Угадай-ка! Новая воскресная игра
Друзья! Сегодня наша воскресная игра «Угадай-ка!» посвящена морской стихии.
Из строк разных авторов (а стихи о море есть практически у каждого) я составила целую поэму, а вам предстоит угадать, кому же принадлежат эти фрагменты. Их всего 9, поэтому справиться с заданием будет не сложно.
Но помните –на этот раз в нём есть небольшой подвох!
Дам небольшую подсказку: среди авторов 4 дамы, минимум двое (хотя даже трое) имеют к морю непосредственное отношение, в инициалах троих встречается буква Н. Пожалуй, для начала подсказок достаточно.
В комментариях указывайте номер и никнейм автора, которому, по вашему мнению, принадлежат строки. Авторов, узнавших свои произведения, прошу держать это в секрете до конца игры:)
Победителю будет присвоено звание Знаток недели.
Итак, игра началась!
***1
Вы проснетесь воскресным утром,
Когда будут шаги тихи...
И почудится вам, как будто
Море шепчет свои стихи...
***2
Будто печалясь о главном
В мире людской суеты,
Море старается плавно
Парус направить мечты.
***3
Чайки белые низко летели,
Чтобы коснуться вечерней волны,
В тёплых дюнах зелёные ели,
И биенье сердец в них слышны.
***4
Как пометки — эти дюны, эта даль,
сонных сосен уходящий полукруг...
Море входит в эту книгу, как деталь,
всю картину изменяющая вдруг.
***5
Море свернулось комочком у ног,
Дышит, вздыхает.
Будто красивый, большой осьминог
Лапками перебирает.
***6
Солнце, утро, тишина,
Бриз сдувал на яхтах пыль.
Небо, море, синева,
Волны дремлют, полный штиль.
***7
Художница, вобрав всю жизнь в мазке,
морскую гладь изысканно ласкает
на дивно оживающем холсте;
и запах краски в сонной маете
мой нос, как дымный опиум, вдыхает.
***8
Разлился июнь акварелевым светом:
Под матовой тенью волны бирюза.
Художнику просто влюбиться в поэта:
В шафрановых сумерках спит стрекоза.
***9
Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.
Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца…
9 — это возможно Владимир Мурзин. 6 — Анатолий Федотов.
В этом четверостишии намеренно использовала строки и эпитеты самого Волошина.
Подождём, когда присоединятся другие участники:)
Пока у нас раскрыты номера:
№6 — Анатолий Федотов
№ 8 — Наталья Иванова
1. — Елена Асатурова, 2. — Надежда Кубенская 3. — Владимир Мурзин, 4. — Юрий Левитанский, 5. — Татьяна Рудная,
6. — Анатолий Федотов, 7. — Георгий Костин, 8 — я и М. Волошин, 9 — Галина (Росси), вдохновившись поэзией Льва Гумилёва.
Возможно где-то я ошиблась.
Надеюсь, вы не пользовались гугл-поиском?
Ошибка только в № 9 — это стихотворение Николая Гумилёва «Капитаны», написанное им в 1910 г.
Лев и не был поэтом.
Надежда Кубенская
Владимир Мурзин
Всем же, кто не успел поучаствовать в нашей игре, предлагаю зайти на страницы к авторам, чти строки были использованы, и почитать эти прекрасные произведения о море.
Как зарок от суесловья, как залог
и попытка мою душу уберечь,
в эту книгу входит море — его слог,
его говор, его горечь, его речь.
Не спросившись, разрешенья не спросив,
вместе с солнцем, вместе в ветром на паях,
море входит в эту книгу, как курсив,
как случайные пометки на полях.
Как пометки — эти дюны, эта даль,
сонных сосен уходящий полукруг…
Море входит в эту книгу, как деталь,
всю картину изменяющая вдруг.
Всю картину своим гулом окатив,
незаметно проступая между строк,
море входит в эту книгу, как мотив
бесконечности и судеб и дорог.
Бесконечны эти дюны, этот бор,
эти волны, эта темная вода…
Где мы виделись когда-то? Невермор.
Где мы встретимся с тобою? Никогда.
Это значит, что бессрочен этот срок.
Это время не беречься, а беречь.
Это северное море между строк,
его говор, его горечь, его речь.
Это север, это северные льды,
сосен северных негромкий разговор.
Голос камня, голос ветра и воды,
голос птицы из породы Невермор.
I
На полярных морях и на южных,
По изгибам зеленых зыбей,
Меж базальтовых скал и жемчужных
Шелестят паруса кораблей.
Быстрокрылых ведут капитаны,
Открыватели новых земель,
Для кого не страшны ураганы,
Кто изведал мальстремы и мель,
Чья не пылью затерянных хартий,
Солью моря пропитана грудь,
Кто иглой на разорванной карте
Отмечает свой дерзостный путь.
И, взойдя на трепещущий мостик,
Вспоминает покинутый порт,
Отряхая ударами трости
Клочья пены с высоких ботфорт.
Или, бунт на борту обнаружив,
Из-за пояса рвет пистолет,
Так, что сыпется золото с кружев,
С розоватых брабантских манжет.
Пусть безумствует море и хлещет,
Гребни волн поднялись в небеса, — Ни один пред грозой не трепещет,
Ни один не свернет паруса.
Разве трусам даны эти руки,
Этот острый, уверенный взгляд,
Что умеет на вражьи фелуки
Неожиданно бросить фрегат.
Меткой пулей, острогой железной
Настигать исполинских китов
И приметить в ночи многозвездной
Охранительный свет маяков?
II
Вы все, паладины Зеленого Храма,
Над пасмурным морем следившие румб,
Гонзальво и Кук, Лаперуз и де Гама,
Мечтатель и царь, генуэзец Колумб!
Ганнон Карфагенянин, князь Сенегамбий,
Синдбад-Мореход и могучий Улисс,
0 ваших победах гремят в дифирамбе
Седые валы, набегая на мыс!
А вы, королевские псы, флибустьеры,
Хранившие золото в темном порту,
Скитальцы арабы, искатели веры
И первые люди на первом плоту!
И все, кто дерзает, кто хочет, кто ищет,
Кому опостылели страны отцов,
Кто дерзко хохочет, насмешливо свищет,
Внимая заветам седых мудрецов!
Как странно, как сладко входить в ваши грезы,
Заветные ваши шептать имена,
И вдруг догадаться, какие наркозы
Когда-то рождала для вас глубина!
И кажется — в мире, как прежде, есть страны,
Куда не ступала людская нога,
Где в солнечных рощах живут великаны
И светят в прозрачной воде жемчуга.
С деревьев стекают душистые смолы,
Узорные листья лепечут: «Скорей,
Здесь реют червонного золота пчелы,
Здесь розы краснее, чем пурпур царей!»
И карлики с птицами спорят за гнезда,
И нежен у девушек профиль лица…
Как будто не все пересчитаны звезды,
Как будто наш мир не открыт до конца!
III
Только глянет сквозь утесы
Королевский старый форт,
Как веселые матросы
Поспешат в знакомый порт.
Там, хватив в таверне сидру,
Речь ведет болтливый дед,
Что сразить морскую гидру
Может черный арбалет.
Темнокожие мулатки
И гадают, и поют,
И несется запах сладкий
От готовящихся блюд.
А в заплеванных тавернах
От заката до утра
Мечут ряд колод неверных
Завитые шулера.
Хорошо по докам порта
И слоняться, и лежать,
И с солдатами из форта
Ночью драки затевать.
Иль у знатных иностранок
Дерзко выклянчить два су,
Продавать им обезьянок
С медным обручем в носу.
А потом бледнеть от злости
Амулет зажать в пылу,
Вы проигрывая в кости
На затоптанном полу.
Но смолкает зов дурмана,
Пьяных слов бессвязный лет,
Только рупор капитана
Их к отплытью призовет.
IV
Но в мире есть иные области,
Луной мучительной томимы.
Для высшей силы, высшей доблести
Они навек недостижимы.
Там волны с блесками и всплесками
Непрекращаемого танца,
И там летит скачками резкими
Корабль Летучего Голландца.
Ни риф, ни мель ему не встретятся,
Но, знак печали и несчастий,
Огни святого Эльма светятся,
Усеяв борт его и снасти.
Сам капитан, скользя над бездною,
За шляпу держится рукою,
Окровавленной, но железною,
В штурвал вцепляется — другою.
Как смерть, бледны его товарищи,
У всех одна и та же дума.
Так смотрят трупы на пожарище,
Невыразимо и угрюмо.
И если в час прозрачный, утренний
Пловцы в морях его встречали,
Их вечно мучил голос внутренний
Слепым предвестием печали.
Ватаге буйной и воинственной
Так много сложено историй,
Но всех страшней и всех таинственней
Для смелых пенителей моря -
О том, что где-то есть окраина -
Туда, за тропик Козерога! -
Где капитана с ликом Каина
Легла ужасная дорога.