Ты не один, сынок

Вот и всё… Игорь вошёл в опустевший дом. Закрытые покрывалами зеркала, поминальные столы с остатками трапезы. Надо бы всё убрать, перемыть посуду, навести порядок в доме, но сил нет ни на что. Мама, мамочка! Почему всё произошло так быстро? И как жить без неё? Остался только свежий могильный холмик с крестом, венки и цветы. А ведь была у него мама, по сути, единственным родным и духовно близким человеком. Отца Игорь не помнил: дитя военного лихолетья, тот в раннем детстве пережил холод, голод, изгнание из родного дома, скитания на чужой стороне, сиротство, сильные душевные потрясения. Болезни рано свели его в могилу. Игорю всю жизнь казалось, что он был связан с мамой какой-то незримой духовной пуповиной. И вот мамы нет… И рана в душе кровоточит…

– Не спишь ещё, Игорёк? Давай я тут приберусь: не мужское это дело. А ты иди в ту комнату и посмотри, что тебе мама передала, — соседка положила на стол большой пухлый конверт.

Игорь, уединившись в маминой комнате, вскрыл послание. В руки сразу же скользнула фотография. В облике молоденькой девушки было что-то неуловимо знакомое и до боли родное. Ну конечно! – ярко-зелёные глаза его матери! У мамы они не потускнели даже с возрастом. И эти волнистые каштановые волосы… Игорь прочитал надпись на обратной стороне: «Дорогой и самой любимой бабушке от внучки Надежды в день моего совершеннолетия». И дата. Сомнений быть не могло. Это та, чьего появления на свет он желал меньше всего. И ещё было письмо от мамы: «Ты не один, сынок! Как бы ни была мне неприятна Алла, я не хотела, вернее, не имела морального права лезть в вашу семью и разрушать её. Того же мнения была и Валечка. Она стала для меня родной и любимой доченькой, о которой я всю жизнь мечтала. Прости, сыночек, но все эти годы я врала тебе. Я ездила на отдых во время отпуска не в Крым, как говорила тебе, а к ним, моим родным доченьке и внученьке. И деньги, которые ты высылал мне, отдавала им: Надюшке они были нужнее. Оставляю тебе их адрес. Валечка не замужем, хоть и сватались к ней неплохие люди. Похоже, она, как и я, из породы однолюбов. Удачи тебе, сынок, я благословляю вас!»

Игорь достал стопку фотографий: Надя – младенец, Надя – первоклассница, Надя – школьница в разном возрасте, Надя – выпускница. Несколько фотографий, где дружная семья в полном составе на отдыхе.

«Я не ошибся тогда в тебе, Валя. А на что большую часть своей жизни потратил я?» — с горечью подумал мужчина. Память перенесла его в те далёкие годы.

При всей своей привязанности к матери Игорь не был избалованным маменькиным сынком, да и деревенская жизнь к тому не располагала. Ранний подъём, походы к колодцу за водой (а натаскай её на все хозяйские нужды!), дрова, уход за живностью. Летом – сенокос, осенью – уборка овощей, заготовка топлива… А если ещё и отца нет, то совсем не забалуешь. Игорь рос высоким сильным красавцем с пронзительными васильковыми глазами и пышными чёрными волосами. «В отца удался!» — с гордостью говорила мама. Учился Игорь тоже хорошо, стараясь не подводить маму: она была педагогом в той же школе.

В вуз поступил без проблем. Правда, парней там было мало, зато девчат сколько! Игорь как-то незаметно подружился с Аллой. Или она с ним? Смелая, лёгкая в общении горожанка первая подошла к Игорю, завела увлекательный разговор, показала ближайший книжный магазин, библиотеки. Несколько раз ходили в театры и кино. Родители девушки занимали руководящие должности, и выросшему в деревенской глуши Игорю было интересно, как живут люди «там», в недоступном ему мире. На третьем курсе девушка впервые пригласила его к себе домой. Родителям Игорь понравился. «Дура будешь, если упустишь такого парня! Держись за него руками и зубами!» — сказал дочери тогда отец. А он знал жизнь…

А потом всё изменилось. На четвёртом курсе Игорь встретил на университетской дискотеке незнакомую девушку. Нежная белая кожа, тёмные брови и – шикарная коса ниже пояса! «Натуральная блондинка!» — завистливо шептались девчонки. Игорь пригласил незнакомку на танец. Оказалось – первокурсница с их факультета. И имя такое славное – Валентина. Тоже из деревни, но на Гомельщине, из многодетной семьи. Ровесница Игоря, но сразу после школы пошла работать: ей, старшей в семье, родительская помощь во время учёбы «не светила». Зато теперь есть свой счёт в банке, что гарантирует безбедную студенческую жизнь. Валя привлекла его своей серьёзностью и разносторонними знаниями. Три года после окончания школы не прошли даром. С ней рядом юноша чувствовал стабильность и надёжность. Как рядом с мамой, ибо многими привычками и чертами характера Валя напоминала Игорю мать.

Алла как-то незаметно отошла на задний план. Вернее, общение с ней. Сама Алла неотступно следовала за Игорем. Не упрекала, не разыгрывала сцен ревности. Причин не было: осторожный Игорь предпочитал в далёкое не заходить, обещаний не давать, перспективных планов не строить. В арсенале Аллы – всего лишь несколько поцелуев, в остальном на девичью провокацию упрямец не поддавался и грань дозволенного упорно преступать не хотел. Алла злилась. Ближе к весне, в перерывах между занятиями потихоньку, исподволь «обрабатывала» Игоря. Нет, не зудела настойчиво, а так, словно приглашала к рассуждению: «Ой, Игорёк, будь осторожнее: Валя – девочка деревенская, а у них первейшая установка – выйти замуж. За кого – не суть важно, кто позовёт первым, но – любой ценой в дамки… Гляди, Игорёк, женишься по зову гормонов, а что твоя Валя тебе даст? В деревне избушку на курьих ножках и такую же задрипанную школку, дома – хлев со свиньями, в доме – орущие дети… А как же твоя карьера? Для того надо было учиться, чтобы в глухомани прозябать? А ведь ты можешь работать в престижной городской школе, делать себе имя, а потом, годам к тридцати, когда достигнешь определённых высот и статуса, и – главное – когда проснётся родительский инстинкт, можно и о ребёнке подумать… Не спеши: раз ошибёшься с выбором – всю жизнь локти кусать будешь!» Игорь с этими доводами не соглашался, но и правильность их не отрицал. Просто непроизвольно впитывал их в себя, как губка.

А потом была досрочная сессия и стройотряд. Вместе с Игорем и Валей поехала туда и не любившая «вкалывать» Алла. Ситуация нуждалась в постоянном контроле. Уже в стройотряде стали формироваться парочки. С наступлением темноты они уходили подальше от общего сбора, уединялись в известных только им местах. И однажды между Игорем и Валей произошло то, что и должно было случиться…

Сроки работы подходили к концу. Неумолимо приближалась осень. Однажды Валя радостно сообщила Игорю: «Я подарю тебе сыночка или доченьку, любимый! Я чувствую его, я его уже люблю!» У Игоря было чувство, что его распластали по земле тяжёлым катком: «Права была Алла – ей лишь бы поскорее замуж выйти! Ни о чём ведь не думает: ни о дальнейшей учёбе, ни о будущих условиях работы… Какой уж тут профессиональный рост, хоть бы в болоте житейском по уши не увязнуть.»

И он пошёл на низость, о которой жалел все последующие годы:

– А ты уверена, что ребёнок мой? Раз со мной всё так легко было, то могло быть и с кем-то другим. Да и сама посуди: а нужен ли нам ребёнок в этой бытовой неустроенности? А для меня – ещё и в безденежье? Не проще ли решить проблему цивилизованно, разумным путём? Мы же взрослые современные люди...

Он видел, как побледнело Валино лицо. Она сорвалась с места и в слезах убежала. Догонять Игорь не стал: побегает, одумается и решит всё так, как он предложил. В конце концов, на данный момент это единственно правильный выход.

Назавтра Валя исчезла. Не появилась она и на занятиях. «Перевелась на заочное,»- сказала Игорю в деканате секретарь.

Что ж, с глаз долой – из сердца вон. Игорь снова стал встречаться с Аллой. Она его ни в чём не упрекнула. Потом была свадьба, распределение. Игорь попал в престижную городскую школу, где стал стремительно делать карьеру. Они с Аллой построили кооперативную квартиру, купили шикарную мебель. Потом была авария в Чернобыле, а вскоре Игорь узнал, что деревня, где жила Валя, подлежала выселению в экологически чистый район. В какой именно, он уточнять не стал. К чему? Всё равно ничего не вернуть. Может, хоть она счастлива? Должен ведь кто-то из них быть счастливым. Не он – это точно.

С годами игорь всё острее чувствовал неудовлетворённость в душе. Всего ведь достиг, о чём мечтал в юности – тогда почему нет ощущения счастья, полёта? И почему между ним и Аллой растёт стена холодного отчуждения, а разрушить эту стену нет ни сил, ни желания? Когда и кем был заложен первый кирпичик в эту стену? Вспомнилось, и не раз...

Они только недавно поженились – перед самым распределением. Жили у родителей Аллы, однако Игорь уже встал в очередь на строительство кооперативного жилья: первый взнос сделала его мама, да и впредь обещала помогать. Тогда за ужином тесть сказал, что нужно заранее предупредить хозяев домика в Евпатории, что они приедут на отдых. Две комнаты в этом домике они снимали много лет. С отдельной доплатой за уборку и питание: мать Аллы не хотела тратить своё время на эти досадные мелочи. Отдыхать – так всем! Игорь от поездки отказался: недавно узнал от матери, что сосед, помогавший им на сенокосе и с доставкой топлива, тяжело и неизлечимо болен, и болезнь прогрессирует (в те времена о ней говорили шёпотом и по секрету – такой ужасной она казалась). Сейчас два сенокосных участка и два подворья будут на совести Игоря. Сосед разве что советом поможет… Волей-неволей в деревню пришлось ехать и Алле. Её терпения хватило на два дня. Тогда в истерике она наговорила много обидного про его мать, не уважающую себя, погрязшую в работе доярки, скотницы, птичницы, полевода, стремящуюся и их затащить в это болото. Из уст жены это звучало намного грубее, и Игорь тогда поразился: откуда интеллигентная Алла такие слова знает? Это же лексикон пьяного забулдыги… Вспомнила она недобрым словом и душ во дворе, и баню вместо ванны, и «скворечник» за сараем – пусть себе удобный и даже утеплённый. Назавтра Игорь отнёс чемодан жены к первому автобусу: вечером она созвонилась с родителями и узнала, что отец забронировал, как обычно, обе комнаты, зная характер и привычки дочери. Алла укатила в Крым. Душу Игоря раздирала обида: «Ты думаешь, кукла избалованная, что учительница начальных классов со своей зарплаты накопила денег на кооператив? Нет, милая! А сейчас мне надо помочь ещё и тем людям, которые помогали маме обеспечить мне не одно стройотрядовское лето. Соседа переводят со второй группы инвалидности на первую – зря, что ли? А все свои расходы с чего мы будем оплачивать без маминого хозяйства?» Многое хотелось высказать, но он, сжав зубы, молчал. Только проронил на прощание: «Счастливого пути и приятного отдыха!»

Алла вернулась загоревшая, довольная, ни словом не упрекнула Игоря за то, что произошло в начале их отпуска. Он тоже терпел и молчал, помня то злополучное утро. Проводив Аллу, попробовал пожаловаться матери – та, тяжело вздохнув, ответила: «Глаза видали, что руки брали!» — и, смахнув слёзы, ушла в огород. Это была её привычка – от конфликтов и неприятных разговоров уходить в работу. Потом, когда управились с сенокосом, прополкой колхозной свёклы и дровами, она отпросилась на недельку съездить отдохнуть. Игорь отпустил на две. Знал бы, куда мама укатила…

От Вали все эти месяцы не было никаких вестей. Не знал он, что весной на его домашний адрес пришло письмо. Как и предполагала Валя, на общежитие его вряд ли стоило отправлять. Она уехала от родителей, устроивших скандал («Без мужа рожать! – стыдоба на всю деревню… А у тебя же сёстры! Им каково после такого замуж выйти?»), устроилась на временную работу, родила дочь…

Письмо вскрыла мама. И сама написала Вале. Потом с подарками поехала к ним.

Годы шли. Мама старела. Сбывала потихоньку хозяйство. Болела: сердце подводило. Теперь уже Игорь посылал ей деньги на всё необходимое. Пусть ни в чём не знает недостатка. А зачем ему столько, детей-то всё равно нет… Кстати, о детях. Сначала в гонке за своим призрачным счастьем Игорь не задумывался, почему, в отличие от всех его друзей, они с Аллой так и не обзавелись наследниками. А что тут думать? Кому нужно – те рожают, кому не нужно… Со временем стал задумываться: а в самом деле, что предпринимают те, кому дети не нужны? Он-то не предохранялся! Значит, всё взяла в свои руки Алла…

Где-то после тридцати Игорь явственно ощутил: как же хочется ребёнка! Чтобы он разрушил эту постылую тишину и чистоту в их квартире, среди шикарной мебели разбросал свои игрушки, приставал со своими детскими «почему?», а по вечерам слушал сказки, которые читал бы ему он, папа. Нет, это была бы доченька – маленькая зеленоглазая принцесса! Несколько раз Игорь заговаривал о ребёнке с Аллой, но та пожимала плечами: «Не знаю-не знаю… Я не предохраняюсь, значит, проблема где-то у тебя…» Стыдно признаться, но он тогда рылся у неё в вещах, пытаясь найти улику – противозачаточные. Не нашёл ничего компрометирующего. В семье тестя близким другом был пожилой гинеколог – семейный доктор, если можно так считать. Вот к нему тайком и обратился Игорь. Пусть подскажет, где им с Аллой можно пройти анонимное обследование, выяснить и устранить причины бесплодия. Врач грустно покачал головой: «Молодой человек, боюсь, в вашей ситуации никакое вмешательство уже не поможет: слишком бурная молодость была у Аллы, причём с юных лет. Понимаете, что я имею в виду? Попробуйте завести ребёночка на стороне. Вон сколько развелось одиноких женщин – без войны причём! Противно жить на две семьи, но будет ребёнок – будете и проблемы решать по мере их поступления». И снова стали укладываться кирпичики в стену отчуждения…

Иногда накатывало желание найти Валю, упасть в ноги, молить о прощении. С годами стал понимать, что она была его единственной и настоящей любовью. Но одёргивал себя: «Дурак! Такие женщины на дороге не валяются! Она уже давно замужем, детей растят с мужем, счастливы. А тут я с раскаяньем припрусь. Нет уж, Игорь Николаевич, твой поезд безвозвратно ушёл…»

Последние годы жили как соседи – скорее в силу привычки, от нежелания ломать налаженный уклад жизни. Потом всё же развелись. Мирно, без взаимных претензий. Квартиру, раз уж вкладывалась в неё мать Игоря, Алла оставила ему, забрав себе все золотые украшения, кое-что из понравившихся вещей и деньги со счёта мужа (чтобы не сидеть в постылом одиночестве в квартире, он подрабатывал репетитором. Больше для души: присутствие друг друга тяготило супругов. Но деньги за работу Игорю платили хорошие. Вот и образовался долларовый вклад…) «Запасной аэродром» у Аллы уже был – мужчина, ищущий в свою квартиру женщину, не обременённую детьми и денежно-бытовыми проблемами в виде кредитов. Как говорится, пазлы сложились.

Игорь всё свободное время проводил у матери. А умерла она всё равно без него, держа в своей руке руку бывшей своей ученицы, а ныне – врача-терапевта. Сердце женщины было совсем изношено. Не помогли и дорогостоящие лекарства. Видно, болело оно за неустроенную жизнь единственного сына. От операции мама отказалась, не видя в ней смысла.

Когда боль от утраты немного отступила, тёплым субботним днём Игорь ехал в неведомую даль. В кармашке бумажника, словно сокровище, лежал адрес Вали и Надюши. Да в нём и не было нужды: Игорь помнил его наизусть. А за окном плыла первая золотая осень нового тысячелетия…

Валя простила Игоря. Доработав учебный год, он переехал к Вале, оформив по дарственной квартиру на дочь: ей, студентке, она была нужнее.

А через год счастливые родители отпраздновали свадьбу Нади.