Зеркало Глава 8

Глава 8

Катя не любила, когда её называли толстой, и также не терпела гнусных шуток и намёков по поводу аппетита, веса и конституции. В любого кто отозвался о ней в этом ключе, она, не задумываясь, запустила бы кирпичом, метя в голову и добавив после точного попадания: «Я не толстая у меня кость широкая». И пускай она пониже подруг, зато намного шире, и с лёгкостью заслоняла собой обеих, причём стоящих плечом к плечу. Злые языки поговаривали, что она и весит больше Леночки, Усти и Алёны, вместе взятых, но проверить это невозможно, поскольку Катя, ненавидела весы, от автомобильных, что следят за перегрузом на трассах, до карманных безменов. Она даже фрукты в магазине не взвешивала, а сразу шла на кассу.

– Истинно говорю вам! – с несвойственным для себя, пафосом произнесла она. – Худеть надо правильно.

Девочки оценили тему достойной первого перекуса, и Устья достала из рюкзачка фирменный пакет пекарни «От тёти Глаши». Сегодня выбор пал на улитки с изюмом.

– Так вот, на завтрак крупа на воде, на обед овощи на кефире, на ужин зелёный чай, – Катя с аппетитом прожёвывала приличный кусочек печева. – Это работает на все сто. Одна знакомая мамы, с центнера двадцати, за год до семидесяти скинула. Нормализовала пищеварение, подтянула кожу с боков, убрала животик. А чему удивляться в крупе калории, в овощах витамины, вино и мясо по выходным.

– Надо будет попробовать, – Устья, как признанный экспериментатор действительно заинтересовалась, – овощи с кефиром в блендор, это понятно. А какие?

– Да всё по списку – сельдерей, лук, свёкла, кабачки… – стала перечислять Катя.

С каждым новым ингредиентом смеси жизни, хотя правильнее её назвать адским зельем, у девочек открывались рты. Леночку даже кинуло в пот.

– Имбирь, редьку, хрен! – воскликнула Устья, – она взаправду это ела?

– Да, – подтвердила Катя, затем поморщилась что-то вспоминая, добавила: – я тоже пробовала. Меня пытались отговорить, но я, собрав всю волю в кулак, отхлебнула немного из кружки.

– И как? – поторопила подругу Леночка.

– Гадость несусветная, но, сколько пользы, – Катю вновь передёрнуло воспоминанием. – Есть метод, как приучить себя к этой отраве. Грейпфрут.

– И чего страшного, я сама его ем? – удивилась Устя.

– Измельчённый в блендаре вместе с цедрой!

Леночка склонилась над партой, борясь со рвотными позывами, Устья побледнела как смерть. Катя с победоносным видом осмотрела поле боя.

– Итак. Есть запаренную крупу, что нормальному человеку в горло не полезет. Затем смесь редьки хрена и горчицы, обильно сдобренную кефиром, и так целый год? – сформулировала вопросом удивление Устя.

– Надо у Женьки спросить, как у Данте в его «Божественной комедии», наказывали грешников, пойманных на чревоугодии, больно похоже, – Леночка отошла от первого шока. Имея здоровый желудок, и прекрасный обмен веществ, она ела всё что хотела, не поправляясь даже в новогодние праздники. – Это какую волю, и презрение к собственному существованию надо иметь, чтобы жизнь превратить в ад.

– А чего вы хотели! – самодовольно заявила Катя. – Красота требует жертв.

– Короче, чем ты можешь поступиться ради красоты, – сказал Влад, указывая на Леночку.

– Ничем, красота внутри меня, поэтому, если я стану другой, изменится и она, а не хотелось бы.

– Потрясающий по глубине философский тезис! – воскликнул Влад и вооружился, как микрофоном Катиным пеналам продолжил опрос. – Устя!

– Ничем, – серьёзно ответила та. – Что это за красота такая, чтобы издеваться над собой ради неё? Она в пончиках, кексах и зефире. Стерев их из жизни, ты уничтожишь её саму.

– Катя!

– Не скажу! – обиженно, фыркнула она. – И отдай мои ручки, ибо они красивы, и потери этой красоты я точно не переживу.

– Пойдём я тебе ручку дам, – Илья попытался сгладить острые углы.

– Да не нужна она мне, я жажду красоты, – просветлев ликом, произнёс Влад.

– Это тебе к Алёне, – заметил Илья. – Хотя нет, вот настоящие красавчики идут.

В класс вошли Данила и Игорь, насторожила, простата их появления и внешний вид. Они возникли, без шумовых эффектов, театрального кривляния, и наигранного пафоса, даже одеты были в строгом соответствии со школьными правилами. Поздоровавшись со всем классом сразу, побрели к своей парте.

– Что продули вчера? – с нотками сочувствия спросил Илья.

– Нет, наоборот, выиграли, – озадаченно ответил Данила.

– Так выходит, вы настоящие звёзды! – Влад сделал несколько пассов руками, стремясь разогнать сумрак печали, над головой Игорька.

– Да какие мы звёзды?

– А кто же? – Илья тоже запереживал, наблюдая столь разительные перемены в обоих.

– Да, так, барахло, – Данила начёл потрошить рюкзак к началу урока.

– Вон они, настоящие звёзды сидят: Елена Владимировна, Устинья Михайловна, а как у Екатерины отчество.

– Степановна, по-моему.

– Так там произошло?

– Что случилось? Да нечего особенного, искусство с ноги вынесло дверь, за которой мы от него прятались.

– Во, во, с чистыми, можно сказать, стерильными руками, да в нежно изрисованную граффити душу.

– Друзья мои, оставьте ваши поэтические метафоры объясните, что стряслось? – Илья стал терять терпение.

А случилось вот что. Днём раньше прошёл очередной рэп-баттл, что проводят на «Базе». Дуэт «Дани-Гари» слыли явным аутсайдером, и с ним никто не считался. Поэтому их встретили вяло, не ожидая ничего особенного. Когда выключили свет, это никого не удивило, так многие поступают. Затем два направленных прожектора выхватили каждого из темноты, после чего под ритмическую музыку начался текст, описывающий поле после сражения. Как не странно и тема и манера окружающим понравилась. И как дошло до появления ведьм, ещё один луч осветил гроб на морговой тележке, перед ней находилось ещё что-то накрытое простыней. Тут же из гроба полезла Леночка, завывая как сирена, одетая в некое подобие савана, на голове начёс волос дыбом, сомнений не было – ведьма. Причём пела она на немецком, что ощущалось особенно жутким. Присев в гробу на корточки, изображая злобную фурию, она сорвала простыню, под ней оказалась Устья со своей ненаглядной виолончелью. Отыграв музыкальный фрагмент, девочки замолкли, прожектор переключился на Данилу. Вторую часть речитатива встретили гробовым молчанием. А когда вновь запела Леночка, показалось, что все кругом умерли. В финале просто потушили свет. Его долго не включали, присутствующие боялись даже дышать.

– Илюх! Ты представь, Елена Владимировна запугала всю эту круть, всех не раз сидевших, не раз болевших и помногу об этом трындевших. Она без всякого юмора всё это показала, вжилась в роль, если хочешь. Кто бы мог подумать Леночка, ведьма. Лёгкий пушистый одуванчик, в один клик превращается в стальную репейную колючку.

– Их этому учат перевоплощение, актёрская игра, Станиславский, ну и вообще.

– О чём я и говорю, – Данила горячился, он напоминал, футболиста молодёжки впервые сыгравший с мастерами, – как у них всё это получается, мы даже не репетировали. Леночка пела с листа, только в ноты глянула. А гроб, Илюх, они гроб раздобыли, тележку в морге выцыганили, платья, кстати, Алёне тоже надо спасибо не забыть сказать. Ну и текст Женька крепкий написал. Только послушай:

Меж цвета рыцарства кишки наружу,

За медный грош, отдавши душу,

Лежат наёмники, мне их не жаль,

Любой войны дрянная шваль.

Вот голова, глаза навыкат пучит,

Вот раненый ещё живой ногами ссучит,

Вот ноги, руки, чьи? Кто знает?

Родная мать не распознает.

Все в вони в грязи рвота душит,

Здесь смерть с кассой в безмолвье кружит.

– Брррр. А там ещё ведьмы, и как о них начали, я за пережевал, не обмочился случаем кто со страху.

– Искусство страшная сила! – подытожил Игорь.

– А этим всё до фонаря, – кивнул на «граций» Данила, – они звёзды, а сидят, да трепятся о ерунде.

***

Алёна ворвалась в класс вместе со звуком звонка, взмыленная, словно всю дорогу за ней гналась, вчерашняя собака. Сегодня же суббота. Проспала, останься дома. Она ни с кем, не здороваясь, шмыгнула на своё место, давя улыбку и пряча счастливые глаза.

Два субботних урока проползли, как поездка в пригородной электричке скучно лениво и незаметно. На физкультуру, поддавшись кислой физиономии Маргариты Борисовны, физрука и по совместительству тренера женской волейбольной команды, решили не идти. Да и как усидеть в школе, когда можно успеть на дешёвые утренние сеансы, ведь сегодня первый день показа новых «Звёздных войн». Какая часть по счёту бог знает, но пропускать такое нельзя. Илья с Алёной решили пойти сразу, не заходя домой. Влад отбрыкался, опять сославшись на олимпиаду. «Грации» фыркнув, объяснили, что не смотрят такую гадость, а Афанасьева заявила, что занята, причём резко отдёрнула Женьку, когда тот на мгновение задумался над предложением. Пришлось идти одним.

– Они что нас парочкой считать начали? – удивился Илья.

– Судя по всему, да, – пожала плечами Алёна. – Вроде раньше вместе ходили, а сейчас, как тараканы в разные стороны расползлись. В сентябре с Леночкой «Мстителей» смотрели, и тогда это гадостью не считалось, а Устья не пошла потому, что грипповала, а тут – иж ты поди, ж ты! Предательницы. А Соня случаем не с нами?

– Да нет, тоже прячется где-то.

– Мог бы и соврать. Что, мол, вот она, а то как-то неуютно.

– Ты же знаешь, я никогда не вру, – Илья лукавил, бывало, и привирал, случалось и обманывал, чаще умалчивал, но исключительно в своих интересах. – Хотя...

В пёстрой толпе у входа в кинотеатр мелькнули рыжие косички.

– Что там?

– Вон стоит афишу изучает.

– Приветики! – Соня, одарила окружающих лучезарной улыбкой и добавила с лёгким вызовом. – Вы прям как настоящая парочка.

– Что она?

– Говорит, что мы похожи на парочку.

Алёна демонстративно взяла под руку Илью типа «Моё», и взглядом роковой женщины вамп, попыталась рассмотреть невидимую Соню. Та звонко расхохоталась и скроила забавную гримаску.

– Вы идеальны. Ладно, ай да джедаев смотреть.

В кинотеатре кипело, как водится при выходе нашумевшего блок бастера, или новой реинкарнации модной франшизы. В такие дни не спасают ни пять залов, ни то, что сеансы через каждые полчаса. Весь холл забит, кто-то смеётся, кто-то спорит, кто-то просто коротает время, предвкушая очередной эмоциональный шторм. Радостно-приподнятая обстановка. В кассе даже пришлось очередь стоять. Поп корн не покупали, Илья никогда не понимал, зачем надо обязательно есть при просмотре фильма, а Алёна внимательно следила за фигурой, и не тащила в рот всякую гадость. Зашли в зал и сев приуныли. Премьера. Свободных мест нет. Соня растерянно застыла в проходе.

– Соне сесть некуда? – Алёна интуитивно нашла её глазами.

– Как видишь, – с безнадёгой ответил Илья, – надо было три билета покупать.

– Ладно, посмотрим в другой раз, – Алёна решительно встала и пошла на выход, – друзей нельзя бросать, даже невидимых.

***

– Девчата пойдёмте, я вас мороженым накормлю, – наигранно весёлым голосом предложил Илья, когда все трое вышли из кинотеатра.

– Только мороженым? – спросила Алёна.

– Да нет, сказать ещё кое-что надо.

Кафе «Солнышко» со стародавних времён, было излюбленным местом отдыха молодёжи. Сказалось удобное расположение, с одной стороны, автобусная станция, с другой – кинотеатр «Спутник», ну и «Кошачий парк», а как без него. Сразу после Московской Олимпиады, то ли директор, то ли завхоз, но явно кто-то ушлый, раздобыл итальянскую кофейную машину, наладил выпечку, а мороженое здесь всегда делали хорошо. И народ ломанулся. Шли годы менялись названия стран и городов, крушили и ставили памятники, но качество кофе, и тем более мороженого не менялось. Старожилы утверждают, что даже вазочки для него были те же что и в далёком детстве.

Кафе пустовало. Суббота, раннее утро и первый сеанс премьерных «Звёздных войн» ещё не закончился. Илья не стал ждать официанта, а сам отправился к стойке и сразу принёс, три порции мороженого и два кофе. Соня надулась на то, что ей не досталось кофе, правда, тут же отказалась и от холодного лакомства. Алёна отщипнула ложечкой белой массы и, опустив в кофе, начала понемногу его отхлёбывать. Илья залпом выпил всю чашку и, напустив на себя серьёзности, начал:

– Алён, как-то всё навалилось этой осенью, сама помнишь, как меня калбасило в сентябре. Многое случилось и, глядя сквозь призму событий, я понял, главное – это друзья.

– Друзья они такие, всегда подставят крепкое плечо. – Алёна выловила ложечкой кусочек мороженого, и отправила в рот.

– Не про друзей говори, давай про неё. Быстро и, чтобы я видела! – Соня привстала от напряжения.

– Но есть, – Илья постарался взять себя в руки для чего усердно начал тереть лоб, – как правило, такой друг, который намного важнее других.

– И кто он? – Алёна оторвалась от чашки, и пристально посмотрела в глаза Илье, – ты мне расскажешь?

– Это не дружба! Это называется Любовью! – Соня вскочила со стула, забежала за него и оперлась на спинку.

– Это не секрет, наверное, уже все знают, – промямлил Илья.

– Давай. Прямо сейчас. Вот здесь. Я рядом!

– Видимо, я не вхожу в круг этих всех. Кто он?

– Это ты? – Илья, не меняя сосредоточенного ворожения, встал и громко, и отчётливо, проговорил: – Алёна я люблю тебя!

Соня взвизгнула и стала скакать на одной ножке и хлопать в ладоши. Алёна очень нежно улыбнулась и, не отводя взгляда, проговорила:

– Слава богу, я думала, никогда не решишься, – её глаза светились.

– А ты как ко мне относишься?

– Это тоже знают все. Со мной также многое случилась этой осенью, и мыслями дурными всё сердце исколола. От тебя сбежать хотела. И вроде даже получилось, а ты одно словечко сказал, и я за тобой, как послушная собачонка побежала.

– Как мило, – замурлыкала Соня, она перестала скакать, уселась за столик, поставила на него локти, и водрузила на руки голову.

– Конечно же, я люблю тебя.

– Поцелуй, поцелуй, давай поцелуй, – зачем-то шёпотом стала подсказывать Соня.

– Может быть, поцелуемся? – неуверенно предложил Илья. – Это будет наш первый поцелуй.

– Мы с тобой раз сто целовались, начиная со второго класса.

– Тогда мы были друзьями, а сейчас…

– Любовники, – сладко поддакнула Соня.

– Не любовники, а влюблённые, – сорвался Илья в сторону.

– Хорошо он будет считаться первым в новом качестве, но только пусть Соня отвернётся.

– А, вот фигушки, я столько сделала, чтобы это случилось, и пропустить такое я считаю невозможным, – сказала Соня, вновь вскочив со стула.

Илья взял за руки Алёну и привлёк её к себе. Хорошо, что в кафе никого не оказалась в столь ранний час, а официанты весьма халатно отнеслись к обязанностям, иначе впору вызывать полицию. Соня затаила, дыхания любуясь трогательной картиной. Первый поцелуй недетский, но ещё и невзрослый, ещё целомудренный, но и наполненный чувствами.

Алёна не смогла скрыть счастья в глазах. И чтобы исправить ситуацию, ущипнула себя за мочку уха и, напустив стервозный вид, протянула руку вперёд и потребовала:

– Подарок, давай подарок.

Илья уставился на Алёну, с недоумением, но вид его не был расстроенным, наоборот, он как будто, ждал чего-то подобного, и изо всех сил старался скрыть улыбку.

– Давай доставай, ты взял его с собой, – Соня потирала ладошки в предвкушении развязки.

– Вот. – Илья вытащил из сумки всем известный и такой желанный параллелепипед чёрного цвета, и протянул его Алёне.

Та сначала, не поверив глазам, взяла коробочку в руки, затем, как маленькая девочка, которая сомневается, что в красивом фантике есть конфета, быстро и умело вскрыла заводскую упаковку. Когда сам аппарат извлекли, из держателей, плотно пригнанного картона, Алёна поднесла его и зачем-то понюхала. За всё это время на её лице отразилось, все возможные эмоции, они вихрем пронеслись, ежесекундно сменяя друг друга, от робкой надежды, до наигранного смущения.

– Это самый крутой, какой только есть. Он, небось, тысяч сто стоит.

– Да нет, девяносто восемь.

– Откуда столько денег? – Алёна с трудом оторвалась от сокровища.

– Кассу взяли. – фартово цыкнув зубом, выдала Соня.

– Банк грабанули. – попытался попасть в тон своей подельницы, Илья. Не получилось, не хватило залихватской удали, есть куда расти.

Алёна округлила глаза, делая вид, что удивлена, потом поняв, что не стоит кривляться и со спокойной обречённостью произнесла:

– Если Сбер на Полевой обчистили вы, то это кража, а не ограбление.

Илья вновь взял девушку за руки, и заглянул в глаза, сердце забилось чаще, медленно погружаясь в бездонную синеву.

– Как я скучала по этому состоянию лёгкой шизофрении. – Алёна тоже не могла оторвать своего взгляда от его серых глаз.

Соня, ощутила себя лишней, и с чувством выполненного долга, развернулась на каблуках, собираясь тихонечко улизнуть. Илья обернулся, Алёна, поняв, что Соня уходит, попыталась её отыскать взглядом, и немного не угадав с направлением, с чувством сказала:

– Спасибо. Ведь этот олух ещё бы год тянул.

Соня остановилась в дверях, сделала изящный книксен и, блеснув слезами в глазах, поспешила скрыться.

***

За субботой всегда следует воскресенье. Что бы ни случилось. Даже если не ляжешь спать, оно всё равно придёт, правда, немого позже.

Илья минут десять топтался у книжного магазина. Всё утро он провёл у зеркала, чем потряс домашних. Им бы озаботится этой нормальностью поведения, но даже такую аномалию удалось списать на очередной бзик. В ларьке с надписью «Шарм» купил бордовую розу на длинном стебле, а что делать первое свидание в новом качестве. Алёна слегка смутилась, обнаружив в назначенном месте вместо мальчишки знакомого с детства, эдакого мачо дель пачо. Ей сразу захотелось сбежать от такого позора, но немного промедлив, упустила момент – Илья её увидел.

– Что это?

– Роза и заметь прекрасная как ты. Пять минут выбирал.

– Мне как-то не по себе.

– Что так?

– Не все так могут… – Алёна присмотрелась к Илье повнимательней, – слушай, ты сегодня какой-то ненормальный своей нормальностью. Меня это пугает. Давай куда-нибудь, спрячемся, а то ещё увидит кто.

– Пошли в «Парк».

Просто «Парком» в городе называли заросшую низину за домом культуры «Факел». Место мягко скажем не очень популярное. Ничего кроме стареньких, и в край обветшалых каруселей, да двух стихийных свалок, там не было. Именно поэтому Илья выбрал это место, для первого свидания, правильно поняв смущение Алёны.

– Ты любила кататься на «Ветерке», особенно когда сзади цеплялся Влад и в самый неподходящий момент выталкивал кресло с тобой ногами. Ты визжала как корабельный ревун.

– Говоришь как старый дед, у которого всё в прошлом, придёт лето, и снова устроим гонки.

– Я говорю как человек, который никогда не катался, ни на одних каруселях. Даже на качелях во дворе.

– Лиха беда начало, ты уже по крышам гуляешь.

– Хотя стоит попробовать, глядишь, и щёлкнет что-нибудь в голове и на лошади усидеть смогу.

Мечта уединится в сумрачном парке, разбилась вдребезги, об огромный баннер, а окончательно её похоронила беснующаяся толпа детворы. Плакат кричал на всю площадь огромными буквами, о том, что именно сегодня закрытие летнего сезона, поэтому всё за счёт какого-то депутата. Ребятня, обалдев от такого счастья, бегала, вертелась, кружилась, шумела, ела мороженое и сладкую вату.

– Блин поминальный! – возмутился Илья, Милые тенистые аллеи, превратились в отвязное фае цирка.

– Во! – обрадовалась Алёна, мгновенно забывшая всякую неловкость, – чего тянуть давай, прямо сейчас. К тому же бесплатно.

– Ты мне за что-то мстишь, – то ли спросил то ли, подытожил Илья.

– Конечно, за Костяна, как можно было так долго мучить бедную девушку. Ты паладин, скачущий на вороном коне, по пустыне в белом плаще с большим красным крестом. А кто такой Костян…

– Про коня пока не надо.

– А помнишь, как Мишаня «зайцем» катался на цепной карусели, перелезая через забор, и прячась за будкой контролёра.

– Это он перед тобой выделывался, кстати, и давеча интересовался твоей прекрасной персоной.

– Решено начнём с «Ветерка».

И они начали. Может из-за откровенного морозца, может из-за скачущей, как блохи мелюзге, а может и по другой, не ясной пака причине, но Илья не потерял сознание, его не стошнило, и с кресла поднялся на собственных почти не трясущихся ногах. Он также стойко вынес испытанием «Орбитой», хотя тут Алёна сидела рядом и крепко держала его за руку. А вот качели сразу размазали сознание, и парочка расположилась на скамейке. Илья, приводя горизонт в порядок, улёгся на неё, подстелив коробку из-под пиццы, и пристроив голову на колени девушки. Алёна под впечатлением от детской радости вокруг, болтала какую-то чушь, вспоминая былое. Морозило, но холод не чувствовался прекрасная солнечная погода. Ноябрь. Солнышко торопливо побежало спать.

– Ладно, давай на чёртово, и не буду тебя больше мучить.

– Колесо обозрения да это я запросто, – бодро подскочил со скамейки Илья. – Это не сложнее чем на самолёте.

– Давай сначала в разных кабинках, это холодок между нами, типа мертвая вода, потом в одной это встреча как живая вода, а затем, – Алёна сделала вид что смутилась, – поцелуемся это как бы наше признание.

Илья не имел ничего против столь романтичного триптиха. И пропустив подругу вперёд, полез в гондолу идущую следом. Всё на земле стало уменьшаться в размерах. Он поднял глаза к безупречно голубому небу, ни облачка солнце ещё не коснулось горизонта, но уже стало менять цвет. Колесо, медленно делая разворот слегка кряхтя и подрагивая, поднималась в небо. И когда кабинка достигла макушечки, Илья встал и поднял правую руку, стараясь на ощупь почувствовать столь не любимую им высоту. Начался спуск. Илья сел, на скамейку улыбаясь каким-то своим мыслям. Земля стала приближаться. Всегда отчего-то грустно на обратном пути.

И тут внезапно колесо остановилось. И непросто встало, а как автомобиль на тесте, когда со всей дури да в бетонную стену. Всё застонало, раскачиваясь в разные стороны.

– Михей ты, что творишь у меня люди на объекте, – завопили надтреснутым женским голосом.

– Ладно, сейчас перезапущу, – отозвался такой же невидимка.

Илья высунулся из корзины, сначала глянул в сторону Алёны, та вцепилась в поручни до белизны в пальцах, но страха в глазах нет. Затем к основанию, на большом куске брезента лежали два агрегаты и инструменты необычной формы и размеров. Внезапно гулкий стук сотряс весь механизм, колесо подскочило и слегка просело. Медлить стало невыносимо. Трубы-лучи что исходили из центра, на концах соединялись между собой внушительными перемычками, они обеспечивали жёсткость конструкции также, способствовали перемещению, хулиганствующих элементов из одной корзины в другую. Тот же Мишаня неоднократно развлекался таким образам, бравируя храбростью и стойкостью вестибулярного аппарата. Илья, вылез из гондолы и, взявшись за трубу, свесился вниз, отчаянно нащупывая ногами, куда встать. Ничего сложного, оставалась сделать шаг и спрыгнуть к Алёне, но заиндевевший металл не желал помогать и мальчишка, сорвавшись, повис на руках. Пальцы предательски заскользили и …

Реальность выгнулась мыльным пузырём, и сквозь него, с большим усилием вырвалось нечто и пригвоздил Илью к перемычке между корзинами. Ещё мгновение и картина начала проявляться, откуда ни возьмись, на выручку пришла Соня. Она что есть сил, прижимала друга к спасительной железке, затем под действием силы тяжести их развернуло, и Илья благополучно сполз на пол Алёниной гондолы.

Колесо застонало, дёрнулось и скрепя поползло, с каждой секундой набирая скорость.

– Как спустимся бегом отсюда. Нет времени объяснять, – Соня смотрела исподлобья и скрежетала зубами. – Мне лгали. Эти гады что-то задумали.

Корзина поравнялась с деревянным пандусом выхода. Илья схватил за руку Алёну и бросился прочь.

– Быстрей! Я прикрою! – прокричала Соня, подняв с брезента гаечный ключ размерам с бейсбольную биту.

Выскочив за ограду, Илья обернулся. Соня, держа ключ, словно богатырскую булаву, отважно отмахивалась от невидимых врагов. Мгновение и что-то сбило девушку с ног, она с трудом поднялась и стала отступать. Следующий удар в голову свалил Соню, и кто-то невидимый, ухватив её за ноги, утащил за перегородку мыльного пузыря.

Илья сидел на знакомой скамейке, картонную коробку уже выбросили работники парка. Он хрустел кулаком, и не сводил взгляда с брошенного фантика от конфеты «Мишка на севере».

– Кто это был?

– Не знаю.

– Я видела, как ты висел в воздухе, когда поскользнулся.

– Соня опять спасла меня. И прикрыла наше бегство.

– Надо вернуться её нельзя бросать.

– Боюсь уже поздно.

– Что ты видел! Говори!

– Прости, тебе лучше этого не знать.

– Но я хочу помочь!

– Ты и так сделала, больше чем могла. Как настоящий друг, как боевой товарищ. Я сомневаюсь, что этим всё кончится. Схватка ещё впереди. Сочтёмся.

Илья встал, подал руку Алёне, и они демонстративно не спеша вышли из парка.