Сделай доброе дело!

— Ну, что, крылатый друг, поздравляю! – чёрт, лукаво подмигивая, загадочно теребил кисточку хвоста. – Жребий указал на твою подопечную!

Ангел тяжело вздохнул. Зоя. Ну, почему она? Неужели больше не нашлось на свете грешной души, которую можно было бы забрать в ад? Маньяки, душегубы, политики, чиновники. Безусловно, были в списке кандидатов и они, и даже, как шепнул по секрету чёрт, сам президент. Но дьявольский барабан, который нечистые вращают в самую тёмную ночь каждого месяца, неподвластен и самому Сатане – всегда останавливается, когда ему вздумается, и никого не слушает. В этот раз он выбрал в жертву контролёршу Зою Бородину. И если она до захода солнца не сделает хоть одно доброе дело, или хоть одна живая душа не попросит за неё Господа, сегодня ночью ей суждено отправиться в адово пекло.

Ангел задумчиво почесал крылом кудрявую голову, силясь вспомнить, когда его подопечная в последний раз делала что-то доброе. Память унесла его в раннее детство Зои, когда та бросила кусок колбасы бездомной собаке. Теперь она по долгу службы проверяет у пассажиров билеты и штрафует тех, у кого таковых не оказывается. Понятно, конечно, что правила перевозок нужно соблюдать и если едешь в автобусе, будь добр взять билет. Но можно же при этом обращаться с пассажирами по-человечески, тем более, что обстоятельства у людей бывают разные. Зоя же ощущает поистине садистское наслаждение, унижая и оскорбляя людей. Она словно мстит каждому за своё тяжёлое детство, полное слёз и родительских побоев, за школьные дразнилки от одноклассников из-за большого носа и за неудачную первую любовь, после которой свято уверовала, что мир дерьмо, а люди все сволочи. Как же добиться того, чтобы Зоя до захода солнца сделала что-то доброе?

— Прости, дочка, я социальную карту дома забыл. В сорок втором контузило под Сталинградом – память ни к чёрту!

— Никакая я Вам не дочка! Забыли – оплачивайте проезд!

— Да, сейчас. Вот вся мелочь.

— Здесь не хватает пяти рублей.

— Прости, дочка, у меня больше с собой нет. Но мне пару остановок, и я живу неподалёку, завтра могу занести.

— Послушайте, дедуля, не морочьте мне голову! Мне нужно не завтра, а сегодня! Много вас, таких умных, лишь бы на халяву проехать! Либо оплачивайте проезд, либо выходите из автобуса! Или я выпишу Вам штраф!

— Хорошо, выхожу, выхожу!

— Мальчик, ты что, глухой! Проезд оплачиваем!

— У меня нет денег. Папка напился, из дома выгнал. Еду к бабушке.

— Это ваши семейные проблемы. Положено платить за проезд – плати. Или выходи из автобуса.

— Но здесь тут трасса, а мне далеко. Я замёрзну, пока дойду.

— Для особо тупых повторяю: мне плевать на твои проблемы!

— Никуда я не пойду!

— Тогда я сейчас зову полицию, составляем постановление и выписываем штраф.

— Не надо никакой полиции! Я сейчас сам выйду!

— Женщина, у меня с Вашей тысячи сдачи не будет! Дайте более мелкую купюру.

— Но у меня больше ничего нет! А карту дома забыла.

— Что значит нет? Когда заходите в автобус, думать надо! Нет, значит, выходите из автобуса, ждите следующий!

— Но пожалуйста, у меня дочь в реанимации, в тяжёлом состоянии.

— Вот только не надо давить на жалость! Знаю я вас, аферистов!

— Ну, зачем же Вы так с женщиной? Давайте, я за неё заплачу. Вот, возьмите!

— Давайте! Мать Тереза тут нашлась! Да ещё и маску напялила: «Свободу Юрию Дмитриеву!». Да Вашего Дмитриева расстрелять надо!

— Простите, а Вы знакомы с его делом?

— Знаете, дамочка, мне некогда читать про всяких преступников. Но если посадили, значит, есть за что!.. Ваши билеты, граждане!

«Никогда ещё Штирлиц не был так близок к провалу!» — горько усмехался ангел, вспоминая строки из известного фильма. Сейчас он и сам был к провалу близок как никогда. Чего он только ни делал, чтобы склонить сердце подопечной к доброте? Он заходил в автобус то под видом старика – ветерана войны, у которого не хватило денег на проезд, то под видом ребёнка, которого выгнали из дома. Не пожалела Зоя и реальную женщину, чья десятилетняя дочь находится между жизнью и смертью. Даже случайной попутчице, которая, по доброте душевной, помогла ей, умудрилась нагрубить безо всякого повода. Узнала бы, что это известная диссидентша Иванникова, которая в советское время сидела за распространение религиозного Самиздата – ещё бы и не того наговорила!

Тогда ангел подумал, что, может, Зоя пожалеет бездомную собачку, и когда она шла с работы, кинулся ей под ноги под видом голодной, оборванной дворняжки. Но нет – колбасой она его в этот раз не накормила – со словами: «Пошёл отсюда, тварь блохастая!», — пнула так, что он отлетел на три метра.

Надежды на живую душу, которая могла бы попросить за неё Господа, почти не было. Родители её давно умерли. Муж, которого она бросила после того, как он попал в аварию и стал инвалидом, да ещё забрала половину совместно нажитого, теперь клянёт её, особенно когда напьётся. Сын вырос бесчувственным эгоистом – только и мечтает, когда мать умрёт, и её трёшка достанется ему в наследство. Старшая дочь, которую она в семнадцать лет сдала в детский дом, после всех мытарств ненавидит мамашку и не только не попросит за неё Бога, но ещё, пожалуй, и заплатила бы чёрту, чтобы тот утащил её в ад наверняка. Друзей у Зои отродясь не было. Безнадёга получается!

— Ну что, дружище, до заката осталось пять минут. Подождём ещё, но шансов, сам понимаешь...

Ангел не сразу заметил, что нечистый уже тут как тут. Он и сам понимал, что дело дрянь. Плохой он ангел, получается – не уберёг душу своей подопечной от порока.

Но вдруг… Иначе как чудом Божьим назвать это было невозможно. Кто-то только что упомянул её в молитве Господу. Диссидентша Иванникова. Она даже по имени её не назвала – зайдя вечером в церковь и молясь за родных, друзей, а также за всех несчастных и обездоленных, она добавила: «Прости, Господи, эту недобрую женщину из автобуса – не ведает, что творит!». А значит, Зоя спасена! Ангел готов был запрыгать от счастья.

— Эх! – крякнул с досады нечистый. – Считай, повезло! Но сам понимаешь, с такой душой…

Да, с такой душой, конечно, в рай не попадёшь, однако момент смерти откладывается. А к тому времени, когда старуха с косой придёт по её душу, ангелу хотелось надеяться, что вдруг, может статься, ему удастся склонить её сердце к доброте и свету. Меняются ведь люди! Почему бы Зое не измениться в лучшую сторону?

— Ну, здравствуй, крылатый друг, снова мои поздравления! Жребий снова указал на твою подопечную. Я и сам удивлён – редко бывает, чтобы второй раз указывал на одного и того же, а уж тем более через каких-то пару месяцев. Но факт есть факт – с этим не поспоришь.

Отчаявшийся ангел сложил крылья и, подняв голову к небесам, тоскливо завыл.