Такой длинный зимний день

Каникулы, да ещё и зимние, короткие и от того ещё более ценные для сельской детворы, тут каждый день на вес золота, и что нам метель, снегопад, ведь дни летят и не заметишь, как наступит тот день, когда рано утром, когда за окном темно, тебя будят и сонного выталкивают в школу, а там тоска. Уроки, уроки и только на перемене покидаться снежками.

В тот год зима запаздывала, и только с началом каникул, закружила метелью засыпая село снегом. А первые морозы только-только ухватили первым хрупким льдом ставок. И пока не укатали горку мы шли на речку, на первый, неокрепший лёд, и там гоняли наперегонки с прогибающимся под нами тонким льдом, и это была замечательная игра, а главное, она была рискованной, ведь стоит кому-то из ребят на минуту замешкаться — лёд проваливался. Однажды это случилось. И об этом моя маленькая история.

Ваня смотрел в окно и грустил, грусть вдруг навалилась и уж третий день на отпускала. А всему виной ангина. Вот угораздило же, именно ему, провалиться под лёд. Ну так он же не виноват, что упал, и уж точно не его вина, что оказался в самом низу под ребятами. Васька за ним бежал и, наверное, просто не успел отвернуть, ну, а остальные решили поиграть в малу кучу. Васька он здоровый, крепкий и накрыл Ваню плотно, не шевельнуться, а уж когда на него сверху пацаны друг за другом падали, то выбраться уже никак не мог, его просто продавили сквозь лёд.

Ваня вздохнул, вспомнил про ангину и от огорчения чуть не заплакал. Как же так-то? Ведь каникулы вот-вот закончатся, все на горке с утра, а ему только в окошко смотреть, молоком обжигаться. А мамка не понимает, говорит, букварь повторяй, летом мол нагуляешься. Но Ваня все равно больше любил зиму. А что лето, там и дней не сосчитать, летом и поболеть можно, времени вдоволь. Да и что летом? Ну конечно же речка и колхозный яблоневый сад, вот где раздолье, хоть и страшновато бывало, сторож дед Ермолин с берданки по ним сколько раз стрелял. Пацаны говорят солью, но кто его знает, дед то злой, может и дробью пальнуть. Ну, а зима совсем другое дело, и с горки на санках и на коньках на замершем ставке.

Да… — опять вздохнул Ваня, — вот и поиграли, и Натаха как накаркала, все следом шла, стращала, мол лёд тонкий не ходите, провалитесь. Ну вот же вредная девчонка, играла бы с подружками, так нет, все следом ходит. Ну и пусть. Ваня вспомнил, как первый раз её увидел.

Первый день в школе, первый урок, шум, гам, парты разбирают, ссорятся. Он сразу сел у окна, подальше от училки, и уже все равно, кто там с кем сядет. Ваське место возле себя занял и ждал. Вот тогда и подошла она, косички-грабли в стороны торчат, лицо в веснушках, хитрое такое и за щеки ухватила ладошками — залепетала: «ой какой хорошенький мальчик!» Чуть не опозорила, да шумно в классе — не услышал никто, а она хитро так глазом моргнула и к девочкам шептаться. Смотрят на него, хихикают. А я, что маленький, за щеки меня щипать, рассердился нахлынувшим воспоминаниям Ваня. Вот и ходит теперь за ним: то Ваня помоги портфель тяжёлый, то парту ей передвинуть. А пацаны заметили, дразнят. Ну да ладно, пусть дразнят, она хорошая, вот только водиться с девчонкой стыдно, пацан я или нет?

Вот и в тот день, заметила, что мы с пацанами на ставок собрались и следом увязалась. И все про лёд тонкий талдычит, а того дура не понимает, что нам-то, тонкий и нужен, по прочному любой проедет, а ты сумей, когда он прогибается! Пришли мы к ставку, попробовали и правда в самый раз, только шаг сделаешь — паутиной туманится, и стреляет трещинами, вот же красота какая!

По быстрому коньки к валенкам приторочили и погнали на перегонки, кто быстрее, а лёд вдогонку прогибается, вот-вот обвалится, но куда ему угнаться, и если бы камыша куст обломанный под конёк не попал, то и не было бы ничего. И то, упал и встал бы, делов-то! Но Васька, лоб здоровый следом пёр и на меня с размаху брякнулся, аж кости захрустели, ну а Володька за ним, вдруг решил в малу кучу поиграть, гад такой, а потом и остальные подтянулись. Им то, что, они сверху, а лёд, и не выдержал, обвалился.

Наташка рассказывала потом, мол откатились пацаны от полыньи, а тебя и нету. Ох и кричала она, пол села сбежалось. А чего пугаться, мы у берега катались, там глубина по пояс не более, дно илистое по колено, вот в эту грязь я и увяз. Но я не слабак, вскочил и давай карабкаться, но лёд тонкий, ломается, уж и валенки потерял, и пацаны труханули, подойти им никак нельзя —проваливается. Хорошо берег рядом. Ох и замёрз тогда, промок, у самого берега Васька клюшку подал, вытащил.

Мать ругала конечно, и валенки жалко, так в тине там и утопли. Ну а я вот болею. Эх, а пацаны на горку пошли. За ставком, за греблей горка к ферме, говорят укатали, несёт с горки на километр, хвастался Васька. Заходил сегодня, друг же. Но быстро убежал, со мной говорит, а глазами все в окно, на греблю косит, так и убежал.

А вчера Наташка заходила, яблоки принесла, вкусные такие, наверное, нельзя мне пока, горло болит. И то, у неё папаня завгар, ни хухры-мухры, под ним все полуторки и трактора. Мамка говорит богатые они. А мы вишь бедные. Мы вдвоём с мамкой живём, папу и не видел никогда. Оттого и байстрюком дразнили поначалу, а как с Васькой подружился поутихли. Васька за меня кого хошь заломает, даже Витьку щербатого, хоть он и постарше, в третий класс ходит, а мы с Васькой только по первому году.

Ох, грустно то как, тяжело вздыхал Ваня, наблюдая за снежинками за окном. Мама с утра на ферме, только вечером вернётся, поздно, после вечерней дойки. Говорит попьёшь молочка горячего, и ангина пройдёт. Так я уже третий день с молоком, а горло все равно болит. И от букваря тошнит: мама мыла раму, тьфу на него, вот пусть и моет, мне и так тошно. Ребята на горке, а я с ангиной. Опять вздохнул Ваня.

А ведь только санки с сарая достал недавно, кирпичем полозья от ржавчины целый день драил. И что теперь? Куда с ними? Скоро опять в школу, а там и зима закончится. Эх, невезучий я, опять вздыхал Ваня. А день уходил в вечер, и от этого обида на себя, на пацанов и даже на Натаху накатывала, даже слезу выдавливала. Им то хорошо на горке, а я тут болей. Но ещё обиднее было, что ещё один день каникул прошёл, и опять без него.

Мамка не скоро придёт, когда ещё та дойка вечерняя. А ему теперь и в окно смотреть не на что, темень и опять снег метёт. Ваня слез со скамейки и пошёл к печке, надо к приходу мамы растопить, ужин разогреть, да и дом уж поостыл за день.