ПРАКТИКУМ ПО ПРОЗЕ. ЛЕТОМ О ЛЕТЕ.
………………………………… Как здорово, что в жизни снова лето.
………………………………… Как здорово, что можно всё забыть
………………………………… И снова от заката до рассвета
………………………………… По тихим летним улицам бродить.
………………………………… Приглядываться к зелени растений,
………………………………… Прислушиваться к трелям соловья
………………………………… И чувствовать, как тает в упоенье
………………………………… Иззябшая в снегу душа твоя.
…………………………………………………Полина Николаева
Дорогие добряне! Приветствую всех в разделе Практикумы. Давно мы не обращались к прозе, не оттачивали своё мастерство в этом направлении. И вот наступило долгожданное лето и предлагает много тем для литературной разминки — это и погода, и природа с её прекрасными пейзажами, и летний отдых, и романтические путешествия….
О, лето! Уделяли внимание тебе и красочно описывали в своих произведениях многие писатели.
Моя Россия.
С этого лета я навсегда и всем сердцем привязался к Средней России. Я не знаю страны, обладающей такой огромной лирической силой и такой трогательно живописной — со всей своей грустью, спокойствием и простором, — как средняя полоса России. Величину этой любви трудно измерить. Каждый знает это по себе. Любишь каждую травинку, поникшую от росы или согретую солнцем, каждую кружку воды из летнего колодца, каждое деревце над озером, трепещущее в безветрии листьями, каждый крик петуха, каждое облако, плывущее по бледному и высокому небу. И если мне иногда хочется жить до ста двадцати лет, как предсказывал дед Нечипор, то только потому, что мало одной жизни, чтобы испытать до конца все очарование и всю исцеляющую силу нашей среднеуральской природы.
…………………………………………..Паустовский Константин Георгиевич.
Летом в лесу
Хорошо в лесу в жаркий полдень. Чего тут только не увидишь! Высокие сосны развесили иглистые вершины. Елочки выгибают колючие ветки. Красуется кудрявая березка с душистыми листочками. Дрожит серая осина. Коренастый дуб раскинул вырезные листья. Из травы глядит глазок земляники. Рядом краснеет душистая ягодка. Сережки ландыша качаются между длинными, гладкими листьями. Крепким носом стучит по стволу дятел. Кричит иволга. Мелькнула пушистым хвостом цепкая белка. Далеко в чаше раздается треск. Уж не медведь ли это?
……………………………………………… Ушинский Константин Дмитриевич
А вот автора этого замечательного повествования не нашла.
В начале лета
Начало лета выдалось жарким, засушливым. Дожди никак не хотели начинаться, а природа ждала свежести и прохлады. Поливать на даче приходилось много. Морковь, свёкла, кабачки, капуста, лук, чеснок – всё требовало активного полива.И вот однажды, я, бросив насос в бочку, поливала из шланга с оригинальной насадкой любимую культуру – кудрявую морковку.
Прилетевший лесной воробей очень интересовался тем, как происходит полив. Сначала он внимательно наблюдал за потоком воды. Затем аккуратно пристроился под водную феерию. Оригинальная насадка на шланг позволяла творить настоящие водные чудеса. Больше всего птице понравилось то положение насадки, при котором вода разливалась широко, вольготно. Воробей основательно намокал, отряхивался и снова пристраивался под струю. Скорее всего, поначалу лесной житель думал, что начался дождь. Но отлетев от струи на метр в сторону, он быстро понял, что это не дождь, так как он, если пойдет, то везде, а здесь ситуация другая. Лесному воробью очень нравились водные процедуры, но он понимал, что рано или поздно они закончатся. Он решил выяснить, откуда поступает вода. Видимо, это была сообразительная птица, так как она быстро поняла, что вода поступает из бочки. Следующая мысль воробья, вероятно, была таковой – он решил проверить, много ли в бочке осталось воды. Сев на край бочки, смельчак осторожно заглянул вниз.
— Воды предостаточно, — решил он, — можно не волноваться, — и снова пристроился по струю.
Когда вода в бочке закончилась, настроение у воробья ухудшилось.
— Как так? – говорило всё его существо. — Где вода?!
— Прилетай завтра, — сказала я воробью, помахав ему рукой.
*****
Не отстали в своей активности от поэтов и прозаиков сочинители анекдотов про лето, летний отдых
Этим летом я понял, что глагол ДОЖДАЛИСЬ от слова ДОЖДЬ.
Как провожу лето, да отлично… Побывал на диване, купаюсь в ванной, хожу на экскурсии на работу…
— Милый, уже тепло, может, махнём на море?
— Согласен. С нашей зарплатой на него остаётся только махнуть.
Супруги собираются в отпуск. — Детей отправим к твоей маме, собаку и канарейку — тетке, а кошку возьмет дворничиха, — говорит жена.
Муж задумчиво смотрит в окно: — А стоит ли тогда ехать? Можно отлично и дома отдохнуть.
*****
Вот и Практикум по прозе приглашает вас, дорогие добряне, поучаствовать в написании миниатюр, эссе, коротких рассказов на летние темы. Понятно, что описывать вы будете прошлогодние впечатления, но от этого они не станут менее интересными. Кто-то остановится на описании природы, кто-то расскажет о летнем отдыхе, а кто-то возьмёт за основу анекдот и напишет маленькое шуточное произведение… Кому-то нравится писать эссе, кто-то напишет миниатюру от шестисловника до 55-тисловника, а кто-то отважится на коротенький рассказ. Словом, поле деятельности достаточно широко. Литературная разминка начинается.
А мы и читатели, заглядывающие на страничку Практикумов, с удовольствием почитаем.
Успешного участия всем!!!
Воскресное утро… Небо посветлело и уже стало окрашиваться в розовый цвет. На просёлочной дороге около наших дач стали появляться машины двигающиеся в сторону Караича — небольшой речушки, соединяющей речку Аксайку с Доном. Это — любители посидеть с удочкой на берегу или половить рыбку с лодки. Прекрасный воскресный отдых. Включиться в него решили и мы. Сборы были недолгими, и вот уже наша машина, оставляя за собой шлейф пыли, двигается к Караичу.
Речушка в обрамлении пышной зелени молодого камыша серебристой змейкой несёт свои воды к Дону. Около небольших прибрежных пятен, где доступ к воде свободен, уже стоят машины,.Кто-то готовит резиновую лодку к спуску на воду, кто-то — уже ловит рыбу с берега. Да и на воде наблюдаются единичные лодки, ощетинившиеся торчащими в разные стороны удочками, с застывшими в ожидании клёва рыбаками. В одном месте замечен художник с мольбертом. Видимо живописная картина пленила его.
Наконец и мы отыскали удобное для спуска лодки местечко. Мужчины стали готовить снасти и лодку, а женская половина нашей компании — любоваться замечательным пейзажем.
… Воздух прохладен, свеж и пьянит чистотой. Нежные объятия ветерка приятно касаются кожи. Пряный запах полевых трав слегка будоражит. Мысли текут размеренно. Негромкие всплески воды говорят, что чья-то лодка выбралась на простор и движется, выбирая удобное место для ловли. Благодать…
Неожиданно тишину нарушает громкий смех — это, вопреки всем канонам, хохочут наши мужчины. Оказывается, в спешке сборов забыты вёсла! Но лодка уже на воде, и один из «забывчивых» любителей рыбной ловли лихо гребёт лопатой!
Воистину, охота пуще неволи!
Но смеются не только незадачливые рыболовы, смеются все, кто видит эту весёленькую картину. Интересно, как отреагирует рыбка на громкий смех?
На удивление, улов оказался вполне приличным. Пора чистить рыбу и разводить костёр.
В детстве я устраивала себе домик в зарослях шиповника. Пробираться в дом приходилось осторожно, чтобы не пораниться о колючие шипы, зато у моего домика были самые красивые в мире стены с нежно-розовыми цветами.
Из веточек я делала человечка, а вместо головы нанизывала ягоду шиповника. Своему маленькому другу я «шила» курточки и штанишки из листочков, подпоясывала его травинкой, а когда припекало солнышко, надевала ему панамку из колокольчика.
С мальчиком Шиповником мы очень хорошо ладили. Он всегда был краснощек, весел и здоров. Его торчащий во все стороны чубчик на макушке веселил меня. Мальчик Шиповник за все мои заботы отвечал мне преданностью, никогда не ворчал, не дулся, и терпеливо выслушивал все мои жалобы. Не раз ему приходилось видеть мои слёзы от детских обид. Самым ценным качеством моего друга была молчаливость. Ни при каких обстоятельствах он никогда никому ничего не рассказывал, какие бы секреты я ему не доверяла.
Если бы сейчас я встретилась с мальчиком Шиповником и попросила бы вспомнить то, о чем тогда говорила с ним и что давно забыла сама, уверенна, он ничего бы мне не рассказал.
блестит, я окунаю в неё руки и умываюсь.Словно заново родилась! Мама подходит, волнуясь.Она всегда так тонко меня чувствует.Откуда эти непрошеные слёзы?
Я улыбаюсь: «Сейчас будем завтракать! Всё нормально».
Я её легонько обнимаю и целую тёплый висок.Лето.
Природа не подвластна логическому определению. Это – и небо, и воздух, лес, речка, цветы и пение птиц… Это родина, дом наш.
Россия, родина! …Зелёный луг, он у каждого свой: зелёный луг детства, который открыл нам удивительный мир природы.
Зелёный пахучий луг с пышными дурманными травами – колодец запахов. Тысячелистник, пижма, репей, ромашка – своя, знакомая тропа запахов. С каждым днём всё милее сердцу зелёный ковёр луга, многоголосный шорох травы с запахом дикой гвоздики, нагретой солнцем.
Шумит зелёный луг, встряхивает своей непокорной головой вслед пролетающим облакам, будто заглядывает в лицо родина.
И душа моя не расстаётся с запахом дыма и земляники, с лиловыми колокольчиками, как с самыми дорогими полянами запаха милой родины, с тропой в заповедный мир вечно юной родной природы.
Летний день
Ну вот, и дождались мы летнего тепла. В четыре утра полыхнуло за окном солнце и, пошло…Воздух тоненькой свежей струйкой вливался в форточку. Лето нынче необычное: много влаги и дождей. Но всё же, лето!
В летний день грешно сидеть дома. И вот я здесь – в лесу, вернее в городском парке. В нос пахнуло пряным запахом цветов и трав – клеверная поляна. Клевер разросся. Как много здесь бело-розовых головок, уже чуть порыжевших.
У забора буйствует крапива в рост человеческий. Вся зелень пышно разрослась. Кипрей высоко поднял свои розовые колышки. Кусты малины, рябины, берёзка, травы – всё пышно, зелено. Не узнать поляну.
Много поваленных деревьев. Сзади меня зашелестела ветка – белка!.. А вот на ветку ели сели два голубка. Здесь много белок и голубей. Они привыкли к соседству людей и не боятся их.
Сижу на стволе поваленной ели. Солнце то выходит, то прячется за тучу. Туча над головой – большая, дымчато-серая и потихоньку движется влево. Может минует сегодня нас дождь.
Как же хорошо на природе, и как мы оторваны от неё. Птиц почти не слышно, вдалеке шум машин – трасса.
А вот прилетела в густые заросли малины, где-то рядом с берёзой, птичка и зачирикала:
«Чив, чив!», – и всё опять стихло.
Если прислушаться, птицы всё же чирикают. Пахнет зеленью.
Жаль, что так кратковременно моё пребывание здесь на природе, пора домой. Кажется, дождя не ожидается.
К вечеру, и правда, распогодилось. Солнце вовсю греет. На солнце жарко. Ну вот, и ещё один день закрывает свои ставни.
Старожилы говорят, что не помнят такой погоды в начале лета уже более полувека. Каждый день со стороны Арарата внезапно налетающий ветер нагоняет грозовые тучи. Белоснежные вершины скрываются за плотным серым пологом, и вот уже слышны раскаты грома, которые нарастают с каждой минутой. Ласточки и стрижи мечутся всё ниже и ниже, штрихами острых крыльев рассекая наполненный озоном воздух, и через мгновенье прячутся в укрытиях.
Потемневшее небо исчерчено зигзагами молний, рисующими свой фантасмагорический узор. Дождь обрушивается на город, барабанит по крышам безудержным стаккато, капли его превращаются в ледяные горошины. Потоки воды несутся по тротуарам, и сразу в ноздри проникает этот запах детства — запах прибитой дождевыми струями пыли.
Небесный оркестр, руководимый невидимым режиссёром, продолжает наращивать темп — кажется, что барабанам вторят литавры, бубны, кастаньеты. Даже стёкла в окнах дрожат, добавляя свою звонкую нотку в общую мелодию, почти как треугольник в руках музыканта...
Гроза прекращается постепенно — все реже всполохи молний, всё дальше и глуше гром. Дождь стихает, небо светлеет, и на фоне размытой лазури вновь мелькают быстрокрылые птицы, приветствующие летний день своим бойким щебетом.
Вроде и берёзки приветливей под лёгким ветерком колышут тонкими ветвями, и стволы, дождём отмытые, белее под солнышком. «И ромашка жёлтым глазом смотрит солнышку в лицо». А как стараются одуванчики – они вот-вот свои ярко жёлтые цветы сменят на пушистые белые шарики из множества крохотных парашютиков, которые от малейшего дуновения ветерка разлетятся неведомо куда, чтобы расселиться на бОльшей территории.
Кажется, да нет, точно, и птицы веселее щебечут, прислушаться, как заливаются – а у нас тепло, а у нас светло – красно летичко пришло!
А интересно, и вправду, откуда оно пришло, само слово –ЛЕТО? По этимологическому словарю Крылова есть гипотеза, слово ЛЕТО одного корня с глаголом ЛИШИ и когда-то имело значение «время дождей» в противоположность зиме – когда идёт снег. Давным давно. в седой древности лето было временным циклом, включающим в себя девять месяцев по 40-41 суток, отсюда и появилось «летоисчисление», « летопись» «летъ»
Леть – замирание, затухание, забвение, когда Солнце в день Летнего Солнцестояния (Купало) как бы замирает на месте. Потому и произошло – кануть в Лету, исчезнуть, быть забытым, как говорили много лет назад.
Но до сих пор сохранились выражения с упоминанием лета, которые мы не только слышим, но и сами произносим – вздумал на старости лет (то есть не остепенился с возрастом), сколько лет, сколько зим говорят люди друг другу при встрече после долгой разлуки – это каламбур основан на двояком значении, смысле ЛЕТ – годов и времени года, самого тёплого и самого светлого. Как приятно звучит пожелание долгих лет! Сколько прекрасных стихов и песен написано и поётся о лете, и мы с удовольствием их напеваем сами – «я так хочу, чтобы лето не кончалось!»
Вот такое удивительное время года, такая чудесная пора пришла! С летом нас всех, люди!
(лето, зной, перегрев, измененное сознание – атрибуты моего счастливого среднеазиатского детства)
рассказ
…Идти на водохранилище надо было через огромный пустырь под свирепо жгучим полуденным солнцем. Но привыкшие к солнцу мальчики еще и усложнили путь, направившись не по тропе в обход густых зарослей высохшего бурьяна вперемежку с сочной зеленой верблюжьей колючкой. А, как обычно, голые (одних черных трусиках и босиком) пошли к воде напрямик. Углубившись в заросли, по обыкновению вытянулись цепочкой, чтобы не тесниться, и, главное, чтобы не очень сильно колоться о мохнатые разлапистые, похожие на спинки свернувшихся ежиков, кусты верблюжьей колючки и не царапаться об острые обломанные веточки сухого бурьяна. Сережа пропустил вперед Никитку и Вадика. А, пойдя следом, приотстал настолько, чтобы почувствовать себя оставшимся наедине с самим собою. И ему тотчас почудилось, будто время и пространство сгустились вокруг него.
Отчего даже воздух как-то странно призрачно завибрировал, словно в нем заплясали прыткие струйки полуденного зноя. Отчетливо показалось, будто он пробирается сейчас ни только через густые колючие пустынные заросли, но и через какой-то только что образовавшийся вокруг него пространственно-временной сгусток. Даже как-то таинственно почудилось, что он, когда проберется через него, то и вовсе попадет туда, где еще никогда в своей жизни не был. И действительно, едва он следом за друзьями вышел из бурьяна на ровное плато, то действительно оказался в каком-то ином мире. Хотя внешне открывшаяся его глазам местность выглядел как прежде: местами блестела ссохшейся в камень глиняной поверхностью, а местами была покрыта чахлыми пучками сухих эфемеров, похожими на щетину небритого с неделю мужчины. Но теперь она была словно ЖИВОЕ существо, и — казалось, вибрировала, дышала и – ПЕЛА. И пение её было несказанно сладкоголосым, походило на музыку, которая звучала в Сережиной душе. Даже почудилось, будто бы плато поёт под музыку, которую аккомпанирует ему Сережина душа…
Переживать все это было неожиданно сладко, что Сережа с трудом удержал себя, чтобы ни залиться звонким смехом неописуемого счастья. И сдержался потому, что решил: для друзей его счастливый смех будет выглядеть беспричинным. Следом отчетливо почудилось, будто это его решение сдержаться от смеха мигом стало известно: и расступившемуся перед ним Пространству, и распахнувшемуся для него Времени, и ожившему на его глазах Плато, и обступившему его со всех сторон веселому игривому Воздуху, и даже нежно любящему его взирающему сверху вниз Солнцу. Тотчас, будто творя торжественный ритуал ПОСВЯЩЕНИЯ его в МУЖЧИНУ, полились с горних небес звонким серебряным дождем неописуемо красивые звуки. Это вдруг по мановению невидимой дирижерской палочки Общеединого Вселенского Дирижера запели в выгоревшем небе хохлатые жаворонки. Их крохотные серые тельца были похожими на призрачных ангелов, зависших в трепетной неподвижности над пустырем в отражающем их бесподобный звон небе. Мигом Сереже услышалось, будто какой-то завораживающий многозначительный гул мягкой волной прокатился по пустырю. И он узнал в этом гуле шум проезжающей по дальнему мосту автомашины. Следом послышались (будто и вовсе примерещились) — задорные протяжные и звонкие петушиные крики, которые доносились с птицефермы, расположенной на далеком противоположном берегу водохранилища. И все эти уже совершенно реальные звуки поразительно гармонировали с исторгаемой из Сережиных душевных недр музыкой, что казалось, будто их тоже творит его вдохновенная душа…
Слушать звонкое колокольчиковое пение жаворонков и заливистое далекое кукареканье петухов под аккомпанемент собственной души сделалось вообще невыносимо. От острой душевной сладости даже телу стало как-то по необычному прохладно. В глазах комфортно потемнело, будто он надел солнцезащитные очки, или наступили вечерние сумерки. Даже обычно свирепое в полуденное время солнце перестало жечь его плечи прямыми и острыми, как иголки, раскаленными лучами. А наоборот, принялось ласкать их, игриво щекоча нежными, как колосья не созревающих злаков, лучиками. Плечи, спина и почему-то внутренние стороны бедер от бесподобно сладостных звуков и милой солнечной щекотки покрылись густыми мурашками… Ступни Сережи совершенно перестали чувствовать жара земли, раскаленной на солнце чуть ли ни до бела. Ему уже не хотелось остужать их, стоя на одной ноге на крохотном пятнышке тени под каким-нибудь чахлым кустиком солянки, как это делали Никита и Вадик, и как это прежде делал он сам. Но чтобы, не обращать на себя не нужное сейчас ему внимание друзей и не догонять их, он тоже приостанавливался, когда останавливались остужать ступни они. Становился на крохотную тень ближайшего кустика, но ничуть не заботился о том, чтобы полностью уместить в тень ступни, потому как не чувствовал исходящего от земли жжения.
И только когда они подошли к берегу водохранилища, и иссушенная потресканная глина под ногами сменилась рассыпчатым песком, разогревшимся до такой степени, что в нем можно было запекать яйца, Сережа не сдержался и побежал следом за друзьями к вожделенной воде. Но вовсе не потому, что ему сделалось нетерпимо жгуче идти по раскаленному песку, проваливаясь в него по щиколотки, а оттого, что жжение стало-таки перетягивать его внимание на себя, и он перестал слышать бесподобную музыку. Раздосадованный, Сережа помчался что было мочи к воде, закидывая по обыкновению ступни высоко вверх, чтобы они успевали хотя бы чуток охладиться на воздухе. Поскольку был уверен, что как только охладятся горящие ступни, чудная музыка снова со всех сторон обуяет его. И действительно, едва Сережа, не помня себя, перегнал друзей и первым забежал в воду, поднимая сверкающие на солнце алмазные брызги, и, прыгнув в неё вниз головой, поплыл, касаясь животом прохладного дна, он снова услышал завораживающую прекрасную музыку. И снова всей душою отдался ей. Тем более, что теперь ему чудилось, будто он уже плыл в неописуемом счастье, словно и не в воде, а в самой этой сладостно звучащей музыке. Доплыл, забыв обо всем на свете, до подводного ключа, зачерпнул ладонями его холодную воду, омыл её под торжественное звучание лицо. И опомнился только, когда из глубочайших душевных недр почувствовал, что ему остро не хватает воздуха. И только тогда, неописуемо счастливый и радостный, резво оттолкнувшись от дна ногами, стремительной ракетой помчался вверх к воздуху и солнцу. Выскочив из воды чуть ни по грудь, жадно хватил воздух широко раскрытым ртом, и пуще прежнего опьянев от воздуха и неописуемого счастья, засмеялся и несдержанно односложно выкрикнул, вложив в этот крик весь свой несказанный восторг и радость жизни:
— Братцы! Ну, это, я вам скажу – ВСЁ!!!..
Полыхало с трёх сторон горизонта, а Север оставался в полудрёме. Спустя пару часов донёсся отдалённый гул, в который сливались непрерывные раскаты грома. Дальше ситуация стала развиваться стремительно. Непрерывное, ослепляющее мерцание разрядов молнии, громовой однотонный гул время от времени взрывали оглушительные раскаты. Вот и добралась до нас непогода!
По стёклам забарабанили капельки дождя, зашумели встревоженные порывами ветра кроны деревьев. Ветер набирал-набирал силу — и разгулялся, расшалился. Полетели на землю сломленные ветки, ствол сливы не выдержал силы урагана и сломался. Ударились о землю только начавшие набирать сок зелёные ягоды-плоды дерева. Полетели ветки ракит, берёз, тополя. Согнулись камыши на пруду, цветы на клумбах прижались к самой земле — изрядно потрёпанные шальным ветром, с насквозь промокшими бутонами. Почти апокалиптическую картину мы увидели утром, как только вволю нагулявшийся и нахулиганивший ураган решил, наконец, от нас удалиться, чтобы " развлечься" ещё где-нибудь.
Весь день наводили порядок на своём участке — убирали ветки, пилили сливу, помогали уцелевшим на клумбах цветам прийти в себя, отряхнуться, распрямиться. Свет, отключившийся во время грозы, был восстановлен только к вечеру. Снова выглянуло солнышко, лето продолжается!
Лето, подобрав свой пестрый подол, прошлось по утренней росе через весь цветущий луг. Обдав траву горячим дыханием, оно направилось в сторону леса. Здесь, отдышавшись немного, повернуло назад и быстрыми шагами поспешило к околице. Ему хотелось лично поклониться в пояс просыпающемуся Солнцу. С первыми лучами начнется его реальный забег, и это было важным атрибутом для него, без этого Лето никогда не начиналось…
(из детства)
Почему-то в прошлом веке было принято детей на лето отправлять к бабушке-дедушке в деревню. Но у Наты и её младшей сестры дела обстояли с точностью до наоборот — их из деревни делегировали на летний период в город. Так получилось потому, что будущие родители девочек, окончив свои институты, получили распределение (была такая система) в одну деревню, где они познакомились, поженились, детей родили.
И когда сёстры немного подросли, их на пару месяцев отправляли в город. Казалось бы, какое лето может ждать детей в большом, к тому же промышленном, мегаполисе. Но выручала дедушкина профессия — шофёр 1-го класса. Дедушка в период летних школьных лагерей транспортировал октябрят-пионеров на своём «скотовозе» до одного из ближайших озёр. Рано утром забирал учеников с парой преподавателей, вечером возвращал в исходную точку, а весь день находился на том же водоёме со своими внучками.
Чаще всего случался маршрут Мегаполис — Солёное озеро — Мегаполис. На Солёном и происходило массовое загрязнение…
… детей и взрослых. Грязь озера имела много полезных для человеческого организма свойств. Но для детей не этом заключалась радость, а в том, что целый день можно безнаказанно пачкаться и постоянно отмываться, попросту барахтаться в воде.
А чуть поодаль от «организованной массы» отдыхающих Ната с сестрой и дедушкой тоже занимались «самозагрязнением», потом ложились прямо на прибрежный песок и смотрели как набирают высоту самолёты (аэропорт километрах в пяти).
Смотрели в небо — гадали в какой город летит очередной «летучий корабль» и видно ли людям с него три чёрные фигурки на берегу водоёма?
Я быстро иду по свежезаасфальтированной дорожке.Издалека уже видна мрачная громада трёхэтажного зелёного здания больницы.Оно построено давно, в начале пятидесятых.Мощное и монументальное.Ныряю в уютную калитку, увитую плющом.Тихо, только где-то вверху, в кронах, слышны дрозды.
На третьем этаже распахнулось окно, и оттуда вырывается молодой свежий голос.
Я тороплюсь.Розы необыкновенного оттенка, цвета слоновой кости, столь хрупки и уязвимы, что я боюсь их крепко сжимать.Так и несу легонько, на весу.
Вхожу в здание.Внизу строгая санитарка, подбоченившись, протягивает мне бахилы.Отделяю ей розочку. Молча надеваю бахилы.Бегу наверх, перескакивая через ступеньку, а то и через две.Ну, вот и твой кабинет! Стучу.Разрешают войти.Вхожу и слышу тихий, удивлённый возглас.
-Вот и я! Поздравляю тебя с Днём медика! Это кто-то очень мудрый решил выбрать лето для вашего праздника! Помнишь, я спросила однажды, считаешь ли ты спасённые жизни? А ты ответила:" Нет, давно уже не считаю..."
Не забудь и меня включить в свой список!
Доктор, эта уже немолодая, грузная, железная, несгибаемая женщина, хирург, чёрт побери!, что-то уж чересчур низко наклоняется, загородившись от меня букетом… Я подхожу к окну.Неистовый соловей как раз разучил новое коленце.Он так старается!
Я улыбаюсь.
-Так ты меня не забудь включить!
Хороша и милая простота средней полосы.Кудрявые дерева, опрокинутые в Оку, надраенная маковка сельской церквушки, прихотливая, твёрдая, сырая тропка, ведущая прямиком к стайке белых грибов; манящая и изумляющая, как в первый раз, трель серого невзрачного певца.
Но никогда идиллия фруктовых садов юга, мощь свежего морского дыхания, прелесть: Волги, Москвы-реки, Невы, Западной Двины, Днепра, Дона, Великой, Псковы, Волхова, Оки, Упы, Ильменя, Яузы, Истры, Угры и Лужи не заменят мне моей малой родины, моего Урала.Нет тут щедрых мазков юга, нет и расчётливой хитрецы Подмосковья.Суров ты, Урал-батюшка! Сберегли мы пока что прозрачную прохладу Чусовой-реки, пологие ступени гор, бегущие к подножью синеющего в далёкой солнечной дымке Конжаковского камня.Где-то на самом пике Конжака, чуть ниже вечного ледяного пояска, дрожит хрупкий сиреневый эдельвейс… И ты осторожно приминаешь беззащитный бархат мха рядом с одиноким гордым цветком, чтобы вдохнуть его сильный сладкий аромат.А потом, сбежав с вершины вниз семимильными шагами, как шотландский огр-великан, придёшь на Первомайский Камешок, чтоб передохнуть, привалиться спиною к тёплому граниту, и из-под земли, из трещинки, тотчас высунется юркая ящерка, тебя проверяя.Никак сама Хозяйка пожаловала? И верно! На крошечной голове ящерки блестит изумрудная капелька.Это наш изумруд, малышевский, единственный рудник России, где его добывают, здесь, на Урале.
Посмотрит пытливо ящерка чёрными глазами-бусинками на тебя.С чем пришёл в мир, человек? Алчных не милует.Да смотри, пожалуйста! Нет у меня жадности.Знаю меру.И, успокоившись, нырнёт Хозяйка Медной Горы в свои прохладные богатые копи.Но я всё-таки успею погладить мизинцем пёструю спинку…
Брюква царя Гороха
История случилась во времена царя, чьё имя было посеяно вместе с горохом, но так и не взошло. Ладно, начнём не с него, а с Ивана, который прикопал остатки прогоревшей лягушечьей кожи, завернув в старые замусоленные разными солениями джинсы, оставшиеся от джина после уплаты за транзит тараканами лампы Алладина из Тмутаракани в Светтараканье и выдачей вида на жительство самим усатым транзитёрам.
А копать-то по причине неуёмной лени и креатива всегда проще там, где уже вскопано. Царевич же как раз и имел по полной от креатива лени. Но и где не вскопано место пусто не бывает, что уж там говорить о грядках. Вот и не вырос горох, а что выросло, то выросло…
Тут же началась смута с мутировавшего гороха. Чтобы народ успокоился, а царь с сыновьями не упокоился, сей фрукт «пересеяли» – окрестили…
овощем и назвали брюквой, дабы придать веса тараканьей диаспоре. Вначале, её писали с двумя «к», но после реформы правописания, вызванной дефицитом бересты и на зов явившейся бумаги для лилипутов, одна из букв оказалась лишней. Её было решено отдать тараканам в Тмутаракань, но в виду отсутствия и грамма грамотности у носителей словесности весть о том, что она попала во Тьмутыракань-внешнюю, где её стырили устами неустановленные рожи во ржи, дошла с прибылью через Прибалтику только по весне и пошла куда послали слагать былины и полномочия.
Но к счастью брюква осталась, а к несчастью имя так и не откопали.
Р. S.
Поговаривают, что это развесистая клюква, а не брюква, ибо такая оскомина, что брр…
А вот если б смогли при сведённой челюсти выговорить, а не жать на клавиатуру, чтоб она выговаривала:
— Кл…
а не царь Ивану за самоуправство, вот было бы счастье!
Пахнет по полю полынью,
Пахнет белою медынью,
Красной липкою дремой;
Аль отрада?
Аль унынье?
Cергей Клычков.
Из моего далёкого детства в старинном сибирском селе на берегу реки Чаус память удержала терпкий запах полыни и горький вкус молока коровы, отведавшей на выпасах серебристо-серого растения.
Лето. Зной. Взрослые на покосе. Детвора отправилась покупать морс в ларёк кооперации. Братик взял и меня, хотя ребятишки возражали, мол, слишком мала, чтобы выдержать долгую ходьбу, будет уросить. Однако брат убедил друзей, что меня нельзя оставлять дома одну: мало ли что может случиться. По дороге огольцы затеяли спор, у кого стеклянная тара крепче, и стали проверять её на прочность, устроив бой на бутылках. Про меня забыли, я отстала от компании, заплутала в зарослях высоченной полыни и, уморившись, уснула…
Вечером в селе начался переполох: малышка пропала! Жители, вооружившись фонарями «летучая мышь», взяли с собой виновников происшествия показывать, какими тропами те шли к ларьку за морсом. Когда в пыли блеснули осколки бутылки, братец обрадовался, что сестрёнка должна быть где-то рядом. И, действительно, «пропажа» безмятежно спала в канавке под кустом полыни. Был ли куплен морс и чья бутыль пострадала – мне неведомо…