Время

         Ладони в печатались в бледное, усталое лицо,

         Распаханное утратами, годами и мудростью.

         Был яркий, пластичный, искромётный танцор,

         Доживаю гнилым, как предательство, трусость.

         Года прожитые сократить бы иль кому подарить,

         Безразлично выброшенные на помойку ненужного прошлого?

         Как осмелился потоки строк перекрыть,

         И варится в банально-житейской каше я?

         Но, очнувшись в поту и жадно дыша,

         Взглядом Мессинга протаранил ночное окно,

         Понял – сон, и прилёг, не спеша,

         На светлую, воздушную кровать-гнездо.

         Напряжённо над циферблатом упрямых часов

         Три топора рубят идеи и совершённое:

         Один – мгновенно, как палач из кошмарных снов,

         Другой – словно нарезает колбасу сырокопчёную.

         А третьего попросту устанешь ждать,

         Разживёшься, размечтаешься, оставишь печаль,

         Беспечность подкрадётся, станет тобой обладать –

         И голову отсечёт холодная сталь!

         Да затупитесь, проскочите, заклиньте,

         Воображающие Верховного Вершителя Судеб!

         Хоть искалечьте меня, хоть зарубите,

         Не предам мечты, как Иисуса Иуда!