О русской душе и отнятой у нас России. Гл.7

Глава седьмая «Главное для всего человечества…»

И вот «Пост уже на исходе, идет весна»… Приближается Главное Событие года – Главное Событие всей истории…

В церкви выносят Плащаницу. Мне грустно: Спаситель умер. Но уже бьется радость: воскреснет, завтра! Золотой гроб, святой. Смерть – это только так: все воскреснут. Я сегодня читал в Евангелии, что гробы отверзлись и многие телеса усопших святых воскресли. И мне хочется стать святым, – навертываются даже слезы. Горкин ведет прикладываться. Плащаница увита розами. Под кисеей, с золотыми херувимами, лежит Спаситель, зеленовато-бледный, с пронзенными руками. Пахнет священно розами.

С притаившейся радостью, которая смешалась с грустью, я выхожу из церкви...

Вынос Плащаницы – «похороны» Распятого Спасителя – Самый Скорбный День в году – Страстная Пятница. И всё же в душе «притаившаяся, бьющаяся» в сердце радость – оттого что завтра в полночь запоём «Христос Воскресе»! А иначе все Праздники лишись бы смысла. Христос «Воскреснет завтра»…

Снова о переживании библейских событий как ныне происходящих – и перед нами «апогей» духовных переживаний русской души…

Пасхальная тема в литературе русской, наверное, главная.

Весть о Христе прошла чрез грань веков,

Через границы всех материков.

Ни варварство, как видим, ни прогресс

Не заглушили весть – Христос Воскрес! –

довольно сдержанно по сравнению со многими написал И.С.Тургенев.

Хвалите Господа с небес

И славьте, человеки!

Воскрес Христос! Христос Воскрес!

И смерть попрал навеки! –

радостно воскликнул от лица всех людей Великий Князь и поэт К.К.Романов

Многие помнят, наверное, как до боли сердечной, до слёз переживают предательство Петра и казнь Спасителя простые русские женщины в позднем рассказе А.П.Чехова «Студент» — кстати, именно это произведение сам писатель любил более всех своих творений.

«Звук затих и повторился… Опять затих, и когда повторился в третий раз, все наполнилось неизъяснимым ликованием — звонила вся Москва. Звон шел отовсюду: звонило небо, звонила земля. Это был океан звона… Он пронизывал все. Я чувствовал, как колеблется подо мною пол, казалось, я сам был весь наполнен этим ликующим, могучим звоном.

Прошло несколько минут в этом ликовании и радости всего моего маленького существа, и вдруг еще большая волна ликования — Москва затрезвонила…

— Пошли крестные ходы, — сказала мама, перекрестившись, и тихо запела:

«Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангел и поют на небесех, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити», — голос ее дрогнул.

Я посмотрел на маму: в ее глазах стояли слезы...»

Тоже воспоминания детства — так похожие на рассказанное И.С.Шмелёвым. Тоже переживание происходящего в Самую Главную Ночь — Ночь Святую всей душою русской. Мы уже обращались к нему – к старейшему звонарю Свято-Даниловой Обители М.И.Макарову и его книге воспоминаний «Из жизни православной Москвы двадцатого века». (См. также пятую главу). Словно «новое» «Лето Господне» — тоже воспоминания, впечатление благочестивого детства — только уже незадолго до Первого пожара Мирового, о приближении которого никто ещё тогда не знал…

«Океан звона» звучит и в повести И.С.Шмелёва в другой главе. Конечно, без звона не может быть и Пасхальной Ночи – просто акцент здесь несколько на ином.

Итак читает дальше:

«Ночь. Смотрю на образ, и все во мне связывается с Христом: иллюминация, свечки, вертящиеся яички, молитвы, Ганька, старичок Горкин, который, пожалуй, умрет скоро… Но он воскреснет! И я когда-то умру, и все. И потом встретимся все… и Васька, который умер зимой от скарлатины, и сапожник Зола, певший с мальчишками про волхвов, – все мы встретимся там. И Горкин будет вырезывать винограды на пасочках, но какой-то другой, светлый, как беленькие души, которые я видел в поминаньи. Стоит Плащаница в Церкви, одна, горят лампады. Он теперь сошел в ад и всех выводит из огненной геенны. И это для Него Ганька полез на крест, и отец в Кремле лазит на колокольню, и Василь-Василич, и все наши ребята, – все для Него это! Барки брошены на реке, на якорях, там только по сторожу осталось. И плоты вчера подошли. Скучно им на темной реке, одним. Но и с ними Христос, везде…

Усталый от строгих дней, от ярких огней и звонов, я вглядываюсь за стеклышко. Мреет в моих глазах, – и чудится мне, в цветах, – живое, неизъяснимо-радостное, святое… – Бог?.. Не передать словами...»

Снова чистый сердцем ребёнок понимает самую Суть. Самую Глубину и Высоту в одночасье. То, что выводит Спаситель людей из ада, как на Образе написано, — ведь этого никто не видел – но все мы знаем. И Самое Главное, что все мы умрём и воскреснем, что «все мы встретимся там» и что Христос везде. Оттого и делается всё для Него.

Оттого и «чудится… в цветах, – живое, неизъяснимо-радостное, святое… – Бог?..»

То, что не передать словами – словами земными – «на ежедневном языке», как написал А.К. Толстой.

Наверное, эта глава — «апогей» повести – как Воскресение Христово — Главный Праздник, Главное Событие для всего, в жизни нашей происходящего…

А о том, с чего повесть, словно река с ручейка, начиналась, в следующей главе побеседуем…

(Продолжение следует)