​Погружение в незнакомое,неизведанное Ч.4 Гл.5

Глава пятая «Покой Мироздания…»

Беседа о творчестве прекрасного поэта Серебряного века А.А.Коринфского началась с обращения к образу Мироздания, в пейзаже русском воплощённого, им и завершится. Только прежде, чем к стихам самого поэта обратиться, вспомним, что настоящая поэзия эпохи Серебряного века из русской классики веков предыдущих «произрастает».
А потому обратимся сначала к хорошо известным каждому строкам М.Ю.Лермонтова:
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
Не будем сейчас углубляться в эти образы многогранные, говорить об их глубине неисчерпаемой – это и так ясно с первых строк. Вспомним лишь о желании лирического героя «забыться и заснуть»…
Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб дыша вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб вечно зеленея
Тёмный дуб склонялся и шумел.

Нечто похожее предстаёт пред читателем и в строках «последователя» — А.А.Коринфского.

Под темным наметом сосны вековой,
Пронизанной солнца лучами,
Лежу я безмолвно… Ковер меховой
Пестреется всеми цветами.
В глуши благодатной, вдали от людей,
Недвижно — как мертвый — лежу я
И в ближний просвет из-за хвои ветвей
Любуюсь на высь голубую.
Кругом — тишина, тишина, тишина...
Как будто в истоме от зноя
Забылась природа, в объятиях сна
Неспящую жизнь успокоя.
Пролетное облачко держит свой путь;
За облачком думы несутся.
И хочется здесь мне заснуть, так заснуть -
Чтоб после вовек не проснуться!..
Здесь тоже нет «холодного сна могилы» — а звучит, очевидно, желание оставления треволнений земных — «неспящей жизни»...
(Хочется надеяться, что «покой» в известном романе «Мастер и Маргарита» с образом покоя у названных поэтов ни у кого не связывается. Здесь всё же не Создатель, а не дьявол незримо присутствует).
В обоих произведениях одним из главных является образ Неба над нами – над все миром земным — а потому, ночь или полдень, – для главной мысли неважно. Как и неважно, что М.Ю.Лермонтов пишет произведение менее, чем за год до оставления мира земного, а А.А.Коринфскому ещё более сорока лет жизненный путь продолжать. В Небеса устремлён взгляд лирического героя обоих поэтов.
Даже в одной из «скорбных» поэм Н.А.Некрасова говорится, что нет «безобразья в природе». Если в слово внимательно вглядеться, то означает оно «отсутствие Образа» — Образа Божьего. Но в Мироздании так быть не может – о чём уже в предыдущих главах говорили, — только человек, обезумев, может Образ Божий из жизни своей «удалить» — вернее сам отдалиться.
Покой благодатный в самом пейзаже «присутствовать» не может — он «извне» дан – Свыше. (Вспоминается невольно «Смысл Иконы» Н.М.Тарабукина).
И мысли лирического героя А.А.Коринфского, как и душа его, устремляется вслед «облачку», которое здесь, явно, образ одушевлённый — впрочем, как и всё остальное. Устремляется Туда, как было уже сказано.
Лирический герой А.А.Коринфского, как и М.Ю.Лермонтова, очевидно, желает, стремится соединиться, слиться — только не с язычески обожествлённой природой, а с одухотворённым Мирозданием Божиим, оставив, как мы уже сказали, все скорби земные.
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты –
написал – тоже в конце пути земного – не раз упомянутый М.Ю.Лермонтов, излагая на русском языке мысли И.В.Гёте.
«Мы отдохнём», — звучит в финале пьесы «Дядя Ваня» А.П.Чехова. «Отдых» и «покой» становятся в данном контексте синонимами. И противопоставлены суете грешного мира…
А завершая исследование произведений мало изученного, к сожалению, А.А.Коринфского, обратимся к этим строкам:
К пустынному приволью
Склонился небосклон;
Душистый воздух смолью
И зноем напоен.
Ни зверя и ни птицы
Среди прямых стволов;
Над ними — вереницы
Жемчужных облаков.
Пески, да мхи, да хвоя
В безлюдной стороне.
Предчувствие покоя -
В природе и во мне!..
Очень похожие образы, чем-то напоминающие полотна И.И.Шишкина. Через образы деревьев, чья жизнь много больше человеческой, передаёт поэт состояние покоя, отсутствие суеты. (Как, например, в стихотворении в прозе «Мои деревья» И.С.Тургенева). Многое можно было бы повторить из того, что о предыдущем произведении говорилось – незачем. Добавим лишь, что состояние покоя подчёркивают и «пустынное приволье», и «безлюдная сторона». А главное, что если в предыдущем произведении лирический герой, как и лермонтовский, «ищет свободы и покоя», то здесь уже «предчувствие» — предчувствие Благодатного Покоя, что вне пространства земного.
«Смиряются… души тревоги», как и при созерцании «желтеющей нивы», «малиновой сливы», «ландыша серебристого», «студёного ключа» — эти созданные М.Ю.Лермонтовым образы тоже с детства все знают. Смиряются пред Вечным, Благодатным Покоем Мироздания Божьего – и потому создаются образы, как сказал не раз упоминаемый мыслитель русский И.А.Ильин, в тех «сферах», «где проносятся веяния Духа Божьего», «даже, когда внешне нет ничего церковного и религиозного». А бездуховным пейзаж русский не бывает…
На этом беседа о духовной сути творчества волной безбожия «не смытого» А.А.Коринфского завершается.
А ещё об одном поэте Серебряного века в следующей части побеседуем…
(Продолжение следует)