работает. Элегантная и сексуальныая: изысканно впалые щеки, отчетливые красивые скулы и стройное тело…
Сковало меня всю от злости!
Ну, думаю, выведу я тебя гад, на чистую воду! Всегда привык сухим из воды выходить!
Больше я скандалить и плакать не буду!
Я тихонько вышла, в скверике на лавочке посидела, и потом домой зашла.
Он торопится, галстук завязывает, меня, жену любимую, в щечку «клюнул».
И предупредил, что сегодня поздно вернется – работы много!
А я папе с мамой позвонила и в ресторан их пригласила. В тот ресторан, куда Толстолобик с Региной собрался.
Вот в девятнадцать часов мы все там и встретились!
Они с Региной уже бокалы подняли за свою любовь,
А тут и мы!
Жаль Ленка, ты всей картины не видела!
Как Петька чуть не ползал в ногах у папы! Прикинь, в один миг, ни фирмы, ни карьеры, ни машины, ни денег!
Но зато и толстой коровы рядом нет!
А его трепетная лань, Регина, плакала и трепетала перед своим шефом, но она тоже через пять минут была свободна!
Папа меня жалеть собрался, а я ему говорю;
— Давайте отпразднуем счастливое и скорое решение проблемы! Столик у нас заказан!
Он меня похвалил:
— Молодец! Моя дочь!
Я смотрела на свою подругу во все глаза.
Я не знала, что она может быть такой решительной и жесткой. Наша тихая и мягкая Милочка!
— Ладно, хватит болтать! — решительно приказала я и повела переодеваться в дачный прикид. Выдала ей какие-то «ремки» и через десять минут она уже щеголяла по участку бомжихой среднего уровня.
Мы усердно пололи грядки, но разговаривали мало, и в основном одна я. Милочка молчала, что было противоестественно.
Витек пришел с соседом Женькой и его родственником. Надо было поправить крышу на баньке.
Чернявый родственник, работая, оглядывался на потешную Милкину фигуру в дачной одежде, склоненную над грядкой. Даже в обносках моя подруга была хороша!
Крышу мужики втроем отремонтировали быстро.
Витек подтопил баньку, затеял шашлычки, мы настрогали салатиков и к вечеру подтянулись соседи, Женька с женой Светой и с ее двоюродным братом – чернявым Мишей.
Напарившись в баньке и разомлев, сидели под яблонькой, пили чай и пели песни под гитару.
Так и повелось! Мы с соседями подружились и вечерами собирались у костра.
Спустя месяц, Миша работал на нашей даче, как на своей!
Среднего роста, коренастый, ухватистый, все делал быстро, блестя белозубой улыбкой. Мой Витек отродясь не вкалывал столько — еле за ним поспевал
Они сдружились, и я довольно отмечала, что мой муж даже не вспоминает про спиртное, а интересует его рыбалка, дачные дела и ремонт машины.
Милочка снова стала прежней, веселой и улыбчивой. Они с Мишей гуляли вечером по тихим аллеям, а когда мы пели у костра, мне казалось, что Миша, перебирая струны, поет ей одной.
Сегодня утром я пошутила, глядя на ожившую и сияющую подругу:
— Милка, я как погляжу, ты знаешь секрет женского счастья?
Милочка поведала мне, что Миша назвал ее своей королевой и признался ей в любви.
Она рассмеялась:
— Представь, он купил мне новое ситцевое платье, взамен поношенных, что я носила, работая здесь на даче.
Он сначала подумал, что я неимущая и безработная, живу пока у вас и донашиваю твою одежду!
Обняла меня:
— Он смотрит на меня так, что я, знаю — я красивая женщина! Мне не нужно переживать и подгонять себя под какие-то стандарты!
Понимаешь, весь секрет в том, что Миша любит меня такую, какая я есть!
Смущенно зарделась:
— И предложил мне выйти за него замуж!
Как я счастлива, Ленка!
